Постмортем

Глава 5

Колёса отсчитывали камни мостовой, цокали о булыжник подкованные копыта, а внутри кареты, несмотря на отличные рессоры, ощутимо трясло. Временами Тальф болтался внутри, как рыба в штормовом море. Вести серьёзные разговоры в такой обстановке было очень сложно, но ситуация требовала расставления точек.

— Я так понимаю, — молодой человек пошёл в наступление, не дожидаясь, пока ему поступит ненавязчивая просьба что-то сделать, — вот он — мой шанс отблагодарить вас.

Кассиан усмехнулся, и его морщины стали глубже обычного.

— Понятия не имею, как мне теперь оправдываться. Вообще-то нет, я сейчас не собирался ни о чём тебя… Вас просить.

— А когда собирались?.. — Тальф сидел, скрестив руки на груди. Замершему в кармане Клаусу это не нравилось — он постоянно толкался и ворочался, рискуя вывалиться и поставить юношу в неловкое положение.

— Ох, Темнейший, да никогда! — примирительно поднял ладони Кассиан. — Слушай, Тальф… Верней, слушайте, магистр, я понимаю, как это выглядит. Чудесное спасение в обмен на некие услуги в будущем. Но мне не нужны никакие услуги ни сейчас, ни потом.

— Ладно… — молодой человек не поверил ни единому слову. — И что же вам тогда нужно?

Кассиан развёл руками:

— Ничего. Я просто хотел сказать, что если вам нужен будет совет или какая-нибудь помощь, вы можете на меня рассчитывать. Безвозмездно! — поторопился добавить колдун, наткнувшись на недоверчивый взгляд Тальфа.

Клаус больно укусил свежеиспечённого магистра сквозь ткань.

— Всё ещё не понимаю, зачем это вам, — покачал головой юноша.

Колдун отвёл глаза и кивнул на окно, за которым проплывали кривые улочки Дохлятника, Могилы, Ямы и «Тьма-побери-мы-заблудились-проходим-мимо-этой-химеры-уже-в-третий-раз».

— Магистр Хейлер многое сделал для Ковена. Не могу сказать, что был его другом и во всём с ним соглашался, но все его шаги, даже самые непопулярные, со временем приводили к положительным результатам. Он был могущественным некромантом, но помимо этого очень мудрым и дальновидным человеком.

— К чему вы ведёте? — нахмурился Тальф.

— Когда в Ковене узнают о решении магистра Хейлера, то просто сойдут с ума. Вы молоды, вас никто не знает, никто не поддерживает и в вас никто не поверит. А некоторые сделают всё ради того, чтобы признать назначение незаконным.

— А вы? — Тальф прижал распоясавшегося Клауса. — Что сделаете вы?

— Я подожду, — улыбнулся Кассиан. — По крайней мере, не буду делать ничего для вашего смещения. Если откровенно, я тоже не верю в вас. Но также я не верю, как многие, что магистр Хейлер выжил из ума. И мне хочется думать, что это был очередной мудрый шаг.

«Хотелось бы мне думать так же», — грустно усмехнулся своим мыслям Тальф.

Стук колёс, цокот копыт, скрип дерева. Карета выехала за пределы Ямы, и тряска почти прекратилась.

— Вы говорили, что можете дать совет, — спустя какое-то время юноша нарушил молчание. — Какой?

— Ну, я бы начал даже с двух, если позволите, — устало улыбнулся Кассиан. — Первый — это не доверять никому, пока не разберётесь, что происходит в Ковене. Да, даже мне. И второй — я бы особенно не рекомендовал доверять первому министру. Многим не нравятся его поползновения и желание поставить Ковен на службу королевского двора.

Тальф еле сдержал усмешку — да уж, Вильгельм в его положении становился огромной проблемой. Одно дело когда второй человек в королевстве просто недолюбливает тебя и относится как к безответственному мальчишке с ветром в голове, но теперь, когда они окажутся за одним игральным столом…

— Спасибо, господин Кассиан, — молодой человек потёр глаза, которые так и норовили закрыться.

