Последняя тайна Консорциума. Том 3

Глава 14

«Рисовала, рисую и рисовать буду!» — писала Юми. — " Тем более новые идеи появились… Ну ты-то заценил уже. И это не всё, скоро еще будет.

Шухер точно закончился? А то на всех первых полосах были. Там даже ты есть в репортаже, хорошо что лицо замазано. Но у нас тут как-то спокойно с этим — люди работают, им некогда сенсации из сети обсуждать.

Удивлена, что ты ушел со службы. Уже привыкла тебя как копа воспринимать, как то теперь непривычно даже. Куда подашься теперь?

Насчет скафандров — да, есть у нас такое. Учат хорошо. Даже диплом дают, государственного образца — ты же у нас юрист, тебе надо. И где для тебя снаряжение прикупить — тоже знаю, есть пара знакомых перекупов… В общем, себе для работы я бы такое не взяла, но тебе в самый раз будет. Прилетай, всё устроим.

Только курсы по расписанию начинаются. Да и я сейчас не Хабе-3 — пока письмо дойдет, уже в рейсе буду. Хороший заказ, идём шестью бортами. Но далеко. В общем, надо нам как-то с тобой состыковаться, чтобы все совпало…"

Виктор и сам до конца не решил, чем займётся дальше. Но ему полагались какие-то деньги, в том числе после увольнения, так что на первое время хватит. Насчет скафандра предчувствие было прямо очень сильное. И фактор симпатичной художницы тоже никто не отменял.

Так что через две с половиной недели он уже стоял в пассажирском терминале станции Хаб-3 и озирался по сторонам в поисках указателей. Нужна была какая-то гостиница не сильно далеко, перекантоваться пару суток. Отмашку «прилетать» дала Юми — каким-то образом переправила письмо с другого края солнечной системы узким лучом, дальше оно попало в систему и на корабле-курьере добралось до Виктора. Даже указала, на какой рейс садиться. Возврат, по идее, будет «распрыжкой» — в любую другую систему и потом обратно на свой маяк, там станция рядом. Это день, полтора, ну два. Вот Виктор и прикинул, что, по идее, прилетит первым. Смотался за багажом — ездить с рюкзачком куда приятнее, чем срываться, имея только то что влезло в карманы. И потопал в поисках гостиницы.

По идее, на выходе из терминала будет указатель. Это космическая станция, у них тут есть указатели для всего. А также бирки и таблички. Хуже чем в армии, честное слово. Значит, где-то рядом обязательно будет указатель с надписью «гостиница». Естественно, она окажется не самой лучшей и далеко не самой дешевой — как раз для приезжих, которые не знают куда идти, а искать лень.

Однако вместо указателя Виктор практически лицом к лицу столкнулся с… Юми. Она ничуть не изменилась. Ну может быть подстригалась еще короче — такие вещи лучше замечать. Всё та же сумка с планшетом через плечо, маленькая острая грудь приятно оттопыривает футболку… а вот выражение лица Виктору не понравилось. Юми явно собиралась очень-очень выразительно фыркнуть.

— Долго караулила? — осторожно начал Виктор.

— На посадке знакомая смена дежурит, — ответила девушка. — Один звонок, и я знаю когда вас пристыкуют и в какой терминал.

Голос показался Виктору немного мрачным.

— Ты не хочешь светиться на людях? — спросил он.

— Чего светить-то?

— Или радость, что я всё-таки приперся, — улыбнулся Виктор. — Или явное желание меня убить.

Юми смерила его злобным взглядом и фыркнула. А потом схватила за руку и потащила куда-то в сторону от терминала. Как оказалось, к местному метро, потом по бесконечным лестницам и переходам, в длинный коридор с одинаковыми дверями. Напоминало подъезд многоквартирного дома, только уж очень длинный. Виктор ни разу не встречал больше шести квартир на этаже, а тут их, наверное, полсотни. С каждой стороны. Хотя, окон же нет, значит с планировкой попроще…

Оказалось, нифига не попроще. Квартира Юми напоминала обувную коробку. Идеально прямоугольный, стандартизованный модуль, примерно четыре на пять метров. По одной стене шкаф, кухонная зона и микроскопический душ, он же сортир. Откидная кровать, низкий потолок и инопланетный пейзаж во всю торцевую стену. Даже не проекция и не голограмма, просто краска. Больше всего было похоже на «холостяцкую» общагу в армии — Виктор жил в казарме, но пару раз заходить приходилось. И там хоть окна были.

