Последняя тайна Консорциума. Том 3

Глава 1

Михаил Винников. Последняя тайна Консорциума. Том 3

Аннотация:

Всё началось с дела об инопланетных артефактах. Виктору удалось найти и арестовать крупнейший склад. Контрабанде конец, впереди триумф и может быть даже… премия? Что могло пойти не так? Да всё.

Во-первых, мафия потеряла на этом кучу денег и слегка… осерчала.

Во-вторых, контрабанда никуда не делась. Откуда артефакты, да еще в таком количестве — никто не знает. Мафия тоже.

И Виктор получает предложение, от которого нельзя отказаться. Впереди глубокий космос, древние тайны, и худший кофе в галактике. Тридцать дней сроку, отсчет пошел.

Третий том в цикле.

Первый том здесь: https://author.today/work/399438

«Кицунэ» провалилась в колодец. Виктор успел заметить, что Юми сразу нажала уборку посадочных опор, а Вольфрам — запарковал орудия, прижал стволы вдоль корпуса. Оба явно боялись зацепиться. Но вот открытые решетки промелькнули мимо с обоих бортов, и корабль оказался под кольцом. А пираты висели около центра, немного сбоку. И по идее взлёт благополучно прошляпили.

Юми резко включила двигатели и направила корабль по кругу рядом с кольцом, так чтобы корпус станции закрывал обзор пирату. С темной стороны было трудно оценить расстояние — станция выглядела черной полосой на фоне звезд. Виктор переключился на инфракрасный спектр и чуть не шарахнулся от экрана — огромные шестигранные плиты обшивки проносились совсем рядом. Дистанция меньше длинны корабля. И ведь рулит Юми!

«Кицунэ» уже значительно обгоняла кольцо, приходилось лететь немного боком, чтобы частью тяги компенсировать возросшую центробежную силу.

— Пора? — спросила Юми.

— Еще чуть-чуть, — спокойно ответил Вольфрам.

— А я думаю… — Виктор развернул одну из камер в сторону центра вращения станции. — Нам… пора! Жми!

Пират то ли заподозрил что-то, то ли от скуки, но решил пролететь сквозь кольцо. «Кицунэ» никак не успевала сместиться, чтобы он не заметил. Юми вырубила двигатели, и центробежная сила выстрелила кораблём как из рогатки, по касательной к кольцу и аккурат в ту сторону, где дрейфующих обломков побольше. Одновременно корабль развернулся носом по вектору скорости, почему-то автопилотом — у него под это отдельная кнопка. Виктор не был опытным космическим волком, но даже он через пару секунд связал «А» и «Б». Сел прямо, притянул ремни, приготовился морально… и тут кааак жахнуло! Те самые семь с копейками G — предел, на который способна «Кицунэ» порожняком. Помутнело в глазах, перехватило дыхание, снова заболели раны, о которых обколотый стимуляторами организм почти забыл.

Тем не менее, Виктор дотянулся здоровой рукой до пульта и вывел тактическую обстановку. Вот кольцо, вот обломки — их неожиданно много, а вот пират, борткомпьютер его обозвал «угроза один». Вот крест — точка небесной сферы, куда целится автопилот. Крест, к слову, ползёт в сторону — явно уже Вольфрам корректирует, Юми прижало, для неё перегрузка запредельная. Векторы наведения орудий… вот они, стволы как раз поворачиваются назад по полёту, в сторону «угрозы».

Спохватился, включил телескоп, открыл бронеколпак, скомандовал «захват цели»… и уперся в ограничения по углам. Телескоп стоит сбоку, а пиратский корабль не точно сзади, а немного в стороне, и как назло с другой стороны.

— Углы! — доложил Виктор, с трудом ворочая отяжелевшим языком во рту.

— Принял, даю крен, — спокойно ответил Вольфрам.

«Кицунэ» резко отработала маневровыми и повернулась вокруг продольной оси. Телескоп поёрзал — и смог поймать цель. Виктор привычно отправил картинку на главный экран. Сам пользоваться им толком не мог — от перегрузки глаза еле вращались — и смотрел на свой.

