Последний ритуал

Глава 24

Такси остановилось возле въезда в коттеджный поселок. Макс расплатился и попросил не ждать: он не знал, что задумал шаман, зачем отдал Люсинде ключ. Охрана была предупреждена и пропустила гостей без проблем.

Гараж, в который в который они попали с улицы, явно был рассчитан на мини-автопарк. Даже огромный монстр «Хаммер» казался в нем маленькой божьей коровкой. Рядом с джипом стояла неприметная серая машина, которую Макс уже видел. Он чуть задержался, разглядев белеющую на пассажирском сиденье бумажку. Может, все дело в этом обычном листе формата А-4?

Люсинда тем временем успела уйти дальше. Но вдруг сдавленно вскрикнула.

– Люси?

Напарница не ответила. Всполошившись, Макс ринулся к ней и обнаружил ее рядом с красным мотоциклом. Девушка замерла с протянутой к рулю рукой, словно собиралась коснуться байка, но в последний момент остановилась. Макса насторожила не поза Люсинды, а выражение лица: Люси будто увидела привидение, а точнее, старого знакомого, чью гибель успела оплакать. «Байк тоже был красный?» – вспомнил он вопрос, который однажды между делом адресовал напарнице. Скользнув взглядом по мотоциклу, Макс наметанным взглядом отметил, что модель была не новой, но, кажется, байк находился в превосходном состоянии.

– Это он?

Люсинда кивнула. Словно опомнившись, поспешно стянула зубами вязаную перчатку и ласково провела пальцами по кожаному сиденью.

– Я его продала, – хрипло сказала она после долгой паузы. – Когда вышла замуж. У меня началась другая жизнь, и я решила, что лучше оставить в прошлом свои привычки. Покупатель нашелся быстро…

Все это Люсинда произнесла, не глядя на Макса и продолжая поглаживать мотоцикл.

– А когда сделка состоялась, я почувствовала себя так, словно предала друга. Но ничего нельзя было поделать. Я понадеялась, что у него, – Люси коротко кивнула на байк, – будет новая счастливая жизнь. Я тоже тогда была счастлива. Можно сказать, мы с мотоциклом расстались на хорошей ноте.

– Но покупатель был не Арсений? – уточнил Макс, хоть и так догадался. Каким-то образом шаман умудрился разыскать байк и выкупить его у бывшего владельца.

– Нет, конечно, – улыбнулась Люсинда. Ее глаза, когда она обернулась, от блестевших в них слез и на фоне заливающего щеки румянца приняли насыщенный изумрудный оттенок. Макс тихо вздохнул, не зная, то ли радоваться за напарницу, то ли огорчаться, что ее встреча со старым другом произошла при таких обстоятельствах. Арсений, видимо, выжидал удобного момента, чтобы вернуть Люсинде мотоцикл, но момент этот так и не наступил.

Скользнув взглядом по маленькому столу в гараже, Макс заметил папку, словно специально оставленную на виду. Он открыл ее и пробежал взглядом документы о купле-продаже. Шаман позаботился и о том, чтобы оформить мотоцикл на Люсинду.

Макс протянул папку девушке и поспешно сделал вид, что занят осмотром байка. Как так вышло, что никому не понравившийся шаман, в первый момент вызвавший неприязнь, насмешки и подозрение, внезапно стал так дорог? Когда Макс впустил его в душу и стал считать близким другом? Прошло несколько дней с момента возвращения в столицу, и каждый из этих день был похож на разверзшийся ад. Никакого утешения, никакой надежды – сплошная безысходность и глухая стена. Арсений вроде и оставался жив, но при этом не жил. Кома, не кома… Аппараты в дорогой частной клинике поддерживали жизнедеятельность его органов, но никаких изменений не наблюдалось. Врачи не обнадеживали тем, что он придет в себя, начнет дышать самостоятельно, напротив, готовили к худшему. Все хлопоты по перевозке Арсения в столицу и устройству его в частную больницу взял на себя Марк Гвоздовский. Максу же оставалось навещать и ждать.

Признаться, он не раз уже пытался дозваться, достучаться до сознания шамана. Вдруг его душа еще здесь? Нашла лазейку, снова обхитрила Смерть или как-то с ней договорилась? Но, сколько ни пытался, ответом ему была тишина. Арсений не подавал весточек. Макс тешил себя надеждой, что, если даже его душа осталась, как рассказала Марина, в нижнем мире, все равно находится у границы с миром живых. Иначе бы шаман не выжил?