Юми, похоже, жила одна. От родителей съехала, но незамужней большой квартиры не полагалось, а доплачивать за «сверх нормы» — денег не напасёшься. Чертовы космические станции экономят на всём. Да и вообще, на борту «Кицунэ» в разы просторнее. Смысл этой квартирки тогда?

Размышления прервала Юми. Захлопнула дверь, развернулась и уставилась на Виктора злобным взглядом.

— Говори уже, — сказал он.

— Даже за задницу хватать не будешь? — усмехнулась девушка.

— Могу. Но я так и так буду сволочь и гад…

— Да ты! — Юми схватила его за воротник куртки. — Да я… Да ты знаешь как я напугалась вообще! Ты пропал на месяц! А потом мне… потом…

У неё наворачивались слёзы.

— Успокойся и скажи нормально, — Виктор осторожно приобнял девушку за плечи… и тут же получил удар кулаками в грудь.

— Приехал курьер, — всхлипнула Юми. — Спецсвязь, охрана с автоматами, все дела. И привез мне… амнистию! Амнистию, понимаешь! Я что, преступница теперь? Всё из за тебя! Ты меня в это втянул!

И продолжала долбить Виктора кулаками по груди. Он чуть выждал, а потом притянул девушку поближе, чтобы не могла размахнуться, и спокойно процитировал:

— «…за возможные преступления в сфере оборота оружия, и чем-то там еще… совершенные в период…»

— Ты всё знал? — удивилась Юми.

— Со мной согласовали текст. И этот, и вообще всё, что совали тебе на подпись.

— А… смысл? — Юми чуть отодвинулась назад и удивленно посмотрела на Виктора.

— Амнистии-то? — Виктор отцепил от себя девушку, стряхнул с плеча рюкзак и закинул в угол. — Ну вот смотри. Захочет какой-нибудь позор журналистики накопать материала на дутую сенсацию. И подаст в суд, с просьбой дать правовую оценку действиям одной симпатичной художницы, а по совместительству капитана и судовладельца, в период от и до. И сразу жалобу в надзорные органы, чтоб все забегали.

— И что мне будет? — захлопала глазами Юми.

— Да ничего. Там «самооборона», «крайняя необходимость» и вообще «это вопрос национальной безопасности, какого черта гражданский суд туда лезет?». Но суд обязан на обращение отреагировать. Хотя бы выдать мотивированный отказ. И придётся опять поднимать все материалы, и «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами» заново рассматривать. Это никому не надо.

— Особенно мне, — фыркнула девушка.

— Особенно всяким конторам, которые не хочу поминать всуе, — усмехнулся Виктор. — Поэтому твою симпатичную попку прикрыли бумажкой с печатями правительства Федерации. И теперь никто никогда ничего не будет заново рассматривать. Даже вспоминать лишний раз не будут. Полное забвение и «отказ в рассмотрении».

— Ты думаешь?

— Я знаю.

— Ладно, — вздохнула Юми. — Проходи, садись. Сейчас хоть кофе сделаю. Будешь то, растворимое?..

— «Гадость»? — спросил Виктор. — Ни в коем случае. У меня в рюкзаке есть кое-что получше. Называю его «Нектар богов».

— Ой, ну прям… — фыркнула Юми. — Пафос зашкаливает.

— А ты попробуй! — ответил Виктор и наклонился за рюкзаком.

— Ну, если эта растворяшка хоть вполовину так хороша, то давай, — улыбнулась девушка. — оправдает ожидания — сможешь… ну, например, схватить меня за задницу.

