Предназначенный

7

Зои

— Зои, ты меня слышишь?

Я поняла, что пока я неистово вычищала Персефону, Ленобия подошла к стойлу, и заговорила со мной. Ну, точнее я поняла, что она произнесла слова. Вслух. Обращаясь ко мне. Но я действительно не слышала их. Я вздохнула и повернулась к преподавательнице верховой езды, прислонившись к крепкому боку кобылы и пытаясь получить спокойствие и энергию от ее знакомого присутствия.

— К сожалению, нет. Я не обратила внимания. Я очень растерянна. Что Вы сказали?

— Я спросила, что ты знаешь об этот парне Ауроксе.

— Ничего, за исключением того, что могу поклясться, что это не просто парень, — сказала я.

— Да, сплетни о том, что он оборотень, уже разнеслись по всему кампусу.

Я почувствовала, как мои глаза действительно стали большими.

— Вы серьезно? Они существуют? Как Сэм, его чокнутая вздорная мамаша и брат?

— Сэм?

— Настоящая Кровь, — объяснила я. — Они оборотни. Они могут обращаться во все, что уже видели. Я полагаю. Хотя не думаю, что они могут обращаться в неодушевленные предметы. Господи, мне необходимо прочитать эту серию книг, чтобы удостоверится. И опять же, в любом случае, они существуют?

— М-мм, я не смотрю телик. И у меня никогда не было такой привычки. Мне тоже надо бы прочесть эту серию Настоящая кровь.

— Да-да, серия Сьюки Стэкхаус, написанная потрясным человеческим автором по имени Шарлин Харрис. — Я поймала взгляд Ленобии и поспешно добавила, — Ой, извините, я думаю Вам это совсем не интересно. План Б?

— Мой план Б — вернуться к твоему первоначальному вопросу, существует много неправдоподобных вещей… как в этом мире, так и в Потустороннем.

Я тяжело сглотнула.

— Согласна. Особенно про ту часть о Потустороннем мире.

— Тем не менее, доказательства существования оборотней есть в мифах и легендах многих культур. Можно предположить, что по крайней мере некоторые из них основаны на правдивых историях.

— Я не могу разобраться то ли это хорошо, то ли плохо, — сказал я.

— Я думаю, лучшее, на что мы можем надеяться, в том, что хорошие мы или плохие — зависит только от нас. Что наводит меня на следующий вопрос. Наряду со сплетнями кампуса об Ауроксе и его способности, как минимум, менять форму, говорят, что у тебя довольно сильная реакция на него. Это правда?

Я почувствовала, как мои щеки запылали:

— К сожалению, да. Я выставила себя на посмешище перед всей школой. Снова.

— Зачем? Ты знаешь лучше кого бы то ни было, каким опасным манипулятором может быть Неферет, зачем ты противоборствуешь ей публично, как сейчас?

— Потому что я идиотка, — печально ответила я.

— Нет. — Она доброжелательно улыбнулась. — Ты определенно не идиотка, поэтому я и хотела поговорить с тобой… наедине. Я думаю тебе следует скрывать свою реакцию на Аурокса, если ты не с близкими друзьями. Держи свои чувства при себе. Надень непроницаемую маску, как игрок в покер.

— Непроницаемую маску? Извините, я умею играть лишь в Кэндиленд.

— Все просто, держи свои чувства, как бы ты это не видела и как бы не относилась, в тайне ото всех наблюдающих за тобой.

— Зачем? — Она действительно захватила мое внимание. Это было непохоже на Ленобию (или другого здравомыслящего вампира) — просить недолетку хранить тайны.

Ее глаза встретились с моими, и меня снова поразил их необычный серый цвет. Как будто внутри них спрятаны грозовые облака.

— Будучи молодой я узнала, что зло иногда любит хвастаться, даже если было бы лучше держаться скромнее. Это был мой опыт, что истинная борьба Тьмы не против Света, силы любви, правды и верности. Я думаю, что наибольшая угроза зла исходит от его собственной гордости, высокомерия и жадности. Я еще не видела хулигана, который не злорадствовал, или вора, который не похвалялся. Вот почему их ловят. Тьма могла бы быть гораздо разрушительней, если, скажем так, была более осмотрительной.

