Постмортем

Глава 21

Над тёмным Гримхеймом прокатился первый пушечный залп.

Он почти не повредил Мрачный замок: большинство ядер разбилось о каменные стены, не причинив им видимого вреда. Лишь одно угодило прямиком в окно донжона — и оставалось лишь гадать, какой переполох оно там вызвало. Мертвецы на стенах ответили жалким десятком стрел и арбалетных болтов. Что характерно — со стен не сорвалось ни одной молнии, шара пламени или сосульки: все колдуны разбежались и попрятались в безопасных местах, убеждая друг друга и самих себя, что это вовсе не трусость, просто они слишком важны для того, чтобы подвергать себя опасности.

Командир артиллерийской батареи — полтора метра что в высоту, что в ширину и похожий на энергичный пивной бочонок с рыжими бакенбардами, в двух коротких выражениях объяснил подчинённым, в чём они ошиблись и какие надо сделать корректировки.

— Вина, пожалуйста. Белого. И филе морского окуня с овощами, — попросил Кассиан у хозяина пивной, который трясся, как единственный уцелевший берёзовый листок во время зимней метели. Несмотря на то, что в меню «Жуткого грота» вина не было со дня основания (как не было, собственно, и самого меню), отказать ректору никто не решался, справедливо опасаясь его расстроить. — Магистр, вы будете что-нибудь?

Юноша помотал головой, заворожённый зрелищем.

Хозяин, взявший на себя роль официанта, покрылся холодным потом, гадая, кому из богов возносить молитвы, чтобы превратить пахнущее скипидаром маслянистое пиво в вино, а свиные рёбра — в морского окуня.

— Смотрите, магистр, кажется, они целятся в ворота, — Кассиан кивком указал на пушки, вокруг которых суетились расчёты.

В следующую секунду его предположение подтвердилось — прогремел второй залп, от которого «Жуткий грот» встряхнуло так, будто стреляли по нему.

Площадь заволокло остро пахнущим пороховым дымом, но порывы холодного ветра быстро его рассеяли. Подвесной мост разметало в щепки вместе с несчастным доспехом-привратником. Мертвецы со стен всё ещё стреляли, но с тем же нулевым результатом, а из ближайшего переулка показалась вереница телег, гружёных камнями и землёй. Бессмертные тянули и толкали их в направлении рва и, доставив к месту назначения, сбрасывали вниз, в мутную воду, кишащую лягушками и существами, которые решили, что сейчас самое время притвориться лягушкой, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Десяток возов, сколоченные из досок щиты — и переправа готова. Пусть не так быстро и эффектно, как хотелось бы, зато эффективно. Отряд Бессмертных и примерно сотня гвардейцев быстро миновали импровизированный мост и скрылись внутри замка. Тальф увидел, что защитникам удалось-таки попасть в одного из гвардейцев, но тот равнодушно выдернул стрелу из своей груди и нырнул в темноту ворот, сжимая устрашающего размера пистолет.

Из окна, в которое угодило ядро, вырвались языки пламени. Магистр в прострации глядел на то, как они облизывают чёрный сырой камень и слушал хлопки выстрелов. В груди и животе было мерзко и горько, будто его выпотрошили и набили лавандой из подвала.

— Я знаю, о чём вы думаете, магистр, — Кассиан настукивал пальцами по столу какой-то бодрый мотивчик.

— Разве? — ответил Тальф, не отводя взгляда.

— Да, у вас всё написано на лице огромным шрифтом. Знаете, в чём наше отличие от фон Веттина и остальных?

Неожиданная смена темы привлекла внимание магистра:

— В том, что мы вроде как победили, а он вроде как проиграл? — Тальф был вынужден использовать «вроде как» для того, чтобы выразить стойкое ощущение, что победа Ковенанта над Ковеном приведёт к непонятным последствиям и будущее более чем туманно.

— Да, именно, — Кассиан улыбнулся и снова стал похож на доброго дедушку. — Но ещё разница в видении ситуации. Видишь ли, для фон Веттина и остатков Ковена любое ограничение их воли и любое подчинение королевской власти означало конец всего. Поэтому они и допустили грубую ошибку: пошли на открытый мятеж, несмотря на то, что обычно предпочитали плести интриги и влиять на события исподтишка, строя из себя серых кардиналов. Ограничение прав Ковена не привело бы ни к чему страшному, а бунт — привёл. Мы же с тобой поддержали Ковенант, который, будем откровенны, стал ещё одним министерством и не сможет и слова сказать против указаний из дворца. Но наша игра ещё не окончена. У нас есть будущее, а значит, будет и время, и силы, и ресурсы, и инициатива. И мы вернём то, что отобрал, пользуясь нашей слабостью, Вильгельм.

— А если бы мы потерпели поражение? — спросил Тальф.

