Правь. Книга 1. Наследники рода Воронцовых

Глава 15

— И что вы смогли сделать? — Куракин смотрел через смотровое окно на втором ярусе в белый зал в форме трубы, где посередине на подставке-постаменте покоился Он. Жезл Возмездия.

Было видно слабое свечение кристалла, пробивающееся через переплетение датчиков, которыми был окутан жезл — все по науке, магоинтерфейсы, змеясь шлейфами, шли к большому черному шкафу брейнфрейма. Об этом оборудовании не следовало знать Комиссии по магической этике, брейнфреймы, использующие человеческий мозг, отделенный от тела, были в Российской Империи, как и в остальном мире, вне закона и за их изготовление полагалась каторга.

И не узнают, подумал Куракин. Комиссию создал он и он же ее возглавляет, это был идеальный вариант. Вот если бы ее создали другие, возникли бы сложности, а так еще одна надежная крыша. В случае чего можно натравить ее на конкурентов по любому, даже пустяковому, поводу, чтобы получить преимущество или убрать кого-то с рынка прямиком на каторгу — а то распоясались Предтечи, официальное крыло даже пробило несколько законопроектов, позволяющих им самим заниматься исследованиями в области магии. Полудурки магические, только под ногами путаются, подумал он. Но ничего у них не получится, пока он, Куракин, древний волхв Родослав Курак, стоит у руля всей официальной волшбы Российской Империи, и пока у него есть Жезл Возмездия, основа его силы и власти. Который, как ни странно — ирония судьбы — был создан противниками волхвов, Крестителями, для поиска и уничтожения пришедших в этот мир волхвов.

— На основе намайненных заклинаний мы попытались создать систему поиска на основе интерференции магических полей… — и дальше Половинцева, его главного яйцеголового, понесло. У Куракина уши свернулись в трубочку, как кальмар в кипятке.

— Короче, профессор. Я понимаю, о чем вы говорите, но вникать сейчас ну вот не имею ни малейшего желания, — прервал его Куракин. — Результат?

— Мы можем определить, где сейчас находятся пришедшие в наш мир.

— С какой точностью?

— Ну учитывая расположение узлов и пучностей…

— Профессор! — рявкнул Куракин, теряя терпение.

— С точностью плюс-минус в радиусе ста верст.

— Сто верст??? Да вы издеваетесь!

— По крайней мере, мы теперь можем локализовать хоть кого-то.

— И? Кто где находится?

— Трое — в Российской Империи, один — в ОА, один в ВАС, и пятеро — в Японии. Но это не точно.

— Что значит «не точно»? Что вы мне мозги компостируете?

— На самом деле засечек еще больше, но они не подпадают ни под одни из известных. То есть вроде как они есть, но не из другого мира.

— Как такое может быть?

— Разбираемся, — развел руками профессор. — То есть жезл реагирует на них, но не так, как на пришельцев.

— Ладно, черт с вами, — оторвался Куракин от смотрового окна. — Дайте все М-последовательности, которые вы применили к жезлу. Надеюсь, хватило ума его не трогать?

— Нет-нет, — запротестовал Половинцев, — ни в коем случае! Мы помним запрет модификации артефакта и перешивать его бы не стали.

— Ну хорошо хоть так, — поморщился Куракин.

Теперь придется самому разбираться со схемами взаимодействия плетений, ища способ увеличить точность локации. А еще — придется напрямую подключиться к брейнфрейму через магоинтерфейс, разработанный для этой цели. Вот это было уже не очень хорошо — мозг внутри черного шкафа имел дурной характер. Ну еще бы, лиши его всех внешних раздражителей, всех органов чувств вместе с чувствами, запихни в коробку и заставь заниматься мыслительной работой на благо лично его, Куракина… Тем более, что при жизни они были смертельными врагами.