— Но это в природе Тьмы, хвастаться и злорадствовать, и так Тьма понимает, когда кто-то обращает внимание на ее действия и деяния, — сказала я, наконец-то понимая ее точку зрения. — А значит, когда кто-то пытается бороться за хорошее, то остается в тени, наблюдает и ждет нужного времени для действий, когда зло сделает неудачный ход.

— И будет поймано врасплох силой, которая исходит от честности, спокойствия и тихой решимости, — сказала Ленобия.

Я глубоко вздохнула, огляделась, чтобы убедиться, что никто не скрывался за пределами стойла Персефоны, а затем тихо сказала Ленобии.

— В ту секунду, когда я увидела Аурокса, мой камень провидца стал горячим. До этого такое случалось лишь два раза, когда присутствовала древняя магия.

Я заколебалась, а затем призналась:

— Вчера вечером я взглянула через него и увидела что-то странное вокруг Старка. Это немного испугало меня.

— Что об этом сказал Старк?

— Я, хм, не сказала ему.

— Не сказала? Но почему?

— Ну-у, во-первых, он меня отвлек. — Я поспешила продолжить, зная, что наверняка залилась румянцем. — И с тех пор я не знаю, почему утаила это.

Я подумала о стычке, произошедшей по пути в школу.

— Хотя нет, погодите. Я знаю почему. Даже вся эта потусторонняя ерунда не может встать между мной и Старком. Есть в этом что-то положительное — мы действительно с каждым разом становимся все ближе и ближе. Но в то же время, в этом есть нечто странное.

Ленобия кивнула.

— Понимаю. Весь тот опыт, который вы приобрели, должен был изменить ваши взаимоотношения. И какая-то древняя магия, привязавшаяся к Старку, может быть всего лишь остаточным явлением его пребывания в Потустороннем мире. — Она улыбнулась. — Я предполагаю, что если бы ты взглянула на себя через камень провидца, ты смогла бы увидеть…

— Вот черт, только не это! Я не хочу видеть что-либо бродящее вокруг меня!

Улыбка Ленобии исчезла.

— Ты выглядишь напуганной.

— Точнее, я вообще схожу с ума. Думаю, с меня хватит всей этой древней магии, Потустороннего мира и прочей ерунды, из-за которой всё идет крахом.

— Да, я понимаю. Вероятно Аурокс несёт в себе старую магию, поэтому его присутствие так сильно влияет на тебя.

— Он даже показался мне забавным, прежде чем я увидела его перевоплощение в быка.

— Забавным? Возможно тогда ты была слишком напугана?

— Да, но еще у меня возникло жуткое, странное ощущение, будто моя интуиция чувствует что-то еще, с чем мой разум не может справится. А потом я почувствовала страшную тревогу. Что-то не так с этим парнем, Ленобия, и это что-то очень, очень древнее.

— Но ты видишь, что для всего остального мира он выглядит как привлекательный парень?

— Ага, кажется. — Затем я фыркнула. — Хотела бы я взять его на Скай и выяснить, что та часть "остального мира" увидит, когда посмотрит на него.

— Твой камень провидца с острова Скай?

— Да, его дала мне Королева. Она сказала, если вокруг есть древняя магия, то увижу ее, посмотрев через камень.

Я подумала про Старка, тени и жуткий страх.

— Мне хватает проблем с тем, что я могу видеть своими глазами. Я больше не хочу смотреть через него.

Я покачала головой, стыдясь собственной слабости.

— Простите. Я просто большой ребенок. Я не должна была бояться так сильно. Я должна была посмотреть через этот глупый камень на Аурокса.

— И что бы произошло, если бы ты увидела нечто ужасное? Все ли смогут увидеть древнюю магию, посмотрев через камень?

— Нет. — Я вытерла слезы со своих щек. — Этот дар есть только у некоторых Верховных жриц.

— И поэтому, если бы ты увидела какую-то странную Тьму через него, рассказала бы всем, и положилась на камень, показывая остальным, что ты увидела, то у тебя не было бы реальных доказательств?