— А если превзойдёт?

— Нуу… — Юми ну просто очень выразительно закатила глаза.

Виктор достал из рюкзака банку, встряхнул — почти полная, даже сам распробовать толком не успел. Окинул взглядом кухонный уголок — ну конечно же, все как на корабле. Значит кипяток — вон там. Достал пару чашек и стал заваривать кофе.

Юми присела на откидную кровать и ёрзала на месте — явно уловила аромат. «Нектар богов» оправдывал свое название. Почему-то вспомнился Вольфрам — уж кто ненавидел растворимый кофе, так это он. Интересно, что бы он сказал?

— Кстати, — спросил Виктор не оборачиваясь. — Расскажи пока, куда ты дела нашего лысого друга.

Если бы на космических станциях были подвалы, это был бы подвал. Узкое длинное техническое помещение, которое нужно для доступа к трубам, кабельным трассам, и больше ни для чего. Не исключено, что люди не заходили туда годами. Но с недавних пор за одним из люков появился странный жилец. Ростом выше двух метров, он неминуемо цеплял головой низкий потолок, и потому ходил сгорбившись. Длинный мешковатый плащ полностью скрывал фигуру, а капюшон — лицо. Он редко выходил из своего убежища. Но однажды пропал на три дня, и вернулся с увесистым металлическим чемоданом. Тщательно закрыл люк, подпер ручку куском арматуры, сел на пол, скрестив ноги, поставил чемодан перед собой и открыл.

Внутри был компьютер. Очень старый военный ноутбук, с небольшим экраном под прочным стеклом, множеством разъемов и механической клавиатурой. Довольно специфическая техника для подвального жителя.

Ноутбук включился мгновенно. Его новый хозяин положил руки на клавиатуру, и надолго замер. А потом что-то зашевелилось под плащом, и оттуда появились… руки. Еще две. И в одной из них был зажат увесистый накопитель данных.

Подходящий разъем нашелся сразу, и вскоре по экрану ноутбука побежали бесконечные строчки — список файлов. Накопитель был полон. Казалось, разобраться в этом невозможно. Однако наметанный глаз знал, что искать. Один файл, всего один. Было очень… страшно его трогать. Но надо. Давно пора.

«Файл зашифрован» — заявил ноутбук. — «Необходим ключ дешифровки».

«Верхние» руки медленно поднялись с клавиатуры и откинули капюшон. Странный человек был лыс как коленка, лицо казалось уставшим. И еще он сидел с закрытыми глазами. Веки дрожали, он едва заметно качал головой и изредка морщился. Потом вдруг замотал головой, потер переносицу и одной из нижних рук, не глядя, отбил на клавиатуре длиннющую — в несколько строк — последовательность букв и цифр.

«Ключ принят» — ответил ноутбук. — «Декодирую файл».

Несколько минут прошло в тишине, без малейшего движения. Только ноутбук иногда менял цифры в уголке экрана — напоминал, что не завис. Наконец, расшифровка подошла к концу.

«Выполнено» — заявил ноутбук. — «Получен видеофайл. Воспроизвести?»

Нижняя правая рука потянулась к клавиатуре, задрожала и предательски дернулась. Пришлось ловить её верхней правой. И потом верхней левой всё-таки жать на кнопку.

Экран посветлел, и на нем появилась ослепительно красивая девушка. Она сидела в плетеном кресле, длинные белые волосы падали на плечи, легкое платье подчеркивало безупречную фигуру, а за спиной, в распахнутом окне виднелся осенний лес. Оранжевые листья кружились на ветру, яркие лучи солнца прорывались сквозь ветви…

Девушка подняла глаза, посмотрела прямо в камеру и тихо сказала:

— Здравствуй, Вольфрам.

Он остановил видео, медленно погладил пальцем по экрану, напротив её щеки. И ответил:

— Здравствуй, Марго…

Понадобилось минут двадцать, чтобы осмелиться снять видео с паузы.

