Помнят польские паны. Преодоление

Фрагмент 9

17

Капитан Антуан Роже, 30 декабря 1941 года

Мы всё-таки додавили англичан! Не знаю уж, какими приёмами воспользовались французские дипломаты, но добились того, чтобы Великобритания объявила войну узкоглазым! Пусть даже её формальным поводом стало не нападение на наши колониальные владения, а отказ японцев возвращать захваченную британскую собственность (имеется в виду нефтеперерабатывающий завод в Палембанге). Но, как выразился кто-то очень неглупый, не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей. Не важно, какой повод был для объявления войны, лишь бы британцы не отлынивали от союзнических обязательств перед нами.

Если этот шаг Лондона вызвал противоречивую реакцию в мире, то объявление вслед за этим войны Японии ещё и со стороны Польши стало поводом для очередной порции колкостей в адрес Варшавы. Ведь это — просто сотрясение воздуха, поскольку никакого участия в боевых действиях в Юго-Восточной Азии ни польские солдаты, ни боевые корабли этой страны не примут. Ну, может быть, пошлют какой-нибудь батальон вспомогательных сил с нашими, британскими или голландскими войсками в рамках переброски на индокитайское направление боевых действий: у польских подданных из Западной Украины очень хорошо получается охранять концлагеря и лагеря военнопленных, а также терроризировать гражданское население на оккупированных территориях.

Мне поступает много информации о том, как ведут в боевой обстановке те или иные подразделения, сформированные из представителей различных народов, входящих в состав Речи Посполитой. По сути дело, Варшава сейчас превратилась в преемника Австро-Венгерской «лоскутной» империи. Только сама Польша объединяет земли, населённые собственно поляками, немцами, чехами, словаками, евреями, литовцами, западными украинцами-галичанами, белорусами, лужицкими сербами. И это — не считая того, что даже среди поляков существует деление на жителей различных территорий, не относящих себя к титульному народу. Добавим к перечисленному входящих на конфедеративной основе в «Междуморье» венгров, а также вступившую в войну с Советами Югославию, приславшую воинские контингенты из хорватов, босняков и сербов, плюс болгарские добровольцы. Не буду останавливаться на боевых качествах каждого из перечисленных народов, отмечу только, что здесь, в Белоруссии, именно галичане вызывают у жителей наибольший страх и ненависть из-за проявления просто звериной жестокости. Просто бесценное качество в деле борьбы с партизанами и их приспешниками, а также подавления воли у пленных.

Партизаны… Они превращаются для нас в реальную проблему. Причём, численность их постоянно растёт. К сожалению, в том числе, и из-за чванства поляков и зверств галичанских карателей. Тем более, «народными мстителями», как они себя сами называют, используется не только оружие, найденное на месте боёв. Большевики успели проделать большую работу по подготовке к развёртыванию партизанского движения в случае оккупации западных областей: создали тайные базы будущих отрядов, заложили тайники со всем необходимым для их деятельности, сформировали и подготовили будущих руководителей этих отрядов. Да и вообще неплохо поработали над подготовкой подполья, создав неисчерпаемый фронт работ польскому Корпусу Безопасности.

Да зачем далеко ходить? Меньше двух недель назад стараниями большевистских подпольщиков и партизан мы потеряли целый батальон новейших танков SARL-41, разработки инженера Юбера Клермона на основе наработок компаний «Сомуа» и ARL. Клермон взял за основу корпус среднего танка S-35 и более просторную башню с установленной в ней 75-мм пушкой длиной 42 калибра. «САРЛ» создавался как «противоядие» советским средним танкам Т-34. С лобовой бронёй, способной выдержать попадание снарядов орудия «тридцатьчетвёрки», и в то же время, поразить лобовые листы этого советского танка. И вот машины, на которые возлагались и возлагаются большие надежды, уничтожены из засады, в нашем тылу.

Дефензива и Корпус Безопасности разбираются, почему это произошло, но уже можно сделать вывод: прибытие эшелонов с танковым батальоном не осталось незамеченным коммунистическим подпольем. Маршрут его вполне могли выяснить на основе радиоперехвата: Советы очень преуспели в деле расшифровки радиосообщений, не всегда спасает даже использование шифровальных машин «Энигма», разработанных польскими инженерами Реевским, Ружицким и Зыгальским. И партизаны устроили засаду, использовав для неё неизвестно каким образом оказавшийся в нашем тылу редкий советский танк Т-55. По крайней мере, по описаниям, полученным от оставшихся в живых солдат, этот монстр очень похож на него.

