Позывной «Леший»

Глава десятая

На стене ветерок ощущался сильнее, и было совсем не жарко. Это хорошо… Шутки шутками, а две рюмки шнапса, после бокала пива, совсем не тот напиток, который обостряет разум. А именно сейчас от трезвости рассудка, способности взвешивать и подбирать нужные слова, зависело очень многое.

– Ты уверен? – только и успел я спросить Митрохина, за те несколько секунд, что мы поднимались по лестнице, чуть-чуть опережая остальных. Как известно, идущие спереди хорошо слышат разговор людей, находящихся у них за спинами. Даже негромкий…

– Да… Уверен. Он не откажется. Я уже хорошо изучил характер фрица.

– Добро… Действуй.

– Итак, господа… – гауптштурмфюрер широко развел руки, как бы демонстрируя, что мы здесь одни и можем говорить откровенно. – Внимательно слушаю.

– Помните, Адольф, вы говорили о том идиоте, который заснул за рулем грузовика, благодаря чему, вашему коллеге из Штудгарда удалось обезвредить диверсантов? – спросил Митрохин.

– Конечно… – кивнул тот. – Но, какое отношение это имеет…

– Секундочку… – жестом остановил капитан немца. – У меня такой вопрос… Что, если это не глупая случайность, а знак свыше? Давайте представим на секундочку другой расклад. Водитель не уснул и мост остался цел? Чем бы в этом случае закончилось преследование? Ваше мнение, господин гауптштурмфюрер?

– Гм… Какое еще мнение? Дураку ж понятно – ушли бы русские.

– И не только ушли! – поднял указующий перст англичанин, присоединяясь к разговору. Такое впечатление, что они с Василием Семеновичем заранее всю партию на два голоса расписали. – А переправившись на другой берег, они бы взорвали за собой мост. Чтобы отсечь погоню.

– Да, – кивнул я. Чтоб не стоять молча.

– И в итоге, – подвел баланс Митрохин. – Мост все равно был бы уничтожен. Но майору Дитриху пришлось бы докладывать в Берлин не об успешном завершении операции, а о ее провале.

– Я же говорю, фатум… – вздохнул гестаповец. – Повезло…

Помолчал немного, потом мотнул головой.

– Но я все равно ничего не понял… Какое отношение тот мост имеет к нашей проблеме?

– И все-таки вы тугодум, дружище… – недовольно пожевал губами Митрохин. – Вам непременно надо все изложить прямым текстом. А еще лучше, в виде приказа. Честно говоря, Адольф, узнав о вашем… вашей пристрастии к фотографии, в Берлине начали считать вас человеком инициативным. Способным на поступки. А в личном штабе рейхсфюрера и контрразведке это качество высоко ценится. Гораздо выше тупой исполнительности.

– Господа! – взволнованно вскричал немец. – Клянусь Богом, все так и есть! Я способен… очень на многое! – потом опустил взгляд и негромко прибавил. – Но, черт возьми, именно в данную минуту, я немножко растерялся. Подскажите. Буду вам чертовски обязан.

– Гут… – это снова моя реплика. Нельзя же только молчать. В общем, я догадывался, что задумал капитан, но до конца уверен не был. Все же эта затея граничила с предельным нахальством. Но, в то же время, давала шанс исправить ситуацию.

– Хорошо, дружище… – Митрохин посмотрел на англичанина. – Генрих, вы объясните, или мне это сделать?

– Как пожелаете, господин оберштурмбанфюрер… – нарочито напомнил его звание Хорст. Чтобы слова прозвучали весомее. Впрочем, особой необходимости в этом не было. Гестаповец и так слушал со всем вниманием.

– Чтобы забыть о возможном… подчеркиваю "возможным" наличием нескольких диверсантов в нашем районе… – говоря "нашем" Митрохин дополнительно намекал, что мы в одной лодке и не собираемся бросать гестаповца с проблемой наедине. – Берлин должен получить реальное подтверждение, что русские отсюда ушли. Верно? Одним лишь заверениям и обещаниям, больше не поверят.

– Яволь…

– И если, чертовы товарищи, сами не могут или не хотят предоставить такое доказательство, то почему бы нам им в этом не помочь? Теперь, надеюсь, вы меня понимаете?

