Последствия старых ошибок

История третья. Леопард против вашуга

Я тоже поставил свои условия. Во–первых, сказал, что сначала заберу из интерната Леса и отвезу на Грану. На родной планете ему всяко–разно будет лучше. Тем более что на Гране мне нужно повидаться с Абио и Н'ьиго. Во–вторых, настоял, что полечу сам. Не надо меня никуда везти. Пусть отвезут Айяну с ребёнком. Я прилечу позже.

Айяна посмотрела на меня пристально:

— Ну, пусть погуляет ещё две недели.

— Почему — две? Я раньше успею.

Она хмыкнула.

Я хотел огрызнуться, но промолчал. Не то, чтобы рассердился. Устал. И мне было пока всё равно, чем эта история закончится. Просто хотелось выполнить взятое на себя до конца.

Леса когда–то подобрал я, я и должен, наконец, его куда–то пристроить. И должен узнать — как дела у Абио.

Посылать запрос — не в традициях Граны. Там этого не поймут. Так я и сказал обоим генералам. А дальше пусть распоряжаются мной как угодно, мне плевать.

На том, в конце концов, и порешили.

Лес, увидев меня, поначалу вроде бы обрадовался. Но, когда узнал, что я хочу отвести его на Грану, сразу как–то стих.

Подрос он совсем немного, но неожиданно раздался в плечах, что было не похоже на его породу. У экзотианцев это происходит позднее. Лесу же по моим прикидкам вряд ли больше девятнадцати.

Он, однако, не возражал. Без уговоров забрался в шлюпку. Видно приют надоел ему основательно. По грантским меркам он должен бы уже считаться взрослым, но в империи дееспособность — с 21 года.

Долетели нормально. Лес всю дорогу тихо сидел в углу. Перед проколом я встал, проверить, как он пристёгнут, и удивился, что всё у него как надо. Ничего, оказывается, не забыл.

В этот раз я уже спокойно взял Дерена. (Роса отправил к Келли, долечиваться).

Грана по неподписанному, но проговоренному с эрцогом Локьё договору, оставалась нейтральной территорией, каковой она собственно всегда и была. И сели мы спокойно. Мало того — Н'ьиго явился меня встретить, и потому из военных к нам вообще никто не подошёл.

Н'ьиго стоял прямо на посадочной площадке Крайны, почти там, где мы и расстались. Ветер пытался сорвать его черно–синий плащ. Я даже не знал, цвета какого дома он носит, но не видел его иначе, чем в чёрном и синем. И волосы у него были иссиня–чёрные.

Я спрыгнул. Следом спрыгнул Лес.

Н'ьиго поздоровался кивком и улыбнулся одними глазами. А потом молча пошёл вперед.

Лес вертел головой по сторонам. Посмотреть было на что. Грантские города поражают видимой несовместимостью сельского и индустриального пейзажа. Тем более — в старой части планеты. Мы прошли квартала два. Прошли бы больше — голова бы у Леса оторвалась.

Но Н'ьиго его спас. Свернул в тупичок и повёл нас в подвал одноэтажного здания.

Дом, как выяснилось, уходил вглубь, по крайней мере, ещё на два этажа. Непонятно было, жилое это помещение или офис — детали стиля и тут переплетались довольно причудливо. В комнате, куда психотехник привел нас, стоял шикарный двуспальный диван — мягкий и легкомысленный. Но тут же обитали рабочий стол, бар, карта и всё, что полагается иметь в приличном кабинете.

Лес с размаху шлёпнулся на диван. Я же продолжал стоять посреди комнаты, оглядываясь по военной привычке в поисках скрытых дверей или чего–нибудь вроде. Н'ьиго с той же еле заметной улыбкой отодвинул одну из фальшивых панелей и продемонстрировал мне вторую дверь.

А потом подошёл ко мне и коснулся пальцами моего виска. Так здоровались на Гране, я видел, но здоровались в семье, не с чужаками. Я осторожно дотронулся до синей жилки на его виске. Он ободряюще улыбнулся мне.

— Располагайся. Это — мой офис. Здесь нас никто не побеспокоит. Абио не смог тебя встретить. Он отбыл по делам. — Предупредил мой вопрос Н'ьиго. — Он здоров. Он передал для тебя кое–что перед отъездом.

Н'ьиго повернулся к столу, добывая из его недр обещанное, а я всё ещё не мог прийти в себя.

Я высадился на эту планету завоевателем, но именно здесь меня встречали теперь, как своего. Это царапало меня изнутри. Я привык, что, даже защищая какую–то территорию, ты не ограждён от претензий живущих на ней. Ты всё равно член презираемого солдатского клана, убийца.

Н'ьиго протянул мне синеватый кристалл, похоже, сапфир, в прозрачном футляре. Наверное, на нём было что–то записано.

Лес насиделся уже и затосковал. Психотехник молча показал ему на часы, потом на дверь. Поднял один палец. Лес кивнул и выскочил за дверь.

— Куда ты его?

— Отпустил на полчаса осмотреться.

— Он тебя понял?

— Детские жесты, — чуть повёл плечами Н'ьиго. — Похоже, лет до пяти или семи он действительно жил на Гране. Но кровь — пополам.

— Это не помешает тебе его взять?

— Не думаю. Но надо ещё будет спросить и у него. Как ты?

— Плохо.

Сам не ожидая этого от себя, я рассказал Н'ьиго всю историю с подставной смертью Дьюпа, которую так и не смог переварить, и настоящей смертью Вланы.

Н'ьиго слушал молча. Но, когда я выговорился, мне стало, наконец, легче.

