Позывной «Леший»

Глава вторая

Я думал, группа разделится примерно поровну, но ошибся. С лейтенантом ушли почти все. С нами остались только старшина, Лютый и еще один боец. Не густо для серьезной операции. Значит, стоящая перед нами задача предполагает не столько силовой контакт, как скрытность.

– Товарищ военспец…

– Алексей… Ну, или "Леший", – я назвал свой позывной из прошлой жизни… той, что по нынешнему отсчету, мне еще только предстояло прожить в будущем.

– Не понял?

– Почему "Леший"? Потому что Лёша, а "Алекс" уже занят… – я дружески улыбнулся, чтоб уйти от официоза, но капитан шутки не принял. Пришлось сменить тональность… – Командир, субординация остались за линией фронта. И никто не знает, в какую передрягу мы ее попадем. Может каждая секунда будет на вес жизни. Зачем же терять ее на обращение по Уставу? Годами я не намного старше. Да и званием не выше…

Это я зря брякнул. Сообразил, когда увидел лица разведчиков. Они же, учитывая строжайшую секретность, считают меня проходящим по ведомству Берии. А капитан НКВД – это повыше армейского подполковника будет. – Впрочем, я не настаиваю. Решай сам. Просто, мне кажется, так лучше будет для дела.

– Хорошо… – капитан протянул руку. – "Семен".

– Заметано… И, на всякий случай, повторюсь. Пока не выйдем к объекту – я такой же твой боец, как и все остальные. Под маскхалатом знаков различия не видно. Я спец в своем деле, ты – в своем. Так что командуй… Василий "Семен" и не оглядывайся на меня. Договорились?

– Да… Александр.

Имя капитан произнес с некоторой натугой, но остальные разведчики глядели на меня теперь чуток попроще. А старшина и вовсе подмигнул. Зачет, значит. Я еще не стал для них своим, но уже и не чужой дядя. Не штабная обуза.

Кстати, еще одна деталь не стыкуется. Допустим, я прикомандирован к группе, но ведь не с неба упал. Уже должны быть какие-то контакты, а разведчики ведут себя так, словно только что меня впервые увидели. Оно и хорошо – меньше шансов проколоться, но добавляет еще один вопрос к и без того длиннющему, как рулон туалетной бумаги, списку.

– В километре отсюда, строго на юго-восток должна быть пещера, – ставил тем временем промежуточную задачу капитан. – Мимо не пройдем. Там нам предстоит затаиться. Идем ниточкой. Я первый, вторым – Лютый. За ним – Спец. Потом Роман. Старшина – замыкающий. Двигаемся аккуратно. Гаркуша… за нами не должно оставаться ни малейшего следа. Особенно, при переходе через шоссе.

– Не впервой, командир…

После моих слов, остальные тоже стали общаться менее натянуто. Как оно и бывает в хорошо сплоченной команде. Это в стрелковых частях, особенно во время наступления или жесткой окопной обороны, взводный не успевает запоминать фамилии рядового состава, из пополнения. А уж о ротных или "батях" я даже и не говорю. Иное дело разведка… Здесь ротация не такая быстрая. Есть время между рейдами познакомиться поближе. А если не один-два поиска провели вместе, то уж и вовсе грани в званиях стираются. Командир, старший группы и бойцы. Все…

– Тогда, за мной…

Теперь, когда почти рассвело и видно было, куда ставишь ногу, продвигались намного быстрее. Каждый понимал, что склон не самое лучшее место для скрытности. Как ни маскируйся, а любое движение в горах привлекает внимание. И если ночь и туман были нам на руку, то теперь время работало против нас… Потому что мы на восточном склоне. И как только солнце взойдет, его подсветит, как подиум.

Так что вниз скатились горошинами…

Означенное шоссе оказалось сразу у подножья. Видимо здесь не бывает оползней и сельдей, иначе не понятно почему дорогу замостили в ложбинке между двух склонов. Но этот вопрос тоже остался без ответа. И не потому, что не у кого было спросить, а потому что слева отчетливо доносился приближающийся гул моторов нескольких грузовиков.

Митрохин сверился с компасом, и указал на противоположный склон.