Вот пират, носом к нам, догоняет. Лазерный дальномер… Всё равно радар включен — на радиомолчание явно забили болт — но лучше дополнительно убедиться. Восемь с половиной G. Хорошо топит, от души. «Кицунэ» так уже не сможет чисто технически. Фокус с разгоном по кругу дал очень хорошую фору, но она таяла на глазах.

Виктор запустил высокоскоростную съёмку. Телескоп снимал пирата в деталях на максимальном увеличении, а борткомпьютер потом собирал из этой мозаики цельное изображение в огромном разрешении. Округлый корпус, явные следы ремонта, название на носу — «Изабель». Странно для пирата. Три орудия, все — «гатлинги», уже выдвинуты и наведены. Расположение необычное — два на противоположных бортах и один сбоку. А с четвертой стороны спонсон другой, побольше. И какой-то квадратный, хотя в остальном эта «Изабель» округло-обтекаемая.

Виктор увеличил деталь на экране и отправил Вольфраму.

— Что думаешь?

— Там нет продолговатого двустворчатого люка сбоку?

— Да как я увижу? — спросил Виктор. — Он к нам носом.

Из-за перегрузки приходилось говорить короткими фразами, с перерывом на дыхание.

— Похоже на торпедную установку от союзовского фрегата, — продолжал Вольфрам. — Внутри барабан на шесть или восемь торпед.

«И придётся считать, что они все заряжены» — мрачно подумал Виктор. — «Количество дерьма может только возрастать…».

Пронзительно заорала сигнализация — какой-то обломок проскочил совсем рядом с бортом, и радар забил тревогу. Вольфрам старался не маневрировать — любой отход от прямолинейной траектории — это потерянные метры в секунду. А враг и так нагоняет.

Начнут стрелять — придётся крутиться. Начнёшь крутиться — догонят. Давно могли пугануть торпедой, но почему-то этого не делают. Почему? Торпед нет — не вариант, по закону подлости они будут. Экономят? Тоже вряд ли. Значит, боятся сбить ненароком. Не знают какое вооружение у цели, и боятся что его не хватит. А если торпеда вмажет — останутся только обломки. Гатлингами проще дозировать урон. Плюс, скорее всего, на «Изабель» некомплектный экипаж. Два, может три человека. Остальные высадились на станцию… и нашли там свой бесславный конец. Значит, сложные и нестандартные ходы отменяются — не у всех в экипаже есть четырёхрукий мутант, невосприимчивый к перегрузкам и управляющий компами силой мысли.

Итак, прогноз — гатлингами по движкам. «Кицунэ» уже почти в зоне поражения. Стрелять можно и дальше, если отключить ограничитель. Но это сложно. И пират явно захочет стрелять наверняка. А вот на «Кицунэ» крупнокалиберные орудия, снаряды с дистанционным подрывом. Прицельная дальность выше. Собственно, пират уже в зоне поражения!

Вольфрам как раз прицеливался. Если Виктор правильно понял индикацию, план был — синхронным подрывом осколочных снарядов рядом с корпусом выбить «Изабель» два гатлинга из трёх. Потом можно будет перенести огонь на третий, и добавить контактным подрывом по корпусу… Хороший план. Но торпедная установка, скорее всего, переживёт первый залп — она хорошо закрыта.

— Погоди, — сказал Виктор.

— Критикуешь — предлагай, — отмахнулся Вольфрам и занёс пальцы над гашетками орудий.

— Торпедную атаку спровоцируем.

— Придётся рискнуть. Есть варианты?

— Добавим свои торпеды.

— На таком расстоянии они успеют по ним отработать, — ответил Вольфрам. — И тогда точно спровоцируем.

Виктор задумался. Скосил глаза на Юми. Девушка не шевелилась — перегрузка для неё слишком велика. Скорее всего, уже давно без сознания. Ничего не скажет, не фыркнет, не посоветует. Снова заорала сигнализация — мимо пронёсся очередной обломок. Хм, а если…

— Разворачивай! — выдохнул Виктор. — Меняй курс, ищи где мусора побольше.

— И?

— Спрячем торпеды за обломками. И помехи отстрелим…

Несколько ложных целей действительно осталось после прошлого боя.