Чтобы в свое время реализовать разработки и сделать наконец брейнфрейм, обладающий небывалой вычислительной мощностью, нужна была самая малость — человеческий мозг. Причем мозг не обычного человека, а волхва. Но кто же добровольно пойдет на такое изъятие? Дураков нет. А вот приговоренных к смерти — полно. Но зачем же впустую переводить материал, отстреливая Предтеч, тем более талантливых? Комиссия по этике дала свое заключение, суд вынес смертный приговор, а дальше приговоренным дали право выбора. Либо смерть, либо существование в виде брейнфрейма, что было, пожалуй, похуже смерти. Наивные заключенные с радостью согласились на существование в виде мозга, не подозревая, что их ждет впереди…

Брейнфрейм с первого раза не получился — трое, продолжив существование в ничем, сошли с ума, один получил обширный инсульт, один впал в полнейшую кататонию, и лишь шестая попытка увенчалась успехом. Но этот мозг, хоть и работал как процессор, всеми фибрами оставшейся части души ненавидел своих поработителей, засунувших его в худшее пожизненное заключение из всех возможных. Но он работал, и Куракину приходилось уже с ним общаться. Один раз. Настолько ужасным было то место, в котором находился несчастный. Но Куракин туда только зашел и вышел, а мозг, лишенный всех раздражителей, кроме приходящих через нейроинтерфейс данных, находился в этом вечном ничто все время. А что хуже — он ничего не мог поделать, даже покончить с собой, возможности прекратить вечное существование не было. Хотя насколько вечное — еще вопрос, разработчики обещали работу мозга в номинальном режиме на полтораста лет, а в таком, экстремальном, с полным задействованием всей мощности лет на пятьдесят.

Куракин спустился на первый ярус, к бронированной сейфовой двери, сделавшей бы честь лучшим банковским хранилищам мира. Витязи из Тайного Приказа в полной экипировке и с оружием, дежурившие возле двери, отдали приветствие. Он посмотрел в окуляры замка, прислонил ладонь к панели доступа, и подождал несколько секунд. Короткий укол в ладонь заставил поморщиться — доступ включал в себя полную биометрию, не только отпечатки ладоней и радужки обоих глаз, но и отпечаток ауры, анализ крови на токсины и сильнодействующие вещества, и пробу ДНК. Все, чтобы подтвердить право войти в эту дверь, которое принадлежало лишь ему одному.

Наконец, система решила, что этого достаточно. С громким лязгом поочередно со всех четырех сторон убрались стальные ригели, натужно запели сервомоторы, и тяжелая многотонная дверь начала медленно приоткрываться. Куракин терпеливо ждал. Сам ведь создал эту систему защиты, перебдел, по принципу «ничто не слишком».

Ну вот, теперь можно и войти внутрь круглого белого зала. Он нажал несколько кнопок пульта на стене. Дверь начала закрываться, на смотровое окно вверху опустилась шторка, раздалось легкое шипение замкнутой системы вентиляции. Теперь он был полностью отрезан от внешнего мира, и случись что — никто не сможет прийти ему на помощь, это хранилище невозможно было взломать в разумное время. Даже со всеми технологиями и магией на это уйдут не часы — сутки.

Куракин подошел к шкафам брейнфрейма и похлопал по еле теплым полированным бокам. Работай, работай, — подумал он. Тем более, что больше тебе ничего и не остается, твоя нервная система теперь — кабель нейроинтерфейса, через который и отводятся продукты жизнедеятельности в виде обработанной информации. Но надо было выйти на разговор с брейнфреймом, при мысли об этом Куракин аж поежился. Он выдвинул откидывающийся из стены ложемент, открыл панель доступа с разложенными в ячейках коммуникационными девайсами. Нет, что-то нейроинтерфейс брейн-ту-брейн использовать не хочется, тем более технология экспериментальная. Если мозг машины подключится к его и сумеет утащить в свою реальность, то можно оттуда и не вернуться, или бессмысленно таращиться, свесив голову набок и пуская слюни всю оставшуюся жизнь. Пусть будет вариант «лайт» — лучше надеть виртуал. По крайней мере, он не дает прямую трансляцию нервных импульсов в мозг. Ничего, поговорит и через «четвертую стену», не все скоту масленица.

Куракин выставил таймер принудительного отключения через пятнадцать минут — на тот случай, если сам этого сделать не сможет, форс-мажоры могут быть разные. Вдруг его возьмут под контроль даже по ВР-каналу? На что был способен мозг, запертый в темнице собственного безумия, не знал никто.

Он улегся, поерзав, на ложемент, поправил поудобнее шлем виртуала…

— Соединение!

И мигом провалился в ничто.

Абсолютная пустота, можно было бы назвать ее чернотой, если бы она была — но и ее не было. Он стоял посреди ничего, однако сам существовал — странным образом, при отсутствии света он себя видел. Осмотрел руки, повертел ладонями, бросил взгляд вниз на костюм и туфли…

— Зачем ты здесь? — сказала пустота бестелесным голосом, почти без интонаций.

— Покажись, — потребовал Куракин. — Не могу разговаривать, не видя собеседника.

