Постмортем

Глава 27

— Клаус!

Тишина.

— Клаус! Ты спишь?

Глубокий вздох:

— Уже нет. И я вообще-то не могу спать, я мёртв. Только временное забытье. Что ты за некромант такой, если не знаешь этого?..

— У меня вопрос.

— Так задавай, — буркнул крыс.

— Ты же при жизни… — Тальф замолчал, пытаясь подобрать правильную формулировку. — Ну, имел успех некоторый у женщин.

В темноте зажглись зелёные глаза.

— Если ты хотел меня оскорбить, тебе удалось. Некоторый! Я имел оглушительный, феерический и ни с чем не сравнимый успех! Я…

— Да, я понял, извини, — попытался вклиниться Тальф, но крыс продолжал:

— …был желанным гостем в любом будуаре Гримхейма! В каждом из них меня ждали, закусив подол и приспустив чулочки! Меня ненавидели все отцы и обожали все дочери!..

— Клаус!

— Да?

— Во-первых, это отвратительно. А во-вторых, остановись, мне нужен ответ.

— Ладно, — нехотя оторвался от воспоминаний крыс. — Выкладывай, что там у тебя…

Тальф выложил.

Клаус принялся очень гнусно хихикать:

— Я не подслушивал, но догадывался, что… хе-хе, ну ты понимаешь.

— Понимаю.

— Ну, что твой нефритовый жезл посетил врата наслаждения…

— Ох, прошу, не надо.

— …что твой кинжал обрёл ножны…

— Клаус!

— …что твой таран справился с воротами замка…

— Перестань!

— …твой магический посох…

— Пожалуйста, хватит, — взмолился магистр.

— Ла-адно, — сжалился крыс. — Слушай, я не могу сказать, как тебе воспринимать всё то, что происходит между тобой и её величеством. В принципе, она права, что разделяет личную жизнь и обязанности королевы. Но меня кое-что беспокоит.

— Что?

— Раз уж ты побывал с королевой в одной постели, то теперь ты — фаворит. Хочешь ты того или нет. Из этого положения можно извлечь много пользы — особенно если хорошо ублажать её величество… Ой, не кривись! Как маленький, ей-богу! Так вот, польза — это дело хорошее, но есть и обратная сторона — у тебя могут появиться враги, о многих из которых ты даже не будешь знать.

Тальф подумал, что врагов у него и так везде навалом.

— Ну и самое главное, — крыс подкрутил передними лапками усы, — за фавором может последовать опала. И это будет самый страшный исход. Так что будь осторожен и внимательно смотри по сторонам. А если вспомнить Борислава, то и вверх на всякий случай поглядывай.

В башне Хейлера гремели слова на древнем языке. Прочные кожаные ремни еле-еле могли сдержать мертвеца, тело которого сводило страшной судорогой. Чёрные молнии били из пола и, проходя сквозь мёртвую плоть, уходили в потолок, оставляя на дереве обугленные пятна.

— Ты!.. — от голоса Тальфа тряслись стены. — Свободен!..

Покойника тряхнуло так, что ремни всё-таки не выдержали и тело, описав дугу, тяжело плюхнулось магистру под ноги.

Какое-то время юноша простоял, тяжело дыша и пытаясь унять головокружение, а затем бросился помогать мертвецу подняться. Атис удивлённо осмотрел себя и зачем-то ощупал.

— Воля… — глухо произнёс он. — Ко мне вернулась воля!

— Да, — кивнул Тальф. — Простите за всё, что…

Атис не дал договорить и влепил Тальфу пощёчину — наотмашь, тыльной стороной ладони.

Онемевшая мёртвая рука была холодной и твёрдой, как дерево.

Юноша едва не полетел на пол — удар старика был крепок.

— Как же так можно-то, а? — воскликнул покойник, схватившись за голову.

— Уф… — Тальф потёр щеку. — Ладно, я заслужил.

— Я вас спрашиваю, как же так? Я же воевал! Кровь проливал! А вы со мной как? Думаете, я позволю с собой так вот обращаться? Знаете, вы кто после этого? Не магистр вы, а… — Атис запыхтел от натуги, пытаясь придумать оскорбление. — Негодяй! Вот вы кто! Не магистр, а негодяй!

— Ну, может, и негодяй, — проворчал Тальф. — А может, у меня не было другого выхода.

— Да какой выход? Какой выход? Вы ж нас всех — в рабство! А я, между прочим, за королевство воевал!..

— Да королевство мне и приказало это сделать! — рявкнул Тальф.

— Ага, как же, — Атис скрестил руки на груди. — Так я и поверил!

— Поверил, не поверил — мне всё равно. Идите отсюда! — юноша указал на дверь.