На гестаповца было жалко смотреть. Он очень старался ухватить идею, но такой поворот не укладывался в его примитивном сознании. Потому что это было чуть сложнее, нежели обычная подлость и хитрость.

– Прошу прощения…

– О, Боги! Адольф, нам самим надо организовать небольшую, но громкую диверсию… – не выдержал Митрохин. – И подальше от Еммендингена. Что-то, вроде, уже упоминаемого взрыва на мосту.

– Диверсию? Но, зачем?

– Да потому, что ни подтвердить, ни аргументировано опровергнуть разделение группы парашютистов мы не можем. Зато если произойдет диверсия, то все поймут, что русские, хоть и были, но из района испытаний ушли. И для проведению мероприятия не представляют угрозы.

– Причем, на месте диверсии, желательно, оставить трупы! – уточнил англичанин. – У вас найдется пяток неучтенных трупов, господин гауптштурмфюрер? И несколько доверенных лиц, которым можно поручить проведение тайной операции?

– Майн Готт! – вскричал гестаповец, просветлев лицом. – Гениально! Как же я сам не додумался?! Обычная дымовая завеса, отвлекающий маневр. Господа… при всем самоуважении, вынужден признать, что до вашего уровня профессионализма мне еще расти и расти. Но я быстро учусь.

– Мы рады за вас, дружище… – покровительственно похлопал немца по плечу Хорст. – Думаю, это можно проверить не откладывая. Изложите, что именно вы решили предпринять?

– Яволь… Первое – расстояние. Думаю, ста километров хватит. Направление – противоположное движению первой группы. То есть, юг или юго-запад… И мы упираемся в Рейн. Значит, целью будет мост. Есть одно место, отлично отвечающее нашим требованиям. Я проезжал пару раз, помню хорошо. Небольшой, старый мост, местного значения. Даже если уничтожить полностью, никакого вреда. Будет нужен – за неделю восстановят. К тому же, там только один стационарный блокпост. Обойдется без серьезных проверок. С покойниками тоже проблем нет… Как раз недавно расстреляли очередную партию изменников и предателей… Думаю, еще не испортились. Прикажу парням, оденут, приведут в соответствующий вид… Вот только ранения, гм… не совсем характерные… для боя.

– Если рванет в кузове, а потом тела еще и в реку свалятся… кто там будет характер ранений рассматривать? – отмахнулся англичанин.

Митрохин промолчал. Но видно было, что его снова начинает разбирать злость. Пришлось вмешаться.

– Да… да… Это отлично… Хорошо…

– С исполнителями хуже… – в голосе гестаповца поубавилось энтузиазму. – Верные люди есть… Вы их видели… В Мюнхене забойщиками на скотобойне работали. Любой приказ выполнят без вопросов. Слов "жалость" или "сочувствие" вообще не знают. Но, самостоятельно, я бы им не доверил ничего сложнее колки дров. А тут… диверсия. Наверняка, что-нибудь перепутают и проколются.

Гауптштурмфюрер с надеждой посмотрел на меня.

– Господин штандартенфюрер, может вы своих парней пошлете? Я знаю, они у вас есть. Заметил возле дома. Машины я дам… Номера липовые, документы… Все обеспечу. Придурков своих тоже пошлю, на усиление… И для самой грязной работы. Да хоть закопайте там, до кучи…

Я посмотрел на Митрохина.

Услышав, что Зельтцер готов пустить в расход парочку гестаповцев, тот сразу повеселел.

– Почему нет? Как считаете, Иоганн? – капитан незаметно подмигнул. – Поможем нашему другу?

Пришлось благосклонно кивнуть.

– Значит, решено… Но, дружище Адольф, тогда нам понадобятся только три трупа. Лишние тела вызовут не меньше вопросов, чем недостача. Ведь тогда получится, что в нашем районе может действовать не одна группа русских диверсантов, а больше. Вы действительно, готовы пожертвовать своими помощниками?

– Да… – твердо ответил тот.

– Ну, и правильно, – поддержал решение немца Хорст. – После удачного проведения мероприятия и с нашими положительными характеристиками, вам скорее всего предложат повышение по службе. И о прошлых "играх" все равно придется забыть. Так зачем вам, в новой жизни и должности те, кто слишком много знает о прошлом? Кому, как не вам, дружище, знать, что в гестапо умеют разговорить даже немых.