— А существовать так можешь? — спросила бездна.

Он промолчал. Нет, так существовать он бы не смог. Но обречь на существование — да.

— Так зачем ты здесь?

— По поводу Перемещенных.

— Спрашивай, — сказала бездна.

— Ты нашел нескольких из них. Некоторые не вписываются в расчетные параметры. Кто они?

На этот раз молчала бездна. То ли не хотела отвечать, то ли вопрос был сформулирован неправильно.

— Те, кто не перемещен из других миров, кто они?

— Те, кто существует вне времени и пространства.

— Кто они такие? Как они существуют вне пространственно-временного континуума?

— Они не существуют. Они его создают.

— Боги?

— Понятия «боги» не существует, — безразлично сказала бездна.

— Это люди?

— Некоторые из них когда-то имели биологическую форму жизни. Некоторые — нет.

— Они были людьми?

— Некоторые из них были существами биологического вида хомо сапиенс.

— А остальные?

— Вы не поймете. Ваш разум сильно ограничен.

— Они уничтожимы?

— Все на свете уничтожимо. Вопрос в том — как. Для вас — никак.

— Они представляют угрозу?

— Все на свете представляет угрозу для кого-то, — философски ответила бездна.

— Мне надо их найти. И пообщаться с ними.

— Вы не можете, — сказала она. — Вы стоите на низшей ступени развития.

Ну да, ну да… Отчасти брейнфрейм прав. Считается, что человек использует только пять процентов своего мозга. По прикидкам ученых, этот изолированный мозг задействован на большую часть своей вычислительной мощности, если не на сто процентов.

— Если я не могу их найти, то что мне надо сделать, чтобы они сами вышли на меня?

Бездна молчала. Или не было ответа, или мозг просто не желал общаться с ним, более примитивным существом.

Куракин подождал некоторое время, затем морганием вызвал на экран меню интерфейса и глазами нашел кнопку выхода.

Когда перед глазами появилась надпись «Отключено», он нашарил застежки виртуала и в раздражении содрал его. Чертов мозг ничего не прояснил, а лишь больше запутал ситуацию. Ну ничего, все эти намеки и полуответы он получил в режиме свободного общения. Посмотрим, как эта полужелезяка запоет, когда получит их в виде управляющих проекций и М-последовательностей, обязательных к выполнению. Добрая воля и попытка общения в таком режиме взаимодействия отсутствует. Зато и результата больше. А пока надо посмотреть, что там дал Половинцев, и подумать, что делать дальше…

— Итак, господа стажеры, какие соображения? — Иван повернул к нам экран планшета. — Можете не стесняться, устроим мозговой штурм. Я дал вам время ознакомиться с информацией, теперь давайте поработаем немного головой, а то в последнее время вы просто в нее ели.

— Штурм института или проникновение в него отпадает, значит артефакт сам по себе отменяется, — сказал я. — Слишком серьезные меры безопасности, потом описание хранилища… Проще «Первый Русский Имперский» обнести, чем попасть туда с боем или тайно. Тем более даже если мы незаметными, что просто невероятно, проходим все защитные системы и оказываемся у двери, ее открыть нереально.

— Ты выступаешь скептиком? Хорошо. Здесь я с тобой согласен. Заставить врага самому эвакуировать артефакт?

— Каким образом? Хранилище находится в бункере, бункер — в подвале, все это рассчитано на противоатомную защиту, так что каким-то образом сподвигнуть их на эвакуацию и вывоз артефакта бесполезно.

— Меня вот что интересует, почему один-единственный артефакт находится в хранилище? — спросила Анька. — Я так и не поняла.

— Ну там не столько артефакт, сколько комплекс наблюдения за ним и обработки полученных данных, — сказал Иван. — Просто для удобства поместили все вместе.

— Значит, раз нам к нему не подобраться, нам нужен кто-то, кто хорошо его знает. Займемся старым добрым киднеппингом, — констатировал я.

— Здравая мысль. Но вот кого? — Иван испытующе глянул на нас с сестрой.

— Того, кто в курсе, естественно. И не мелкую сошку. Вот этих, — я пометил пальцем на экране больше половины списка, — можно не трогать.

— Это почему? — спросила Анька.

— Ну судя по их досье, они спокойно выходят за периметр, идут домой или не домой, бухать по барам, по бабам или где там еще шляться, и их не сопровождает вооруженная охрана. А значит, они не являются носителями гостайны такого уровня, который нам нужен.