— Война, — вот и всё, что он мне сказал. Поднялся и стал колдовать над чаем, разговаривая тихонько с водой.

Я откинулся на спинку дивана и задремал бы, но тут ввалился Лес.

— На ловца и зверь, — сказал Н'ьиго, устанавливая на специальной подставке чайник и переключаясь на мальчишку. — Иди сюда.

Лес подошёл. Угол рта у него был в шоколаде.

Н'ьиго без церемоний повертел его в разные стороны, осмотрев кожу на шее и за ушами, и недоверчиво покачал головой, не обнаружив ничего.

— А ну раздевайся.

Лес, пожав плечами, стал стаскивать с себя одежду, в которую обрядили его в шлюпке мы с Дереном. Он был здорово похож на сироту в приютских шмотках, и Дерен пожертвовал ему запасную, защитного цвета трикотажную рубашку и армейские брюки. Брюки пришлось утянуть и закатать.

Ньиго осматривал мальчишку придирчиво и внимательно, задавал какие–то малопонятные мне вопросы, но, как я понял, так ничего и не нашёл.

— Невероятно, — сказал он, глядя, как Лес не спеша одевается — своей наготы парень вообще не стеснялся. — Первый раз вижу молодого человека, который в таком хорошем возрасте не употребляет наркотиков.

— Ты уверен? — рассмеялся я. — Есть ещё курево и таблетки.

— А есть нервные реакции, — парировал он.

И тут Лес обернулся и посмотрел на меня.

И я всё понял.

Это я когда–то полубезуспешно вытряхивал из него всю эту дурь. Я заставлял его отжиматься по утрам, как он ни пытался меня бойкотировать, огрызаться или спасаться бегством. Пока я заставлял — он боролся со мной, но когда меня отправили в штрафбат, а его, спустя небольшое время, в приют…

Лес смотрел на меня, а я читал по его умоляющим глазам, что он делал всё, на чём я когда–то настаивал. Он ждал, что я рано или поздно вернусь за ним. Он верил, что своих я не бросаю.

— Хэд, — выдавил я.

Н'ьиго понимающе покачал головой.

— Ну, давайте хоть чаю попьём, — я пересел к столу. — Садись, — сказал я Лесу. — Придётся тебе, выходит, лететь со мной.

Лес несмело улыбнулся одними губами. Просить он меня не мог, я видел.

— Нет, и не уговаривайте, сказал же — не возьму. Парень слишком молодой и возбудимый, — я смотрел на тонкошеего ушастого пилота–стрелка и шепотом отбивался от его капитана.

Едва мы вышли из воздушного пространства Граны, как нас окликнули с нашего же патрульного корабля и попросили сблизиться. И вот сейчас его капитан навязывал мне пилота, который якобы просится «вниз».

— Он у вас ещё в космосе настоящей войны не видел. Тем более что я сейчас не на Аннхелл…

Корабль, куда меня зазвали, в листах манёвров значился, как «Зигзаг». Но когда я выходил из шлюза — заметил старинную табличку, дореформенную ещё. То, что было там выгравировано, читалось скорее как «Визг». Однако эмблемой была ломаная линия, вроде молнии…

«Зигзаг» — один из самых старых кораблей в южном крыле, как и «Выплеск», и погибший «Пал». В северном я таких старичков вообще не встречал. А тут сохранились.

Капитан мялся и недоговаривал. Я начал подозревать, что он хочет намекнуть мне на что–то ещё, и сделал вид, что могу сдаться.

— Ладно, — сказал я, изучая стриженый затылок пилота.— Покажите мне характеристику на него. А за одно — может, и чаем напоите?

Капитан поспешно согласился.

— Что происходит? — спросил я, как только дверь закрылась, и капитан «Зигзага» выпроводил дежурного. — Не из–за этой же зелени вы меня сюда затащили?

— Правильно про вас рассказывают, — вздохнул капитан и совсем сник.

Был он очень в возрасте, видно из тех, кому операции по реомоложению оказались генетически противопоказаны. Все остальные усилия медиков не могут остановить старение. Космос старит быстро. На твёрдой на земле капитан «Зигзага» сохранился бы лучше, учитывая оснащение военной медицины. А так… Ему лет 80–90, но лорд Джастин, в свои двести с чем–то выглядит моложе…

— Обо мне много чего рассказывают, — сказал я спокойно. — Вам помочь связаться с командующим?

— Бесполезно, — сказал капитан и включил большой обзорный экран. — Он не разрешит вмешиваться. Видите вон те корабли? Это уже условно «их» территория. Мы ещё утром засняли, что они там делают.

Капитан с уверенностью пилота пробежался по пульту, вызывая нужное ему изображение.

Я понял раньше, чем он открыл рот и начал объяснять. Экзотианцы таскали по орбите какой–то средней величины планеты парные ГМ–генераторы и выжигали на ней всё живое. Картинка усилила мою чувствительность, и я ощутил эхо боли и агонии.

— Планета обитаемая? — спросил я. — Это которая?

— Плайта.

Я остолбенел. Плайта была заселена примерно, как Мах–ми, довольно плотно и равномерно.

— Мы доложили, — сказал расстроенный капитан. — Что мы можем ещё сделать? Планета не наша. Или у них там кто–то спятил, или технику испытывают… С утра так бесчинствуют. — Он снова вывел экран в пространственный обзор. — Не меньше 7 десятых процента территории уже угробили. Вон, видите, точка мерцает? А это уже с орбитального расстояния снимали. Дым, правда, сильно закрывает обзор, а ближе подойти мы не могли. Но и так ясно, что там сейчас творится.