— Угу, в этом то всё и дело. Я как была сумасшедшей для всех, так ей и остаюсь.

— Нет, ты была и остаешься мудрой, доверяясь своим инстинктам. Он — пешка Неферет, и с ним явно что-то не так. Ты знала об этом с самого первого раза, как только увидела его, и раз ты знала, то просто не могла стоять там, держать рот на замке и изображать заурядное дитя.

Я взяла на заметку — быстро разузнать определение слова "заурядный" или спросить об этом Дэмьена.

Но Ленобия еще не закончила. Она решительно продолжила.

— Я хочу, что ты какое-то время поразмышляла об Ауроксе. Запиши, что именно ты ощутишь в следующий раз, когда встретишься с ним — но записывай незаметно. Держи своё лицо непроницаемым. Не позволяй никому знать, что на самом деле происходит в душе этой прелестной маленькой девушки.

— Вы ведь не думаете, что мне следует взглянуть на него через свой камень провидца?

— Нет, по-крайней мере, пока не перестанешь бояться того, что можешь увидеть. Когда твои инстинкты подскажут тебе нужный момент, тогда и только тогда, ты должна посмотреть.

— А что на счет Старка? — я задержала дыхание.

— Старк предан тебе и нашей Богине. Мне кажется, нет ничего плохого в том, что древняя магия цепляется за него. Перестань волноваться о своем Воине — он может почувствовать это, и пользы ему от этого не будет.

— Ага, ладно. В этом есть смысл. Итак, испытывая облегчение от того, что мне не придется смотреть через камень провидца, я же не становлюсь малышкой или трусихой?

Она улыбнулась.

— Нет, и идиоткой тоже. Ты молодая Верховная жрица-недолетка, первая в истории, и ты просто пытаешься найти свой путь в этом столь запутанном мире.

— Вы слишком мудры, — сказала я.

Ленобия рассмеялась.

— Нет, я слишком стара.

Тогда я тоже засмеялась, потому что, даже если я и была уверена в том, что ей лет сто или около того, Ленобия выглядела на тридцать.

— Ну, вы выглядите на двадцать с хвостиком, — приврала я, — поэтому кажитесь старой, но не слишком старой.

— Двадцать с хвостиком! С такой способностью притворяться, ты запросто справишься с Ауроксом и сохранишь свои мысли при себе, — сказала Ленобия. Затем, могу поклясться, она хихикнула, став нереально молодой.

— Двадцать с хвостиком! Такого со мной не было больше двухсот лет!

— В чем ваш секрет? Ботокс или инъекции? — спросила я, подшучивая над ней.

— Вторая отрицательная и солнцезащитный крем, — ответила она.

— Эй, вы двое, жаль вас прерывать. — Кудрявая блондинистая головка Стиви Рей показалась в поле зрения, когда она заглянула в стойло.

— Ты вовсе не прерываешь нас, Стиви Рей, — сказала Ленобия, все еще улыбаясь. — Заходи, присоединяйся к нам. Мы только что обсуждали изящное старение.

— Моя мама всегда говорит, что восьмичасовой сон, обильное питье и отсутствие детей — это самый лучший антивозрастной рецепт, чем какой-либо врач или Лореаль смогли бы когда-нибудь изготовить. — Она усмехнулась Ленобии, но затем одарила Персефону обеспокоенным взглядом. — Спасибо за приглашение, но я все-таки останусь здесь. Я не очень люблю лошадей. Ничего личного; они просто очень большие.

— Без обид, — сказала Ленобия. — Воинам что-то нужно?

— Ммм. Арена отлично подходит для занятий. У них там целая куча веселых парней. Они лупят друг друга деревянным мечами и метают стрелы в мешени, пока те не завопят. — Трое из нас закатили глаза. — Но ваш ковбой здесь, поэтому я зашла предупредить.

— Мой ковбой? — Ленобия казалась абсолютно озадаченной. — У меня нет ковбоя.

— Значит он станет вашим, потому что он только что показался у входа в загон с большим прицепом для лошадей. Он сказал, что прибыл для работы и спрашивал, где он может выгрузить свои принадлежности, — сказала Стиви Рей.