— Я записываю это сообщение потому что… потому что боюсь, — начала Марго. — Боюсь, что опять всё повторится, мы с тобой разойдёмся во взглядах и… расстанемся. И всё будет серьезнее, чем в прошлый раз. Серьезнее и… неотвратимее. В прошлом ты много раз ставил на кон все, что имел и чего достиг, только чтобы спасти меня. Считал, что я делаю… глупые ошибки. Глупые и опасные. Был непреклонен в этом. Но все равно каждый раз спасал меня. Да что там говорить, моё первое в жизни воспоминание — это как ты держишь меня на руках. Как ты сказал тогда? «Дыши, просто дыши?..»

— «…если можешь — значит, будешь жить», — еле слышно закончил Вольфрам.

— Помню, как ты вывез меня в зимний сад, — продолжала Марго. — Прямо на больничной койке. Раскидав персонал и охрану. Потому что верил, что прав, что знаешь как лучше.

Она грустно улыбнулась. Вольфрам остановил видео и на несколько минут погрузился в воспоминания. Длинный коридор, больничная каталка, двустворчатые двери, охрана, которая орёт, что «не положено» и хватается за пистолеты… А потом — зимний сад, кругом цветы, а сверху — ослепительное солнце, пусть даже и сквозь стекло. Марго тянет вверх тонкую, бледную, опутанную трубками руку… и впервые в жизни улыбается.

Он рывком снял видео с паузы.

— И вот опять, — продолжила девушка. — Ты знаешь как лучше, а я с тобой не согласна. В этом вся наша с тобой история. Не удивительно, что именно на этом всё… заканчивается.

Она вздрогнула, изображение на экране поплыло цветными квадратами… и резко изменилась. Плетеное кресло стало противоперегрузочным, легкое платье — скафандром, а вместо осеннего леса судорожно мигала аварийная сигнализация. Всего на мгновение — потом картинка снова зарябила и вернулась.

— Да, — продолжила Марго. — Похоже, всё заканчивается. И в это раз не только для нас — для всех. Хочется сказать, что я предупреждала… но нет. Я не могла и помыслить о таком.

Изображение снова дёрнулось, и беседка в осеннем лесу на пару секунд сменилась рубкой космического корабля. Летали мелкие осколки, бешено мигало аварийное освещение, отсек затягивало дымом. Марго всегда неплохо обращалась с внешними устройствами, но в этот раз синтез изображения давался ей тяжело. Будто из последних сил. И снова — полсекунды ряби и возврат в осенний лес.

Марго устало потерла виски, и продолжила:

— У нас осталось совсем мало времени… — она явно заговорила быстрее. — Даже не знаю, столько всего хотела сказать… Вольфрам, я всю свою жизнь шла против течения. За это меня клеймили предателем, отступницей, чуть ли не еретичкой. Даже когда ты вытаскивал меня из-под трибунала, я говорила правильные слова, но в глубине души никогда им не верила. Считала, что права и делаю благое дело. А ты знал, но делал вид что веришь мне.

— Но однажды сказал все как есть… — пробормотал Вольфрам.

— Но однажды сказал все как есть, — вздохнула Марго. — Что те, ради кого я стараюсь, кого пытаюсь… облагодетельствовать, кому хочу лучшего будущего, никогда не скажут мне спасибо. Никогда не оценят. И все будет зря. А потому надо думать о себе, хотя бы иногда. И в тот раз ты… бессовестно мне лгал. Потому что сам остался верен своему долгу, верен присяге, до конца. Но я… я поверила тебе.

«Я никогда не умел подбирать слова», — мрачно подумал Вольфрам.

— И я стала… думать о своем будущем, — продолжила Марго. — О нашем будущем. Я сомневалась, что ты примешь мои новые идеи, но в глубине души страстно этого желала. Надеялась, что ты будешь со мной и поддержишь меня. Увы, до тех пор приходилось прятать всё, что я делала. Даже от тебя. Пойти на сделку с мелкими, недостойными людьми. Дать им то, что они никогда не должны были получить.

