Помнят польские паны. Преодоление

Фрагмент 17

33

Дмитрий Новиков, 23 июня 1942 года

Сработало! Всё-таки психологи из ГУГБ НКВД хорошо рассчитали по психологическому портрету Роммеля то, что он «купится» на предложение принять участие в начале освобождения Германии от польских оккупантов. И не зря мы с ним разговаривали, сидя в фордовском лёгком танке после того, как проехались по импровизированному полигону: один танкист-фронтовик легко поймёт другого, пусть для обоих английский язык, на котором мы говорили, и не родной.

Нет, не вёл я никакой вербовки. В классическом понимании этого слова. Поскольку говорили мы вели исключительно о советских танковых войсках и том, какая техника противника им противостоит. О Немецкой освободительной армии и её перспективах (а я ещё не мог понять во время инструктажа в НКВД, зачем нам дают эту информацию) после вступления на территорию Германии, оккупированную Польшей.

Да, с «Матильдами» и «Валлентайнами» генерал успел столкнуться в Тунисе. Но его весьма впечатлили характеристики танка «Черчилль», по бронированию ничуть не уступающего нашим КВ. А 57-мм орудие, установленное на него, позволяет успешно бороться с Т-34 и, тем более, лёгкими танками.

— Как же вы справляетесь с этими монстрами?

— Огнём и манёвром. «Черчилли» достаточно медлительны, а бортовая броня неплохо пробивается не только противотанковыми пушками пехотных подразделений, но и танковыми орудиями средних танков. Не говоря уже о тяжёлых. Кроме того, англичане выпустили их не так уж и много, на фронте они ещё редкость.

О Т-55 Роммель тоже наслышан. В основном, из прессы, в которой их называют «неуязвимыми». Пришлось объяснить ему, что это не совсем так.

— Но в целом машина превосходит всё, имеющееся у нас на вооружении.

— Такие танки есть у армии генерала Фолькенштайна?

— Несколько батальонов прорыва ей придано. Но основная часть танковых сил его армии — Т-34 и КВ. Генерал Гудериан успешно прорывал оборону поляков и вёл наступление именно ими.

Как бы то ни было (и как удалось добиться этого, мне неизвестно), но из Владивостока в Москву, помимо Форда, «вдруг» изъявившего желание съездить «в гости» к товарищу Сталину, с нами ехал и «майор» японской армии Эрвин Роммель. Как прошла встреча «автомобильного короля Америки» с советским руководством, для меня тоже осталось тайной. А вот Эрвина зачислили в Немецкую освободительную армию, «восстановили» в генеральском звании и назначили командующим механизированной дивизии, состоящей из танкового полка и двух мотострелковых. Не считая приданных подразделений (артиллерия, связь, ПВО, сапёры и так далее).

К моему удивлению, туда же, под командование «Лиса пустыни», получил назначение и я, заменив ушедшего на повышение командира батальона, моего старого (ещё по Чебаркульской «танковой учебке») знакомого Колобанова. Пусть я и рассчитывал получить после возвращения с Дальнего Востока должность зампотеха танкового полка.

В общем-то, дивизия слаженная, её отдельные полки уже принимали участие в боевых действиях. Правда, не в ходе зимнего наступления, а в «боях местного значения» на тех рубежах, где это наступление завершилось. Теперь полки, состоящие преимущественно из советских немцев и германских иммигрантов, объединены в 3-ю механизированную дивизию Немецкой освободительной армии. И даже сегодня, 22 июня, вместе со всем Прибалтийским фронтом перешли в наступление, которого все ждали с нетерпением.

Нашей дивизии «нарезан» участок наступления в районе городка Алитус, хорошо известного по сражению, развернувшемуся в этот же день 1941 года в истории «моего предыдущего» мира. Тогда 3-я Танковая группа Германа Гота в тяжелейшей (по признанию самого же «Папаши» Гота) битве силами двух танковых дивизий сумела разгромить советскую 5-ю танковую дивизию Фёдора Фёдоровича Фёдорова.

Сейчас же ситуация развивается по совершенно иному сценарию. Обороняются на правом берегу Немана не советские танкисты, а польские жолнежи. А мы рвёмся в общем направлении на Восточную Пруссию. Мы — через Алитус, соседи слева — через Меркине, а справа (дивизия Гудериана) — с левобережного плацдарма в районе Пренай. Именно «Быстроногому Гейнцу», в нынешних условиях ставшему «армянином Хударьяном», определена прямая «панцерштрассе» на Кёнигсберг. Кролевец, как переименовали этот город поляки. Возможно (всё зависит от наших потерь и потерь Гудериана), нам после Виштынецкого озера тоже придётся сдвинуться севернее: за ним в нашей полосе наступления не такая уж удобная для использования танков местность.