— Не за что, магистр, — кивнул колдун. Карета остановилась. Тальф выглянул в окно и увидел дом магистра Хейлера — приземистый и чёрный, почти неразличимый из-за пышной зелени сада. От мысли, что теперь это его дом, и от предвкушения огромной ответственности стало тревожно. — Если ко мне больше не будет вопросов, тогда до встречи через три дня, на совете Ковена.

Дом встретил тишиной и пустотой. В прихожей привычно пахло сыростью и старыми сапогами. В гостиной зловеще белела в темноте мебель, обтянутая чехлами — гостей в этом доме не ждали, и Эльма давным-давно завесила окна плотными шторами, превратив комнату, где некогда Тальф с магистром проводили занятия, в призрачное подобие самой себя.

Следом комната с погасшим камином и высоким креслом, накрытым белой простынёй. Кроме него тут располагался небольшой книжный шкаф — не с учебными пособиями и гримуарами, а со сказками и легендами. Тальф любил перечитывать их, сидя у огня, когда за окном завывала вьюга, а магистр хмурился, безуспешно пытаясь согреть мёртвые кости. Сполохи пламени играли на цветных стёклах витражного окна, делая всё вокруг тёплым и уютным. Ещё тут были часы — вот они, рядом со шкафом. Высокие, с громким боем.

Но время неумолимо бежало — и вот витраж скрылся за плотной тканью, а маятник замер, как сердце старого магистра.

Столовая — на огромном обеденном столе возвышались пирамиды тарелок, пушистые из-за налёта пыли и паутины. Тальф уже давно ел у себя — так было проще, к тому же можно отвлекаться от чтения, поэтому надобность в этой комнате также отпала.

Лестница — светлые квадраты на месте картин и портретов прежних магистров. Убрали, спасая от сырости.

Каждый шаг будил воспоминания о прошлом — безоблачном и счастливом, каждый шаг напоминал о том, что всё ушло безвозвратно, пало, растворилось, рассыпалось пылью и прахом. Дом медленно угасал вместе с магистром — незаметно, но непреклонно, и сейчас, оглядевшись, юноша как никогда остро понял, насколько всё изменилось.

Поток воспоминаний уносил Тальфа всё дальше в прошлое, пока не выбросил на берег в тот самый день, когда он впервые встретил Хейлера.

Магистр тогда был жив, но болел серой коростой — мерзкой штукой, которая расползалась по телу и убивала его по частям. Лекари ничего не могли поделать с этой напастью, но свято верили, что она появляется из-за дурной крови и лечили её кровопусканием. Впрочем, кровопусканием врачи лечили половину болезней, а вторую половину — клизмами, так что выбор был невелик.

Над дверью цирюльни зазвенел колокольчик, и шестилетний Тальф выглянул из комнатки, где проводил процедуры.

— Приветствую, господин! — пропищал он магистру, в котором ничто не выдавало некроманта — обычный городской житель, пожилой, с аккуратной бородкой. — Вы побриться? У нас как раз есть новые лезвия!

— Нет, я на кровопускание, — помотал головой Хейлер. — Цирюльник здесь?

Цирюльник в это самое время сидел в подвале и дегустировал содержимое не менее пяти бутылок, но об этом Тальф умолчал:

— Я сам провожу кровопускания. Проходите, присаживайтесь! — он подвинул стул к зеркалу, приглашая магистра.

— Ты?.. Хм-м. Вообще, я бы хотел, чтобы меня обслужил мастер, а не подмастерье.

— Если вам что-то не понравится, можете не платить!

Улыбающийся белобрысый ребёнок стоял посреди комнаты, способной навести жути даже на бывалого наёмника, ветерана многих битв. Стол и пол с въевшимися красными пятнами и куча кровавых тряпок в деревянной бадье под умывальником внушали большие сомнения в том, что здешние процедуры вообще могут хоть кому-то понравиться.

Неизвестно, что именно подтолкнуло магистра к решению — уверенность Тальфа или возможность не платить за услуги, — но он хмыкнул, улыбнулся и принялся расстёгивать длинный камзол.

— Давай попробуем.