Вы удивитесь тому, что всего один танк сумел разгромить целый танковый батальон? Во-первых, он действовал из засады. Во-вторых, колонна была заблокирована: русские танкисты подбили первую и последнюю машины, после чего начали планомерно уничтожать остальные. Попытки атаковать засаду к успеху не привели: САРЛы, сумевшие съехать с дороги, с трудом перемещались по глубокому снегу, а пехоту отсекли ружейно-пулемётным огнём партизаны. В-третьих, эти монстры, Т-55, имеют длинноствольное орудие просто чудовищного калибра, 100 миллиметров, и даже осколочно-фугасный снаряд при попадании срывает башни всех известных мне танков, имеющихся на фронте войны с Советами. И проламывает их бортовую броню. Даже взрыв на лобовой броне или орудийной маске выводит из строя механизмы и приводит к тяжёлой контузии членов экипажей. Бронебойные же подкалиберные снаряды из твёрдого сплава на основе вольфрама пробивали танки батальона даже навылет. Установленная под очень большим наклоном броня этих машин оказалась «не по зубам» трёхдюймовкам САРЛов, а от сферической башни их снаряды просто рикошетили. Максимум, чего удалось добиться французским танкистам, это удачным выстрелом заклинить башню Т-55, но и это не помогло, поскольку его экипаж стал просто доворачивать в нужном направлении всем корпусом.

О том, насколько большевики дорожат даже одним таким танком, говорят последующие события. Завершив разгром колонны танкового батальона и рассеяв входившую в неё пехоту пулемётным огнём, Т-55 двинулся по дороге в направлении линии фронта. Беспрепятственно преодолел около десяти километров по польским тылам, приводя в панику тыловые подразделения огнём из пулемётов. За 10–15 минут до появления машины на позициях пехотного полка, ожидавшего подхода французского танкового батальона, чтобы при его поддержке атаковать противника, советские войска открыли бешеный огонь из всех стволов. В результате русский танк практически беспрепятственно пересёк все линии траншей, но не зная проходов, подорвался на минном поле. И тогда большевики бросили в атаку свои стрелковые части ради того, чтобы эвакуировать один-единственный Т-55. Потери как поляков, так и Советов были огромны, но коммунисты своего добились — уволокли танк, получивший ещё несколько повреждений при буксировке по минному полю, в тыл.

Комиссия, изучающая характер повреждений, полученных танками SARL-41 в ходе нападения на колонну, продолжает работу. Но даже предварительные итоги её работы неутешительны. Даже эти новейшие танки не способны противостоять русским Т-55. Я уже упомянул про срываемые взрывом стамиллиметрового осколочно-фугасного снаряда и проламываемые технологические люки. Но это не всё. От их чудовищной мощи расходится сварка броневых листов, даже если сами листы выдержали попадание. Но от подкалиберных снарядов на основе вольфрама не спасает никакая броня. По приблизительным подсчётам, при встрече такого снаряда с целью под углом 90 градусов он способен на дистанции в полтора километра прошить броневой лист, толщиной никак не меньше 200 миллиметров.

Конечно, снаряды очень и очень редко встречаются с препятствием под таким углом. И есть некоторая надежда на то, что тяжёлые Char B1 ter с усиленной до 75 мм лобовой бронёй, выпуск которых начался фирмой «Рено», смогут противостоять и им. Тем более, почти сорокотонная машина снабжена пушкой ARL-37, снаряды с бронебойным колпачком которой на дистанции в километр пробивают стальную плиту толщиной 107 миллиметров.

От размышлений над докладом о происшествии меня отвлёк буквально ворвавшийся в кабинет жандармский капитан Жак Морэ, ответственный за взаимодействие с польским Корпусом Безопасности в Белоруссии.

— Антуан, ты ещё не слышал о новой неприятности, приключившейся у «лимонников» на море?

— Неужели русская подводная лодка проникла на рейд Скапа-Флоу и порезвилась там? Или у берегов Норвегии потопила транспорты с десантом, собираемым для высадки в районе Архангельска?

Жак испуганно оглянулся, плотно ли закрыл за собой дверь.

— Ты поменьше мели об этом языком! Нет, ни то и ни другое. Только что предали по радио, что авиация узкоглазых потопила в Южно-Китайском море британские линкор «Принс оф Уэлс» и крейсер «Рипалс». Линкор «Кинг Джордж V» получил серьёзные повреждения и еле добрался до Сингапура.