Алитус важен тем, что в нём находится сразу два моста через Неман — автомобильный и железнодорожный. «В другой истории» советским войскам не удалось взорвать ни их, ни ещё одни мост в Меркине, что и предопределило молниеносный выход Группы Гота к Вильнюсу и, в конечном итоге, падение Минска уже на шестой день войны. Сработали диверсанты из полка «Бранденбург-800», воспользовавшись эффектом внезапности. Хотя (если я не путаю с обороной моста в Меркине) автомобильный мост взорвать пытались, но сработали не все заряды.

Насколько мне было известно (мой батальон «прикомандирован» к 3-й механизированной дивизии и в случае затруднений, проламывает дорогу танковому и мотострелковым полкам, так что это довели и до меня), командование армии не стало мудрствовать лукаво, изобретая какой-то новый план. Захват мостов диверсантами, стремительный танковый удар, рассекающий правобережный польский плацдарм надвое, вступление мотострелков по этим мостам в левобережную часть города.

Наступление с Пренайского и Ковенского (Каунас, столица «добровольно присоединившейся» к Польше Литвы, тут называется Ковно) плацдармов началось на день раньше нашего. Видимо, по задумке авторов плана, это должно было вынудить поляков перебросить туда резервы. Не знаю, получилось ли этого добиться. Из первого эшелона обороны на нашем участке точно никого не перебрасывали. Поляки же тоже не идиоты, не станут ослаблять войска на плацдарме, который командование Прибалтийского фронта за время затянувшейся оперативной паузы несколько раз пыталось ликвидировать. Без особого энтузиазма, поскольку поляки тогда точно взорвали бы мосты через Неман, но пыталось.

Честно говоря, хорошенько поглядев на карту, я не очень-то поверил в то, что автомобильный мост удастся захватить диверсантам. Всё-таки он на левом берегу Немана примыкает к жилым кварталам Алитуса, и диверсионной группе придётся держать оборону практически на голом месте. Диверсантов сотрут в порошок буквально в течение часа, бросив на их уничтожение всё, что имеется под рукой. С железнодорожным мостом проще: вокруг него «зелёнка», где можно оборудовать позиции. И, если за мост зацепится хотя бы взвод, есть шанс удержаться до подхода наших войск.

Наша артиллерия загрохотала в четыре утра, едва рассвело. Очень мощно загрохотала. Едва ли не пресловутые двести орудийных стволов на километр фронта. И снаряды ещё продолжали рваться в районе второго рубежа обороны плацдарма, когда вперёд рванул танковый батальон, сопровождаемый мотострелками на бронетранспортёрах. Не мой батальон. Я ещё удивился, когда получил приказ ждать дальнейших распоряжений. Но когда увидел, что несколько танков встали, не добравшись даже до первого ряда траншей, понял: далеко не все мины, которыми противник «засеял» нейтралку, детонировали от близких разрывов снарядов. Командование решило, что лучше будет отремонтировать повреждения ходовой «тридцатьчетвёрок», чем лишиться «ударного кулака» из моих Т-55.

Пока передовые части давили сопротивление во второй линии обороны плацдарма, инженерные танки тралами проделали проходы в минном поле, и пришла пора моего батальона. Вперёд! Задача — сходу сбить охрану автомобильного моста, оставить танковый взвод и сопровождающую нас пехоту его оборонять, а самим — рваться на запад до северного берега озера Луксненай, на рубеже которого занять оборону и не допустить переброски подкреплений на помощь обороняющимся в городе.

— Учти, Новиков: удержать мост диверсантам не удалось, но заряды, предназначенные для его взрыва, они обезвредили. Ценой собственных жизней. Отомсти за ребят! — напутствовал меня по телефону начштаба дивизии.

Он ещё, конечно, говорил про то, чтобы я опасался противотанковых средств как у моста, так и на улицах города. Но это я и сам знаю. В городские бои, к которым танки не приспособлены, я ввязываться не собираюсь. Моя задача — проскочить город на максимальной скорости, навести «шухер» в рядах обороняющихся, и только на заданном рубеже окапываться, дожидаясь подхода наших.