Люсинда в очередной раз перелистала бумаги, повертела в руках приложенный к документам ключ. А потом оседлала байк и завела. Макс отошел, любуясь со стороны девушкой и ее умелыми действиями.

– Он в отличном состоянии. Хоть бери и поезжай.

– Нужно заправить. И шлем дома, – отозвалась напарница. – Да и одного тебя не оставлю.

– Я бы и на такси уехал, – улыбнулся Макс, прекрасно понимая ее. Но Люсинда дернула головой, не соглашаясь, заглушила двигатель и спешилась.

– Когда-нибудь промчимся вместе. Ты на своем, а я… – она не договорила, с мягкой улыбкой похлопала по сиденью. – Когда поправишься.

– Конечно!

Люсинда вытащила из кармана куртки зазвонивший телефон. Увидев имя на экране, она нахмурилась, а потом отчего-то покосилась на Макса, будто в поисках поддержки. Может, звонят ей из клиники с новостями об Арсении?

Но звонил Люсинде отец.

– Я в порядке, – ответила девушка. – Пообедать вместе?..

Она сделала паузу, опустила взгляд и закусила губу.

– Хорошо. Да. Пообедаем вместе, – ответила Люси так, будто решилась на что-то сложное. – Нет. Не в ресторане. Дома. У… тебя. Да. Уверена.

Станислав Родионович, услышав такой ответ, неожиданно радостно воскликнул. Люсинда бросила на Макса еще один взгляд, а затем перевела его на мотоцикл.

– Папа… Мне нужна помощь. Нужно забрать… кое-что. Прямо сейчас.

Ее щеки заалели и цветом стали почти как байк. Заметно нервничая, Люсинда заходила туда-сюда.

– Это мотоцикл, – произнесла она с вызовом, явно ожидая возражений и упреков. Но Станислав Родионович лишь громко вздохнул в трубку.

– Купила, что ли?

– На что? – усмехнулась Люсинда.

– Ну, мало ли… Накопила! К Марку обратилась.

– Папа! Это мой старый мотоцикл. Тот самый. Лучше сразу откажи. Давай без…

– Откуда вас забирать? – сдался Гвоздовский. И Люсинда, просияв, назвала адрес.

– Ты сегодня приедешь? – спросила Марина у сестры, заканчивая наносить макияж.

Наташа через несколько месяцев сдавала выпускные экзамены в университете, но продолжала в свободное время заниматься социальными сетями агентства. В будущем Макс обещал взять девушку в штат – если она, конечно, захочет. Но Наташу пока устраивало настоящее положение дел. После успеха, который получил ее роман на литературной площадке, она всерьез задумалась о писательской карьере.

– Да. В два часа придет мой клиент, – ответила Наташа, внимательно следя за тем, как Марина наносит на губы помаду натурального оттенка. – Ой, эта тебя бледнит! Возьми лучше ту, что я тебе подарила! Она ярче, и цвет твой!

Марина сунула новую помаду в сумочку:

– В офисе перекрашу. Наташ, мне пора. Я помню про твоего клиента и про то, что ты хочешь быть на переговорах. Все, я побежала!

Наташа чуть посторонилась, выпуская ее. Но Марина задержалась в дверях и с чувством обняла младшую сестренку. Как же страшно было ее потерять!

Сложный разговор состоялся уже после всего случившегося. Марина больше не стала скрывать от сестры правду. Наташа поначалу пришла в ужас, но не из-за предсказания, едва не стоившего ей жизни, а из-за открывающегося у сестры дара. Но потом в своей манере заявила, что они справлялись и не с такими вещами. Марина была рада уже и тому, что Наташа не отнеслась к ней как к тяжелобольной и не окружила потом навязчивым вниманием. Хоть известие, конечно, сестренку шокировало.

Наташа сильно переживала из-за случившегося с Арсением: ходила как в воду опущенная, плакала, винила себя. Марина подозревала, что сестра не хочет возвращаться в агентство именно из-за случившегося. И то, что Наташа сегодня вызвалась приехать, виделось хорошим знаком.

– Увидимся, – шепнула на ухо ей Марина. – Ты у меня самая лучшая!

– Но не золотая, как Зоя Уланова, – не сдержала горестного вздоха Наташа. Марина, уже выпустившая сестру из объятий, снова привлекла ее к себе.