– Туда… Бегом…

Мы быстро преодолели шоссейное полотно и покарабкались вверх. Здесь почти не было почвы и травы, в основном мелкая галька. Она предательски шуршала и норовила выскользнуть из-под ног. А то и съезжала вместе с тобой, возвращая на исходную позицию.

Моторы ревели все громче, а мы даже на десяток метров подняться не успели.

– Так не годится, – оценил ситуацию я, когда во второй раз сполз на пару метров обратно. – Веревка есть?

Оказалось, такая деталь в экипировку немецких десантников не входит, не егеря… А нас снаряжали придерживаясь их нормативов. Чтобы не возникало лишних вопросов к телам… Если совсем худо. Ведь диверсант, даже мертвый, может сказать многое, если уметь смотреть.

– Снять автоматы, отстегнуть один карабин! – скомандовал, не дожидаясь, пока капитан сообразит, как решить проблему. – Передать свободный конец соседу. Пристегнуть к автомату… Первый поднимается, закрепляется, подтягивает остальных…

Молодцы, сообразили с ходу, и дело пошло. По уму, из переносных ремней можно было сделать длинную шлею, но тогда надо было бы придумывать, как держать автоматы. В данном же случае они оставались в руках бойцов и за секунду могли использоваться по назначению.

Периодически поглядывая по сторонам и вверх, я никак не мог сообразить, где же та самая пещера, к которой мы так спешим. Ничего, ни малейшей зацепки. Впору решить, что капитан заблудился. А приближающийся шум машин оптимизму не прибавлял.

Поэтому, когда преодолев очередной несколько метровый подъем, я ее увидел. То произнес фразу, которая только и могла отобразить всю глубину моего волнения. Непечатную от первой до последней буквы.

– Что "Леший" думал, Митрохин нюх потерял? Да? – ухмыльнулся капитан. – Признавайтесь…

– Слов нет…

Пещера оказалась идеальным укрытием. Не знаю, природа позаботилась о маскировке или человеческие руки, но вход в нее можно было увидеть, только если стоять рядом и непременно на одном уровне. Огромный валун, по диаметру не уступающий отверстию в горе, лежал на склоне прямо перед пещерой, как… пробка перед горлышком бутылки. Оставляя проход не шире метра. И, соответственно, закрывая ее от глаз. Полностью сливаясь с окружающим ландшафтом.

Во всяком случае, буквально минуту тому я ничего не заподозрил. Когда стоял чуть ниже. Хотя смотрел и в этом направлении.

– Заходим, заходим… – довольно усмехнулся капитан. Все же я ошибся. Митрохин был значительно моложе меня. Даже нынешнего. Никак не больше двадцати пяти. Похоже, ему еще даже бриться было достаточно раз в несколько дней.

Разведчики один за другим нырнули в пещеру. Чуток подзадержался только старшина. Но и он успел протиснуться внутрь раньше, чем машины поравнялись с пещерой.

– Порядок, командир… Ни одна псина не учует.

Гул двигателей стих. Донеслись команды на немецком. И, что самое неприятное – собачий лай. Этих "друзей человека" каждый диверсант ненавидит всеми фибрами души. Самого лучшего следопыта проще обмануть, чем обычного пса. А уж скрыться от настоящей ищейки, обученной идти верхним чутьем… В общем, та еще задача. При чем, даже не скажешь, что придется хорошенько попотеть, потому что запах пота хороший пес за версту учует.

– К машинам! Первый взвод, занять оборону! – командовали тем временем внизу. – Второй взвод – вперед! Бегом! Третий взвод, цепью… дистанция пять шагов! Растянись!

Уж не знаю, чем там Гаркуша обработал почву, но собаки активности не выказывали. Брехали для порядку, желая принять посильное участие в общей суете, но это совсем не тот лай, когда ищейка берет след.

Митрохин лег плашмя и ползком пододвинулся к выходу из пещеры. Потом, очень осторожно и медленно, выглянул. Оценил обстановку и так же ползком, вернулся в пещеру.

– Егеря… Шесть грузовиков. Примерно рота. В нашу сторону даже не смотрят. Только наблюдатели головами вертят. Готовятся прочесывать противоположную гору. Псы нас тоже не чуют. Отлично сработано, старшина. Объявляю благодарность.