— Ну, дорогой мой, это жизнь, а не карты. Одно поражение ещё ничего не значит и не доказывает. Игра никогда не заканчивается и даже после полного краха может подвернуться шанс повернуть её в свою пользу. Побеждает тот, кто помнит об этом. Тот, кто думает в долгосрочной перспективе.

Магистр усмехнулся:

— То есть фон Веттин ещё может победить?

— Да, — серьёзно ответил Кассиан. — И это тоже нужно держать в голове. Если бы фон Веттин был сдержаннее, то ничего этого не случилось бы. Если он умён — а он умён, то он сделает выводы. Сделает — и вернётся в игру.

Появился хозяин пивной, который за время отсутствия потерял несколько килограмм и большую часть волос. Он поставил перед Кассианом почти не заляпанный бокал белого вина и огромную тарелку с жареным морским окунем.

Из окна самой высокой башни Мрачного замка вылетела стая летучих мышей.

Бой закончился к полудню. Кассиан пригласил Тальфа осмотреть замок, и магистр согласился, но на него накатила такая усталость, что он мог лишь апатично следовать за ректором, пытаясь выдавать ожидаемые реакции.

Впрочем, от него не ждали многого. Ректор пересёк двор, бегло взглянув на уложенные в ряд изувеченные тела в накидках, и пружинистым шагом взбежал по лестнице в галерею. Её перегораживала сгоревшая баррикада из дверей аудиторий и сломанной мебели. Одна из арок, удерживающих потолок, обвалилась и часть пути колдунам пришлось проделать по битой черепице и осколкам кирпичей. Тальф перешагнул высохшую руку с массивным золотым перстнем на среднем пальце и устало ухмыльнулся:

«Похоже, гвардейцы сюда не добрались».

Впрочем, в Мрачном замке и так почти нечего было грабить. Самое ценное ректор держал в своих покоях — и именно туда он сейчас мчался, позабыв о собственном возрасте.

Клаус понюхал руку, фыркнул и что-то пробормотал себе под нос.

Дверь в покои ректора ещё мерцала, будто покрытая тонким рубиновым стеклом. Кассиан провёл ладонью, прошептал слово и на пол посыпались, испаряясь в полёте, осколки заклинания.

— Фух! — колдун с облегчением выдохнул, когда увидел, что всё на месте, а слуга, выполняя последние указания, послушно метёт идеально чистый пол. — Отлично, сюда они не добрались. Магистр! — юноша дёрнулся.

— А?

— Всё нормально?

Тальф потёр воспалённые глаза и быстро закивал:

— Да-да-да. Всё хорошо.

— Кажется, вам не помешает отдых, — обрадованный Кассиан проявлял чудеса проницательности. — Я бы рекомендовал воспользоваться затишьем и выспаться насколько это возможно. А с текущими делами я разберусь сам, если вы не против, конечно.

Тальф был настолько не против, что это перетекало в яростное «за». Он попытался сообщить об этом, но получилось только пробубнить что-то бессвязное.

— Отдыхайте, магистр. А завтра мы с вами возьмёмся за создание Ковенанта.

— И ты так просто позволишь ему всем заправлять? — проворчал Клаус, когда они оставили ректора наедине с его сокровищницей.

— А что мне остаётся? Я так устал, что сейчас упаду, — он действительно оступился и чуть не покатился кубарем с лестницы.

— Слушай, ты не можешь просто так раздавать полномочия направо-налево. Иначе со временем станешь никому не нужен.

— Может, хоть тогда меня оставят в покое? — усмехнулся юноша.

— Ага, конечно. Я, скорей, поверю в то, что тебя будут и дальше прогибать и заставлять делать всякие неприятные вещи. Я молчал, когда ты отдал королеве жезл, в конце концов она твоя подруга, но, Темнейший побери, ты видел, к чему это привело.

— Ты же сам говорил, что стоит покончить с Ковеном одним ударом.

— Да, — крыс умылся и подкрутил передними лапками усы. — И я оказался прав. Но вся эта возня с мирным соглашением была совершенно лишней. Теперь стало лишь хуже. Это было даже хорошо, что её величество колебалась — возможно, это помогло бы смягчить последствия. Но теперь мятежники могут и не дождаться милосердия. Сам знаешь, как упряма может быть её величество, когда рассердится.

— О да, — буркнул Тальф. — Я знаю.

— Так я к чему веду-то… Хватит быть тряпкой. Включайся в игру.

— Да что я могу сделать?! — вспыхнул некромант. Его возглас отразился от сводов потолка и спугнул голубя, который с курлыканьем принялся метаться под потолком галереи.

— Если продолжишь в том же духе, то ничего и не сможешь. Запомни — никто, кроме тебя, о тебе не позаботится. Хочешь, чтобы твоя жизнь улучшилась — улучши её сам.

