Позывной «Леший»

Глава одиннадцатая

Я осмотрел еще несколько комнат, но так ничего стоящего и не обнаружил. Соседняя, по галерее дверь вела в некое подобие кабинета и библиотеки. Много книжных полок, но все размещены вдоль стен, а отдельно только пара мягких кресел. При всем желании спрятаться негде. Третья комната оказалась копией первой спальни, только обивка не в золотистых тонах, а в лазурных. Четвертое помещение – и вовсе оказалось ванной комнатой. Смотреть дальше не имело смысла. Слишком далеко. С таким же успехом можно просто спуститься на цокольный этаж. Так что, придется использовать первый или третий вариант. В конце концов, нам же не целый день там сидеть, а полчасика уж как-нибудь продержимся.

Исключительно для очистки совести заглянул еще в одну дверь… И опять мимо. Нечто вроде малой обеденной залы. Большой стол на двенадцать персон, судя по количеству стульев, камин и все. Если не считать зеркал, картин и прочих настенных украшений. В углу, справа от дверей – рыцарский доспех. Правда, только верхняя часть, без поножей и сапог. Как в комедии Гайдая, спрятаться не получится. Да и мелковатый был рыцарь. Мне шлем даже на непокрытую голову не налез. А они ж под него еще столько всякого разного надевали.

Ладно, хорошего понемногу… Нет смысла весь дом осматривать. Я же не покупать его собрался.

Вышел в коридор и увидел поднимающегося по лестнице англичанина.

– Как успехи? – первым спросил Хорст.

– Гут…

Англичанин поглядел на мое лицо, кислое выражение которого противоречило бодрому тону, и кивнул.

– Понятно. У меня, примерно, так же. Но, есть пара интересных мест, где мы можем оставить подарки, не опасаясь, что их обнаружат раньше срока.

– Гут… – привычно пробормотал я и тут заметил, что девушка не сопит мне в спину. Утрирую, конечно, но легкий запах фиалок и еще чего-то непонятного, но не приторного, приятного, не ощущается.

Оглянулся. Адель отстала шагов на пять и неуверенно топталась рядом с дверью в ванную. Она что и в туалет без моего разрешения сходить не может? Или боится, что я о ней забуду и оставлю в замке? Бедняжка… Сколько же ужаса ей пришлось натерпеться в подвалах гестапо, если страх и покорность до сих пор не выветрились.

– Скажи, что мы подождем внизу и пусть не торопится… Мы не спешим, – попросил англичанина.

Тот с солдафонской прямотой произнес несколько отрывистых фраз, заставивших Адель покраснеть. Но, прежде чем воспользоваться разрешением, все же сперва посмотрела на меня. Понятно. Для девушки имеют значение только мои слова. Я ее Бог, царь, хозяин и защитник в одном флаконе. Пришлось кивнуть и еще рукой так махнуть. Мол, да-да… можно. Ступай уже…

– Ну, что? Как считаешь? Получится у нас? – негромко поинтересовался англичанин, когда мы начали спускаться.

– И не сомневайся… Правда, есть пара нюансов, которые надо хорошенько обмозговать. Так что хватит прохлаждаться, пора домой. Там все спокойно, без суеты обговорим и посчитаем.

– Добро…

Во дворе мы сели в машину, дождались Адель и, никем не остановленные, беспрепятственно покинули замок.

– Домой? – еще раз переспросил Хорст.

– Да… И побыстрее…

Хорст тронул водителя за плечо, подтверждая распоряжение. Тот кивну и прибавил газу. А я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, чтобы использовать время пути с толком, и еще разок представить, как все будет происходить. Уже не поэтапно, а общую картину.

Пользуясь знакомством с начальником районного гестапо, нам предстояло заблаговременно проникнуть на объект и изображая то ли гостей, то ли охрану, ждать пока в замок не доставят ракету и не соберутся приглашенные на мероприятие. Ничего особенного. Тем более, англичанин получил извещение по линии СД, что первых лиц Рейха на запуске не будет. Значит, и меры безопасности останутся обычными, а не усиленными. Что существенно упрощало работу.