Закатав рукав рубашки, будущий ученик туго перетянул руку будущего учителя верёвкой, после чего сделал несколько быстрых и точных проколов вены.

— Надо же, — удивился магистр. — У тебя лёгкая рука. Я почти ничего не почувствовал.

Не по годам серьёзный Тальф пожал плечами:

— Так вашу милость короста пожрала, оно и неудивительно.

— Почему это неудивительно? — прищурился Хейлер.

— При коросте кожа как будто умирает, вот и не чувствует ничего.

— А ты смышлёный, — хмыкнул волшебник. — И инструмент у тебя — загляденье. Такой чистый… Где ты учился?

— Нигде, ваша милость. Смотрел за цирюльником.

— Наблюдательный, значит… — протянул колдун. — Так это его ножи?

— Нет, это мои, — Тальф нацедил в миску достаточно крови и перевязал руку магистра чистой белой тряпицей, на которой тут же проявились тёмные пятна. — С вас полкроны. Инструменты мастера вон там висят, — он махнул рукой вглубь комнаты, где на деревянном щите висели приспособления для добывания крови из человеческого тела. При одном взгляде на них пациентам становилось лучше — щит выглядел так, будто о него на полном ходу расшиблось вдребезги крупное животное.

— Сразу видно инструменты настоящего мастера, — улыбнулся магистр. — А твои смотрятся так, будто ты ими и не работал ни разу.

— Может быть, — пожал плечами мальчишка. — Но мои счастливые, после них больше людей выживает почему-то. Мастер меня лупит, когда кто-то помирает — говорит, мол, мы с живыми работаем, покойники к нам редко ходят. Разве что пришить чего-нибудь.

— Насчёт выживших тоже наблюдение? — магистр накинул сюртук поверх рубашки.

— Ага.

— Надо же… А есть ещё какие-нибудь интересные?

— Есть, — кивнул Тальф и тяжело вздохнул. — Но вам не понравится.

— Это почему же?.. — нахмурился магистр.

— Потому что кровопусканием коросту не вылечить. У меня было несколько господ — все померли.

Хейлер задумчиво пожевал губами:

— Так, а где твой мастер?

— В подвале он, — уклончиво ответил Тальф. — Спит, наверное, лучше к нему не ходить.

— А подвал где?

— Простите, господин! — взмолился ребёнок. — Я же не хотел сказать ничего плохого!.. Не жалуйтесь мастеру, он меня пришибёт!

Однако магистра это не остановило — он спустился в подвал и провёл там несколько минут.

— Собирай вещи, — сказал он, вернувшись. — Я тебя выкупил.

— Выкупили?.. — ребёнок захлопал глазами от удивления. — Но… Как же так-то?.. Я же… Вы цирюльник?

— Нет, я некромант. Собирай вещи.

— Тальф! — стоило подняться на второй этаж, как Эльма вырвала молодого человека из воспоминаний. Выросла прямо перед ним: тонкая и строгая, в силуэте ни капли плавности — одни острые углы и прямые линии. — Я требую объяснений! Вчера ты обещал мне, что…

— Хейлера больше нет.

Домоправительница замерла на полуслове, с открытым ртом.

— Ох… — опешила женщина. — Но как же…

Вместо ответа юноша всхлипнул, подался вперёд, обнял потрясённую домоправительницу и уткнулся носом в пахнущее формалином плечо.

— Мне его очень не хватает, — признался Тальф сдавленным из-за кома в горле голосом и изо всех сил сжал зубы, сдерживая рвущиеся наружу рыдания.

Эльма ласково потрепала юношу по волосам.

— Мне тоже, дорогой. Мне тоже.

— Я не могу представить, что, — второй всхлип, — его больше не будет рядом. То есть он и так всё это время сидел в башне, но я знал, что он есть, и это успокаивало. А теперь стало так пусто.

— Если тебя это утешит, ему сейчас хорошо, — ответила Эльма, продолжая гладить молодого человека по взъерошенным волосам. — Он получил то, о чём давно мечтал.

— И что же это?.. — спросил некромант, уже зная, что не услышит ответа. И, разумеется, не услышал.