— В чем разница?

— Да то же самое, только резко как понос.

— Тогда держись…

Длинные пальцы Вольфрама пробежались по пульту, и «Кицунэ» резко отвернула в сторону. Виктор слегка напрягся — из-за манёвра они окончательно теряли преимущество и срезали угол через зону поражения орудий противника. «Изабель» действительно повела стволами, но не выстрелила. А еще в кадре на мгновение оказался тот самый нестандартный спонсон. Не то чтобы совсем сбоку, но отснять получилось. Действительно длинный люк, по размеру — как раз чтобы стандартная торпеда боком прошла.

— Я бы попробовал его без торпед оставить, — проворчал Вольфрам. — Но бронебойными, а не этим…

Снова заорала сигнализация. И сразу еще раз. Потом что-то громко шоркнуло по корпусу. Скорость относительно облака была уже приличной, и даже крохотный обломок мог натворить дел. Впереди показались обломки разбитого грузовоза. Большей концентрации мусора явно не найти. А «Изабель» стала смещаться чуть в сторону, зашевелила стволами — пираты явно выбирали ракурс.

— Залп на все деньги, — скомандовал Виктор. — Один шанс из… а насрать!

Мимо пролетел особенно крупный обломок. Вольфрам заложил лихой вираж вокруг него. «Изабель» выстрелила, трассы прошли прямо за кормой «Кицунэ». Отстрелились ложные цели, все сразу. Радар перешел в режим глушилки. Все четыре торпеды вывалились из гнёзд по углам корпуса и ушли назад.

«Вольфрам им двигатели не включил», — понял Виктор. — «Интересно зачем?»

Но через секунду всё стало понятно. Торпеды Консорциума малозаметные, в стелс-технологиях от носа до кормы. А кругом масса обломков, радар загажен помехами и ложными целями… пираты просто их не заметили!

— Не знаю, что значит «как понос», — сказал Вольфрам. — Но, по-моему, достаточно резко. Шах!

Длинные пальцы отбили команду на пульте. Торпеды включили двигатели и рванули вслед за «Изабель», заходя с боков, каждая по своей траектории. Пираты как раз целились в «Кицунэ». Пришлось резко развернуть орудия назад. Распрямили траекторию, дали еще больше тяги, почти девять G. Виктор бы присвистнул, если б не перегрузка.

А Вольфрам тем временем объявил:

— Мат!

И выключил двигатели. «Кицунэ» провалилась в невесомость. Но выглядело это как будто она со всей дури дала по тормозам. Пиратский корабль на полном ходу просвистел мимо, отстреливаясь яркими трассами из гатлингов… И тут заработали орудия «Кицунэ»!

Первый залп осколочных снарядов разорвался рядом с бортами «Изабель», отрубив ей два гатлинга. Затем прицелы резко перепрыгнули на тот самый спонсон с торпедной установкой. Вольфрам явно хотел разломать его любой ценой. И у него получилось. Куски обшивки летели в разные стороны, потом внутри что-то ярко вспыхнуло, торпедный люк приоткрылся и выплюнул столб пламени.

Оставался третий гатлинг, с другой стороны. И торпеды с «Кицунэ». Первые две сшибли в самом начале, третью с трудом достало последнее орудие пирата, опасно близко — обломки ударили по корпусу. А четвертая оказалась вне сектора обстрела… и влетела «Изабель» прямо между двигателей. Взрыв был такой, что оптика на мгновение ослепла — экраны залило белым.

— Достаточно резко, — хмыкнул Виктор.

Он толком не смотрел на экран — вдруг навалилась страшная усталость. И дурацкий пакет с искусственной кровью отклеился, надо бы поправить. А еще перегрузка исчезла, сейчас Юми очнётся и обязательно громко фыркнет…

Виктор стал возиться с ремнями и сам не заметил, как отключился.