– Согласен, – дернул щекой Зельтцер. – Значит, решено?

– Да, – и снова я потрудился ответить лично.

– Когда?

– Сегодня… Уже… Сейчас.

– Именно, – подхватил Митрохин. – Не стоит откладывать ни на минуту. Чем раньше сделаем, тем быстрее в Берлине успокоятся. Им, небось, рейхсфюрер тоже задает вопросы. Господин штандартенфюрер, вы разрешите мне лично помочь гауптштурмфюреру с подготовкой и проведением операции?

Естественно, я не возражал.

– Тогда, дружище, нам с вами здесь больше нечего делать, – подхватил разведчик под руку гестаповца. – Скажите охране, чтобы не препятствовала осмотру замка. И, пока мы с вами, там потрудимся – господин штандартенфюрер и над камрад из СД проконтролируют, чтобы и в замке все было приготовлено к проведению мероприятия наилучшим образом. Вы же не можете раздвоиться? А до дня "Д" и часа "Ч" осталось совсем немного времени.

– Конечно, конечно… – сходу ухватился за это предложение гестаповец. – Спасибо, господа. Я в вечном и неоплатном долгу перед вами.

– Ничего подобного, – ухмыльнулся Хорст. – Русские говорят "Долг платежом красен". Так что не волнуйтесь – в свое время мы вам напомним о услуге и сочтемся по полной…

Англичанин нарочито громко рассмеялся, сводя прозвучавшую несколько угрожающе фразу, к неуклюжей шутке.

Гестаповец умчался вниз отдавать распоряжения подчиненным, а я придержал Митрохина.

– Василь Степанович, надеюсь, ты не собираешь под шумок и нашего нового приятеля к праотцам отправить?

– Не волнуйся, "Леший". Очень хочется, но я понимаю, что он нам еще нужен.

– Это хорошо… Кстати, когда парни отправятся, объясни Адольфу, что его картотека у нас будет сохраннее. На горло не дави. Пусть оставит себе с десяток тех, кого считает важным лично для себя. А остальные тащи в дом и… гм… – мысль мелькнула несколько неожиданная, но мне показалась правильной. – И отдай все домоправительнице.

– Розе Карловне? – сделал круглые глаза тот.

– Да. И уточни. Архив нужен нам и англичанам. Она поймет.

– Уверен?

– Не на все сто, но, думаю, что не ошибаюсь. В этой дамочке много достоинств. Помимо внешних…

– Кого обсуждаете? – подошел к нам англичанин?

– Вашу экономку… – ответил я, пожимая руку Митрохину. Гауптштурмфюрер уже махал снизу, давая знак, что он готов. – Ни пуха…

– К черту…

Капитан побежал вниз, а Хорст встал рядом со мной.

– Вы были правы, Иоганн… Я лишь бегло огляделся, и не со всех сторон, но уже насчитал больше пяти зенитных точек. И как минимум, пара прожекторов на башнях. Разбомбить замок возможно, но наши парни потеряли бы здесь не одну машину.

– Причем, как я уже говорил, напрасно…

Оглядываясь по сторонам, я снова невольно зацепился взглядом за одинокую девичью фигурку, на противоположной стене замка. Адель, наверняка уже надоело там торчать, но она не знала что делать и, поскольку другого распоряжения не получала, послушно ждала, пока о ней вспомнят.

Хорст глянул в ту сторону и хмыкнул.

– Симпатичная немочка? Кстати, Иоганн, а вы не думали о том, что после акции, гестапо перетряхнет всех, кто останется жив. И раньше или позже, но на нее выйдут. А тогда, ужасы особняка Зельтцера, покажутся девчушке детской забавой. Когда ее начнут всерьез допрашивать о вас, и она не сможет ничего интересного рассказать. Даже для спасения собственной жизни.

– Спасибо, что напомнили, Генрих… Я подумаю над этим. А теперь, давайте делом займемся.

– Давайте… Разделимся?

– Да.

– Окей… Тогда, я возьму на себя первый этаж и подвалы, – предложил Хорст. – Там больше народа и придется общаться.

– Хорошо…

В прошлой, жизни рыбалку и охоту, в том числе "тихую", я предпочитал посещению разных исторических достопримечательностей. Так что замки, крепости и прочие цитадели видел только в кино или компьютерных игрушках. А чтобы вот так – воочию, впервые.