Ленобия сделала глубокий вдох. И произнесла, явно раздраженная.

— Неферет. Это её рук дело. Он первый местный человек, которого она наняла.

— Не думаю, что это в духе Неферет, — сообщила Стиви Рей. — Я чертовски хорошо знаю, что она ненавидит людей и не подложит крысиную задницу в виде местных жителей, независимо от того, здесь мы или нет.

— Но порождать проблемы — это в духе Неферет, — парировала я.

— И начала она с меня, потому что знает, что я на твоей стороне, — сказала Ленобия.

— Хаос. — Как только я произнесла слово, я почувствовала, как все стало на свои места. — Неферет хочет породить хаос в наших жизнях.

— Тогда давайте окажем этому ковбою радушный прием, заставим его почувствовать себя, как дома, и покажем ему, насколько не хаотичной и скучной может быть работа здесь, в моих стойлах. Если мы сделаем это, то возможно, только возможно, он примет решение перейти на более интересные пастбища и Неферет переключит своё внимание на других.

Словно она была на задании, Ленобия вышла из стойла Персефоны. Стиви Рей и я переглянулись.

— Ни за что не пропущу это. — Я напутственно похлопала Персефону по теплому боку и бросила щетку в прикрепленный рядом мешочек.

Стиви Рей и я взялись за руки и последовали за Ленобией.

— Знаешь чего я не сказала Ленобии, что этот ковбой чертовски хорош собой, — прошептала она мне.

— Правда?

— Просто подожди и увидишь.

Теперь я была безумно заинтригована, поэтому ускорила темп, торопясь через песочную арену и едва махнув рукой Старку, который обучал Рефаима стрельбе. Стиви Рей попыталась послать ему воздушный поцелуй, но я продолжала тащить её за собой, поэтому все, что она успела сделала, это хихикнуть и помахать рукой. Я старалась не обращать внимания на угрюмый вид Старка и сфокусировалась на том, чтобы ни одно чувство — ни любопытство, ни возбуждение, ни простое смущение — не проявилось на моем лице.

Я не знала почему, но я точно не хотела, чтобы Старк задавал мне вопросы об Ауроксе.

— Там, он там. Высокий, не-вампир в ковбойской шляпе прямо там, у двери.

Стиви Рей указала на широкие двери арены. Они были открыты. Прямо снаружи стоял большой трейлер для лошадей и один из тех массивных грузовиков Оклахомы, которые парни любили покупать, водить и практически жить в них. Перед трейлером стоял невероятно высокий мужчина. И Стиви Рей определенно была права. Он и вправду милый, даже для такого зрелого парня.

— Он выглядит как человек, который должен быть на канале Вестернов, — сказала я. — Играя одного из тех старинных героев-ковбоев.

— Сэм Эллиот, вот на кого он похож.

— А? — я вопросительно взглянула на неё.

Она вздохнула.

— Он снимался в куче ковбойских фильмов. Ну ты знаешь, в таких, как Надгробие.

— Ты смотришь фильмы про ковбоев?

— Приходилось, с мамой и папой, особенно субботней ночью перед сном. И что в этом такого?

— Да так, ничего.

— Только не рассказывай Афродите, — сказала она.

— И чего же не рассказывать Афродите? — спросила Афродита.

Стиви Рей и я подпрыгнули от неожиданности, так как она, казалось, появилась из воздуха позади нас.

— Не быть такой жуткой и не подкрадывайся, — сказала я.

— Я и не пыталась. Я просто воплощение грации. Это потому, что у меня хрупкое телосложение, — сказала она. Затем она метнула взгляд своих леденяще-голубых глаз на Стиви Рей. — Повторюсь — и чего же не рассказывать Афродите?

— Что ковбой Ленобии просто нереально горяч, — сказала Стиви Рей.

Афродита одарила её взглядом, ясно говорящим, что она чертова лгунья, собственно, которой она и являлась, но её взгляд наткнулся на широкоплечий силуэт мужчины.