– Служу Трудовому народу.

– Хорошо служишь… – потом не сдержался и приобнял старшину. – Спасибо, Петрович. Честно говоря, только на твое умение у меня весь расчет и был… Помимо везения.

– Что же это за состав такой секретный? – поинтересовался я, как и положено "спецу". – Новая разработка?

– Да это парни выдумывают… – отмахнулся Гаркуша. – Вбили себе в голову, что я заветное слово знаю, вот и посылают теперь все время хвосты рубить…

– Ничего подобного, – подал голос второй боец, Роман. – Помнишь, Петрович, в апреле ты в госпитале лежал? Мы за "языком" ползали. Обратно Петька Черт замыкающим группы шел… – парень помолчал немного. – Все по твоей науке сделал. А овчарки за нами, как по ниточке егерей вели. Если б не Петька и не Толик Скоморох… не ушли бы. А с тобой… ни одной осечки.

– Тьфу, тьфу, тьфу… – суеверно сплюнул старшина. – От пустобрех… Помело, истинное помело. Помяни мое слово, Ромка, подрежут тебе язык. Ну разве ж можно так беду накликать?

– Суеверие это все, Петрович. И бабьи забобоны… Я комсомолец, атеист и в поповское мракобесие не верю.

– Отставить… – вмешался капитан. – Боец Помело…

Я едва сдержал смех. Вот уж повезло парню с фамилией. Лучше любого позывного. И под характер годится.

– Приказываю вести скрытное наблюдение за неприятелем. Смена через час.

– Есть… – Роман, как минутой тому капитан, плюхнулся на живот и змеей устремился к выходу из пещеры.

– Остальным, вольно. Лютый, осмотри пещеру вглубь. Визуального контакта с группой не терять. Отставить, – Митрохин передумал. – Вместе пойдем. Один ум хорошо, а два сапога пара…

– А вы, старшина, действительно знаете какую-то секретную смесь? – продолжил я расспрос, когда мы с Гаркушей остались вдвоем. – Это не праздное любопытство. Вы же понимаете?

– Да нет никакой тайны… – присел напротив меня на свой ранец Петрович. – Охотник я… с деда-прадеда… Вот и наставляли они меня всю лесной премудрости с малолетства. Как ходить, как дышать, куда глядеть… Чтобы зверь тебя, даже если учует или заметит, за своего принимал. Не пугался… Какие травки использовать, если приманить надо, а какие – ежели наоборот. Так и сейчас… Перец с махоркой, конечно действенно… Но если проводник опытный, он сразу поймет. Собаку со следа снимет, ноздри промоет. А потом обойдет подозрительный участок и снова по следу пустит. Еще хуже, когда работает пара. Второго пса и вовсе можно успеть придержать. Так что я всегда стараюсь использовать то, что под руками валяется, имеет резкий запах и не нравится собакам… Муравьи, грибы ядовитые, мята… Свежесодранная сосновая кора, живица… Если такой смесью хорошо натереть подошвы сапог, да разбрасывать по следу, не жалея… Собака очень быстро потеряет чувствительность, ну и интерес… При чем, не будет жаловаться, а всего лишь станет демонстрировать своим поведением полное безразличие.

– Гм… И что, действительно действует?

Старшина пожал плечами.

– Вообще-то прадед сказывал, что любое дело получится… если хотеть по-настоящему. И не стыдится просить о помощи…

Открыл было рот, чтобы задать очередной вопрос, но сдержался. Понятно же, кого именно просит о помощи пожилой старшина. А я пока еще не заслужил той степени доверия, когда смогу рассчитывать на искренний ответ.

– Пещера неглубокая… Сорок шагов насчитали, – подсел к нам Митрохин. – Зато есть сквознячок… Можно будет покурить, без опаски. И водичка в дальнем углу капает. Еле-еле… Но все же. Поставил каску… Запас карман не тянет.

Не понял? Если судить по действиям капитана, то мы здесь надолго. Хотел уточнить, но в это время снаружи донесся заливистый лай. Как раз тот самый, который говорит проводнику, что пес нашел след.

– Боец Помело! – окликнул наблюдателя капитан. – Доложить обстановку!