Потом, мне и Митрохину, предстояло улучить момент и на несколько минут подобраться к изделию. Это чуть сложнее, чем попасть в хамок, но не намного.

Желающих, посмотреть на чудо германского гения вблизи, а то и потрогать, будет более чем достаточно. И смешаться с праздной толпой, не привлекая внимания, не составит труда.

Англичанин для такой важной акции расщедрился и предложил использовать их новейшую секретную разработку. Мину с дистанционным детонатором.

У человека из будущего его надутый от важности и гордости за страну вид не мог вызвать ничего кроме смеха, но с другой стороны – все мои знания из другой реальности, а сейчас любое новшество, позволяющее обойтись без бикфордового шнура, уже плюс[22].

Единственное условие, которое Хорст оговорил сразу и безапелляционно – активировать взрыватель будет лично. Поскольку оборудование, предназначенное для этого, важнейшая государственная тайна. И он не имеет права даже показывать его нам. Даже упоминание о том, что такое изделие имеется, уже граничит с изменой. К тому же, передатчик смонтирован так хитро, что малейшая неточность при применении приведет к его самоуничтожению.

Соответственно, роли распределились сами собой. Мы берем на себя установку мины – небольшого пакета, размером с пол кирпича. По весу, примерно столько же. Тут даже не столько важно исхитриться незаметно поставить ее, сколько присмотреть место и подобрать для мины соответствующую упаковку. Чтобы не бросалась в глаза… А наш союзник, обязуется рвануть все в назначенное время.

Это первый этап. Второй – обнаружение и похищение изобретателя. Не хочется отдавать доктора Брауна англам, но все же лучше, чем американцам. Как показывает моя прошлая история, в Лондоне все уверены, что миром правит тот, у кого больше флот. Ну, и поиздержались они прилично, чтобы под одного ученого столько денег вбухать. На лабораторию, заводы… Тем более, что ракетостроение само по себе никакого особенного преимущества, по сравнению с дальней авиацией, не дает. По крайней мере до тех пор, пока для боеголовок нет соответствующей начинки, а враг, грубо говоря, находится на расстоянии прямой видимости. Сколько там того Ла-Манша? В России иные реки пошире будут.

Вот в Союзе почему все срослось? Да потому, что Королев в свое время сумел тайком побывать на испытаниях ФАУ-1 и все нужные выводы сделал своевременно. И после войны уже только усовершенствовал прежние наработки.

Проще было бы пустить фрица в расход. Но, это же не фанатик-садист, а ученый. Политическая каша в голове, конечно, у него еще та. Но, если советское правительство сочло возможным, в прежней реальности, не только сохранить жизнь бывшему штандартенфюреру СС барону Манфред фон Арденне и доверить лабораторию, но и дважды наградить его за успехи в развитии науки Сталинской премией, – то, может, и фон Браун еще для чего-нибудь сгодится? В общем, не мне решать.

А вдруг, отправив его в туманный Альбион, удастся все же убедить англосаксов тоже вложиться в ракетные исследования, и тогда, общими усилиями всех государств, получится осуществить такой прорыв, что в третьем тысячелетии этого мира, человечество, наконец-то, вылезет из колыбели и шагнет в Космос?

Опять, отвлекся… Мечтать о звездах и других мирах будем после победы. Обеспечив, для начала, мир на Земле.

Итак, возвращаясь к фон Брауну… Решено, встречать будем прямо у ворот… В крайнем случае, во дворе. Потом, "цепляем" ему маячок в виде прелестной спутницы, всю свою сознательную жизнь мечтавшую вживую увидеть знаменитого изобретателя и спросить у него, как скоро можно будет на его ракете полететь на Луну? Поскольку эта тема волнует барона со студенческих лет, можно не сомневаться, что этот вопрос и искренний, наивный взгляд миловидной девушки, найдет отклик в сердце одинокого мужчины.