— Оооо! Это Ленобии…

— Работник. — Предложила я слово, хотя Афродите никакого дела до меня не было. — Ему полагается работать на Ленобию.

— А он горяч, — сказала Афродита с придыханием. — Не так горяч, как Дарий, но все же. ГО. РЯЧ.

— Я же вам говорила. И он такой высокий, что на его фоне Ленобия выглядит еще моложе.

Так же, как и Стиви Рей с Афродитой, я подслушивала на расстоянии и попробовала (впрочем, безуспешно) не слишком таращиться из нашего укрытия. Ковбой приподнял шляпу перед Ленобией, и с превосходным оклахомским акцентом произнес:

— Приветствую, мэм. Я новый управляющий конюшней. Я был бы вам признателен, если бы вы показали мне заведующего.

Я не могла рассмотреть выражение лица Ленобии, но заметила, как она выпрямилась.

— Уф-фф, — прошептала Стиви Рей.

— Вот вам и весь теплый прием, — произнесла я достаточно приглушенно, чтобы только Афродита и Стиви Рей могли меня услышать.

— Джон Вэйн только что капитально облажался, — сказала Афродита.

— Я Ленобия. — Ее голос легко доносился до нас. Мне не показалось, что она звучала смущенной. Наоборот казалось, её голос был подобен леденящему шторму. — Я женщина, заведующая этими стойлами и ваша новая начальница. — Возникло своего рода неловкое молчание, когда Ленобия не ответила на его рукопожатие.

— Бррр, — прошептала Афродита. — Она напомнила мне мою маму, и для Джона Вэйна это не очень хорошая новость.

— Сэм Эллиот, — прошептала Стиви Рей.

Изогнув бровь, Афродита уставилась на мою ЛПН. Я подавила вздох отчаянния.

— Он совсем не похож на Джона Вэйна. — Продолжила она театральным шепотом. — Но он в точности, как Сэм Эллиот.

— Ты слишком часто смотрела телик, когда была ребенком, вероятно после семейного обеда по субботам ночью. Как трогательно! — Афродита пренебрежительно махнула головой в сторону Стиви Рей. Я думала о том, как причудливо все это, что Афродита знала о семейных заморочках Стиви Рей, когда наша троица обратила свое внимание к Шоу ковбоев.

Мужчина вновь приподнял шляпу перед Ленобией, на этот раз улыбнувшись, и даже с того расстояния, где были мы, я смогла увидеть, что его глаза блеснули.

— Ну, м-э-эм, кажется, я был несколько дезинформирован. Рад, что все так быстро прояснилось. Меня зовут Тревис Фостер, и я рад познакомиться с вами, леди-босс.

— И вы не прочь узнать, что ваш босс — леди?

— Нет, м-э-эм, моя мать была настоящей леди, и я никогда не работал усерднее и не был счастливее, чем тогда, когда работал на нее.

— Мистер Фостер, я напоминаю вам вашу мать?

Я подумала, что голос Ленобии мог бы заморозить воду, но Трэвис, казалось, не заметил. Фактически казалось, будто он наслаждается. Он приподнял шляпу назад и посмотрел сверху вниз на Ленобию, будто это был серьезный, а не язвительный вопрос.

— Нет, м-э-эм, пока еще нет.

Ленобия больше ничего не сказала, а я ощутила лишь это коробящее чувство сконфуженности, что могут иногда вызывать неловкие беседы со взрослыми, когда Трэвис как бы бросил крючок и выиграл спор, а затем сказал.

— Итак, Ленобия, Вы не могли бы мне показать, где моя кобыла и я можем устроиться на ночь?

— Кобыла? Устроиться на ночь? — спросила Ленобия.

— Это чертовски забавно. Не хватает только попкорна, — сказала Афродита.

— Она собирается его спалить своим лазерным взглядом, — произнесла я.

— У Ленобии есть лазерный взгляд? — спросила Стиви Рей.

Мы с Афродитой взглянули на Стиви Рей так, словно она только что спросила, а действительно ли у Линдси Лохан нет вредных привычек.

— Как на счет того, чтобы просто помолчать и наблюдать?