18

Капитан Олег Лосик, 12 января 1942 года

Вот я и стал комбатом. Совершенно неожиданно для себя: майор Лемешев близ собственного штаба «словил» осколок шального польского снаряда и угодил в госпиталь. Ну, а меня, отличившегося после разгрома приснопамятной колонны французской бронетехники, не только представили к ордену Ленина, но и, после ранения комбата, «двинули» на его должность. Причём, моему батальону было предоставлено «почётное» право проламывать оборону польского фронта в ходе начавшегося наступления Западного фронта.

Ещё в дни нашего обучения в Чебаркульских лагерях нам преподавали различные формы ведения наступательных действий с участием танков. Одна из них почему-то имела немецкое название «Блицкриг», «молниеносная волна». Хотя, как я потом выяснил, немецкие товарищи не знали такого термина, а основы такой стратегии в 1931 году заложил советский военный теоретик Триандафилов, назвав свою разработку теорией глубокой наступательной операции. Возможно, впоследствии какие-то из немецких военных теоретиков, перебравшихся в СССР, и имели отношения к усовершенствованию наработок погибшего в авиакатастрофе Владимира Кириаковича, потому и устоялось именно немецкая терминология. В частности, например, выделенная для наступления танков полоса движения именуется «панцерштрассе», «танковая улица».

Вот и зимнее наступление планировалось как «типичный Блицкриг»: молниеносный бросок танковых и мотострелковых подразделений вглубь территории, занятой противником, с целью глубокого прорыва вглубь территории и удара по незащищённым вражеским тылам. Да и на острие наступления должны были двигаться… немцы. А именно — 1-й моторизованный корпус Немецкой Освободительной Армии, в качестве усиления которому придавался мой Отдельный танковый батальон.

Скажете, смешно? Всего-то один танковый батальон усиления целому корпусу, в составе которого действует танковая дивизия… Да как сказать! В дивизии-то основная масса бронетехники — танки Т-34, КВ и Т-50. А поляки и канадцы, против которых нам предстоит действовать, уже научились поражать эти боевые машины. Где — противотанковыми орудиями калибром 47 мм, а где и зенитками 75 и даже 88 миллиметров. И только наши Т-55 способны надёжно выдерживать попадания их боеприпасов: ну, какую вы ещё найдёте машину, броня которой достигает 200 миллиметров (лоб башни)?

Да, немецкие добровольцы отлично проявили себя в оборонительных сражениях первых месяцев войны. Но силы всё равно были неравны, и национальные стрелковые дивизии, понёсшие огромные потери, пришлось вывести в тыл на пополнение и перевооружение. А поскольку вал добровольцев, осаждавших военкоматы, оказался огромным, Советское Правительство приняло мудрое решение: создавать не национальные дивизии в составе Красной Армии, а Немецкую Освободительную Армию, союзную РККА. Этим подчёркивалось то, что мы не остановимся на разгроме польских милитаристов, а будем способствовать освобождению от их гнёта поверженной Германии. Мудрое решение потому, что оно привело к тому, что на фронт стали проситься не только немецкие коммунисты и социалисты, но и те беженцы из Германии, которые не всегда разделяют наши убеждения. Даже те, кто эмигрировал из страны не в Советский Союз, а в другие государства.

Да что там говорить? Командующий танковой дивизией корпуса генерал-майор Гудериан, человек достаточно консервативных (пожалуй, республиканских, но никак не коммунистических) взглядов, подал прошение об отправке его на советско-польский фронт, ещё будучи за рубежом. И ему не отказали! Может, сказалось и то, что он в начале 1930-х инспектировал советско-германскую танковую школу под Казанью. Не знаю. Но факт есть факт: назвавшись потомком армянских переселенцев в Германию по фамилии Хударьян, он теперь так и значится по документам, хотя ни для кого не секрет ни его настоящее имя, ни его бывшее германское подданство.

Мне раньше много доводилось слышать от стариков, участвовавших в Империалистической войне о заносчивости немецких генералов. Но с Геннадием Фёдоровичем, как теперь зовут Хударьяна-Гудериана, мы нашли общий язык. Особенно — когда он побывал в нашем расположении и ознакомился с материальной частью батальона.

— Я понимать, почему моя дивизия придавать ваш батальон!