Надо сказать, Хохбург производил впечатление.

Однажды, я взобрался на самый верх трибун стадиона, со стороны табло. Похожий вид. Только помощнее. Шесть башен. Между ними овал оборонительных стен. Высотой метров пять-шесть. По ширине, у основания, не многим меньше. На самом верху – как широкий тротуар. Свободно можно гулять, под ручку. И даже втроем. С наружной стороны, вместо парапета, широкие зубцы, оставшиеся еще с тех пор, когда за ними прятались лучники. С внутренней ограждения нет. Зато, несколькими метрами ниже, по всей окружности, как козырек – крыши хозяйственных построек, пристроек и навесов. Так что, если свалиться ненароком, обойдется синяками и ушибами.

В противоположном от меня и ворот секторе овала – четырехэтажное здание. Хотя, если считать с мансардами, башенками и прочими чердачными помещениями, то и все пять. Здание почти квадратное, но не ровное, как отесанный каменный блок, а с множеством балкончиков, арок, открытых и полуоткрытых галерей… Смотрится несколько аляповато и неожиданно, как место проживания сурового германского рыцаря, обычно более склонного к внешнему аскетизму, нежели тяге к роскоши. А, с другой стороны… здесь все же юг, а не тевтонский север. Помягче не только климат, но и характеры. Или замок изначально строился для женщины. Ну а что? Вполне в духе всех этих… Рапунцелей и прочих Румпельштильцхенов. Засунуть красотку в башню, пояс верности надеть, а ключ припрятать, покуда всю солому в золото не превратит…

Что-то я увлекся. А, это потому что Адель на меня смотрит. Ладно, топай сюда, можно уже… Осматривать замок ее присутствие мне точно не помешает.

Я махнул рукой, и девушка тут же бросилась ко мне со всех ног. Только не по ступеням, а почему-то по стене. Гм, неужели так быстрее? Или не охота лишний рас мимо солдат ходить? Ладно, беги, а я пока время засеку… При окончательной разработке плана каждая мелочь пригодится. В том числе и информация – сколько минут надо, чтобы замок по периметру оббежать.

И все же, прав англичанин. Методы спецслужб везде одинаковы. И после диверсии гестапо самым мелким ситом просеет каждого, кто хоть разок засветился рядом с объектом. Не "одолжи" я девушку у Зельтцера, ее уже бы взяли в разработку. Нельзя ее просто так бросить. А то получится, что хотел помочь, а сделал еще хуже. И Адольфу вернуть нельзя. Если уж гауптштурмфюрер от самых доверенных помощников решил избавиться, то о какой-то девчонке даже слушать не захочет.

Стоп… Какой еще гауптштурмфюрер? Совсем зарапортовался? Адольфа ни в коем случае нельзя оставлять в живых. Хотя бы ради англичанина. Мы то уйдем, а его внедряли не ради одной диверсии. Пусть даже очень резонансной.

– Я думала, вы обо мне уже забыли…

Раскраснелась, запыхалась. В глазах тревога и надежда. Протянул руку и легонько потрепал по румяной щечке. Молча… Как и полагается вести себя хозяину с любимой зверушкой.

Девушка приняла этот покровительственный жест, как само собой разумеющееся. И ответила реверансом.

– Гут… гут… Ком…

Я взял Адель под руку и медленно пошел дальше. Кто бы не глядел на нас снизу, хоть самый матерый и подозрительный контрразведчик, видел он лишь одно – залетный, столичный офицер выгуливает очередную доверчивую красотку, мечтающую о хорошей жизни. А если эту же картину комментировали солдаты из караульной роты, то их фантазии, наверняка, простирались еще дальше.

Нет… Кроме еще нескольких зенитных батарей, отсюда я больше ничего не увижу. Надо идти в дом, и смотреть изнутри. Ракету установят во дворе перед его фасадом, вон на той лужайке. В этом нет никаких сомнений. Поскольку только там имеется достаточно просторная площадка, а за стартом можно наблюдать с балконов. До дома метров двадцать пять, так что и безопасно, и зрелищно. Никто же не рассчитывает на взрыв тонны тротила, усиленный примерно таким же количеством сжиженного кислорода. Так что сюрприз их ожидает совсем неприятный.