— Спасибо, — вместе произнесли мы с Афродитой, что заставило ее посмотреть на меня, прежде чем мы втроем вновь стали таращиться и подслушивать.

— Ну-уу, м-э-эм, — растягивая слова сказал Трэвис. — Я сказал вашей Верховной жрице, когда она нанимала меня, что моя кобыла и я являются частью сделки и что мне нужно разместить ее здесь. Так как я только что завершил сезон, управляя конюшнями в Дурант Спрингсе, я так же нуждаюсь в приюте. — Он сделал паузу и, когда Ленобия не ответила, добавил, — Дурант Спрингс находится в Колорадо, м-э-эм.

— Я знаю, где это, — резко оборвала его Ленобия. — Почему вы думаете, что можете остаться здесь, в кампусе? У нас нет помещений для людей.

— Да, м-э-эм, то же сказала и ваша Верховная жрица. Но так как работа должна быть выполнена сразу же, я сказал ей, что поживу рядом с местом, где устроят на ночлег Бонни, пока не смогу найти жилье поблизости.

— Бонни?

Тревис поправил шляпу — первый признак того, что ему было неудобно.

— Да, м-э-эм. Мою кобылу зовут Бонни. — Как по команде, внутри трейлера для перевозки лошадей раздался громкий тяжелый "бах!". Двигаясь по направлению к задним дверям, он продолжил объяснять Ленобии.

— Я был бы благодарен, если бы вы позволили выгрузить ее. Это слишком долгий путь из Колорадо для такой большой девочки.

— Думаете, его лошадь толстая? — тихо спросила Стиви Рей.

— Деревенщина, я думала ты не собираешься болтать, — сказала Афродита.

— Я думаю, что он только что сделал шаг в верном направлении, — сказала я. Ни в коем случае Ленобия не позволила бы опять перевозить уставшую лошадь, только богине известно куда.

— Выпустите вашу кобылу. Мы обсудим ваше пребывание только после того, как кобыла устроится, — сказала Ленобия.

Я заметила, что Трэвис уже проводил манипуляции с рычагами и цепями, которые удерживали дверь прицепа для перевозки закрытой, так что нам оставалось подождать несколько секунд, пока пандус опустится.

— Пойдем, большая девочка. Назззад, — сказал Тревис, сменив тон с вежливого и слегка забавного, на теплый, нежный и ласковый.

Тогда его лошадь выбралась из прицепа, все вокруг нас затаили дыхание от потрясения и трепета. Я ненадолго отвела свой взгляд от кобылы и увидела, что Стиви Рей и я были не единственными зеваками. Дарий, Старк, Рефаим и большая часть недолеток слонялись без дела вокруг нас.

— Это не может быть лошадью, — сказала Стиви Рей, и хотя мы были всего лишь в нескольких ярдах от животного, она отступила назад.

— Святые угодники что за дерьмо! Это динозавр, — произнесла Афродита.

— Я вполне уверена, что это лошадь, — ответила я, разглядывая ее. — Но она действительно, невероятно большая.

— Ого, Першерон! Она прелестна! — сказала Ленобия.

Все смотрели как миниатюрная Ленобия без малейших колебаний подошла к огромной кобыле. Совершенно несравнимая с массивной лощадью, Наездница слегка приподняла свою руку. Кобыла мгновение смотрела на нее. а потом опустила морду и фыркнула в ладонь Ленобии. Ленобия же, улыбаясь как маленькая девочка, ласкала огромную морду кобылы и напевала ей:

— Ах, ты действительно Бонни, девочка Бонни.

Она посмотрела из-за лошади на ковбоя. Лед в ее голосе испарился и мне показалось, она практически растаяла.

— Я не видела Першеронов с тех пор, как путешествовала во Францию, когда была еще девочкой, и хочу признаться, это было очень много лет назад. На корабле со мной была подобная пара крупных красавиц. Я вспоминала их с нежностью и с тех пор увлеклась разводом лошадей. Она прекрасная пятнисто-серая. Я представляю, как она посветлеет, когда станет старше. Я могу сказать, что ей только что исполнилось пять месяцев…

Ленобия сделала паузу, подняла голову лошади и заглянула в ее глаза, а затем продолжила.