Строго говоря, слежка за доктором нужна только в единственном случае, он не выйдет на балкон вместе с остальными, смотреть на старт, а будет занят чем-то другим. И это место мы сможем установить, наблюдая издали за перемещениями Адель.

Если же фон Браун выйдет на балкон, надо будет только оказаться у него за спиной и сразу после команды "Пуск" утащить его подальше от взрыва… и на какое-то время спрятать.

До этого места, план видимых изъянов не имел. Теоретически… А в действительности, шероховатости обязательно найдутся, но идеальных диверсий не бывает. Всегда может вмешаться случай или подвести пресловутый человеческий фактор.

Но, на данный момент меня волновали не непредсказуемые и неизбежные случайности, а завершающий этап операции.

Я по-прежнему не представлял себе, как именно будем выводить барона из замка, чтобы посадить его в машину Хорста. В воображении мелькали картины, словно из недавно увиденного боевика… Паника, суета… Одни бегут в дом, другие наружу. Все что-то кричат, раненые орут от боли… Мечутся в панике женщины… Пожар… В общем, самая подходящая картинка для того, чтобы уйти не привлекая внимания. И все же… Если предыдущие моменты были продуманны и более-менее подготовлены, то финал предстояло провести экспромтом. А это уже совсем иная степень риска. И весьма близка к провалу.

– Приехали… – тронул меня за локоть Хорст. – Устали, господин полковник? Может, отдохнуть хотите? Я прикажу подать ужин на час позже…

– Нет. Спасибо… Пусть фрау Роза заварит мне кофе. Большую чашку и покрепче.

Англичанин смотрел на меня с таким удивлением, будто видел перед собой другого человека. Я даже машинально пощупал лицо. Нет, мое вроде, чуть зарос с утра, но так чтоб уж слишком – нет, не изменился. Только потом сообразил, что отвечал на вопрос на немецком. Похоже, начался следующий этап внедрения. И я теперь мог не только понимать чужую речь, но и немного разговаривать. Спасибо… Вовремя.

Во дворе генеральского дома меня ожидала еще одна гротескная картина, невозможная еще вчера. На крыльце, сидя в плетеных креслах-качалках, беседовали фундаментальная экономка генерала Генриха фон Трескова и мой капитан Митрохин. Да так мило беседовали, что на наш приезд почти не обратили внимания. Во всяком случае Василий Степанович точно проигнорировал бы. Но Розалия Карловна не могла себе такого позволить. К машине не выходила, но с кресла поднялась и изобразила книксен.

Митрохин недовольно оглянулся, но тоже соизволил вылезти из плетеной качалки и неторопливо зашагал навстречу. Интересно, о чем же они беседовали, если он считал разговор более важным, чем рассказать мне о том, как прошла подготовка к "совместной" с гестапо диверсии.

– Гутен абенд, – поздоровался Хорст со всеми сразу и тут же изложил экономке мое пожелание.

– Кофе? В большую чашку?.. – возмущенно фыркнула Роза Карловна, всем видом демонстрируя, что германскому офицеру не пристали манеры простолюдина.

И тут меня накрыло. Не знаю, что именно сорвало резьбу, странное поведение Митрохина, отлично понимающего, что я волнуюсь за парней, отправившихся на задание, но даже не подавшего знака, что все в порядке. Или вот это пренебрежение со стороны мужеподобной бабы, работающей на бог весть чью разведку, а то и на несколько сразу. Нестыковка в завершающей стадии операции, которую я никак не мог решить. А, может, все вместе. Плюс постоянно маячащая на периферии мысль, что на самом деле я лежу на мокром асфальте, разбившись при падении, и все это лишь плод воображения моего угасающего сознания.

В общем я выскочил из машины и так шваркнул дверцей, что чуть окно не вылетело.