Капитан не знал, что и предположить. И я не знал. Если бы это была наша планета — происходящее можно было бы назвать провокацией. Но планета–то не наша…

— Мне, когда доложили, что вас опознали, я понял, что судьба. Кто, кроме вас может…

Да уж, кто кроме меня…

Но мозг мой, как ни странно, не искал оправданий, которые позволили бы мне отступить с минимальными потерями гордости. Он уже крутил уже ситуацию так и этак.

Экзотианцы решили медленно истребить собственных людей вместе с почвой? Неважно — зачем. Может, и впрямь кто–то сбрендил. Что я могу сделать, имея в своём распоряжении голову, стандартную «двойку», двух пилотов и Леса, как балласт? Да ничего! Или… могу всё–таки… ГМ–генератор — штука опасная, он создает нестабильное гравитационное завихрение, накапливающее и направляющее светочастотный сигнал…

— Капитан, — сказал я спокойно. — Мы с вами сегодня не разговаривали. Обменялись паролями и разошлись. Только просьба у меня к вам будет. У меня на борту пассажир, передержите его пока у себя? Если не смогу забрать — отправите на «Ворон».

И я быстро пошёл к шлюзу.

Тут главное было всё правильно рассчитать. Будь экзотианские корабли дальше от планеты, идея с созданием левых гравитационных завихрений — вообще бы не прошла. Но они достаточно близко.

ГМ–генераторы создают поле, которое накапливает светочастотный импульс батарей корабля. Установлены генераторы на двух КК, которые движутся параллельным курсом. Разряд, перемещение кораблей и новое накопление заряда. Так педантично они и выжигают участок за участком. Остановятся, видимо тогда, когда по их расчетам, планета уже не сможет сохранять стабильность биосферы, и экологическая катастрофа успешно довершит начатое. А, может, это и впрямь какое–то зверское испытание?

Вот и мы сейчас тоже кое–что на них испытаем.

Шлюпка легко создаст небольшое гравитационное завихрение, если сумеет проскочить между кораблями. Нужно только правильно рассчитать время. Второго шанса нам не дадут…

Мы сближались.

И, чем ближе, тем отчётливее я ощущал, что планета просто визжит от ужаса.

Полюса уже затянуло дымом. Я чувствовал и лихорадочное биение ноосферы, и человеческий страх.

— Дерен, передай управление, давай с тобой посчитаем.

Я обрисовал ему задачу.

Пилот покачал головой:

— Без вариантов. Уходим через две единицы в прокол, выходим из него на максимальной скорости, делаем «восьмёрку», проскакиваем, если не изжаримся, между кораблями и опять в прокол. 8–9 ge на выходе будет. А сколько на входе — от скорости зависит. Значит — из третьего прокола можем вообще не выйти, если скорость не сумеем сбросить.

Говорил Дерен отстранённо. Лицо его не дрогнуло: не побледнел, не свёл брови.

— Сам что считаешь? — спросил я у него.

— Я? — растерялся пилот.

— Ты. Сам бы стал рисковать?

Вот тут он действительно задумался.

— А какие гарантии, что они не пришлют ещё два корабля и не продолжат? — спросил он сдержанно, но злость я уловил.

— Не до того будет. Займутся отрыванием моей головы, если мы выживем, конечно. Так или иначе — «не вмешиваться» наши уже не смогут. А там — посмотрим.

— А если — опять война?

— А ты справочник открой. Мы за три года столько людей не перевели, сколько они за 6 часов.

— Надо пульт в аварийный режим перевести, — констатировал Дерен. — Чтобы он сам на автоматику переключился в случае чего.

— Объясни второму пилоту, — сказал я. — Если что, я сам могу за пульт сесть. А его можно на пол уложить. На «пену». Всё–таки шансов будет больше.

— Адам, посмотри, я там вроде антипреант в сейфе видел?

— А что ты хо…

— Обколоть его нейролептиками, как ты предлагал сделать с Дайего.

— Но…

— Анджей крепче, он выдержит.

Лорд Джастин пожал плечами и полез в чужой сейф. Сейф был гостеприимно приоткрыт. Видимо эти двое уже что–то в нём искали.

Капитан «Зигзага» не возражал. И вообще он больше всего походил на выброшенную на берег старую лодку: куда–то смотрел, но определить, куда именно, без специальных приборов не представлялось возможным.

Дьюп вытряхнул меня из кителя, как котёнка. За всё это время мне не дали и рта раскрыть. Да и времени с момента моего появления в капитанской прошло секунд сорок.

До этого я спал.

Из прокола мы вышли на автомате и, пока я приходил в себя, нас подтянули к «Зигзагу» и отправили всех троих в медблок.

Медик разбудил только что. В капитанской уже ждали Колин и лорд Джастин. Я ещё не отошёл от искусственного сна, и не понимал, чего они от меня хотят: спорили, крутили туда–сюда, как куклу.

Иголка вонзилась под лопатку, и я зашипел:

— Что происходит, мне может кто–нибудь…

Второй укол я получил в плечо, потому что попытался вывернуться.

— Быстро в шлюпку! В инспекторскую!

Дьюп швырнул мне в спину китель.

— Бегом! — И сам двинулся следом за мной, параллельно сгребая со стола какие–то бумаги.

Инспекторская шлюпка оказалась гораздо удобнее стандартной. Особенно в плане кресел. Это было кстати. Четвертый «прокол» за сутки. С ума ж сойти можно…

Дьюп проверил крепления моих ремней.

Сознание медленно, но верно затягивало туманом… Чем он меня? Зачем? И получилось ли у нас что–нибудь? Впрочем, видимо получилось.