Газон хорошо просматривается со всех сторон. Но, к счастью, мы не в средневековье и никому не пришло в голову, что надо выставить посты и на стенах. Кстати, если что, они нам не помеха. Значит, надо будет сказать Зельтцеру, чтобы исправил эту оплошность. И побольше… нечего солдатам внизу толпиться. Зато высокопоставленные лица часовых увидят сразу и будут считать, что их безопасности ничто не угрожает.

Да, это хорошая идея. Чем больше эсэсовцев на стенах, тем малочисленнее посты внизу. К тому же, одинокий часовой, хотя бы из-за скуки бдит, а если их там будет целая толпа, то солдаты, наверняка, придумают, как время скоротать. Тем более, если остальная публика, будет пить и веселится прямо у них перед глазами.

А теперь можно и в дом…

Я свернул с ближайшей лестнице и пошел вниз, не забыв подать руку Адель. Все-таки в платье спускаться по крутым ступенькам не очень удобно. Надо придерживать подол.

Девушка, почему-то, такой галантности от меня явно не ожидала. Странно. Не принято это у немцев, что ли? Блин… Вот на таких мелочах и палятся разведчики. Вроде хрестоматийных узлов "бантиком" на шнурках или ложечки в стакане.

К дому вело несколько дорожек, я выбрал ту, что проходила через газон. Вид сверху, это отлично, если план рисовать, а для дела, лучше ножками. Мало ли… Например, натянутая над землей проволока со стены не видна. А она есть… По всему периметру лужайки, примерно на высоте колен Не знаю зачем, – чтобы солдаты траву не топтали или на ней что-то висело раньше, или садовник разметку под кусты делал. Да это и неважно, но в темноте ее точно не разглядеть. Но ее наличие, для человека, несущего взрывчатку, могло бы стать неожиданностью. Последней в жизни. А, поскольку, я сам собирался заняться минированием ракеты, то… Даже холодком по спине повеяло.

Перед широкими ступенями, ведущими в дом, двое часовых. Мазнули по мне равнодушными взглядами, предупреждены, что я начальство и препятствовать мне запрещается, даже чуток подтянулись. На Адель смотрели дольше. Понятное дело. Офицеров они видят каждый день, а миловидная девушка встречается не так часто.

У самих дверей еще двое. Эти глядят пристальнее. Но, примерно, в том же соотношении. На меня – секунды три-четыре, не больше. А все остальное время, пока мы поднимались, солдаты разглядывали девушку. Вот и отлично. Значит, это не мои выдумки, и время на девушку я трачу не зря. Отвлекает внимание сегодня, значит и завтра будет такая же картина… Какие ж мужчины все-таки предсказуемые…

Ого! М-да, обычному человеку никогда не понять, зачем строить такие хоромы. Я был пару раз в областном оперном театре, так вот его холл, в сравнении с тем, что я увидел, как только вошел внутрь, жалкие деревенские сени. Сюда не то что на коне, на лимузине въезжать можно. Причем, вместе с сопровождающими мотоциклистами.

Мама дорогая! Сколько народу сюда набьется? Сотни две, не меньше! И как мне в этом стоге сена искать единственную иглу? Даже, если удастся с галереи высмотреть, пока вниз сбегу, да протолкаюсь, объект спокойно свалит в неизвестном направлении.

Засада… Вот что значит, гладко на бумаге… Я об этом до сих пор как-то абстрактно думал. Больше беспокоясь о том, как обойти охрану и проникнуть в замок. И вот теперь, когда предыдущие вопросы, благодаря "дружбе" с Зельтцером, практически решены – я уперся в очередную преграду.

Делая вид, что рассматриваю гобелены и прочие настенные украшения, я неторопливо обошел холл по периметру, время от времени останавливаясь в тех местах, откуда можно видеть все помещение, не привлекая внимания. К сожалению, ни одно из них не годилось. Либо, часть территории не просматривалась, либо я был бы слишком заметен. Ведь если замок собираются посетить высшие чиновники Рейха, вряд ли они станут полагаться на профессионализм районного начальника гестапо. Так что в зале будут и люди "в штатском". А этих специально учили обращать внимание на нетипичное поведение.

В общем, холл для скрытного наблюдения не годился.

– Нравится? – негромко спросила Адель, встав рядом со мной. – Это очень известная картина.

