Помнят польские паны. Преодоление

Фрагмент 18

35

Юзеф Бек, 11 июля 1942 года.

Мы просчитались. Мы серьёзно просчитались, готовясь к летнему наступлению большевиков. Мы рассчитывали, что они ударят по кратчайшему пути на Варшаву, и поэтому основные силы сосредоточили по рубежу Западного Буга, превратив реку в неприступный рубеж, рассчитанный на то, чтобы не позволить красным фанатикам преодолеть эту преграду. Бетонные доты, множество дзотов, бесконечные ряды колючей проволоки, минные поля на подступах к реке и на её западном берегу. Заминированные мосты, которые было приказано взрывать, не дожидаясь того, что с восточного берега переправятся обороняющиеся на нём войска. Брест-Литовская крепость, превращённая в каменную твердыню на пути русских орд и способная выдерживать осаду хоть целый год. Но до неё и до Буга нашим врагам нужно ещё дойти. Практически сто километров по болотам и лесам, превращённым в естественные рубежи обороны.

А они ударили значительно севернее, в направлении Кролевца. Зачем — стало ясно, как только первые подразделения так называемой Немецкой освободительной армии вошли на территорию бывшей Восточной Пруссии. Большевики немедленно провозгласили начало «национально-освободительной войны германского народа против польско-франко-бельгийской оккупации». И призвали жителей «освобождаемых» территорий вступать в эту «армию», а всех прочих немцев — начать партизанскую войну против «оккупантов».

Подлый, очень подлый шаг, до которого могли додуматься только русские. Впрочем, откуда у этого быдла, привыкшего к хозяйской плётке, могут иметься хоть какие-то представления о рыцарской чести и благородных правилах ведения войны?

За три недели русский паровой каток бронетанковых и механизированных дивизий сумел докатиться до окраин Кролевца, в котором немедленно вспыхнул мятеж. Как докладывали из городского гарнизона, ситуация сложилась катастрофическая. Польских солдат и матросов начали убивать выстрелами в спину. Не помогали ни массовые облавы, во время которых любого немца, пойманного с оружием в руках, немедленно ставили к стенке, ни расстрелы заложников. Каким-то образом все эти шаги военных властей города стали достоянием прессы нейтральных стран, и на подвластное мне ведомство покатилась целая лавина дипломатических протестов. Я уж не говорю про те выражения в адрес польского руководства, которые позволяют себе газеты и радиостанции стран, откровенно враждебных Речи Посполитой.

Если первое время наступление войск генерала Фолькенштайна, штурмующих Кролевец, сдерживала артиллерия кораблей польского, британского и французского флота (после поражений у берегов Индокитая и разгрома в Скапа-Флоу наши союзники были вынуждены сократить нам помощь на море до нескольких эсминцев), то вскоре русские подводные лодки, торпедные катера и самолёты начали настоящую охоту на корабли, базирующиеся в Вислинском заливе. Особенно зверствуют пикирующие бомбардировщики, способные сбрасывать эти жуткие бомбы, сжигающие корабли изнутри. Порой, пилоты даже подбитых русских самолётов не выбрасываются с парашютом, а самоубийственно направляют машины на цель. Маршал приказал отвести ещё не повреждённые корабли на запад. Это, конечно, убийственный для гарнизона Кролевца ход, поскольку после этого город обречён попасть под пяту большевиков, но он позволит сохранить хотя бы часть кораблей, которые нам пригодятся в боях в низовьях Вислы.

С одной стороны, я понимаю наших союзников. Едва Великобритания успела пережить утрату Индии, как грянула трагедия Скапа-Флоу. За ней — вторжение большевиков в Трансиорданию и Палестину, перекрытие повреждёнными и затопленными судами Суэцкого канала, захват японцами острова Борнео, провозглашение на территории Палестины сразу двух независимых государств — собственно Палестины и Израиля. И оба этих «географических недоразумения» — под контролем большевиков, которые прилагают массу усилий для того, чтобы арабы Палестины не передрались с евреями. Временно это им удаётся, но, как мне кажется, именно временно, поскольку противоречия между двумя данными народами продолжают обостряться из-за хлынувшего на бывшую подмандатную территорию еврейскую иммиграцию.