— О, Тальф, — у всех мертвецов, которых спрашивали, что ждёт по ту сторону, появлялась такая улыбка — немного снисходительная, немного мечтательная, немного печальная. Как у взрослого, которого ребёнок попросил объяснить, куда делся старый больной кот. — Ты ведь знаешь, что я не смогу рассказать.

Тальф знал. Эту тайну хранили все покойники, даже исследователи, которые изучали последствия смерти на собственной шкуре.

— Да-да… — молодой человек отстранился и вытер тяжёлые от влаги веки. — Я понимаю.

— Хочешь, я испеку пирог вечером?

Юноша слабо улыбнулся.

— Яблочный?

— Да, — кивнула домоправительница. — Яблочный.

— Хочу. Спасибо, Эльма, — Тальф шагнул вперёд по коридору, половицы слабо скрипнули под подошвой сапога.

— Пока не за что. Не переживай, дорогой, всё будет хорошо, — тепло произнесла домоправительница.

— Если с пирогом, — усмехнулся Тальф, — то точно будет.

Вечером дверь в комнату спящего молодого человека распахнулась и внутрь ворвалось живое воплощение понятий «энергичность» и «бесцеремонность».

— Хватит спать! — Жози схватила яблоко с тарелки, стоявшей на стопке книг. — Вставать пора! — сочная мякоть аппетитно захрустела. — Фу, гадость.

— Погоди, ты что, взяла яблоко, которое лежало вон там? — зевнул и потянулся Тальф.

— Да, а что? — насторожилась принцесса.

Некромант хмыкнул и внимательно уставился на лицо наследницы трона.

— Я спросила «а что»? — повторила Жози спустя пять секунд молчания. — Чего ты так смотришь?

— Жду, когда отрастут ослиные уши.

— Очень смешно, — фыркнула принцесса, но уши на всякий случай ощупала. — Так что же, ты теперь магистр?

— Пока нет, — помотал головой Тальф и надел через голову рубашку. — Через три дня будет совет Ковена, на нём всё и решится.

— Ага. То есть пока что ты — это всё ещё ты?

— Да, — некромант не обратил ни малейшего внимания на колкость и продолжил одеваться под пристальным взглядом наследницы. — Даже с ушами, как видишь, ничего не вышло.

— Ну ничего, когда-нибудь… — принцесса откусила ещё один кусок. — Жуткая кислятина. Как ты? — серьёзно спросила она.

Тальф опустил глаза и криво ухмыльнулся вместо ответа

— Не хочешь говорить об этом?

— Да нет, я не против, — быстро замотал головой некромант. — Просто это всё так неожиданно. Я не думал, что магистр оцепенеет так быстро. То есть я видел, к чему всё идёт, видел, что с каждым пробуждением ему становится всё хуже, но думал, что в запасе ещё есть время. Он сильно изменился за последние годы и, наверное, можно сказать, что настоящий Хейлер исчез уже очень давно. Но это всё равно как-то… Тяжеловато.

— Ох… — Жозефина положила руку на плеча Тальфа. — Держись, ладно?

— Держусь-держусь, — вымученно улыбнулся некромант. — Куда деваться-то?

Установилась неловкая пауза, которую принцесса заполнила хрустом яблока.

Молодой человек подошёл к письменному столу и закрыл древний фолиант, изучением которого занимался последние дни. Затем вытащил из-за горы книг веник из берёзовых прутьев и аккуратно смёл в совок осколки силурийской трубки, которые от постоянного топтания успели превратиться в стеклянную пыль.

— А почему это случилось? — спросила вдруг Жози.

— Потому что кто-то по ночам лазает в окно, — буркнул молодой человек. — И разбивает инструменты, которые на вес золота.

— Что?.. — не поняла Жозефина. — А, нет, я не об этом. Почему мертвецы… э-э… Умирают снова?

Тальф задумался, подбирая формулировку, которая не заставила бы Жози заснуть.