– Фрицы обнаружили место, где мы разделились, товарищ капитан, – отозвался тот, прикладывая ладонь к губам, направляя звук. – Одна группа продолжает прочесывание склона, поднимается вверх. Входят в лес… Вторая – с собаками, пошла по следу. Третья, человек двадцать, возвращаются к машинам. С ними офицер.

– Хорошо. Продолжай наблюдение.

– Что ж хорошего-то? – не понял я. – Если лейтенант не запутал следы, их нагонят не позже чем через два-три часа. Или засаду устроят. Обогнав на машинах…

– Скорее всего, – кивнул Митрохин. – Ничего не поделаешь. У каждого свое задание. Будем надеяться, парни вывернутся. Не новички, ко всему готовы. А фрицы не знают, сколько их и преследуют малыми силами.

Снизу долетел гул нескольких моторов. Постепенно удаляющихся…

– А самое главное… не заметили, что отряд разделился. Мы для них теперь невидимки. Даже если случится самое плохое, фрицы будут уверены, что обезвредили всех русских парашютистов.

– То есть, группа лейтенанта всего лишь прикрытие?

– Нет, – мотнул головой Митрохин. – У Коли свое задание. Тоже важное. Но, если есть возможность совместить… Сейчас…

Капитан достал карту, разложил ее на полу и включил фонарик.

– Смотри сам… Как считаешь, какие объекты в этом районе можно считать стратегическими?

Прежде чем высматривать цели, подходящие для диверсии, первым делом я попытался вообще понять, где мы находимся. Выискивая названия населенных пунктов, чьи названия были не радикально изменены оккупантами и могли помочь сориентироваться.

После пристального вглядывания, удалось прочесть "Schwarzwald". Черный лес…

Ничего себе! Я думал мы в Карпатах, Польше… ну, в крайнем случае, Чехии или Югославии. А нас едва не в самое сердце Германии десантировали. Блин… Того гляди, опять версия об устранении Гитлера всплывет. И никакого случайного совпадения в названии быть не может, вон по левому обрезу река снизу вверх виляет. Рубль за пять, что это Рейн.

– Трудно выбрать? Подсказать? – подколол разведчик, поскольку я слишком долго таращился на карту.

– Да нет, просто прикидывал варианты… Вон тот железнодорожный узел… если его грамотно разрубить, то весь регион на месяц, как минимум без транспорта останется. Да и станция редко когда пустой бывает. Вряд ли фрицы, в таком глубоком тылу всерьез опасаются диверсий.

Вообще-то, я слегка слукавил. Узел и в самом деле жирной приманкой был. Но выбрал я его еще и потому, что заметил, куда ткнул пальцем лейтенант Васин при том, последнем разговоре.

– В точку… – в голосе капитана появилась уважительность. Больше он над штабным не насмехался.

– Ну, а второй объект… Исходя из той же логики… – мой палец сместился влево и вверх. – Мост? Вот здесь… Ели в комплексе сработать. Полный транспортный коллапс. Вот только зачем? Здесь ни шахт, ни заводов… Курортная зона, какая-то…

– И это верно… – уважительность в голосе капитан Митрохина достигла пика. Таким тоном он наверняка разговаривал только с начальником Разведотдела фронта. – Объяснить, или попробуешь понять сам?

– Ложные цели?

– Да…

Капитан вдруг замолчал, видимо, я все же что-то делал не совсем верно.

Вот идиот… Нельзя же так тупить. Если я "спец" и самый важный здесь, то не командир группы прикрытия должен мне о задании рассказывать, а я его ввести в курс дела. Если сочту необходимым. А мы тут детские ребусы разгадываем с умными лицами. О ложных целях выспрашиваем. Надо срочно отыграть назад, пока не поздно. И сделать это филигранно. Чтоб и информации раздобыть по максимуму, и самому не проколоться.

– Старшина, не в службу, а в дружбу… сходите с Лютым, поглядите… много воды накапало? Заодно и перекурите.

– Есть, перекурить…

Опытный Петрович сразу понял, что это я так деликатно намекаю, что разговор предстоит не для его с бойцом ушей. Поднялся и потащил Лютого в сторонку, шепотом объясняя ситуацию менее сообразительному товарищу.

– Поговорим, Василий?