Провозглашение Израиля на его исторических землях стало настоящим ударом под дых для нас. Если до знаменитого выступления Сталина о планах его создания в Палестине не было в Войске Польском более благонадёжных солдат, чем мобилизованные либо добровольно вступившие в него евреи, то теперь… дезертир на дезертире дезертиром погоняет. Агитация сдаваться в плен большевикам, чтобы отвоевать «Землю Обетованную» достигла просто немыслимых пределов. А после того, как красные вступили в Палестину, взбунтовались отведённые в тыл (чтобы не перебежали к русским) добровольческие подразделения, бойцам которых не разрешили выехать с польской территории. Их пришлось жестоко усмирять и создавать специально для них несколько концентрационных лагерей.

Французам тоже достаётся в Индокитае. Местные повстанцы совместно с японцами, вооружёнными, в том числе, и русскими устаревшими танками, теснят французские войска в джунглях. Японский лозунг «Азия для азиатов», скорее всего, станет реальностью и на территории Французского Индокитая, как уже стал реальностью практически на всей территории Голландской Ост-Индии.

Я понимаю союзников, но Польше от этого не легче. Поток британских, французских, канадских, бельгийских дивизий на фронт с большевиками существенно сократился. В Генеральном штабе обсуждается вопрос о том, кем заменить снимаемые с фронта несколько французских и канадских дивизий (британских на нём и так мизер, всего три). Англичане настаивают на переброске канадцев в Египет, которому тоже угрожает большевистское вторжение, а французы опасаются за подконтрольные им Сирию и Ливан.

Как это отразится на ситуации на фронте, нет ни малейших сомнений. Если в белорусской части Восточных Кресов положение наших войск достаточно уверенное, то в северной и особенно центральной части Украины это может обернуться катастрофой. Я просто не верю в то, что красные ограничатся наступлением своего Южного фронта на Румынию и не попытаются отбросить наши войска к Карпатам.

Ох, уж эти «младшие союзники» по Антибольшевистской коалиции! После начала наступления русского Южного фронта, возглавляемого генералом Рокоссовским, взвыли румыны и «братья славяне» из Южной Европы. У них, видите ли, серьёзные потери, на которые они не рассчитывали, вступая в войну. А на что вы рассчитывали? На получение репараций от Советской России только за то, что прислали один полк на войну с ней? Ничего, англичане кое-кому вправили мозги, подкинули устаревших самолётов, танков и пушек, выдали кредиты на оплату этих поставок, и те умолкли. Итальянцы пока молчат, перебрасывая всё новые и новые войска взамен разгромленных Рокоссовским. Турки…

Именно с визитом в Турции я сейчас и нахожусь. Буду уговаривать их послать хотя бы с пяток дивизий в украинскую часть Восточных Кресов, откуда французы собрались выводить свои войска для отправки в Сирию.

У турок линия фронта неподвижна с прошлой осени: русские гонят войска мимо Закавказского фронта, на Ближневосточный, поэтому и не предпринимают никаких наступательных действий. Просто отражают попытки наследников янычар вернуть захваченные красными территории. Исмет Инёню предлагал войска французам для защиты Сирии, но Париж категорически отказался впускать их на территорию, не так уж давно отнятую у османов. Вот эти дивизии я и рассчитываю выпросить у турецкого президента для укрепления фронта в Центральной Украине.

Да, в памяти поляков тоже хватает неприятных воспоминаний о турецких набегах на наши земли. Но не меньше их и у украинцев, присягнувших большевикам. Так пусть они теперь вспомнят не только польский кнут, но и османскую саблю. Я просто уверен, что просто появление турок на фронте вызовет панику у них.

Мои размышления перед поездкой в президентский дворец прервал вбежавший в комнату посол.

— Пан министр, из Варшавы передали, что там мятеж. Пан маршал и пан премьер-министр арестованы, верные мятежникам войска проводят аресты членов правительства.