— Сбили хоть один? — спросил я его.

— Оба сбили, — сказал Дьюп. — Идиоты.

Голос не был особенно сердитым.

Я улыбнулся, губы сами разъехались. Сбить два корабля шлюпкой — это надо…

— Посмотри, он ещё и улыбается, — сказал лорд Джастин.

— Это не он улыбается, — бросил Дьюп. — Это антипреант за него улыбается.

Ну и пусть. Зато мне было безмерно хорошо и спокойно. Я был счастлив. Меня сейчас можно было ругать, бить, я бы всё равно улыбался.

Когда шлюпка подошла к инспекторскому «Факелу», мне стало ещё веселее — «прокол» на шлюпке или на корабле — всё–таки две большие разницы, можно будет поспать. Я сладко зевнул.

Однако поспать Колин не дал. Лорд Джастин ушел к себе, он плохо переносил проколы, а Дьюп лёг в кресло рядом со мной и начал рассказывать в деталях, что именно я сегодня уже проспал.

Выходило, что затея наша удалась на все двести. Правда, что там точно произошло — никто теперь рассказать не сможет, потому что взрыв вышел отменный. Он сожрал и оба корабля, и вертевшиеся вокруг технические модули. Видимо, помеху мы экзотианцам создали не такую уж большую, и они какое–то время пытались стабилизировать поле генераторов. Иначе бы такой солидный разряд не успел накопиться. Мы–то проскочили в самом начале цикла, а то изжарились бы.

Да… Соображать кому–то надо было быстрее и отключать всё к Рогатому.

Наше, Имперское, руководство, возможно, и не врубилось бы никогда, в то, что произошло. Но эрцог Локьё человек настолько же умный, настолько и владеющий техникой провидения и ментальных реконструкций.

Примерно через стандартный час после случившегося, он связался с лордом Джастином и потребовал предъявить, наконец, меня. Иначе…

— Ну и что? — сказал я, беспечно улыбаясь. — Никаких доказательств нет. Даже если велась запись с какой–то из орбитальных станций, шлюпка — настолько мелкий объект, что никто не докажет, что это именно мы там всё устроили. Гравитационная помеха — ерундовая была просто. Ну, не повезло им. Случайный метеорит прошил генератор…

— Вот–вот, — сказал Дьюп. — Оно и выходит, что ты у нас единственный, кто этот метеорит видел, не считая твоих пилотов. — Я что сейчас должен? Убрать свидетеля?

— Ну, это бы я хоть понял… — Я фыркнул. — А вот зачем ты меня колол? Чтобы я смеялся в ответ на любую твою фразу?

— Больше ничего уже не успевали… Пока вытрясли из этого дурака, что вы и где вы…

— Кто — дурак?

— Капитан. Тоже мне, защитник…

— Капитан «Зигзага»? — уточнил я весело. — Хороший мужик.

— Хороший… Из–за него столько времени потеряли.

— Колин, он же не знал, что мы с тобой — друзья. Что он ещё должен был делать, если не спасать меня от разъяренного начальства? — тут сознание моё отправилось в заплыв, но гораздо мягче обычного. Я почти мог соображать. — А хорошая штука, в общем–то, этот твой анти–забыл. Надо будет потом…

— Оптимист, таниа ма акара. — Колин потёр виски. — Слушать можешь?

— Как ни странно, могу.

— Слушай тогда внимательно. Не показать тебя эрцогу мы не можем. Что он там сумеет в тебе прочитать про сегодняшнее — хрен с ним…

— Кто? — зевнул я.

— Слушай и запоминай. Вслух ты ничего подтверждать ни в коем случае не должен. Ты летел с Граны. «Зигзаг» вас по недоразумению задержал. Дальше вы последние три часа это недоразумение смывали. Пили. Запомнил? Повтори!

— Дальше вы, то есть мы, эти три часа пили. Ну, запомнил. И что?

— И всё. Ты пьян и в чём дело вообще плохо понимаешь.

— А чего мы его так боимся, эрцога этого?

— Сам увидишь. Не обращал внимания, что в северном крыле никаких переговоров «глаза в глаза» вообще уже 30 лет не ведётся?

Я задумался. Думать было трудно, но Дьюп, похоже, знал, что говорил. Пока я служил в северном, мне вообще в голову не приходило, что с экзотианским командованием можно встречаться и о чём–то договариваться. Переговоры велись, что называется «с пульта на пульт». Я знал, что в капитанской и в навигаторской есть специальные видеофильтры, которые предварительно рассеивают, а потом снова «собирают» сигнал.

— Эрцог Аний Локьё, командующий эскадрой юга, принадлежит к дому Сиби (Сапфира), одному из влиятельнейших на сегодняшний день домов, — продолжал Дьюп. — Ему 244 года. Он крайне опасный противник и в политическом плане, и в плане психотехник, которыми владеет. Если про ледяных лордов говорят, что они могут убить человека двумя фразами, то Локьё неподготовленного человека раздавит, не открывая рот. Но бояться тебе ни в коем случае нельзя. Страх — плохой помощник. Ты должен оставаться спокоен. Запомни это. В любой ситуации — спокоен.

Дьюп остался на «Факеле». На случай чего–то непредвиденного и потому, что Локьё не был в курсе, что и он тоже здесь. Локьё говорил с инспектором, с ним мы и полетели на экзотианский флагман.

Корабль назывался «Айникстэ». «Леденящий». Или, в прямом переводе — «Убивающий холодом». Милое такое названьице.

— Скромнее надо быть, — сказал я его острому породистому носу и захихикал.

Лорд Джастин покосился на меня.

— Ты чего?