– Поговорим, Алексей… – кивнул капитан.

– На чистоту?

– А иначе какой смысл? – пожал плечами тот.

– Ты первый или я начну?

– Без разницы… Ты старше по званию, тебе и решать.

– Хорошо… Тогда начну я.

Оно, конечно было бы полезнее выслушать сперва Митрохина. Но доверительности не прибавило б. А мне, в данном случае, второе как раз важнее. Потому что факты, раньше или позже проявятся, доверие – раз потеряв, фиг восстановишь.

– Помнишь, как я в отряде появился?

– Забудешь такое… – хмыкнул капитан. – Все расселись, двигатели раскручиваются на взлет, второй пилот дверь закрывает… Тут пистолетная пальба снаружи и такой трехэтажный мат, что даже сквозь шлемофоны слышно. Летчик дверь открыл, лесенку опустил. А внутрь заскакивает подполковник Куцый и не снижая голоса орет, что с нами на задание летит еще один человек. Военспец! Ну, и насчет особой важности объяснил. Мол, полк "Катюш" для фронта имеет меньшее значение, чем твоя голова. И что уполномочен отменить выполнение нами полученных раньше приказов. В любой момент! Потом отодвинулся в сторону, и в самолет зашел ты. С таким видом, словно внутри вообще никого нет. Проходишь к ближайшему свободному месту, садишься и говоришь: "Спасибо. Дальше мы сами разберемся". Ну, это ты и знаешь… так что подробности пропустим. А мы только рты раззявили. Куцый всегда был крут и фамильярности не терпел. А тут подполковник козырнул молча и покинул самолет. В общем, мы все дружно решили, что на задание с нами летит, как минимум, генерал-лейтенант. Впрочем, учитывая, из какого ты ведомства, ошиблись не слишком сильно.

Угу… Все страньше и страньше. Кто же я на самом деле в этой реальности, черт меня подери? И за каким лешим меня с такими понтами сюда забросили? Ничего не понятно. Но молчать нельзя. Значит, будем наводить тень на плетень.

– Да. Неловко получилось. Дело в том, что о заброске я тоже узнал буквально перед вылетом. Я не оперативник, аналитик. Да, операция разрабатывалась мной, но исполнять ее должен был майор… Впрочем, неважно. Того человека больше нет, а время и место операции изменить нельзя.

– А, так вот почему ты не принял командование. Нет боевого опыта? – понимающе кивнул Митрохин.

Э, нет, брат, так не годится. В штафирки меня записывать тоже не надо.

– Опыта предостаточно… – мотнул головой. – Можешь не сомневаться. Просто, отвык немного. Сперва – ранение заработал, а пока восстанавливался, было принято решение использовать меня как инструктора… Потом… Долго рассказывать…

– Точно… – хлопнул себя по лбу капитан. – Извини, "Леший"… Совсем забыл, как ты ловко с ремнями придумал. Сам сообразил?

– Нет… В Пиренеях научился…

Теперь и капитан смотрел на меня, как старшина раньше. Уважительно.

– А командование не принял, потому что сам еще в сложившейся ситуации полностью не разобрался. У тебя же каждая мелочь сто раз продумана, все по секундах рассчитано.

– Это точно…

– В любом случае для смены командира, тогда был не самый подходящий момент. Дело не любит суеты.

Я лежал, глядя в потолок и думал. Вернее, прокручивал в памяти события минувшего часа и прикидывал, все ли сделал правильно. Не ошибся ли, взяв на себя руководство операцией и приняв решение, которое никак не могло быть той задачей, которую перед группой поставило командование. Хотя бы потому, что ни один человек в Ставке Верховного командования, включая самого товарища Сталина, не обладает теми знаниями, которые есть у меня.

– Товарищ капитан, – отозвался дозорный. – Фрицы возвращаются. Парашюты тащат. Быстро идут. Торопятся.

– Еще бы. Теперь они знают численность отряда. И понимают, что ведя поиск всего лишь двумя взводами, понесут большие потери. Догонять тех, что по следу идут, поздно. Значит, рванут вдогонку за теми, кто наперерез поехал.

Капитан Митрохин не ошибся. Очень скоро снаружи послышались команды, топот сапог. Рев двигателей и звуки отъезжающих машин.