– Вы не знаете, как сделать большую чашку кофе?! – заорал, даже не пытаясь сдерживаться. – Так я объясню! Сварите три… нет – четыре обычных порции. А потом налейте все в одну чашку! Нет таких больших чашек? Плевать! Налейте в пивную кружку! Все понятно? Или повторить?…

Последние слова я уже не прокричал, а произнес свистящим шепотом. Словно, потерял голос.

– Яволь, гер штандартенфюрер! – побледнев, торопливо ответила экономка, и мигом пропала за дверью.

– Эй, дружище! Что случилось? – неуверенно улыбнулся Хорст.

Митрохин тоже наконец-то соизволил сойти с крыльца и уже открывал рот, чтобы что-то сказать.

– Смирно! Как обращаетесь к старшему по званию?! Здесь вам что, сбор коммунистической ячейки?! Бардак!

Капитан с англичанином переглянулись, но пререкаться не стали. Изобразили стойку "смирно".

Я хотел еще что-то прорычать, но заряд ярости закончился так же внезапно, как появился. Меня слегка качнуло, а в голове загудел шмелиный рой.

Товарищи это заметили и, не сговариваясь, подхватили меня под руки.

– Все в порядке? – спросил Митрохин. – Как ты себя чувствуешь?

– Нет… Извините… Последствия контузии… Сам не понимаю, что на меня нашло.

– Бывает… – посочувствовал англичанин. – Никто не железный… Пошли, приляжешь… Пока кофе сварится.

– А, может, водичкой студеной из ведра окатить? – предложил капитан.

– Ну, да… Любимое занятие всех полковников германской армии… – проворчал я. – Может, мне еще на балалайке "Калинку" сбацать?

– Ехидничает… – констатировал Митрохин. – Значит, будет жить. Кстати, командир, а ты неплохо шпрехаешь… Прикидывался, проверял?

– Долго объяснять… Да, шо вы меня, как девицу тискаете?.. – освободился из их рук. – Не калека. Сам дойду…

Вообще-то, пришли уже. Поскольку о самостоятельности я вспомнил буквально перед дверью в комнату, где мы с Митрохиным спали прошлой ночью. Открыл дверь и уже шагнув через порог, развернулся.

– Ладно, парни… Дайте мне один час… Реально, голова, как чугунное ядро, – потом взял капитана за ремень. – Только сперва скажи, как у тебя?

– Да все пучком, командир… Проинструктировал. Вместе съездили в особняк. Там Адольф отдал приказ своим дуболомам. Загрузились в грузовик и уехали. Старшина лично пообещал, фрицев там оставить. Так что, ждем к рассвету… Пока туда, пока дело сделают… Ну и обратно… Не бери в голову. Отдыхай…

– Спасибо… Еще раз извините, парни… реально, что-то в мозгах заклинило.

– Переключится тебе надо, Иоганн… Хоть на час перестать думать о деле. Постарайся вспоминать что-то хорошее. А когда проснешься, голова как швейцарские часы заработает.

– О рыбалке подумай… – прибавил от себя Митрохин. – Прикинь. Речка, зорька, первая поклевка…

– Ага, а еще о танцах в клубе, и о том, как девчонку до этой самой зорьки домой провожал, – проворчал я.

– Хорошая мысль, – серьезно поддержал англичанин. – Девушка лучшее средство от стресса. Это я тебе, как потомственный врач заявляю.

– Ладно, ладно… идите уже, шутники… Время бежит, а я еще даже до кровати не добрался.

В общем, выставил их за дверь, быстро сбросил с себя надоевший за день мундир. Подумал, и в ту же кучку положил и изрядно пропотевшие кальсоны. Отдыхать, так с комфортом. Оно бы не мешало все развесить, но пока буду возиться, сон может уйти. И тогда нет смысла вообще ложится. Физически я ведь не устал…

Нырнул под прохладную простыню, повернулся к стенке, уткнулся в подушку и мгновенно провалился в сон, как отрубился.

Сколько проспал, не знаю, на часы не смотрел, но проснулся отдохнувшим. Показалось даже, что в комнате стало уютнее и какая-то хорошая энергетика появилась… И пахнет не мылом, как чистое белье после стирки, а фиалками и чем-то еще. Приятным и знакомым… Знакомым?!