— У ледяного лорда должны быть ледяные яйца, — сказал я первое, что выкатилось на язык, и по взгляду инспектора понял, что Дьюп перестарался с лекарством. Я хотел фыркнуть, но икнул. Перед тем, как мы расстались, Колин ещё и какую–то дрянь пить заставил. Пахла она вином, но, как я понял, вином не являлась.

Вышли из шлюза, и я остолбенел. Такой роскоши, как на «Леденящем», я вообще никогда и нигде не видел.

Отделка корабля не только подчёркивала размеры состояния эрцога Локьё, но и радовала глаз. Некоторые элементы интерьера были настоящими произведениями искусства, другие — антиквариатом или внеземными трофеями.

У входа в шлюзовую камеру, под табличкой с названием корабля и девизом — бил живой фонтан. В струях воды перекатывались «воздушные камни» с Кламэ.

Я задержался, чтобы прочитать девиз. У нас на кораблях не было девизов, и я о такой традиции не слышал. Может, это девиз дома?

Синяя, искрящаяся надпись на белом золоте — «Выпивающий жизнь».

Хорошенький девиз.

Нас встретили ординарец и два бойца. Ординарец — явно из младших сыновей того же дома, что и эрцог. Синяя с кипенно–белой отделкой форма. Каждая мышца прикреплена к костям с соблюдением этикета. Лет на вид около сорока, красавец, но не такой беломордый, как наши аристократы. Здесь загорать постыдным, видимо, не считалось. (Я вспомнил, что и единственный виденный мною раньше эрцог дома Аметиста, Энек Анемоосто, тоже был довольно загорелым).

Коридор, по которому мы шли, больше напоминал музей — старинное оружие, современные дуэльные мечи, сабли. Я только головой успевал вертеть. И, когда ординарец, идущий впереди, затормозил вдруг, едва увернулся и медведем ввалился в полураскрывшуюся дверь.

Дверь взвизгнула, подавилась, и я протиснулся в довольно объемную каюту.

И споткнулся об кого–то глазами…

Лёд. Острые голые скалы. Ветер. И злобный искристо–серый зверь с льдинками в глазницах.

Зверь хлестал себя по бокам хвостом, скалил ледяные клыки…

Но я был сегодня неадекватен.

Я расхохотался, и картинка осыпалась, как осыпается от холода пластик.

Дверь взвизгнула ещё пару раз, с шипением раскрылась–таки до конца, и в каюту шагнул лорд Джастин.

— Приветствую тебя, Аний…

— Абэтадасмэ, — прозвучал высокий холодный голос. И только с его звуками я смог сконцентрироваться и разглядеть самого эрцога.

Аний Локье был длинным и поджарым, как и его зверь. И стальные глаза имел под вид… Лицо — жесткое и угловатое, широкие плечи, мощный костяк… И блестящая, загорелая лысина. Я хихикнул. И опять вспомнил Энека. И понял, что ледяные лорды далеко не такие лёгкие и изящные, как их подданные. Забавно.

Губы снова разъехались в не очень–то вежливой улыбке.

— Прошу извинения за своего подчинённого, он немного нездоров, — продолжал лорд Джастин, подходя к подковообразному столу и опускаясь в кресло слева от центрального, где восседал Локьё.

Инспектор изображал человека усталого и несколько озабоченного. (Пять минут назад он таким совсем не выглядел).

Я продолжал стоять столбом посреди каюты и с удовольствием озирался. В каюте было на что поглазеть. Хотя бы на чучело эскерона — ядовитого ящера с Ла Анамэли.

То, что Аний смотрел на меня пристально и недружелюбно — меня совершенно не раздражало. Как и то, что лорд Джастин усиленно показывал глазами на кресло справа.

Нет, Дьюп гений. Такого дурака, который сейчас во мне бродил, мне бы сыграть никогда не удалось.

Я, наконец, «заметил» знаки моего покровителя и упал в кресло. То есть сел, но как–то немного упал — тоже.

Эрцог перестал поедать меня глазами. Он сидел примерно в двух не очень широких шагах от меня и смотрел теперь на парящую над столом имитацию нашего сектора галактики из бриллиантов и полудрагоценных камней. Свет падал таким образом, что бриллианты горели, словно маленькие солнца. Прочие камни были подобраны в цвет планет, как их видно из космоса — затянутая дымкой бирюза, нефрит, яшма… А из чего же серо–голубой Аннхелл? Агат? Нет, пожалуй…

— Это тоже нефрит, — сказал эрцог. — Более редкой окраски.

Он щелчком остановил движение «планет» и резко развернулся к инспектору:

— Значит, вы утверждаете, что этот вот мерзавец был пьян и поучаствовать в сегодняшней интермедии возможности не имел?

— По крайней мере, я застал его в этом виде, — сухо сказал лорд Джастин. — Он уже третий день в отпуске и вины его в этом я не вижу.

— Лэстима тэ!

— Я понимаю, что у тебя есть свои каналы информации, и ты можешь мне не верить…

— Не в каналах дело, — эрцог раздраженно приподнялся, и оперся длинными, но не широкими ладонями о стол. Он, кажется, вообще был порывист в движениях. — Дело в том, что его судьба находилась сегодня на паутине!

— Ну, уволь, — пожал плечами лорд Джастин. — В этой вашей «паутине» я ничего не понимаю. — До того, как капитан Пайел отправился на «Зигзаг», он находился на Гране, возможно это повлияло? Грантсы, мастера, прочая ересь… Больше ничего и предположить не могу.

Аний Локьё всем корпусом развернулся ко мне:

— Что ты делал на Гране, капитан?