— Соображаешь, — хмыкнул Иван.

— Так во всех учебниках это написано. А следовательно, нам нужен секретоноситель.

— Ну Куракин отпадает, — Иван в свою очередь ткнул пальцем в список на экране планшета. — Во-первых, у него охрана чуть ли не лучше государя Императора, а во-вторых, доступ к его телу вызовет нездоровую реакцию у всех власть имущих. В том числе и Государя. Так что этого не трогаем.

— Хорошие у тебя базы, Иван, — хмыкнул я, вспомнив подробные и дотошные досье.

— Ну они все оплачены золотом. Полновесным, имперским, в слитках с орлом. Как заплатил, так и получил, зато теперь у нас есть данные, которые, как я подозреваю, ушли из Тайного Приказа — там тоже деньги любят как и мусора, только ноликов побольше. Ладно, не отвлекаемся. Куракин отпадает. Тогда кто?

— Сам и ответил, у кого охранников больше — тот и цель, — сказала Анька.

— Итак, у нас тут есть пятеро, — Иван щелкнул по бликанувшему от возмущения таким обращением экрану планшета.

— Ученый, два инженера, начальник СБ Института — зам по режиму, и зам по хозяйственным вопросам, — продиктовала Анька.

— Ну думаю, режимника и завхоза следует исключить из списка, — сказал я. Режимника — понятно почему, он ни хрена не знает, а завхоз знает очень много, но не по нашей теме.

— Вычеркиваем. Остаются трое, — согласился Иван. — И из этой троицы выбираем…

— Ученого, — сказала Анька. — Инженеры-техномаги нам нужны меньше, чем он.

— Но они тоже обладают доступом к артефакту и комплексу в целом, — не согласился Иван. — В курсе всех тонкостей и ноу-хау.

— Может быть и так, но артефакт делали не они, они только подключали и настраивали комплекс целиком, — сказала сестра. — Хорошо, их не исключаем, но я голосую за ученого-волхва. Он точно знает, как работает артефакт и какие плетения в нем используются. Если мы хотим повторить его…

— Ну повторить мы вряд ли его сможем, а вот подвергнуть терморектальному криптоанализу волхва… Так что поддерживаю. Тем более, что у нас всего одна попытка, после похищения у нас будет несколько часов для форсированного допроса и ликвидации ученого.

— Кровожаден ты что-то братец, — сказала Анька.

— А ты рискнешь оставить его в живых? — парировал я. — Я — нет.

— Так, ша, мелочь, — сказал Иван. — Решаю тут я. Раскомандовались, блин… Давайте пройдем по досье волхва. Итак, Порфирий Иванович Половинцев, доктор технических наук, профессор, волхв класса «Жрец»…

— Почему не «Жрец-воин», как у нас?

— Ну видимо воевать кишка тонка. Вся сперма в мозги ушла, на войну не хватило, — сказал Иван. — Я продолжу, вы не возражаете?

Издевается? Ну да ладно, пусть повеселится. У всех нервы на взводе.

— Также почетный и понечетный член Императорского магического общества и десятка обществ поменьше.

— Масон?

— Наверняка. Хотя тут и так хватает без этого, — Иван пролистал страничку. — Автор до хрена научных работ по теории магии и техническим дисциплинам, дальше биография и все прочее.

— Это можно и в википедии, как называется местный интернет-справочник про все и про всех, прочитать.

— А вот дальше — то, что не скажет ваша педивикия. Закрытый раздел. Итак, холост, жены нет, детей нет, что вообще-то типично для жрецов. Выявленных контактов с лицами обеих полов нет.

— Не скопец, часом?

— Тут это не указано, — Иван повозил по экрану пальцем вверх-вниз. — Но вряд ли. Не похож. Живет один в респектабельном жилом комплексе «Паллада» на Черной речке, тут у них как раз сносят старые доходные дома в том районе и строят шикарные комплексы. Ладно, тут еще читать и читать. Так, по охране — перемещается на небронированном «Лесснере» по маршруту работа-дом-работа. Иногда остается на работе. Продукты и предметы его необходимости покупает охрана. Она же остается с ним всегда, когда он за пределами института. Двое охранников-витязей. Постоянное видеонаблюдение, контроль по маршруту следования — в общем, хорошо защищенная цель.

— Ну, давайте прикинем, как можно обойти охрану и наружное наблюдение.

— Есть у меня мысль, — сказал Иван. — Немного дополним хрестоматийную схему…