— Это свойство есть только у тех, кого мы оживляем с душой, свободной волей и памятью. Крестьяне, которые работают в полях, или другие мёртвые слуги обычно не думают и могут существовать до тех пор, пока не сгниют и не развалятся. Но в тех, кто пережил смерть и сохранил сознание, что-то меняется.

— Само собой, — перебила со смешком Жози. — Они же умерли.

— Да, дело именно в этом, — кивнул Тальф. — Смерть всё равно берёт своё, просто медленнее. Мертвецы, похоже, просто не хотят жить дальше. Какое-то время они, конечно, существуют, работают, делают дела, но потом начинают терять интерес к реальному миру. Всё кажется им незначительным и бессмысленным, всё раздражает и тяготит, поэтому они постепенно отстраняются, перестают двигаться и говорить, впадают в забытье — и так до тех пор, пока не оцепенеют окончательно.

— Ох, — покачала головой впечатлённая принцесса. — Получается, они медленно угасают, потому что не видят причины жить?

— Да, всё верно, — подтвердил Тальф. — В нашем мире их ничего не держит. Зато их очень манит посмертие и вечный покой. Не спрашивай, чем, этого никто не знает, — юноша вспомнил слова учителя. Хейлер часто повторял, что никому ещё не удавалось обмануть смерть и всё, на что были способны самые могущественные из колдунов — ценой невероятных усилий отгрызть от ледяной глыбы вечности пару малюсеньких крошек.

— Поня-ятно, — протянула принцесса и Тальф понял, что разговор надо спасать.

— А как твои дела? Как отец?

— Как отец, как отец… — раздражённо передразнила Жози. — Плохо отец. И всем вокруг плохо. Одной мне хорошо, одна я ни капельки не переживаю.

— Это кто так говорит?

— Ещё бы кто-то это вслух сказал, ага. Просто во дворце все либо бегают, как ужаленные, либо ходят на цыпочках. Постоянная суета, все в истерике и, что главное, эти люди сперва говорят мне, чтобы я была сильной и не показывала эмоций, а затем за спиной осуждают, мол, посмотрите на высочество, ходит как ни в чём ни бывало, видать, ждёт-не дождётся, когда папенька окочурится. Мерзость, — Жози так крепко сжала зубы, будто между ними были шеи придворных сплетников. — Мерзость и лицемерие. Не могу там находиться, трясти начинает.

Тальф молчал, не зная, что сказать и чувствовал себя из-за этого очень неловко.

— И к отцу не подступиться. Каждую секунду вокруг него то лекари, то министры, то генералы, то ещё какие-нибудь крючкотворы. Скоро его не станет, а я даже не могу остаться с ним наедине и поговорить. Всё нет момента.

— Не жди момента, — подал голос Тальф, вспомнив свой сегодняшний диалог с магистром. — Он может вообще не наступить.

— Да знаю я, знаю… Была б моя воля — окружила бы дворец войсками и выкинула всех к такой-то матери. Настолько они все мне опротивели. И, что самое обидное, всем ведь наплевать на него. Генералы хотят сохранить эполеты и звания, министры — должности, знать — земли и привилегии. И отец принимает их, слушает, договаривается. А на меня времени нет. Знаешь, когда я последний раз с ним говорила?

Тальф вопросительно хмыкнул.

— Четыре дня назад. Четыре!.. Ладно, извини, зря я это вывалила, просто сама уже на грани.

— Нет-нет, тебе не за что извиняться, — поспешно выпалил некромант.

Принцесса пропустила его слова мимо ушей:

— Лучше расскажи, что ты будешь делать.

— Буду управлять Ковеном мудро и милосердно, а в свободное время совершать великие открытия, — помрачнел Тальф.

— А если серьёзно?

— Куда уж серьёзней? — грустно усмехнулся молодой человек. — Мне только это и остаётся. Иначе съедят. Ковен — тот ещё террариум, а я даже не знаю, какая змея самая ядовитая. Теперь решение магистра обучать меня дома и не выводить в свет уже не кажется таким хорошим… Голова идёт кругом.

Принцесса всплеснула руками:

— Да брось. Отнесись к этому как к испытанию. Этакому экзамену.