— А вот и пойду! Бандиты! Думали, раз освободите, так я останусь, а вот шиш вам! — старик показал этот самый шиш. — Разбойники! Я королеве напишу! Я всем колдунам расскажу кто вы есть!..

Тальф скривился:

— Ага. Дверь вон там.

Когда причитания Атиса скрылись где-то внизу, магистр упал в кресло и спрятал лицо в ладонях. Не то, чтобы он ждал от Атиса горячей благодарности за запоздалое освобождение — но и обвинения с оскорблениями считал явно незаслуженными.

— Эй! Ты здесь? — послышался с пола голос Клауса. — Там Эрик приехал, привёз новые туши. Э-э… Всё хорошо?

— Ага, — рассеянно кивнул магистр. — Сейчас спущусь.

— Кстати об этом, — крыс сел на задние лапы. — Ты бы хоть подъёмник какой-нибудь изобрёл, а то бегать туда-сюда — то ещё удовольствие.

— Тебе надо, ты и изобретай.

— Какие мы недовольные, гляньте-ка, — цокнул языком Клаус. — Тогда можешь переместить меня в тело летучей мыши. Или сам бегать по лестницам.

— Обойдёшься, — проворчал магистр и, забрав листки с записями, поспешил вниз.

Эрик, завидев его, расплылся в насквозь фальшивой улыбке.

— Доброго денёчка! А мы тут, значит, приехали!..

Барышник возглавлял небольшой караван с дохлятиной, но кроме неё к телегам были привязаны уже оживлённые коняги.

Тальф не мог не обратить внимания на последних:

— Это ещё что такое?

— Да мы вот подумали — чего вам силы и всякие припасы тратить? Оживлённые же вам только лучше. За каждую по золотому — так и отдадим.

— Где вы их вообще взяли?.. — юноша пропустил мимо ушей безбожно завышенную цену.

— Ну, как же, — улыбка толстяка стала особенно гнусной. — Смогли, сталбыть, забраться в глухомань самую. Там ещё чего-то можем наскрести. А мёртвые лошадки — так мы с племянниками их…

— Стой! — потребовал Тальф, почуяв неладное. — Лучше молчи. Если меня спросят, не придётся лгать. Значит, золотой? — Тальф вздохнул и прошёлся вдоль вереницы лошадей. Некоторые были в норме, но большинство успели сильно износиться — кости вместо копыт, личинки в мясе, вздутые от газов животы и невыносимый смрад.

— Ну да. И вам экономия и нам прибыток! — с энтузиазмом продолжал Эрик. — Мы-то подумали, что так оно лучше будет.

— Не стоят они золотого, сам знаешь.

— Да вы что такое говорите-то? — притворно оскорбился барышник. — Да я же не рвач какой! Обижаете меня, господин магистр. А сами пойдите-ка по рынку прогуляйтесь да найдите дешевле!

Тальф скривился так, будто зажевал целую горсть клюквы.

— Так ты сам по рынку пройдись — может, кто-нибудь ещё купит!..

Эрик застыл, хватая ртом воздух и не зная, что ответить.

— Золотой за четыре таких клячи. И не говори, что тебе это невыгодно, не поверю.

— Но как же так-то! — возмутился барышник. — Это же убытки сплошные! Мне нечем будет кормить де… — наткнувшись на взгляд Тальфа, Эрик мгновенно замолчал и подобрел. — Ладно, как скажете. Золотой за четыре таких — это тоже неплохо, это тоже справедливо.

— Вот и хорошо. Заводи телеги во двор.

— Так, а это… А оплата когда?

Тальф полистал записи.

— Деньги из дворца пока не привозили.

Барышник всплеснул руками:

— Ну не-ет, ну так не пойдёт, ну что же это такое, мы, значит, должны тут…

— Ой, заткнись ради Темнейшего, — скрипнул зубами Тальф. — Да, денег нет. Но будут.

Толстяк сложил руки на груди:

— Нет уж, мастер колдун, мы на это согласиться не можем. Мы свои деньги в это предприятие, сталбыть, вложили, а вы нам что? Обещания? Нет, нельзя так, не могу я так поступить, — было заметно, что барышник очень хотел ввернуть привычный пассаж про голодающих деток, но был вынужден себя сдерживать.

— Эрик, — позвал Тальф.

— Да?

— Как часто ты меня обманывал?

Вопрос оказался неожиданно сложным. Барышник вывалил в ответ целую кучу слабо связанных друг с другом слов, призванных выразить возмущение, но Тальф быстро их прервал:

— Хорошо. А как часто я тебя обманывал? — в тишине можно было услышать, как урчат наполненные газом животы оживлённых лошадей. — Вот то-то же. Я привезу деньги, просто подожди.