Эрцог хамил? Или… Они же вообще все на «ты», вспомнил я.

— А… какая разница, что я там делал? — спросил я беззлобно, не думая, в общем–то, что–либо скрывать. Просто так спросил. Из вредности.

— Смотри в глаза! — приказал эрцог, и уставился на меня как ядовитая змея.

Испугать он меня не испугал, но напомнил почему–то Тайу: высокий, стрельчатый зал, чёрные, горячие глаза мастера Энима… И стеклистый голодный блеск зрачков вашуга. Откуда я так хорошо вашуга–то помню? Я же не видел зверя живьём?

— Давно я хотел на тебя посмотреть, — неожиданно почти нормальным тоном сказал эрцог. — Не верил, что такое вот хаго, без роду и племени… Откуда ты только свалился, на наши головы? — И вдруг он повысил голос — Кто ты такой?! Я не нашёл у тебя ни предков, ни корней! Кто ты?!

Не знаю, на что он рассчитывал, но я не мог сосредоточиться на нём. Он кричал, а я был где–то совсем в другом месте. Более спокойном, кстати.

— Всё очень просто, эрцог, — весело сказал я, когда он закрыл рот. — Помните детский стишок?

Я хотел брякнуть какую–то глупость, но губы не послушались вдруг, и я сам с удивлением услышал:

— Жажда и голод взрастили меня.

От тверди земной. И истинного огня.

Откуда я вообще это взял? Эрцог, похоже обалдел, но и я тоже.

— Ты знал Рогарда?!

Вопроса я не понял. Но рассмеялся:

— Я знал всех и не знал — никого.

Я сам не понимал, что несу. Я был, как пьяный. Но эрцог побледнел. И лорд Джастин тоже смотрел на меня с недоумением. Мне же, благодаря гуляющему в крови нейролептику, было по–прежнему весело.

— Мы сами с ним уже нахлебались, — сказал лорд Джастин. — Предсказать, что он натворит…

— Мне сказали, что его «смотрели» два мастера?

— Мне тоже.

— Чушь, ересь, — эрцог раздраженно застучал по прозрачной столешнице холеными пальцами. — Этого просто не может быть!

— Чего не может быть? — спокойно спросил лорд Джастин.

Эрцог не ответил. Мне казалось, он сейчас выпустит когти и…

Я уже видел борозды на пластике столешницы…

— Энима, — сказал он, наконец. — Мать зверья!

И не понятно было, ругается он, или это всё–таки ответ на вопрос.

Я потихоньку начинал «трезветь».

— А что случилось–то, в самом деле? — спросил я, размышляя, что должен, по их мнению, знать и чего не должен. Что именно я натворил, опять?

— Это Я у тебя спрашиваю, — повернулся ко мне эрцог. Сидел–то он в аккурат между мной и лордом Джастином.

— ?

— Два наших корабля погибли в районе Плайты!

— А что они там делали? Патрулировали? — спросил я спокойно. — Боевых действий в секторе с нашей стороны не было. За это я ручаюсь. Есть записи станций слежения. Мы можем прислать. Возможно, они вам чем–то помогут. — Я спокойно встретился с ним глазами и продолжал. — А почему ДВА ваших корабля? Наш патрульный висит там один. Значит, и ваш должен быть один. Там что–то произошло? Эрцог, если вы не приоткроете карты, мы вам не поможем. Политика политикой — но два корабля — серьезные потери. И, как капитан, я вам очень сочувствую.

Но эрцог игру в сочувствие не принял. Он не поверил мне ни на миг. Чем дольше я говорил, тем больше обострялись его черты. Он пристально смотрел на меня, и пред моими глазами начала медленно растекаться тьма. Меня потянуло в неё, но сопротивляться я не стал. Я ощущал, что спокоен и защищен. И, доверившись новому ощущению, закрыл глаза и увидел мерцающее переплетение линий.

Это было похоже на линии эйи взятые в каком–то другом ракурсе. Я стоял теперь не внутри переплетения, а немного над ним и видел в перспективе светящиеся с разной силой нити и светлые пятна пересечений. Мало того, переплетение жило теперь и двигалось. Оно как бы убегало от меня.

Одно из светлых пятен стало расти вдруг, и я остановил его взглядом. Остановил без усилия, мягко. Потому, что ничего не хотел от него. И пятно–бусина скользнуло мимо меня, включаясь в другое переплетение.

Я открыл глаза.

Во–первых, мы оба, оказывается, стояли. Во–вторых, холодные серые глаза эрцога были…

— Вы устали, вам не хорошо? — спросил я и шагнул, чтобы поддержать его.

— Отойди мальчишка! — буркнул Локьё, раздраженно оттолкнул меня и опустился в свое кресло.

Я, пожав плечами, сел.

Захотелось пить, но Дьюп велел мне не притрагиваться ни к чему здесь.

— Я не понимаю, ты узнал то, что хотел узнать, Аний? — спросил лорд Джастин, когда тишина ему надоела.

— Я узнал.

Лицо эрцога совершенно остекленело. Мне почему–то было немного жаль его. Словно бы я отказался ему помочь в чем–то… Но я же не отказывался?

— И ты продолжаешь считать, что наш капитан был там? — продолжал инспектор.

— Да, — жёстко сказал эрцог. — Тем или иным способом.

— И что ты предлагаешь?

— Я предлагаю выслать его из системы. Хотя бы на время перемирия.

— Я готов согласиться с тобой. Но в силе ли останутся остальные наши условия?

— А что вы всё–таки делали на Плайте? — перебил я их неожиданно для себя.

— Не твоего ума дело, — отрезал эрцог.