Черт! Я повернулся и увидел перед собой большущие серо-голубые глаза.

Твою дивизию!

Вот это я спал. Как убитый. Ко мне прижимается обнаженная девушка, а я ни сном, ни рылом.

– Ты что тут делаешь? – пробормотал чуть растерянно. Да чего там "чуть". Чего-чего, а такого сюрприза я ожидал гораздо меньше, чем брошенной в окно гранаты.

Адель приложила палец к губам, потом прижалась плотнее и неумело ткнулась полураскрытым ртом в мои губы… Первый раз, что ли?

Я хотел отстраниться, выставить ее прочь, а потом подумал: "Какого черта? Я же не монах, обет безбрачия не давал, да и ей давно не шестнадцать… Не под дулом пистолета в кровать залезла. Понимала, чем кончится…"

В общем, я не стал девушку отталкивать, и очень скоро убедился, что то, что я посчитал неумелостью, было всего лишь робостью. Адель не была уверена, что я ее хочу. А когда тело само дало недвусмысленный ответ, оказалось, что девушка очень даже неплохо знает, как угодить мужчине. И все мои сомнения улетучились вместе со скрипом кровати и стонами молодой немки.

Но всего через пару минут я снова изменил мнение. Нифига она не умела. Просто очень старалась… Так что пришлось умерить пыл и дать ей передохнуть. Адель деликатность оценила и благодарно улыбнулась. А выступившие на глазах слезинки я собрал губами.

Отдохнув немного, девушка сама прижалась ко мне всем телом, и в этот раз мы уже не останавливались, пока девушка не вскрикнула и не забилась подо мной так, словно хотела вырваться из капкана. Я придержал ее еще чуток и… через несколько минут мы лежали рядышком и глядели в потолок.

– Спасибо…

– Господин оберст остался доволен? – тихонечко промурлыкала Адель и испортила всю картину.

Наваждение схлынуло, и я вспомнил, где нахожусь, с кем и в каком году… М-да, вот потому молчание и золото.

– Да… Ты великолепна, – я небрежно чмокнул ее в раскрасневшуюся и еще пышущую жаром щечку. – Если хочешь, можешь остаться. Полежи, отдохни. А мне пора… Дела.

Девочка опустила глаза и сразу как-то погрустнела. Обидел я ее, что ли? Ну, извини фройляйн, жениться не обещал. И о делах не соврал, их и в самом деле, вагон и тележка.

Постучали, когда я уже надел кальсоны.

– Да?

Дверь приоткрылась и внутрь просунула голову домоправительница. Адель охнула и нырнула с головой под простыню.

– Прошу прощения, господин штандартенфюрер, – совершенно невозмутимо, даже чуть холодновато, произнесла Розалия Карловна. – Но, я услышала… эээ… догадалась, что вы проснулись. Вот и пришла спросить, через сколько вам подать кофе?

– А вы разве еще не варили?

– Господин штандартенфюрер, я конечно понимаю, война… и не до условностей. Можно даже пить из пивной кружки… Но пить разогретый кофе – это уже…

Экономка не смогла подобрать слов и только головой покрутила.

– Вы совершенно правы, Розалия Карловна, улыбнулся я, вспоминая, что мне в прошлой жизни приходилось пить не только разогретый кофе, но даже позавчерашний. – Спасибо за заботу. Дайте мне десять минут, привести себя в надлежащий вид. И можете подавать. Ужин, кстати, тоже не задерживайте. Что-то я проголодался.

– Еще бы, – проворчала монументальная женщина, бросив взгляд мне за спину. Но, помня, как я могу злиться, на этом и остановилась. – Яволь, господин штандартенфюрер. Кофе будет через десять минут. Ужин – через двадцать.

Но все же не сдержалась, чтобы не подпустить шпильку. В английском стиле.

– Для девушки приборы ставить?