36

Ульрих Граф, 20 июля 1942 года

Это письмо пришло мне не по почте. Его опять привезли мне люди Форда. Но я всё равно ждал его, поскольку Эрвин не мог не прислать его.

Мой генерал снова меня удивил. Я был уверен, что он продолжает обучать японских танкистов где-то на холодном острове в Тихом океане. И вдруг — сообщение по радио о том, что солдаты дивизии Немецкой Освободительной Армии, возглавляемой генерал-майором Роммелем, первыми вступили на территорию Германии в Восточной Пруссии. Надо признаться, я разрыдался после этого известия. И даже не из-за того, что опять отличился мой генерал. Маленький кусочек моей родной Германии, Фатерланда, наконец-то свободен от польской оккупации! И не важно, что к его освобождению приложили руку большевики. Важно, что моей стране, моему народу возвращается свобода.

Конечно, опасения, что польскую оккупацию сменит большевистская, ещё оставались. Но Сталин объявил: он поддерживает стремление немецкого народа возродить собственное государство, ликвидированное империалистическими державами, и надеется, что возрождённая Германия, освобождённый из рабства польских милитаристов немецкий народ, не забудут советской помощи в их освобождении. Да ради того, чтобы моя страна снова обрела свободу, я готов целоваться взасос с самым отъявленным большевиком, а не только помнить о помощи Советов!

Временное правительство Германии, пусть даже в его состав вошли коммунисты и социал-демократы, было создано уже в освобождённом Кёнигсберге, сильно пострадавшем во время городских боёв. Но трудолюбивый немецкий народ непременно восстановит все эти разрушения. Главное, что у него появилась надежда на то, что за Восточной Пруссией последуют все остальные оккупированные земли. Пусть моя родная Бавария сейчас находится в составе Австрии, но я не только баварец, я ещё и немец. А принадлежность Мюнхена впоследствии можно решить тем или иным способом.

Освобождение Кёнигсберга стало поводом для военного переворота в Варшаве. Маршал Рыдз-Смиглы и президент Мосцицкий, два этих палача немецкого народа, организовавших уничтожение Германии, уничтожены заговорщика. Жаль, сумел уцелеть третий из их диктаторского триумвирата, министр иностранных дел Бек, чья вина ничуть не меньше, чем первых двоих. Но я верю в то, что кара за совершённые преступления против моего народа настигнет и его.

Увы, но никаких симпатий к людям, захватившим власть в Польше, у меня нет. Это точно такие же представители польской военщины, генералы, пролившие реки немецкой крови. И предшественников они свергли исключительно ради того, чтобы самим встать возле кормушки государственных денег, самим ощутить всю сладость неограниченной власти. Ведь если предыдущий диктаторский триумвират Смиглы-Мосцицкий-Бек ещё прикрывались демагогией о демократии, то глава мятежа, генерал Сикорский, без обиняков объявил, что устанавливает в стране личную военную диктатуру. Отныне в Польше объявляется полный запрет на деятельность любых политических партий «до окончательной победы над врагами».

Как я уже сказал, освобождение Кёнигсберга стало лишь поводом для переворота. На самом деле, люди Сикорского были недовольны тем, что из-за личной неприязни к нему Рыдз-Смиглы фактически отстранил генерала от руководства войсками. При этом, как утверждают мятежники, действовал он слишком мягко в отношении внутренних врагов Речи Посполитой, слишком уж рассусоливал с младшими союзниками по Антибольшевистской коалиции, недостаточно жёстко требовал помощи от старших союзников и допустил множество ошибок в военных действиях против большевиков.

Под внутренними врагами люди Сикорского подразумевают не только пацифистов, начавших требовать заключения перемирия с Советами после понесённых на фронте тяжёлых потерь. В их число определили и немцев, вооружённые выступления которых немедленно начались после создания Временного Правительства Германии, и евреев, в среде которых вспыхнуло движение за отъезд в Палестину, в недавно провозглашённое государство Израиль на его исторических землях. Причём, евреев не только польского и германского происхождения, но и прибывших со всего мира ради участия в войне с большевиками «за Израиль в Северном Причерноморье». Им невдомёк, что именно «еврейский вопрос», репрессии против евреев стали последней каплей, переполнившей терпение американских властей в вопросе помощи Польше. Теперь поляков в США бьём не только мы, немцы, но и ещё вчера настроенные к нам враждебно еврейские активисты. И мне уже известны случаи, когда поляки на вопрос об этнической принадлежности стали называть себя украинцами.