– Was? – задумавшись, я и забыл, что брожу по замку не один. И делаю вид, будто любуюсь картинами. Перед одной такой, я как раз и задержался. Просто, рядом с ней висел отполированный до зеркальности большой щит, и я прикидывал, нельзя ли его использовать для наблюдения. Как говорится, утопающий и за соломинку хватается. Увы… Щит не был плоским и получалось слишком сильное искажение отраженной перспективы. Как в "комнате смеха".

Полотно неизвестного живописца изображал романтическую до приторности сцену. Юная девушка, стоя на балконе замка, то ли встречала, то ли провожала рыцаря. Девушка была, как ангелочек… и напоминала Гретхен. А у рыцаря, закованного в доспехи для идентификации личности оставался только герб на щите и конь. Наверно, для контраста с золотистыми кудрями красотки, вороной масти и укрытый темно-бордовой попоной. Еще на картине имелся букет цветов, которым рыцарь тыкал в грудь девушке, не соизволив даже спешиться, а прицепив цветы на острие копья. В общем, сплошной средневековый гламур. Но Адель, судя по блеску глаз, похоже, вся эта рыцарско-мещанская банальность очень нравилась. Что ж, не будем разочаровывать.

– О, ja… ja… sehr gut!

Еще и губами причмокнул. Мол, красиво до жути. И стал подниматься на галерею.

Адель тихонечко вздохнула, наверно, видела себя в роли той, что на картине и поцокала каблучками следом за мной.

Вид с галереи, в плане наблюдения, был гораздо перспективнее, но и он не давал возможности видеть весь зал. Обзор частично перекрывал сам балкон, и удерживающие его колонны. И чтобы видеть всех, пришлось бы все время прогуливаться.

Нет, ни один из этих вариантов не годиться. Придется встречать "дорогого" гостя у входа. А потом, цеплять ему "маячок".

Подумав об этом, я оглянулся на девушку. Поймав мой откровенно оценивающий взгляд, Адель мило покраснела и опустила глаза. Угу… Рубль за копейку, она все еще под впечатлением картины. Но, хороша… Реально хороша. И если доктор Браун правильной ориентации, то лучше и не придумать. Ведь, в сущности, я решаю сразу две проблемы.

Во-первых, – клиент с таким сопровождением будет заметен в любой толчее, надежнее, чем если бы он вместо шляпы проблесковый маячок надел. А во-вторых, – если не придется усиленно выискивать фон Брауна среди гостей, то внимания я привлекать не буду и вполне смогу обойтись без Адель. Решено… Осталось Митрохину или англичанину доходчиво и убедительно объяснить девушке ее новую роль…

И вот теперь, Хорст прав на все сто. Если раньше гестапо могло бы и не обратить не девушку внимания. Мало ли смазливых провинциальных куколок выгуливают в командировках столичные офицеры? Зато теперь, засветившись рядом с изобретателем ракеты, Адель окажется в числе главных подозреваемых. Из-за моего решения…

М-да… Оказалось, что поднимать в атаку парней, зная что не все добегут до вражеских окопов, или отправлять группу через линию фронта, во вражеский тыл – это одно. А обрекать на нечеловеческие муки и унижение ничего не подозревающую девчушку, подписывать ей смертный приговор – совсем другое. К такому раскладу я не был готов.

И нифига не помогает мысль, что она немка. Дочь фрица, стрелявшего в наших солдат. А значит, тоже враг. Особенно, когда она вот так смотрит… Как маленький, потерявшийся щенок.

Черт! Черт и еще раз черт!

Ладно, еще не вечер. Успею подумать… А сейчас надо прикинуть пути отхода. Потому что это, в моем плане, самый сложный момент. Похищать фон Брауна задолго до взрыва нельзя. Отсутствие изобретателя в торжественный момент броситься в глаза всем. Значит, выдергивать его придется, буквально секунда в секунду, после того, как будет подана команда "Пуск". Взрыватель нашей мины будет выставлен с пятисекундной задержкой. И этого хватит лишь на то, чтобы успеть вытащить доктора с балкона на галерею и укрыть за стеной от ударной волны и осколков.