Вот карга старая.

– Обязательно… Думаю, фройляйн Адель, не откажет мне в чести, отужинать вместе.

Фрау Гершель громко фыркнула, демонстрируя свое отношение к вышеупомянутой чести, и быстро ретировалась. Ругаться же с закрытой дверью, глупое занятие. Лучше сгладить возникшую неловкость.

Я потянул на себя простыню, и когда из-под нее показались налитые влагой глаза, произнес с улыбкой.

– Ау, есть кто дома? Ужин через двадцать минут. Просьба не опаздывать. Благодаря кое-кому, я очень голоден и не намерен ждать.

Наградой за немудреную шутку стал признательный взгляд и несмелая улыбка.

Вот и ладушки. Отдохнул, а теперь, как говорится, первым делом самолеты…

Соврала экономка. Ничего она слышать не могла. Если только не стояла, приложив ухо к замочной скважине. У этих стен такая звукоизоляция, что только открыв двери я узнал, что в доме играет музыка. И довольно громко… Кому-то наскучила тишина, и он решил разбавить ее вальсами Штрауса.

Так что в ванную я шел вместе с волнами "Голубого Дуная", а брился и умывался под шелест "Сказок Венского леса".

– О! – воскликнул англичанин, выбирающий следующую пластинку. – Это ж совсем другое дело. Ожил… Можно сказать, воскрес. А то как с распятия снятый ходил. Нет, что не говорите, господа, а Господь не зря подарил человеку Еву. Без девушек мы как выдохшийся эль. Сплошная головная боль, жуткое похмелье и проблеваться тянет.

Митрохин, как раз прикуривающий сигарету, лишь приветливо кивнул.

– Вижу, вы тонкий ценитель женской красоты… – проворчал я, понимая, кому обязан появлением в моей кровати Адель. – Лучше скажите, откуда она взялась?

– Восстановление мыслительных функций налицо, но процесс не завершен… – хмыкнул Хорст. – Что значит "откуда"? Ты же сам ее с собой привез. Кстати, жутко напугал девушку своим срывом. Она даже из машины не вышла, так и сидела внутри, пока я ее не нашел.

– Сколько можно напоминать? Я же извинился уже.

– Видел бы ты ее лицо… – проворчал англичанин. – Кстати, хорошая девочка. И, похоже, влюбилась в тебя. Ну, или где-то рядом…

– Ваш кофе, господин штандартенфюрер! – громогласно провозгласила Розалия Карловна, ставя на стол большую посудину. Нечто среднее между чайной чашкой и кувшином для сливок.

Странная женщина. При таких габаритах, а при желании, двигается легче балерины.

– Спасибо, фрау Гершель. Вы очень добры… – пригубил, изумительно пахнущий, напиток. – Ммм… А ваш кофе – это настоящее волшебство. Шедевр… Произведение искусства.

Все-таки женской сущности в ней было больше чем фельдфебельской. Похвала пришлась экономке по душе. Что она тут же и подтвердила. Уже почти скрывшись в доме, негромко, словно рассуждая вслух, пробормотала:

– Прислуги в доме не хватает… Не управляюсь одна. Надо сказать господину генералу, чтобы горничную нанял…

После нескольких глотков крепчайшего кофе, мысли перестали играть в прядки, а построились ровными рядами и колоннами.

– Я так понимаю, Иоганн… – англичанин положил пластинку в коробку и поставил на полку. – Вы готовы изложить нам все в подробностях?

– Совершенно верно, Генрих… Присаживайтесь поближе.

Поскольку отдельные фрагменты и "мероприятие" были уже озвучены, я стал излагать соратникам окончательно сформировавшийся план. Но, когда дошел до идеи приставить Адель к фон Брауну, англичанин помотал головой.

– Простите, Иоганн, но у германцев и славян разные вкусы. Идея, в целом, хорошая, но на роль приманки ваша протеже не годиться. У нее слишком умные глаза. А вот, та белокурая куколка… Гретхен, кажется, идеальный вариант.