– Все убрались?

– Никак нет. Оставили троих… парашюты охранять. Беспечно себя ведут. Один бдит, а двое спать укладываются. Совсем страх потеряли, сволочи…

– А кого им боятся? – пожал плечами капитан. – Они у себя дома. В глубоком тылу. Пусть дрыхнут. Было бы хуже, если б любопытными оказались, да осмотреться решили. А так, считай, фрицы сами нас охраняют.

Помолчал немного и подвел к завершению начатый разговор.

– Ну, что ж, со знакомством разобрались. Прошлого, в любом случае, уже не переиграть. Поговорим о будущем, товарищ военспец?

– Да, капитан. Но сперва доложи о задаче своей группы. Операция разрабатывалась раньше, чем было принято решение о моем участии. Так что этим важность именно твоей группы не объясняется. Но, если в задание лейтенанта Васина входит отвлекающий маневр – это значит, что задача поставленная перед тобой, более важная. Чем диверсия на железнодорожном узле. И это точно не мост!

– Так точно, – Митрохин вздохнул и помрачнел. – Мост обозначен только на тот случай, если кто-то из отряда Васина, или сам лейтенант попадет в плен и не выдержит допроса. То есть, немцы узнают о существовании второй группы. А настоящая цель никому неизвестна. Предполагалось, что я получу пакет с приказом, непосредственно перед вылетом. А вместо этого в самолете оказались вы.

Все, слазьте, кума, с воза, приехали. Я пытаюсь узнать то, что знаю… вернее, знал, только прежний "я", но забыл рассказать об этом мне теперешнему. Вот это фортель. Очуметь!

– Даже так… – потер задумчиво подбородок. – Значит, все гораздо сложнее, чем я предполагал. Ладно… Пока хватит. Соберите людей. Будем проставлять точки над "ё".

Группа собралась быстро. Еще бы… Всего-то пять человек, включая меня. Смотрят, ждут.

– Товарищи, Родина доверила нам выполнение сверх важной задачи. Я еще не могу полностью ввести вас в курс дела, но поверьте – если мы справимся, то разгром фашистской Германии станет вопросом нескольких месяцев. Именно от нас с вами сейчас зависит, погибнут в боях или смогут отпраздновать Победу многие и многие тысячи наших боевых товарищей. Дождутся ли домой своих сыновей, мужей, отцов – миллионы женщин и детей.

Оба бойца смотрели не отрываясь, старшина взгляд отвел. Капитан и вовсе в землю уставился. Это мое лицо было для них в тени, а я, стоя спиной ко входу, прекрасно все видел. И понимал.

Молодым хочется верить в подвиг, знать, что если и погибнут, то не просто так – а непременно героически. Более опытный воин знает, что война – не спортивное состязание, где достаточно один раз напрячься и вырвать победу у противника. Придти первым, рванув грудью финишную ленту. Этих красивыми и высокопарными словами не пронять.

– Товарищи бойцы и командиры… Я не политрук и агитировать вас за Советскую власть не собираюсь. Все сказанное – правда. Когда узнаете подробности, сами это поймете. А говорю заранее лишь для того, чтобы вы осознали другое – будет чертовски трудно и смертельно опасно! Война – это грязная и трудная работа. Долгая, кропотливая, результатов которой не всем дано дождаться. Но сделать которую надо. Как старый пахарь выходит весной в поле и поднимает плугом землю, не задумываясь о том, доживет ли до страды. Он сеет для тех, кто остался дома. Вот и нам с вами предстоит выполнить свою часть работы… Очень важной для тех, кто вырастит плоды победы, из зерен брошенных в подготовленную нами почву.

Старшина с капитаном тоже подняли глаза. Все-таки я смог и их чем-то зацепить. Вот и отлично.

– И еще одно. Все вы в разведке не первый день, люди опытные. Поэтому скажу просто. Мы здесь не просто боевое подразделение, мы – как пальцы на одной руке. Надо – каждый свою роль исполняет. А потребуется – сожмемся в кулак и так врежем, мало не покажется… Это я к тому, что думать предстоит всем, независимо от звания. А не только выполнять приказ.