— Да я верю вам, мастер колдун, верю… Просто знаете… Расписочку бы… На всякий случай! Просто чтобы не возникло всяких недоразумений.

Тальф поморщился, но расписку написал — тут же, оторвав кусок от наименее важного из документов.

— Доволен?

— Да! Да, ваша милость, довольнее некуда! Прикажете заводить?

— Прикажу.

Но на следующий день денег из казны так и не прислали — и на следующий тоже. Эрик спокойно принял ещё одну расписку, но третью взял, устроив грандиозный спектакль с заламыванием рук и воплями о том, что все вокруг только и ищут повод как обмануть его, честнейшего человека.

Экипаж Тальфа катился по улицам Гримхейма, а сам магистр чувствовал какое-то нездоровое напряжение. Вроде с виду ничего особо не поменялось, но и у человека с лихорадкой внешние изменения были незначительны — покраснение щёк и дрожь, а вот внутри…

Ощущение приближающейся войны стало почти осязаемым. Мальчишки-газетчики выкрикивали вместо заголовков какие-то лозунги, на домах появились флаги и вымпелы, а по центральной улице медленно тащилась колонна солдат, за которой мёртвые клячи тащили пару старых пушек. Не в пример гренадерам Альбрехта, этих пехотинцев нельзя было назвать бравыми — скорей, они были похожи на бойцов, которых выделяет государство, если нет денег на нормальных, и в целом соответствовали лошадям, которых поставлял двору Тальф.

Но горожане встречали их как героев — останавливались, махали руками и выкрикивали приветствия. Девушки дарили солдатам цветы, а старики втихую совали им кисеты, бутылки и бумажные свёртки с пятнами жира.

А вот гвардейцев сторонились. Красных мундиров было полно на улицах — они шатались повсюду, не занимаясь, видимо, ничем, кроме пьянства. Несмотря на начало дня, многие из них уже держались на ногах с трудом, а некоторых и вовсе переносили из пивной в пивную на руках.

Во дворце царило такое же болезненное оживление — будто в ожидании важного гостя хозяева лихорадочно убирали всё, на что падал глаз, а что убрать было невозможно, маскировали и драпировали.

Казначея удалось поймать только через полчаса поисков и для этого пришлось совершить полный круг по дворцу. В казначействе Тальфу сказали, что распоряжения от королевы не поступало, а казначей отправился в кабинет королевы. Гвардеец, стоявший на часах у Малого зала, поведал, что казначей был на приёме и, послушав пятиминутный рёв Жози, вылетел прочь из кабинета и умчался в сторону министерства двора, имея бледный вид. В министерстве двора рассказали, что казначей побывал у них, устроил небывалый разнос и скрылся в направлении казарм гвардии.

Туда Тальф решил не идти — просчитав траекторию движения чиновника, он понял, что тот скоро совершит полный круг и вернётся в казначейство. И точно — буквально через минуту после магистра вконец издёрганый казначей в растрёпанном парике с буклями вернулся и поспешил скрыться у себя в кабинете, но некромант преградил ему путь.

— А я! Почём! Знаю! — возопил он на вопрос о деньгах для Ковенанта и Тальфу показалось, что его сейчас будут хватать за одежду и трясти. — Распоряжения! Не было! Вот! Будет! Тогда! И! Поговорим!

Он хлопнул дверью так громко, что с потолка упала пара крошек штукатурки. В воцарившейся после этого тишине из кабинета послышался отчётливый звук открываемой пробки и стало ясно, что в ближайшее время беспокоить казначея точно не стоит.

Пришлось вернуться к Малому залу, возле которого толпились измождённые военные и чиновники. Они занимались по большей части тем, что презрительно смотрели друг на друга, мысленно обзываясь «солдафонами» или «штафирками».

Тальф выглянул из-за угла, затем напустил на себя чрезвычайно занятой вид и решительным шагом направился к двери. Никто не решился его остановить — присутствующие лишь провожали магистра удивлёнными взглядами.

Ему почти удалось пробраться к королеве без приключений, но вдруг двери зала распахнулись, едва не врезав Тальфу по носу, и оттуда выбежал низкий и скрюченный человек с морщинистой лысиной.

— Это невозможно! — вскричал он после того, как врезался в магистра. — Невозможно! — после этого он веером подбросил в воздух какие-то бумаги и, рыдая, убежал вдаль по коридору.

Установилось напряжённое молчание. Тальф стоял с открытым ртом, а военные и гражданские даже не старались скрыть саркастичные взгляды, говорившие: «Вперёд, парень, попытай удачу».