Виктор проснулся у себя в каюте. Голова раскалывалась, зрение фокусировалось с трудом. И еще он оказался туго пристёгнут к койке поверх одеяла. Тяга вроде есть, тяжесть чувствуется. Значит можно отстегнуться. Высвободил правую руку, отстегнул один ремень, откинул одеяло… Стоп, что-то не то. А, пакета с искусственной кровью нет. Так и скафандра порезанного нет. Надо проверить… так, ну хоть трусы оставили, уже хорошо. А вот с левой рукой что-то неладно — вообще не двигается. Кое-как скосил глаза — а там перевязка, добротная такая. Чуть-чуть красного виднеется, но в основном белые, чистые, свежие бинты. И еще рука примотана к корпусу.

— Шикарно… — проворчал Виктор.

— Рада, что ваше самочувствие улучшается, — донёсся откуда-то из-за головы приятный женский голос.

Через секунду над кроватью склонилась кибермедсестра Эмма. Аккурат двумя расстёгнутыми пуговками напротив лица. Потрогала пальцем лоб Виктора, улыбнулась и добавила:

— Температуры нет.

После медицинского сканера в предплечье термодатчику в пальце Виктор совершенно не удивился. Чуть приподнялся на кровати — спина затекла, да и к тем самым пуговкам поближе — и спросил:

— А долго я… валялся?

— Около двух суток, — ответила Эмма. — Это последствия приёма стимуляторов. Кроме того, за это время вы были прооперированы. Рада сообщить что опасности для жизни нет.

— Спасибо, успокоила.

— Рука полностью восстановится в течение месяца. Но, — Эмма чуть отодвинулась назад и погрозила Виктору пальцем. — Только при строжайшем и неукоснительном соблюдении всех рекомендаций врача.

И улыбнулась. И эти расстёгнутые пуговки еще. Эх…

— А где остальные? Юми?

— Капитан отдыхает после работы в открытом космосе.

— Вольфрам?

— На вахте.

— Тогда будь добра, там на стене медиасистема есть. Включи связь, если умеешь, вызови рубку.

Виктор кое-как вытянул ноги из-под второго ремня, откинул одеяло и сел на кровати. Голова отреагировала на смену позы очень плохо — горизонт закрутился в разные стороны. Пришлось сидеть прямо и ждать пока успокоится. Когда понятие «верх» наконец совпало с вектором ускорения корабля, с экрана уже смотрел Вольфрам. Выглядел он плохо — весь бледный, глаза ввалились.

— Рассказывай, — сказал Виктор.

— Мы в другой системе, опасности нет, — начал Вольфрам. — Тебя прооперировали. Юми одна чинила переходной коридор, теперь отдыхает.

— Коридор… — вспомнил Виктор. — А что там было-то? Почему вакуум?

— Один глупый пират взорвал себя гранатой.

— На понт хотел взять? — задумался Виктор.

— Кажется, он считал себя очень храбрым, — мрачно улыбнулся Вольфрам. — И примерно на середине горения запала передумал.

— Понятно… Коридор-то было чем латать?

— «Комплект для ремонта складных герметичных конструкций», — вздохнул Вольфрам и потёр переносицу. — Один положено иметь, мог бы прочитать в документах.

— Мог, да поленился, — отмахнулся Виктор. — Хватило?

— Судя по всему, к Юми проявило нездоровый интерес одно из бесчисленных надзорных ведомств Федерации. И она приобрела новый комплект незадолго до вашей встречи. А старый не утилизировала. В итоге истратила сразу оба. Так что коридор на «Кицунэ» теперь как новый.

— Ну хоть что-то как новое… — Виктор осторожно встал с кровати. — Сейчас сожру чего-нибудь, потом загляну… еще в одно место, а потом будем решать, как нам быть дальше.

Капитан Родригез очнулся лёжа на полу. Судорожно вздохнул, закашлялся. В разбитом шлеме ничего не было видно. Попробовал его снять… и сразу же отдёрнул руки. Что-то подсказало — лучше не пробовать. Но чуть погодя всё же решился. Аккуратно, по миллиметру, провел пальцами вдоль забрала и нащупал рукоятку ножа. Лезвие прошло сквозь трещину в забрале и теперь уходило внутрь шлема. Глубоко. Не хотелось даже думать насколько.