Да, я ненавижу евреев, может быть, лишь чуть меньше, чем большевиков. Но вынужден считаться с тем, что они теперь становятся нашими ситуационными союзниками в борьбе за свободу Германии. Их борьба за возможность выехать в Израиль играет на руку и нам, немцам. Пусть помогут нам избавиться от польского ярма и едут, куда хотят, хоть в Палестину, хоть в Антарктиду, хоть на Марс.

Неужели я тоже становлюсь настоящим политиком, как мой Адольф, которого я не уберёг от полицейской пули почти двадцать лет назад? Мне кажется, ради достижения своей цели, возвращения Германии статуса Великой Державы, он тоже пошёл бы на временный союз с еврейским капиталом. И лишь потом, когда эта цель была бы достигнута, избавился бы от иудиного семени.*

Вместе с письмом Роммеля люди Форда привезли мне и личное послание от Генри. Тот рекомендовал мне поступить так, как советует Эрвин, и намекал на то, что после освобождения Германии я могу стать одним из доверенных лиц «автомобильного короля» в нашей стране.

Да, у Форда очень большие планы на Германию. Как следует из того, что мне удалось вытянуть из его «посланника», американский промышленник договорился со Сталиным о поставках своих танков не только для нашей Освободительной армии, но и для частей Красной Армии. С условием постройки автомобильного завода полного цикла для большевиков. Где-то в Сибири: я не слышал о городе, где его планируется построить. Да мне это и не очень интересно. Зато он хочет включиться в послевоенное восстановление нашей страны, разрушенной польско-франко-бельгийско-британскими империалистами. Строить в ней заводы, выпускать автомобили и танки для немецкой армии. Потрясающий человек! Война ещё в разгаре, её исход только-только начинает просматриваться, а он уже строит планы на послевоенный период.

Что содержится в письме Роммеля? Во-первых, зная о моей нелюбви к большевикам, он объяснил мне, почему именно согласился перейти на их сторону. Нарушил слово, данное японцам, попросив у русских убежища, и стал человеком вне закона, дезертиром ещё и для узкоглазых. И он, и я относимся к этому философски: мало ли для каких стран мы с ним — люди вне закона, преступники? Зато теперь он сражается за освобождение Германии, ведёт в бой доблестных немецких воинов.

В-вторых, рассказал о том, как отнеслись большевики и чекисты к решению о вступлении в Немецкую армию, как его приняли генералы Фолькенштайн, Гаген и немецкие боевые товарищи. Тут и рассказывать особо нечего: Эрвин сделал себе имя ещё во время сражений в Баварии и Тунисе. Потому, собственно, ему и доверили сразу дивизию. Пусть и не танковую, а моторизованную.

Ну, и в-третьих, он рекомендовал мне сцепить зубы, на время забыть о моей ненависти к коммунистам, и обратиться в русское консульство с прошением о въезде на территорию Советской России для вступления в Немецкую Освободительную Армию. Приложив к этому прошению рекомендательное письмо Роммеля, в котором он просит определить меня в качестве своего личного ординарца, как это уже было в Тунисе.

И я согласен на этот шаг даже без письма Форда. Только ради того, чтобы принять участие в освобождении Германии.

Прим. автора: Многие могут не согласиться с тем, что думает бывший охранник Гитлера и простой колбасник Ульрих Граф о планах Адольфа относительно евреев. Но напомню, что в выдуманной мной реальности Гитлер погиб до написания книги «Майн Кампф», а Граф, идеализирующий его, почти двадцать лет крутился в различных кругах германских правых и может приписывать своему кумиру собственные или заимствованные у других мысли.