34

Генерал-лейтенант Яков Владимирович Смушкевич, 30 июня 1942 года

Именно благодаря действиям моего авиационного корпуса освобождение Палестины прошло так стремительно. Этим я ничуть не пытаюсь умалить заслуги сухопутных войск, а стараюсь быть объективным. Ведь именно авиаразведка позволила танковым и автомобильным колоннам не плутать в Сирийской пустыне, а всегда выходить именно туда, куда следует. То же самое происходило в горных районах, начавшихся западнее реки Иордан: аэрофотоснимки существенно облегчили этим колоннам продвижение по горным дорогам, которые петляют по долинам. Если продолжать говорить об авиаразведке, то она позволяла обнаруживать вражеские засады, чем сильно уменьшила потери сухопутных войск в технике и живой силе.

Самолёты-разведчики приходилось использовать не только для этого. На войне случается всякое, и не раз доводилось направлять их для поиска своих отставших или заблудившихся подразделений. Ситуация схожая с той, которую я уже видел в районе Халхин-Гола. Только там Красная Армия действовала на территории дружественной Монгольской Народной Республики, а здесь, на Ближнем Востоке, с такими заблудившимися возможно всякое. От радостной встречи до нападения с целью уничтожить их или захватить в плен с целью получения выкупа. Регион очень противоречивый, даже разные роды одного племени могут симпатизировать самым разнообразным силам. Или считать себя ни от кого не зависящей силой.

Раз уж я вспомнил Монголию, то не могу отметить и других схожих черт театров боевых действий. Это жуткий дефицит воды и топлива, которые приходится везти с собой за сотни километров. Автомобилями. Жуткая жара и пыль, из-за которых техника выходит из строя намного чаще, чем в умеренном климате. Даже несмотря на то, что перед этим походом технические службы сбивались с ног, устанавливая на автомобили и танки намного более совершенные, чем штатные, воздушные фильтры и радиаторы. А водители каждый день в дороге занимались их чисткой. Техника ломалась, а транспортная авиация без устали перебрасывала запасные части для неё. Благо, возможность найти небольшую ровную площадку для посадки, чаще всего, имелась. И шли дальше на Амман отремонтированные машины.

Трансиордания, если не считать мелких стычек со враждебно настроенными племенами в Сирийской пустыне, стала «пробным камнем» группировки, направленной для того, чтобы изгнать англичан с Восточного побережья Средиземного моря. Страна небольшая, но полностью контролируемая англичанами. Даже всей полнотой власти после объявления эмиром Абдаллахом ибн Хусейном военного положения обладал не столько он, сколько «Глабб-паша», британский генерал Джон Баготт Глабб. Армией эмирата, именуемой «Арабский легион», фактически командовал тоже Глабб.

Армия небольшая, всего 1600 человек, но вооружённая даже самолётами-бипланами и самая боеспособная в регионе. «Отличилась» противодействием в 1936−39 годах арабам-палестинцам, поднявшим восстание против британцев. Вплоть до установки на пути из Иерусалима в Амман проволочных заграждений и минных полей. Пара рот успела повоевать с Красной Армией в Ираке, но итог такого противостояния был предопределён: хорошо, если в Трансиорданию сумели вернуться пара десятков бойцов.

Авиацию, подчинённую ибн Хусейну (а точнее, Глоббу) удалось уничтожить бомбово-штурмовым ударом непосредственно на аэродроме. И разогнать часть конницы при помощи ударов с воздуха. Да и вообще «Арабский легион» продержался ровно два дня. Самого же эмира удалось захватить в плен. Вместе с членами правительства, и он был вынужден подписать капитуляцию.

Отстранять от формальной власти его никто не собирался. Просто во дворце поменялась охрана, а в городе — форма у патрулирующих улицы военных.

Столь стремительное развитие событий вызвало переполох у британских колониальных властей. И вот тогда в бой пришлось вступать истребительному полку, оперативно перебазировавшемуся на городской аэродром Аммана: англичане попытались наносить штурмовые удары по колоннам Ближневосточного фронта, движущимися в сторону Иерусалима. По железной дороге со стороны Хайфы и Дамаска тоже началась переброска войск, британских и французских. Но однопутная узкоколейка (ширина колеи всего 105 сантиметров) плохо предназначена для перевозки не только тяжёлой техники, но и просто живой силы. Так что мы и наши союзники просто выставили довольно мощные заслоны на севере Трансиордании, в районе города Даръа, а основная масса войск так и продолжила движение на запад. Таким образом мы прикрыли трассу нефтепровода из Ирака в Хафу, по которому перекачка нефти временно прекращена, чтобы создать противнику трудности с топливом, ещё и на трансиорданской территории.