Ну, да. По-русски Геннадий Фёдорович пока не очень хорошо говорит. В отличие от командующего корпусом, тоже генерал-майора, Николая Александровича Гагена. Но Гаген — всё-таки русский немец, родился под Питером и в 1915 года записался добровольцем именно в русскую армию. А Гудериан только-только осваивает русский язык.

Если не считать языка, то грамотный он, зараза! Я в этом году только-только капитанского звания достиг, а он стал капитаном ещё в 1915-м. И успел покомандовать пусть и крошечными, но всеми танковыми войсками Германии во время «Последней» войны с поляками. Причём, он не только грамотный, но и умный, сообразительный. Ну, это я уже понял, когда мы обсуждали задачи моего батальона, который должен действовать в качестве тарана его дивизии.

Именно так: дивизия движется по «панцерштрассе», не отвлекаясь на фланги. Вперёд и только вперёд! При обнаружении передовыми частями узла серьёзного сопротивления мой батальон, движущийся следом за разведывательными подразделениями, проламывает его оборону, уничтожает противотанковые средства противника, после чего вводятся в бой «тридцатьчетвёрки», КВ и «пятидесятки» дивизии, которые «зачищают» узел. А мы снова выдвигаемся на «остриё удара». Флангами занимаются моторизованные стрелковые дивизии корпуса и прочие части, вводимые за ним в прорыв.

В отличие от многих советских генералов, Геннадий Фёдорович прекрасно понимает, что самоходные артиллерийские установки — это не танки, а средство поддержки танков. Поэтому на совещании перед началом наступления он очень чётко сформулировал командирам «самотопных» полков задачу: никаких самостоятельных атак, только поддержка танковых или пехотных подразделений огнём из тыла. Уничтожение полевых укреплений или, на крайний случай, огонь по атакующим вражеским танкам из засад.

Началось всё 6 января, с мощной артиллерийской подготовки. Даже более мощной, чем та, с которой начиналось осеннее наступление. Артиллерией корпуса, кстати, командует ещё один генерал-майор из числа советских немцев, Сергей Сергеевич Волкенштейн. Правда, в артподготовке принимала участие артиллерия не только корпуса, но и Резерва Главнокомандования. Грохот от разрывов снарядов всех калибров, от трёхдюймовых до 203-миллиметровых, невообразимый. А под конец всего этого ударило никак не меньше двух полков реактивной артиллерии.

Жуть! Ни на первой, ни на второй линии польской обороны никакого сопротивления не было. Даже мины под тралами специально посланных для разминирования машин, не взрывались: все сдетонировали при артобстреле. Лишь кое-где постреливали пулемёты из чудом уцелевших дзотов, которые мы «гасили» из стомиллиметровок. Только на третьей линии пришлось чуть задержаться, уничтожая редкие противотанковые пушки.

Верхнедвинск мотострелки взяли сходу. Буквально рота Т-50 и батальон на бронетранспортёрах навели в нём такого шороха, что поляки даже не успели взорвать мост через Дрысу. Чуть-чуть задержались у подожжённого автомобильного моста через Сарьянку, но железнодорожный мост поляки заминировать не успели. По нему и переправились, продолжая стремительное наступление по «панцерштрассе» к Риге.

Фланговый удар со стороны Резекне отразили части, следующие во втором эшелоне. Достаточно легко отразили, поскольку противник сумел сколотить для него лишь небольшую оперативную группу в составе полутора пехотных батальонов и роты лёгких танков. А мы, передовые части, в это время громили подкрепления, которые враг пытался перебросить к Даугавпилсу с северо-запада. Милое дело — бить врага, шурующего колонной по шоссе и не успевшего развернуться в боевые порядки! Сам это проходил в середине декабря в польском тылу.

Нет, городок мы не брали. Мы его обошли, оставив возможность отличиться пехоте и артиллерии. Мы продолжали двигаться по дороге вдоль Западной Двины по польским тылам.

Серьёзное сопротивление встретили только на пятый день, в районе местечка Огре, куда польское командование бросило два полка канадской дивизии, только-только выгрузившихся с пароходов в Гданьске и переброшенных эшелонами под Ригу. Но эти полки не имели дивизионной артиллерии, и тремя атаками мы смогли проломить их оборону. А сегодня, 12 января, дивизионные разведчики передали по радио, что видят городскую застройку Риги. Ещё немного, и группировка противника, наступавшая на Ленинград и Псков, окажется в окружении!