Я встал.

— Ты так в этом уверен?

И снова увидел перед глазами светлое пятно, заскользившее, как бусина по переплетению нитей…

— Ты! Обезьяна с гранатой! — взвился эрцог.

Я моргнул нечаянно, и пятно пропало.

— Агжей, успокойся, — лорд Джастин поднялся, подошел и положил руку мне на плечо, усаживая меня. — Не нужно делать того, в чём ты ничего не понимаешь.

Но он шёл слишком долго. Я уже завёлся.

— Я хочу знать, что они делали на Плайте! Цивилизаторы хреновы! Если я ещё такую «цивилизацию» почувствую в секторе — пеняйте на себя!

Лорд Джастин продолжал удерживать меня за плечи. Я был уже совершенно адекватен и не вырывался, но раздражение моё препятствий не знало. Висевшая в воздухе модель сектора начала жалобно звенеть, потом камешки застучали вдруг по столу. Силиконовые лампы на потолке замигали и погасли. Тут же пронёсся вой резервного генератора… Оборвался. Корабль вздрогнул и начал погружаться во тьму.

Лорд Джастин осторожно поглаживал меня по плечам и что–то тихо говорил. Я какое–то время не различал слов.

Эрцог молчал. Только глаза его блестели в темноте.

На стенах проступили полосы аварийного освещения, нанесённые люминесцентной краской.

Я начал задыхаться от созданной мною же тяжести и, чтобы остановиться, закрыл глаза.

— Дыши ровно, — тихо сказал лорд Джастин, и я его, наконец, услышал сквозь звенящий внутри меня свет или мрак, клянусь, я не видел сейчас разницы. — Сконцентрируйся на дыхании и успокойся.

Я попытался вызвать в памяти какую–нибудь мирную картинку, но перед глазами всё шло пятнами. Меня начала бить дрожь. В висках застучало.

— Считай про себя, — лорд Джастин посильнее нажал мне на плечи. — И следи за дыханием, так будет лучше.

Я считал, но всё время путался в числах, я их не узнавал. Почему–то начало ещё и тошнить.

Наконец свет моргнул, и стал разгораться. Видимо, отпустило.

— А вы его пристрелить не пробовали? — спросил эрцог, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза.

Я тоже смотрел на него сквозь полуприкрытые веки.

— А вы? — спросил инспектор без вызова. — Только в последнюю неделю в него стреляли два раза. Или больше, Агжей?

— Не помню.

В этот момент, я действительно мало что помнил.

— Что ж, — сказал эрцог. — Хорошо, что мы пообщались…Ты всё–таки убрал бы его отсюда хотя бы на время, Адам. На Гране его не возьмут… Может быть, энимэ или эйниты? Он же разнесёт рано или поздно всё, что сможет…Что тебе сказал мастер Эним? — эрцог вдруг гибко взметнулся над столом, потянулся ко мне, и я выпрямился, сжимая кулаки.

Эрцог задел чудом задержавшийся на гладком пластике стола нефритовый шарик, и он радостно отправился на пол, вслед за своими более шустрыми братьями.

— Я тебя не съем, хоть ты и выложился, дурной… Что–то он тебе сказал?

— Кто? — хрипло спросил я, давясь собственным языком. Меня уже не по–детски тошнило.

— Мастер Эним с Тайэ?

Я помотал головой. Потом вспомнил.

— Он сказал: дух принадлежит добру, ум — злу, душа — тени.

— Трехначалие? Сейчас никто уже не исповедует трехначалие… — Эрцог задумался. — Это было только во времена Уходивших… Ты слышал об этом?

Я покачал головой.

— Я отошлю его к эйнитам, — признался вдруг лорд Джастин. — У них есть перед ним должок.

— Можете не шнырять тут на шлюпках, как зайцы. Мы вас пропустим, — сказал эрцог. — Пусть хоть так, уже лучше, чем ничего. А ты, — обратился он ко мне, — будь поспокойнее. Медведи по паутине не ходят.

Вставая, я чуть не наступил на нефритовый Аннхелл. Наклонился и поднял его. И положил на стол.

На обратном пути меня уже только тошнило и ничего больше.

Вырвало на корабле.

Дьюп успел затолкать меня в санузел, потому что рвало от души…

— Что он там натворил? — спросил он лорда Джастина, заваливая меня мокрого от воды и холодного пота на диван, и вытряхивая на плавающий рядом столик аптечку.

— Ты зря за него боялся. Это нам его бояться надо. Видел бы ты, какое лицо было у Локьё. Он сегодня стал из ледяного эрцога — эрцогом бледным… — зажурчала вода. — Мальчишка ничего не хочет и относительно граты свободен, а силы у него не меряно… Только, похоже, и Локьё не понял — какой…

Дьюп приподнял мне голову, чтобы залить что–то в рот.

Лорд Джастин пил чай из маленькой чашечки, и лоб его медленно покрывался испариной.

— Он же ведёт себя, как стихийное бедствие. Вчера он воюет с Локьё, сегодня бросается спасать Плайту, даже не задумавшись, что это вообще не наша территория, и всё, чтобы там не происходило — происходит для нас — к лучшему… Эрцог при нём вступил «в паутину», и этот тут же за ним полез! И залез, ведь!

— Может, вы мне тоже чаю нальёте? — спросил я, переведя дыхание. Дьюп заставлял меня глотать какую–то гадость, и она расплавленным кирпичом вливалась в желудок, чтобы принять там более подходящие кирпичу форму и консистенцию.

— Чаю? — переспросил лорд Джастин и встал.

Значит, он пил не чай.