Для этой же цели (осложнение положения гарнизона Иерусалима) лёгкие бомбардировщики и штурмовики, базирующиеся в окрестностях Аммана, устроили террор против подвижного состава на железной дороге Яффа — Иерусалим, полностью парализовав движение на ней. А механизированные колонны, обойдя город, после ряда боёв в горной местности всё-таки прорвались к побережью Средиземного моря между городом Эль-Мадждаль поселением Исдуд.

Этот прорыв, стал и нашим неоспоримым успехом, и новой головной болью. В первую очередь — из-за невероятной растянутости коммуникаций. И если с боеприпасами для стрелкового оружия ещё удавалось выкручиваться, то снаряды для артиллерии и танков очень быстро стали «на вес золота». Собственно, нехватка боеприпасов и топлива и оказались причиной задержки освобождения Палестины от британского владычества. Как раз в тот момент, когда на передовые части Красной Армии с трёх сторон и навалились враги.

Основная масса, конечно же, с севера, со стороны Яффы и Хайфы, являющейся основным портом британской подмандатной территории. Благо, перебрасываемых оттуда войск было не так много, поскольку англичанам тоже пришлось маневрировать резервами, чтобы подавить вооружённые выступления арабов и еврейских отрядов. С юга — преимущественно конница и лёгкие механизированные части, расквартированные в Египте. Но они опирались на поддержку британских кораблей, обстреливающих наши позиции с запада, со стороны моря. И это, наряду с воздушной поддержкой, стало главной головной болью подразделений, держащих оборону севернее Исдуды и южнее Газы.

Самым же неприятным было то, что из Египта могли быстро подойти подкрепление: именно через Суэцкий канал в Европу возвращаются колониальные войска, которые можно снять с пароходов и бросить в бой в Палестине. Именно поэтому маршал Будённый приказал мне перекрыть канал, повредив или утопив несколько судов.

Лезть в Порт-Саид или Суэц, хорошо защищённые зенитными батареями, значит, обрекать лётчиков бомбардировочной авиации на гибель. Кроме того, закупоривать канал близко к Средиземному морю нет смысла. Значит, экипажам Ил-4, действующим из Багдада (всё те же проблемы с доставкой топлива на более близкие аэродромы), придётся охотиться на суда немного севернее Суэца. Благо, для этого сумели переправить в Ирак объёмно-детонирующие авиабомбы. Удалось и несколько «урезонить» британскую авиацию, летающую из Египта и района Яффы.

Поддержка местного населения? Да, была, очень активная поддержка. Как живой силой, так и «транспортом». Пусть даже «транспортом» этим были волы, мулы и ослы, порой, тянувшие «полуторку» с заклинившим двигателем. В частности, именно в районе Газы арабское население, хорошо помнящее подавление восстания 1936−39 годов сыграло решающую роль в отражении атак арабской же конницы, набранной в Египте, и британской пехоты. Ценой огромных потерь: и выучки у этих «ополченцев» никакой, и оружие устаревшее. В наличие лишь мусульманский фатализм и вера в райские кущи после гибели в войне с «неверными».

Как бы то ни было, а месяц этих тяжёлых оборонительных боёв позволил и подтянуть резервы, и перебросить топливо и боеприпасы. А отряды еврейской самообороны совместно с арабами и бывшими военнопленными-евреями в кровопролитных уличных боях полностью очистить Иерусалим от британцев.

Основные потери понесли арабы, штурмовавшие Храмовую Гору, где теперь находятся их святыни, а от времён иудейского владычества не осталось практически ничего. Англичане защищались отчаянно, и когда надежд на спасение не осталось, некий майор Джексон, командовавший обороной, приказал взорвать мечеть Купол Скалы, где обороняющиеся устроили склад боеприпасов. Именно она и мечеть Аль-Акса были последними рубежами обороны британцев.

По сути, в ходе боевых действий Иерусалим оказался разделён на две части — западную, освобождённую еврейскими отрядами, и восточную, захваченную арабами. Именно на границе этих зон, у Яффских ворот стены Старого Города, сегодня, 30 июня 1942 года, и произошло провозглашение независимости государства Израиль. Подробности мне, находящемуся в Аммане при штабе Ближневосточного фронта, ещё не известны, но радиостанции мира уже вовсю трубят об этом событии.