– Думаете ее завербовать? – уточнил Митрохин.

– Завербовать? О, нет… Это слишком сложно для нее. Просто прикажу.

– Как приказывали Адель? – шевельнулась во мне недобрая мысль.

– Что? – не сразу понял Хорст, а потом замахал на меня руками. – Господь с вами, Иоганн… Я всего лишь объяснил, как плохо вы себя чувствуете и совсем чуть-чуть намекнул, какое лекарство вам необходимо. И, прошу отдельно обратить внимание, тут же предложил отвезти фройляйн домой. Но она наотрез отказалась и попросила провести ее в вашу комнату. Да, вот и она сама. Если не верите, можете спросить.

– Убью! – показал я кулак англичанину, на что тот невинно улыбнулся.

– Воля ваша… А вот у меня к нашей милой фройляйн имеется один вопрос…

Хорст подождал пока девушка присядет на отодвинутый мною стул и продолжил.

– Адель, ты знаешь, где живет та, вторая девушка из особняка… Блондинка.

Нет, бестактность англичанина точно не ведала предела. А еще джентльмен.

– Да… – голосок девушки слегка дрогнул. – Я знаю, где живет Гретхен.

– Отлично! Иоганн, дружище! Вы позволите мне ненадолго украсть вашу помощницу?

– Если Адель не против… Но, только после ужина… – усадил обратно, начавшую приподниматься девушку.

– Конечно, конечно… – энергично поддержал меня Хорст. – Мы же не варвары, чтобы выгонять девушку из-за стола.

– И, при условии, что потом ты сразу отвезешь ее домой…

– Именно это я и хотел предложить…

У девушки, если и были другие планы на сегодняшнюю ночь, сказать об этом она не решилась. А потом пришла домоправительница и стала подавать ужин. Ментально они общаются между собой, я имею в виду женщин, или знают иные языки жестов, но Адель тут же вскочила и принялась ей помогать.

Сперва я хотел остановить, все же она была моей гостьей, но потом вспомнил слова экономки, о том, что в доме не помешает прислуга, решил, пусть все идет своим чередом. Возможно, это самый лучший выход, в сложившейся ситуации. Уж кто-кто, а фрау Гершель сумеет спрятать девушку от гестапо. Если ее все же будут искать.

Получилось немного неловко, и это ощущение не развеялось за весь ужин. Митрохин с англичанином перебрасывались какими-то ничего не значащими фразами, я тоже пытался их поддержать. Пару раз даже угадал тему… А вот с девушкой заговорить не решился. Сказать правду, все равно не мог, а плести какую-то околесицу не хотелось. Лучше пусть сразу поймет, что даже самые лучшие мужчины, все равно законченные эгоисты.

А еще лучше, если девушка поскорее забудет о всякой романтике… Я не желаю ей зла, но историю не изменить, грядут послевоенные годы, и тысячи немок будут ублажать американских и английских солдат за банку консервы или пачку сигарет. Но и сказать об этом, вот так прямо, тоже не могу.

К счастью, ужин не обед. Расправились быстро. А потом Хорст поднялся и еще раз уточнил, не будет ли фройляйн Адель так любезна, чтобы проводить его к дому подружки.

– До завтра… Машина за тобой приедет к десяти часам. Надеюсь, не проспишь… – быстро произнес я на прощание, не давая девушке ничего ответить.

Нафиг, нафиг… Еще столько всего не решено, а я черт знает чем себе голову забиваю. Мало тебя в детстве пороли Алексей Сергеевич. В общем, прощание тоже получилось скомканное. Но, все же я нифига не понимаю в женской психологии. Уходя с англичанином, Адель улыбалась. Как будто я ей цветы подарил…

– Закурим… – протянул пачку сигарет Митрохин, переходя на русский.

– Спасибо… Ты же знаешь… Тулись ближе, капитан. Наконец-то мы одни. Можем покалякать по-свойски.

Митрохин пересел на место Адель.