Родригез осторожно зафиксировал нож левой рукой — чтобы не дай бог не ушел ни на миллиметр глубже. Потом обхватил правой рукоятку, выдохнул, невероятно грязно выругался и дёрнул. Было даже не больно. Просто страшно. Отбросил нож в сторону, отстегнул шлем, рывком снял его и оттолкнул. Из шлема посыпались осколки и вылилось немного крови. Остальное впиталось в подшлемник, который ощущался как мокрая тряпка.

На левой руке скафандра всегда есть зеркальце. Родригез нехотя, страшным усилием воли поднял руку и заставил себя в него посмотреть. Все лицо в крови и осколках, левый глаз мечется из стороны в строну, правый… правого нет. Закрыл глаза, открыл — ничего не изменилось. Было сложно в это поверить.

Довольно долго капитан Родригез просто лежал, раскинув руки, и смотрел уцелевшим глазом в огромный иллюминатор на потолке. Потом отчего-то вспомнился друг… Ну как друг, у пирата нет настоящих друзей. Капитан Ли Шисань, на какой-то давней попойке, будто в прошлой жизни, выдал очередной тост:

— Вся наша жизнь — как контрабанда. Иногда приходится бросать груз. Особенно если не хочешь делиться прибылью с нашим любимым и глубокоуважаемым правительством.

Все дружно засмеялись. А Ли продолжил:

— Так вот и в жизни так же. Иногда мы что-то теряем, от чего-то отказываемся. Но всегда остаётся что-то, что ты ценишь по-настоящему. И не отдашь никогда. Выпьем же за то, чтобы вы нашли это для себя.

Ох уж этот Ли Шисань, любит выражаться так, что мозги вывихнешь. Но в тот раз он был в чем-то прав. Даже если сорвать куш не получилось — ну и черт с ним, невелика потеря. Рискнул — и не получилось. Теперь, как минимум, находкой придётся делиться. Значит, нужно сберечь то, что действительно ценно — корабль и команду.

Родригез перевернулся на бок, вытащил аптечку, с трудом раскрыл её. Содержимое посыпалось на пол. Снял перчатки, чтобы проще было работать, кое-как открыл один из пакетиков и достал «атравматическую повязку на глаз». Оторвал защитный слой, грязно выругался и прилепил. Правый глаз обожгло холодом. Эта штука сделана для неспециалистов — лепи как есть, а дальше оно само. Вколол себе обезболивающее, противошоковое, потом стянул с головы пропитанный кровью подшлемник, намотал на руку бинт и кое-как вытер лицо. Огляделся, с трудом привыкая смотреть одним глазом.

В зале было пусто. Раненый, которого Родригез догнал и пытался допросить, исчез. И его оружие исчезло. Остался только окровавленный нож, которым… Капитан поморщился. Но зачем-то подобрал нож и спрятал в карман. Нашел своё оружие. Отстегнул пустой «бубен». Запасного с собой не было — они ни в один подсумок не лезут. Достал обычный коробчатый магазин, перезарядил. И пошел по кровавым следам, за штору из пыльного полиэтилена. Там действительно оказался переходной тамбур. А перед тамбуром лежал Эль Торо. Что-то в его позе сразу подсказало — мертв. И умер нехорошо. Тело как будто утратило форму. Родригез сопоставил это с хлопком, который слышал незадолго до, и поёжился. Граната? У противника гранат не было. Вроде бы. Черт их пойми — одеты как бомжи, в броники поверх аварийных скафандров. Но лупят из автоматов. Очередями. Армейским бронебойным патроном, гады. Ребят насквозь прошивало. А вот Эль Торо гранату с собой брал всегда. Одну. И говорил, что в случае чего не зассыт. Выходит, он сам накрыл свою гранату, причем спиной. Как так получилось? А вот шлем у него целый. И подшлемник.

Капитан стянул с мертвого подчиненного лишние вещи. Шлем оказался расцарапанный сзади, но вроде целый. Подшлемник… некогда брезговать, хоть не в крови весь. Надел на себя, подключил гарнитуру…

— Команда два, говорит капитан! Радиомолчание отменяю, всем доложить немедленно! Отзовитесь, кто-нибудь! «Изабель», ответьте! Говорит капитан…