— А вообще, хорошо мы с антипреантом придумали. Агний* (мелкая экзотианская монета в редких местах, где презирают кредитки) против Ания (имя эрцога Локьё), что если бы этот псих, — инспектор глянул на меня, — явился в том же помрачённом состоянии сознания, как он бродит последние дни, он бы порвал эрцога. Зверь лордов — горный леопард, а Агжей напомнил мне скорее вашуга. Он бы сожрал леопарда вместе с когтями… Хотя, откуда в его породе — вашуги?

— А я? — улыбнулся Дьюп. — Если бы я лёг под мастера, как мечталось отцу, вашугом бы сейчас и был. Голову запрокинь (это уже мне). Через пару минут подействует. Это тебя от антипреанта тошнит.

— Точно от него? — переспросил лорд Джастин.

— Точно. На себе пробовал.

— А я надеялся, что его после паутины хоть как–то сплющит… Как в воду шагнул…

— После какой паутины? — спросил я и перед глазами, как подсказка, тут же возникло светлое пятно.

— А ну, брось, — строго сказал лорд Джастин. — Ты почему сначала лезешь, потом думаешь? Держи свой чай…. В карцер бы тебя, экспериментатора, недельки на две…

Дьюп фыркнул:

— Вот так Айяна и сказала, «погуляй ещё недельки две…»

— Хватит, погулял уже. За два дня столько наворотил. Пусть сейчас же и отправляется. Был бы чуть поживее, я бы расспросил его, сначала. Но придётся отложить. Ставь его на ноги. Я прикажу, чтобы подготовили дежурную шлюпку.

— Нет, — сказал Дьюп. — Не сейчас. Я сам его отвезу. Теперь неизвестно, когда увидимся. Пусть полежит здесь, он сегодня только и думает, о том, где бы поспать. Спи, Анджей, если тебе ещё хочется. Я разбужу тебя часа через два.

В животе у меня потеплело. Значит и Колин скучал по мне.

Я усилием воли стряхнул с себя сон, сел.

— Да я в порядке, в общем–то. Допрашивайте, инспектор, — и с усилием рассмеялся.

Смех помог, в голове прояснилось.

— Ну, сам напросился, — сказал лорд Джастин немного удивлённый моей покладистостью. — Кто такой Рогард, скажи на милость? И где ты вообще слышал о трёхначалии?

— Не слышал я ничего. Он сказал — я согласился.

— А стихи?

Я покачал головой.

— Само как–то вышло. Да я и не помню уже, что я там говорил.

— Я знаю, кто такой Рогард, — сказал Дьюп. — Или Рагард. Имя передаётся больше в устной традиции. Это поэт, Адам, поэт эпохи Исхода. Может быть даже — несуществовавший поэт. Слишком странная биография, слишком много мифов. В общем–то, даже не известно Рогард — это имя или прозвище. Но есть стихи и поэмы, которые приписывают ему. По крайней мере «Поэму об Уходившем» и некоторые дистихи. В частности — дистихи про истинный огонь… Но я не помню, чтобы я тебе это читал, Анджей.

— И я не помню, — охотно согласился я.

— Странно это всё, — сказал лорд Джастин. — Аний поначалу даже оскорбился… Скажи, Колин, а разве Эним — не имя мастера?

— Энимэ — душа всего живого, душа зверя в человеке. — Дьюп сел рядом со мной на диван. — Мастер Эним — это не имя, а что–то вроде титула. Мастер Души Зверя, так иногда говорят. И зверь, подчиняющийся мастеру, не обязательно вашуг…

— Странные религии породила первая волна… Новые «веры» я понимаю лучше — они практичны, там ясно, зачем они создаются, чему служат… А здесь — голову сломаешь.

— Обращение к Душе Зверя помогло людям когда–то выжить на Тайэ. Первые переселенцы не знали про двадцатилетние циклы. Они заселились в благоприятное время, с затяжной весной и хоть каким–то летом. Вроде бы и орбиту просчитали, но как–то слишком вчерне. А потом выяснилось, что бывают годы, когда весна не приходит вообще, а вашуги едят даже рассыпающийся от холода пластик. Тогда и появились мастера Души Зверя, разбудившие в себе первобытное существо, дикое и невероятно живучее. Они стали вживаться в зверей Тайэ, выяснять, как они могут существовать в условиях многолетнего холода. Звери помогли моим предкам найти проходы к подземным термальным озерам. Они научили нас есть местные лишайники и ловить в океане рыбу. Кстати, лишайниками на Тайэ питаются даже хищники. Потому они и жрали наш пластик, по аналогии. Так что, жизнь вполне могла сделать из меня Мастера Души Зверя, энимэ…. Отец был очень рассержен, когда я отказался. Уж не знаю, кто послужил бы мне вернее — вашуг или дьюп…

— Дьюп — это какой–то местный падальщик?

— Абсолютно всеядный. Ткань, дерево, стекло. Непереваренные остатки просто капсулируются у него в желудке… В детстве, помню, один такой «свин» залез на склад канцелярии и сожрал ящик пластиковых скрепок. Переварить он их не смог, и оплавленные желудочной кислотой шарики пластика долго находили вокруг города. Наверно, ему у нас понравилось, и он хотел ещё… А выследить и подстрелить его взрослые не разрешали. На Тайэ до сих пор не убивают зверей просто так, были времена, когда в глазах зверя можно было увидеть его Мастера …

— Локье сказал, что они выпустят «Ворон» из сектора. Подумай, это можно как–то использовать?

— А что эти гады всё–таки делали на Плайте? — влез я.

— Да если бы кто знал. Но ты так и так всё им капитально испортил.