Тальф поник ещё сильнее:

— А ты знаешь, что я раньше боялся экзаменов до дрожи в коленях?.. Да и теперь всё будет по-другому. Испытанием станет каждый день и, если я не справлюсь, это ударит не только по мне, но и по другим людям. Такая ответственность…

— Ай, да не раскисай ты! — всплеснула руками Жозефина. — Ты умный, справишься.

— Надеюсь, — буркнул Тальф. — Самое дурацкое, что после ухода Хейлера я остался один и помощи ждать неоткуда.

Принцесса скрестила руки на груди:

— А вот сейчас я могу и обидеться. Ты вообще-то дружишь с наследницей престола.

— Нет, Жози, — запротестовал некромант. — Даже не начинай, я не могу просить тебя о…

— Ты не можешь, а я могу, — ехидно улыбнулась девушка. — Встряхнись! Всё будет хорошо!

Пока они говорили, в комнате становилось всё темнее и темнее — солнце закатилось за неровный городской горизонт, но его свет ещё остался высоко в сизом небе.

— Сейчас лампу зажгу, — Тальф снова принялся искать спички, заброшенные ночью невесть куда.

В лампе загорелся уютный жёлтый огонёк.

— А как ты, кстати, можешь мне… — некромант поднял голову и обомлел. На расстоянии вытянутой руки из окна на него смотрело огромное и уродливое нечто.

Маленькие глаза, небрежные толстые швы на грубой влажной коже, торчащие в разные стороны из слюнявой пасти зубы. И злоба. Злоба, которая была почти осязаемой.

Брызнули в стороны разбитые оконные стёкла. Тальф отшатнулся и резко выкрикнул заклятье на гортанном древнем языке, превращая малюсенькое пламя в лампе в огненный шар.

Обожжённое чудище заверещало, следом за ним заверещала Жозефина. Создание свалилось на пол и засучило многочисленными когтистыми лапами, пытаясь сбить пламя и громя всё, до чего могло дотянуться. Некромант в это время, не придумав ничего лучше, кидался в чудище всем, что попадалось под руку, и кричал все приходящие на ум заклятья.

Тени метались по комнате так, будто вокруг костра в пещере танцевало дикое племя. Принцесса вскрикнула и в следующий миг на глаза перепуганного Тальфа попалась белая ступка, полная бурой розмариновой пыли. Не раздумывая и действуя на одних рефлексах, некромант метнул её в полыхающую тварь и, схватив самое тяжёлое, что попалось под руку, кинулся следом, повторяя самое простое, но заученное наизусть изгоняющее заклятье.

Юноша набросился на тварь и принялся с остервенением колотить её, не обращая внимания на ожоги и раны, оставленные страшными когтями. Всё исчезло — осталось лишь рыжее пламя в глазах, визжащее чудище и удары, отдающиеся болью в ладонях.

— Жози, беги! — просипел некромант сорванным горлом и когда остановился всего на мгновение, чтобы перевести дух, понял, что чудище больше не шевелится.

Жозефина лежала на кровати, покрывало которой уже начало заниматься пламенем. Занавески догорели уже почти до середины и огонь, сожравший все лежавшие на столе бумаги, аккуратно пробовал на зуб двухсотлетнюю столешницу.

Ещё один гортанный выкрик на мёртвом языке — и по комнате прошёлся настоящий шквал. Порыв ледяного ветра перевернул всё вверх дном, но потушил огонь.

«Эх, надо было водой, — пришла запоздалая мысль. — Ветер мог только раздуть пожар».

— Жози! — позвал молодой человек. — Эй!

Только сейчас Тальф понял, чем избивал чудовище — это был громадный справочник растений, самое полное издание. Во время учёбы некромант догадывался, что им можно убить, правда, не буквально, а заставив жертву умереть от скуки.

Бросив книгу на пол, юноша подбежал к принцессе и потряс её за плечо.

— Ну давай же, Жози, очнись! Что с тобой?.. — он перевёл взгляд ниже и вскрикнул, увидев, как по светлой ткани длинного платья расползается тёмное пятно.