— Нет, пять ей исполнилось два месяца назад. Она принадлежала вам с ее рождения, не так ли?

Я увидела, как Трэвис моргнул от удивления. Его рот открылся, затем закрылся, потом снова открылся. Он откашлялся.

— Ну да, м-э-эм.

Он сделал паузу и подошел погладить необъятную толстую шею лошади, будто ему нужно было занять себя чем-то, чтобы придти в себя. Я знала, почему он вдруг так растерялся. Каждый, кто когда-либо наблюдал за Ленобией с лошадьми, знал почему. Когда она общалась с лошадями, Ленобия менялась от очень симпатичной до чрезвычайно, совершенно великолепной, и сейчас она очень внимательно беседовала с большой кобылой, таким образом, она обернула полную мощь ее благоговения лошадями на ковбоя. Это было не то, что предназначалось получателю ее невероятного очарования, он получил лишь его остаточный след. Но это был существенный след.

Трэвис снова откашлялся, передвинул свою шляпу, а затем сказал:

— Ее мама умерла прямо после того, как Бонни родилась — невероятно странный удар молнии в середину пастбища. Я выкормил ее с бутылочки.

Ленобия перевела свои серые глаза на ковбоя. Она выглядела удивленной, будто забыла, что он был там. Ее выражение обожания лошадей погасло, будто она нажала выключатель.

— Вы проделали хорошую работу. Она крупная, немного больше восемнадцати ладоней. С хорошо развитой мускулатурой. В прекрасном состоянии.

Даже при том, что то, что она сказала, было лестным, ее тон был больше раздраженным, чем милым. И только когда она взглянула и улыбнулась кобыле, ее голос и выражения вернулись опять к обожанию и истинному удовольствию.

— Ты умная девочка, не так ли?

Сказала Ленобия Бонни, которая стояла без волнения, смахивая ушами все вокруг, тараща глаза на всех нас приблизительно так же, как мы таращились на нее.

— И ты достаточно уверенна, чтобы вести себя хорошо, даже в новой, любопытной обстановке.

Ленобия перевела взгляд с кобылы на ковбоя и выражение ее лица замерло на холодном радушии. Она сделала один короткий, решающий кивок.

— Хорошо, тогда ничего не поделаешь. Вы и Бонни можете следовать за мной. Я покажу вам, где вы можете расположиться… оба.

Ленобия развернулась и зашагала обратно через арену. Пройдя полпути, она остановилась и обратилась ко всем нам.

— Недолетки и вампиры, это Трэвис Фостер. Он будет работать на меня. Его кобылу зовут Бонни. Проявите к ней уважение, которого она заслуживает, как прекрасный экземпляр величественной породы Першерон. Воины, пожалуйста, отметьте ее размер и манеру поведения, как она преподносит себя. Ее предки — старейшие боевые кони.

Я посмотрела на ковбоя и увидела, что он улыбается и кивнул на комментарий Ленобии, с нежностью погладив большую кобылу прежде, чем бросил такой же ласковый взгляд в сторону Наездницы. Ленобия же совсем не смотрела на него. Вместо этого она прищурилась, охватывая всю нашу компанию взглядом.

— А теперь вы все можете перестать глазеть и возвращайтесь к своим делам.

Затем Ленобия двинулась с арены в конюшню, даже не оглянувшись на Бонни и Трэвиса, которые последовали за ней, как моль летит на яркий солнечный свет.

— Занятные возможности, — сказала Афродита.

— Не шути, та кобыла выглядит невероятно классно. Я имею в виду, большая, но безусловно классная, — ответила я.

Афродита закатила глаза.

— Я говорю вовсе не о лошади, Зет.

Я хмуро глянула на Афродиту, когда к нам поспешил Дэмьен.

— Зои, хорошо, что ты здесь. Тебе нужно вернуться обратно в главное здание.

— Наверно ты хотел сказать после шестого урока? Он почти закончился, — спросила я.

— Нет, милая. Я имею в виду сейчас. Твоя бабушка здесь, и я уверен, что она плакала.