Тальф открыл рот, чтобы ответить, но Клаус перебил:

— Да-да, все вокруг опытные интриганы, а ты весь такой несчастный. Но что поделать? Такова жизнь. Раз упал в воду — плыви, а ещё лучше доберись до берега, сломай палку и отходи ею того, кто тебя столкнул.

— Ладно-ладно, — у магистра совершенно не было сил спорить. — Завтра будет новый день. А сейчас — спать.

— Эльма! — тёмный и сырой особняк Хейлера казался невыносимо манящим. Плевать на пыль и паутину, плевать на затхлость, плевать на запахи — лишь бы добраться до кровати, рухнуть на простыни и крепко-крепко заснуть, надеясь, что утром всё покажется не таким пугающе безнадёжным. Но сперва — что-нибудь съесть.

— Эльма!..

Домоправительница не отзывалась. Тальф, вспомнив прошлый случай, сразу же направился в её комнату.

Ступени и половицы в коридоре прогибались под сапогами. Тихо скрипнула дверь.

— Эльма?

То, что произошло нечто из ряда вон выходящее, стало ясно с первого же взгляда. Домоправительница лежала на не расстеленной кровати, хотя обычно даже не подходила к ней, тщательно следя за тем, чтобы покрывало не потеряло своей мраморной гладкости.

Сидящий на плече Клаус охнул.

Эльма держала что-то в скрещённых на груди руках — Тальф увидел, что это листок, старый и потемневший от времени до цвета обёрточной бумаги.

«Дорогой Тальф!

Прости меня.

Долг, который возложил на меня магистр Хейлер, требовал, чтобы я находилась рядом и заботилась о тебе, особенно в такое тяжёлое время. И этот долг был мне в радость.

Но с недавних пор пребывание в мире живых стало для меня невыносимым, и даже искреннее желание заботиться о тебе и поддерживать тебя не может перевесить этого.

Надеюсь, что ты поймёшь меня и не будешь держать зла.

Эльма».

Юноша несколько раз перечитал написанные безупречным почерком строки, слушая гулкую ватную тишину в собственной голове, и когда отвёл взгляд от листка, понял, что сидит на полу.

— Да уж… — бормотал Клаус. — Ну, ты держись. Во-от… Ей там будет всяко лучше, чем тут. Во-от… — он явно не знал, что говорить и заполнял паузы этим протяжным «Во-от». — Это должно было произойти. А ты держись, да. Я буду помогать чем смогу. Во-от…

Тальф наткнулся взглядом на портрет отца Жози, усмехнулся и поднялся.

— Всё нормально, — к своему удивлению, он понял, что не солгал. Впрочем, нельзя было сказать, что ему было нормально, скорей, ему было никак. — Пошли отсюда.

Через выбитое окно в комнату задувал прохладный ветер.

Тальф стянул с постели покрывало вместе с книгами, осколками и прочим хламом. Сбросил на пол накидку, снял сапоги.

— Ты уверен, что хочешь спать тут, а не в спальне магистра? — Клаус запрыгнул на стол.

— Да.

— Может, хотя бы помоешь руки и умоешься?.. Я знаю, где лежит чай, можем заварить.

— Нет, — помотал головой магистр и завернулся в обгоревшее колючее одеяло. — Я ложусь спать.

Какое-то время Тальф лежал, пытаясь вспомнить, как нужно засыпать, но затем неожиданно для самого себя нырнул в глубокое чёрное забытье.

Кажется, он видел что-то во сне, а несколько раз просыпался — то от холода, то от собственных вскриков. Момент пробуждения Тальф тоже пропустил — просто в один прекрасный момент осознал, что лежит на боку с открытыми глазами, а в комнате светло, свежо и опьяняюще пахнет утренней росой и сиренью.

Юноша сел на кровати и охнул — за время сна кости как будто окаменели.

— О, наконец-то, — Клаус потянулся и зевнул. — Ты так беспокойно спал, я волновался. Всё в порядке?..

Тальф задумался.

Прокрутил в мозгу события последних дней.

Тюрьма.

Уход Хейлера.

Ковен.

Смерть короля.

Побег из Мрачного замка.

Покушение на Жози.

Война в Яме.

Бессмертные.

Эльма.

«Эльма…»

— Кажется, мы остались одни, — усмехнулся колдун вместо ответа, зевнул и принялся надевать сапоги.

— Кажется, да. — серьёзно ответил Клаус.

Тальф осмотрел комнату, в которой абсолютно всё было перевёрнуто вверх дном. Бесценный старинный фолиант, который юноша изучал и переводил, валялся на полу деревянной обложкой вверх.

— И помощи ждать неоткуда.

— Похоже на то.

Юноша поднял книгу, стряхнул со стола осколки стекла и водворил том на место. Затем засучил рукава, взялся за веник и хозяйским взором оглядел творящийся в комнате хаос:

— Знаешь, что?.. Найди-ка мне стекольщика.