А вот дальше сплошная импровизация… Расчет на панику и хаос, которые неминуемо возникнут после взрыва. Десятки убитых, сотня раненых и контуженных, пожар… все это не способствует разумному поведению. Но, ведь на мероприятии будут не только гражданские лица. И нам ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов даже горсть профессионалов из охраны. Опытных, обстрелянных, натасканных именно на такие ситуации. В общем, умеющих правильно вести себя по обе стороны от прицела.

Значит, самые первые секунды после взрыва надо использовать для того, чтобы пропасть. Исчезнуть с глаз.

Сбежать вниз по лестнице, потом преодолеть двор и выйти за ворота замка, за такой короткий промежуток времени, нереально. Значит, надо где-то укрыться, пересидеть, дождаться, когда переполох утихнет, и гости начнут покидать Хохбург. Звучит, парадоксально. В суматохе нас заметят, а как все успокоятся – не обратят внимания.

Но, все именно так. Поскольку будет пожар и множество раненых, то сюда съедутся все пожарные машины и кареты скорой помощи, какие только есть в округе. В замке появится несколько десятков, а то и сотня посторонних, и смешаться с ними, всего лишь накинув на плечи медицинский халат, проще простого. А "пациента" к тому времени можно множеством самых различных способов довести до нужной кондиции. Проще говоря, превратить в бесчувственное тело.

Даже если и заметит кто, мешать не станет. Что странного в том, что раненого несут к санитарной машине? А захотят помочь, мы тоже возражать не станем. Вопрос с лишними людьми решим по пути следования. Главное, выбраться из замка…

Авантюра! Самому смешно…

Ладно, заключительный этап мы еще обсудим. Тем более, в нем куда больше англичанин будет задействован. У нас с Митрохиным связи с Центром нет, и самолет для эвакуации важного фрица мы не можем. А пока, посмотрим соседствующие с балконом комнаты. На предмет, возможности в них укрыться. Эта часть плана, в любом случае, не отменяется.

До самой ближайшей двери оказалось ровно десять шагов. Значит, если дверь открыть заранее и держать открытой. Мы окажемся внутри через четыре-пять секунд. Будем надеяться, что охрана за это время еще не очухается.

Теперь глянем, что внутри. Я шагнул вперед и… застрял в проеме.

– Ой! – тихонько пискнуло препятствие.

Черт! Девочка! Ты что творишь? Тебя мама не учила, что военные не то общество, в котором молоденькие красотки могут чувствовать себя в безопасности. Я ведь тоже не железный!

На самом деле, ничего лишнего Адель себе не позволила. Скорее всего, мою задержку перед открытой дверью девушка посчитала очередным проявлением галантности. Типа, я ее вперед пропускаю. Вот и шагнула в проем одновременно со мной, после чего мы плотно прижались друг к другу. Но никаких авансов она мне не давала и вообще замерла, как кролик перед удавом. А заглянув в комнату, вообще отвела взгляд в коридор и перестала дышать.

Я сперва не понял, почему такая реакция на в общем-то курьезный случай, пока не увидел, что большую часть комнаты занимает огромная кровать. Спальня…

Понятно. Наивное создание решило, что я привел ее сюда нарочно. Но тем не менее, никуда не убегает, а покорно ждет. А вот, фиг тебе! Не будет никакого секса. Даже не надейся.

– Извини…

Взял девушку за талию и выставил за дверь. Сам вошел внутрь. М-да… Ничего хорошего. Камин, большое зеркало с небольшим бюро из темного лакированного дерева, украшенного инкрустацией из более светлых пород. Но не для бумаг, а для косметики.

У камина пара мягких кресел и между ними журнальный столик. Все. Даже пресловутого платяного шкафа, где положено прятаться любовнику нет. Так что, если ничего более подходящего не найду, придется всем лезть под кровать. Хорошо хоть она не подвела.

При желании, там можно и пятерых спрятать. А если на покрывало Адель положить, так и вовсе идеальное укрытие. Любой, кто в дверь заглянет, извинится и дальше побежит.

Да что ты будешь делать. Все время ерунда какая-то в голову лезет. Хотя, почему ерунда? Где написано, что для маскировки только неживые предметы можно использовать? Одиссей еще когда от Циклопа под видом овцы сбежать сумел? А предки не глупее нас были, межу прочим. Что доказано самим только фактом нашего существования.

Во загнул… Сам хоть понял, что сказать хотел? Шалят нервишки, брат… шалят.