– Вижу, гложет тебя что-то? Пока все толково.

– В том и фишка, что пока… Два момента мне не нравятся, Василий Семенович. Во-первых, – как будем выводить доктора. Чтобы нажать на кнопку и самому не попасть под взрыв, Хорст будет ждать нас в машине снаружи. И помочь ничем не сможет. Так что это нам с тобой придется тащить фрица через весь двор, полный немцев.

– Бог не выдаст – свинья не съест. Выберемся как-нибудь. Максимум, постреляем немного. Оставим наших парней с англичанином. И когда ракета рванет, они под шумок охрану снимут, ворота откроют и, если понадобится, огнем поддержат.

– С парнями у ворот, мысль хорошая, – оживился я. – А нам с тобой, надо будет еще медицинскими халатами обзавестись. Фрица вырубим и понесем, как раненного. Вот только англичанам его отдавать жаль…

– И не придется…

Незнакомый мужской голос, говорящий на немецком, донесся со стороны приоткрывшихся дверей, но в проеме никто не появился.

– Ты кто?! – вскочил Митрохин, выхватывая пистолет.

– Товарищи, не надо нервничать. И за оружие хвататься тоже не стоит. Пожалуйста…

– Товарищ? – переспросил капитан. – Тамбовский волк…

Я пнул его в ногу, и Митрохин замолк.

– Спасибо… Так вот, Петр Петрович просил передать, что грибы в этом году зародили исключительно.

Митрохин бросил на меня вопросительный взгляд, но поскольку я молчал, ответил сам:

– Да. Но огурцов все равно больше. Вы кто, товарищ?

– "Лесник"…

– Идите к нам…

– Нельзя. Мне здесь еще работать… Я и так нарушил инструкцию, но в связи с чрезвычайной ситуацией, в Центре одобрили заочный контакт. Итак… Слушайте приказ Москвы. В ваш план надо внести следующие коррективы. Во-первых – уходить будете через подземный ход. Он в кабинете. Вторая дверь справа от балкона. Надо нажать на изразец камина. На нем изображена виноградная гроздь. Но не с девятью ягодами, а семью.

– Ух, ты… – не сдержался Митрохин. – Прям, как в книгах.

– Замок старинный, – спокойно ответил "Лесник". – А в те времена хозяева в первую очередь заботились о возможности незаметно покинуть жилище.

– Откуда вам известно о ходе? И почему никто другой об этом не знает?

– Без комментариев…

– Лесник… лесник… – пробормотал я. – Витолд, с древнегерманского вроде как дух леса переводиться. Нет? Вы глухонемой сын Розалии Карловны?

– Без комментариев… – все так же невозмутимо ответил невидимый собеседник.

– Э, нет, дорогой товарищ. Так дело не пойдет… – вмешался Митрохин. – Пароль, это отлично, но я хочу услышать еще хоть что-то. Иначе, мы под землю не полезем. Из такой ловушки уже не выпрыгнуть.

"Лесник" немного помолчал, а потом ответил.

– Я из Фрайбурга!..

И судя по тону, которым он это произнес, незнакомец считал, что этих слов достаточно, чтобы завоевать наше доверие. Но Митрохин только плечами пожал. Ждал, что я скажу.

Фрайбург… Фрайбург… Что-то знакомое… Но что?

И тут я вспомнил. Ну, конечно же! Сороковой год! Одна из провокационных операций Абвера. Тогда эскадрилья "Эдельвейс" разбомбила провинциальный немецкий городок. А обвинили во всем французов. И, чтобы подтвердить это, второй отдел "Ц", занимавшийся диверсиями, подменил все собранные осколки бомб, даже те, что были вынуты из тел врачами, на такие же, только французского производства. Но, это только половина операции. Вторая заключалась в том, что абверовцы тайно умертвили всех тех жителей города, кто мог отличить силуэт немецких самолетов от французских.

Так что "Леснику", кем бы он ни был в довоенной жизни, было за что ненавидеть фашистскую Германию.