Теперь, бойцы удивились. Похоже, так с ними еще никто не говорил. Значит, будем сокращаться. Пока лишнего не брякнул. Не из той эпохи.

– А теперь, советую хорошо отдохнуть. Все равно ждать, пока немцы пост не снимут. Так давайте используем предоставленную возможность с толком. Когда еще выпадет возможность поспать? Не знаю, как вы, а я уже вторые сутки на ногах… Поэтому, до наступления сумерек не будить. Если только немцы раньше уберутся.

Вообще-то я прошлой ночью спал в своей квартире, на мягком диване, в гордом одиночестве и отлично отдохнул. Но надо же было как-то объяснить желание уединиться. Причем, на длительное время. Потому что я все еще понятия не имел, какое именно задание предстоит выполнить нашей, теперь уже "моей" группе.

Хорошо, что решение командира не подлежит обсуждению. Сказано отдыхать – значит, отдыхать. Только старшина, сославшись на бессонницу, занял пост у входа. Кстати, это мой косяк. Отвык командовать. Вот и не отдал соответствующий приказ. Но, выходит, не зря о пальцах и кулаке сказал. Впрочем, все это мелочи, не об этом у меня сейчас голова болит.

Закрыл глаза, представил себе большущую школьную доску и начал выписывать на ней вопросы. По мере того, как они возникали в голове. Тут же пытаясь осмыслить их и найти ответы.

Начнем с самого начала…

Во-первых, – если отринуть то, что я заброшен в прошлое некими высшими силами, а оказался здесь в результате каких-то паранормальных явлений, пусть и неизвестных, а потому неизученных наукой, то сразу отпадает и вопрос с выполнением сверхмиссии.

То есть, я тут случайно. Мимо проходил… И если впишусь в драку, то исключительно по собственной инициативе. И в меру разумения ситуации.

Нет, не вполне так. Займи я в этой реальности место какого-нибудь Билли Кида или королевского стрелка Шарпа, тогда вариант с "пройти мимо" мог бы еще обсуждаться. Поскольку мне было как-то поровну кто в тех войнах с кем воевал и ради каких идеалов погиб. Но, вряд ли отыщется во всех поколениях людей, родившихся на территориях бывшего Советского Союза после Великой Отечественной, хоть кто-нибудь, способный остаться равнодушным к этой войне. Не скажу, что все потомки пылают любовью к Сталину, но фашистов ненавидят – без исключений.

Соответственно, в этом вопросе и у меня никакой альтернативы не могло быть. Даже если б я оказался не диверсантом, заброшенным за линию фронта, а обычным работягой номерного предприятия в самом глубоком советском тылу. Впрочем, это и объяснять не надо. За всех нас один раз сказал Константин Симонов.

Да… Ни отнять, ни прибавить. Ни емче, ни ярче, ни злее…

Это, что касается, так сказать моей эмоциональной, стратегической линии поведения. А вот выбор тактики, поскольку нет никаких конкретных приказов, остается за мной.

Просто потому, что я не знаю, какая именно операция была разработана Ставкой и с какой целью проводился заброс. Даже не представляю, зачем в последнюю минуту группе Митрохина был придан военспец? Понятия не имею, какая у того, чье место я занял, была специализация? Может, он был всего лишь гениальным подрывником, и группе действительно предстояло всего лишь уничтожить мост через Рейн? Но я не он и, соответственно, не могу выполнить это задание. Зато, я могу другое. Вернее, должен смочь, раз уж оказался здесь. Причем, вооруженный знаниями прошлого… Нет, ну в самом деле, неужели я не смогу придумать нечто такое, что способно если не изменить, то хотя бы существенно повлиять на будущее?

Думай, голова, картуз куплю! Соображай, вспоминай… Ты же не зря в училище скамью протирал. Что такого важного произошло или могло произойти в июне одна тысяча девятьсот сорок второго года? На юго-западе Германии, в местности известной под названием Шварцвальд. Черный лес…

И вот еще что надо не забыть спросить у Митрохина. Откуда он, вернее, те, кто готовил операцию, узнали о существовании этой пещеры? Ведь такую деталь с самолета не разглядеть, да и на аэроснимках тоже. А это значит, с нами сотрудничает кто-то из местных жителей!