Помотав головой, чтобы отогнать страх, магистр взялся за дверную ручку так, словно это была ядовитая змея, и просочился в кабинет.

Стоило ему сделать это, как из-за бумажных бастионов на рабочем столе вылетел серебряный кубок и раздался рёв:

— Я же просила никого не пускать!.. А, — поверх стены из документов показалась взъерошенная голова Жози. — Это ты… Чего надо? Я занята.

Юноша не решился задавать свой вопрос сразу же, с порога:

— Да, я… Я вижу. Может, тебе чем-нибудь помочь?

— Помочь?.. — на долю секунды задумалась королева. — Да, ты можешь помочь. Видишь стопку у двери?

До магистра не сразу дошло, что это не часть стены, а уходящая под потолок стопка бумаги.

— Допустим, — осторожно согласился он.

— Возьми сколько сможешь и тащи сюда.

Бумажный столб рухнул, чуть не похоронив Тальфа под собой, но он всё-таки справился и, взяв охапку побольше, принёс к столу Жози.

— Спасибо, — девушка делала пометки пером на листе бумаги.

Магистр не сразу понял, что что-то не так.

— У тебя… Э-э…

— Что? — раздражённо отозвалась королева.

— У тебя нет чернил.

Жози посмотрела на кончик пера, затем на безнадёжно пересохшую чернильницу, а после перевела недоумевающий взгляд на листок.

По дворцу разнёсся вопль умирающего животного.

Королева в два счёта смахнула со стола бумажную лавину, уткнулась лбом в столешницу и принялась биться о неё головой.

— Ох! Спокойно, не надо так… — захлопотал над ней Тальф. — Уверен, всё можно исправить.

— Да что?.. — простонала Жози. — Что можно исправить? Я не спала почти двое суток, ела только кофе с эклерами — а если точнее, с двумя эклерами — и сейчас написала тьма знает сколько резолюций пером без чернил, — последовал очередной удар, более сильный. — Мне нужно в поле.

Тальф подумал, что ослышался.

— В поле?

— В поле, — подтвердила королева. — Это где трава зелёная, цветочки всякие, кузнечики, птички-зайчики и прочая, чтоб ей провалиться, природа. Поле!

— Но зачем?..

— А вот представь… — королева говорила прямо в деревянную столешницу. — Выйду я в самую середину. Никого-никого вокруг, только лесок вдалеке. И как заору!.. — Тальф дёрнулся, когда Жози действительно заорала. По дворцу разнеслось очень грязное ругательство, в котором упоминалась некая мать. — …И только птицы с веток сорвутся.

— В лесу?

Жози глубоко вздохнула:

— В лесу.

— Тебе нужен помощник, — решительно сказал Тальф, садясь на стол рядом с её величеством. — Иначе ты загнёшься тут без всякого толку.

— Ага, как же, — девушка не поднимала головы. — Был у меня один помощник. Ты его помнишь, Вильгельмом звали.

«Ого, — с уважением подумал Тальф. — А он, оказывается, много на себе тащил».

— Позвать назад не думаешь?.. — усмехнулся он.

— Будешь так шутить — казню, — даже самый точный прибор не зафиксировал бы в голосе королевы и тени иронии.

— Но что-то же надо делать!

— Надо… Знаешь, ты был прав.

— Когда?

Жози подняла голову, откинулась на спинку стула и потёрла красные воспалённые глаза:

— Нас предали. Свалили неподъёмную задачу. Это просто невозможно…

— Так-так-так, погоди! — замеченные нотки упадничества нужно было удавить в зародыше, пока они не пустили корни — иначе вытравить их будет куда сложнее. — Мы справимся. Просто ты всё тащишь на себе, а так нельзя.

— Ой, я смотрю, ты у нас большой знаток, — съязвила девушка. — А кто вместо меня будет тащить это? Нет, задам вопрос по-другому — кому можно доверить тащить всё это? Моего отца предал лекарь. Лекарь! Понимаешь? Человек, которому было доверено самое ценное в Гримхейме — жизнь и здоровье короля. Вот и скажи — кому из всей этой дворцовой своры я могу доверять? Особенно, учитывая то, что многие были связаны с Вильгельмом и многое потеряли, когда я отправила его в отставку.

— Кассиану, — выпалил юноша первое, что пришло в голову. Жози молчала, вопросительно глядя на него — видимо, ждала, когда Тальф разовьёт мысль. — Он — единственный, кто поддержал нас, когда все отвернулись. Если ему нельзя верить, то я не знаю, кому вообще можно.

Королева побарабанила пальцами по столу.

— Интересная мысль. Спасибо! — улыбнулась она. — Кстати, а ты зачем вообще пришёл?..