«Эх, глупышка», — подумал Вольфрам. — «Опять за старое? И когда ж я проморгал твою очередную глупую затею?..» Некоторые из «сторонних проектов» Маргариты были весьма опасны в плохих руках. Увы, случалось всякое.

— Что хуже всего, — продолжала Марго. — Я не могла все контролировать как привыкла. Из-за конспирации. Пришлось… пустить все практически на самотёк. И получилось то что получилось, я сама была немного в шоке…

Изображение вдруг затряслось, и снова переключилось на рубку корабля. Свистел воздух, дым утягивало в пробоины в стенах, на скафандре Марго появилось несколько прорех. Одну, на животе, она зажимала рукой. Алые капли прорывались между пальцев, взлетали в невесомость, а потом вихрем уносились за борт вместе с воздухом и дымом. Камеру снова тряхнуло, с потолка посыпались искры, шальной осколок ударил по шлему, оставив трещину на забрале.

Потом изображение зарябило, и вернулось в беседку в осеннем лесу. Марго теперь выглядела бледной и держала одну руку на животе. Но в остальном ничего не выдавало ужаса, творившегося в рубке.

— Времени… совсем не осталось, — тихо сказала девушка. — Уже… совсем. Поэтому я не успею ничего объяснить. Но если кто из нас и выживет, то это будешь ты. И я оставлю… подарок для тебя. Найди его. Хочу чтобы это было у тебя, даже если ты не одобришь. Прояви… гибкость, как ты всегда делал ради меня. И со временем всё поймешь. Ведь я больше ничего не могу тебе дать. Подарок… ждет в «спецхранилище номер восемь», туда врагам ходу нет. Прикрепляю к файлу… всё, что тебе будет необходимо. Найди его!

За её спиной поднялся ветер, к хороводу осенних листьев добавились дым и искры, солнце заморгало красным заревом аварийной сигнализации, а ткань платья между пальцами стала краснеть…

— Ты всегда был со мной, даже если не верил, — вздохнула девушка. — Кода считал, что я неправа. Сегодня мы поменялись ролями. Я пыталась отговорить тебя, но не получилось, ты верен себе до конца. И сегодня моя очередь. Я буду с тобой, чем бы всё ни закончилось. Мы все друг другу сказали, Вольфрам. Прощай.

Изображение пошло рябью. На мгновение показалась рубка горящего корабля, с пристёгнутой к креслу неподвижно фигурой в изрешеченном скафандре. А потом все заволокла темнота.

Вольфрам слишком хорошо понял, откуда было отправлено сообщение. И когда. Схватился верхними руками за голову, нижними отпихнул в сторону ноутбук, и зарычал.

— Почему?!! Дура!!! Ну почему⁇ Зачем? Да чтоб тебя…

Вздрогнул, обхватил себя нижними руками, верхними закрыл лицо. И тихо пробормотал:

— Я же… я же… Я в трёх метрах от тебя сидел! Зачем так? Дурочка моя. Моя милая дурочка… Ну зачем? А теперь… сто лет прошло.

Накопитель он вытащил из пульта дежурного по связи на подземной базе Консорциума. Тогда Виктор снял ключ с тела застрелившегося офицера, любопытства ради этот пульт включил и стал смотреть. А база работала в том числе узлом секретной связи, и бесстрастно записывала всё, что творилось в радиоэфире в тот роковой день, почти век назад…

Цел ли еще загадочный «подарок», спустя столько лет? Есть ли в этом смысл? И чем таким тайным занималась Марго? Вольфрам даже не знал, что за «спецхранилище номер восемь» и где его искать. К видео прилагались несколько строчек цифр, похожих на коды доступа, и непонятная схема без заголовка и комментариев. И все. К этой тайне Консорциума у Вольфрама доступа не было. Значит, придётся искать информацию. Но на нелегальном положении это сложно. А самый доступный источник знаний о секретах Консорциума сейчас в таком месте, что просто так не подойдешь.

Значит, придется найти человека, который сможет это устроить.