Переживаний добавилось еще из-за появившихся в интернете фотографий Марка с Зоей Улановой. Впервые за долгое время они появились вместе на людях – на ужине в пафосном ресторане. И хоть пара не давала никаких комментариев, в сети поползли слухи о воссоединении Улановой и Гвоздовского и их скорой свадьбе.

Наташа пыталась справиться с огорчением в своем духе: потащила накануне сестру по магазинам и спустила почти все деньги на платья, белье, косметику и новый флакон духов. Потом бравада Наташи сменилась грустью. Но и ту девушка направила в нужное русло: до ночи писала новые главы.

– Уланова хоть и «золотая», как ты говоришь, но ты у нас бриллиантовая!

– Все равно не круга Гвоздовских, – скривилась Наташа.

– Зато благодаря Марку в тебе открылся писательский талант! – напомнила Марина. – Хоть какая-то польза!

Наташа наконец-то улыбнулась, а потом задумчиво накрутила светлую прядь на палец:

– Знаешь, я, пожалуй, схожу снова в кино с моим однокурсником, Антоном. Кажется, я ему нравлюсь.

– Сходи, – одобрила Марина, надевая пуховик.

Наташа покосилась на свой телефон, который все это время сжимала в руке, и вдруг подскочила:

– Ой!

– Что?

– Мне админ площадки пишет! Ничего не понимаю. Я не участвовала ни в каких конкурсах.

У сестры было такое растерянное лицо, что Марина протянула руку за телефоном:

– Что там?

В сообщении говорилось, что книга Аши Тани, то есть Наташи, получит особое продвижение: баннеры, упоминание в социальных сетях и таргетированную рекламу с каким-то невероятно огромным бюджетом. Админ также интересовался, когда начнется выкладка новой истории, потому что запланировано продвижение и будущих книг.

– Это откуда? С чего такая щедрость? – пробормотала Наташа и смешно моргнула. – Даже если был какой-то конкурс, там не такие призовые фонды! И очень странно, что лучший таргетолог, к которому очередь на несколько месяцев, взялся меня продвигать, а площадка решилась так вложиться в рекламу ноунейма с единственной книгой! Моя история, конечно, нравится читателями, но подобных на сайте много. Похоже на развод!

– Не развод, Наташ, – ответила Марина, все поняв. – Скорей всего, Гвоздовский-младший подсуетился. Видимо, ему очень понравился твой роман про Молотовского и студентку Милану. Или он решил компенсировать моральный ущерб, который наносил тебе комментариями «Бедный студент».

Наташа снова растерянно моргнула, и Марина засмеялась:

– Всем бы писателям таких хейтеров, как Марк.

Звонок с незнакомого номера раздался в тот момент, когда Макс, собираясь на работу, потянулся за лежавшей на заправленной кровати чистой футболкой.

– Максим? Максим Быстров? – спросила женщина, чей голос показался знакомым. – это Надежда Юрьевна, мама Эллины Дворцовой. Мы недавно виделись.

Женщина сделала паузу, и Макс поспешил заверить Надежду Юрьевну, что прекрасно ее помнит.

– Мы можем встретиться и поговорить? – спросила собеседница. Волнение так и прорывалось в ее голосе высокими нотами.

– Да, конечно.

– Удобно через два часа? Я пришлю за вами машину.

Макс утвердительно ответил и продиктовал адрес. Завершив разговор, он покосился на футболку, а затем убрал ее и достал из шкафа наглаженную рубашку и брюки от классического костюма.

Одеваясь, Макс невольно задался вопросом, не предает ли себя такими резкими изменениями в имидже? Как-то очень быстро и незаметно для самого себя он стал отходить от привычных темных тонов и мотоциклетной экипировки и отдавать предпочтение одежде светлых цветов, а теперь еще костюмы выбирает. Не пытается ли он сыграть по правилам того общества, в которое никогда и не стремился? Но в памяти тут же всплыл образ шамана, который, вращаясь в «высших кругах», не изменил себе и бросил вызов строгим скучным костюмам. И Макс решил впредь носить только ту одежду, в которой чувствует себя комфортно.

Впрочем, сегодня он оставил рубашку и брюки: Надежда Юрьевна – особенный случай. Наверняка разговор ожидается сложным. Может, женщине проще откровенничать с человеком, одетым в классическом стиле, которого она придерживалась сама.

В ожидании машины Макс пролистал новости. В подробном репортаже с фотографиями рассказывалось о масштабном съезде в Карелии шаманов из разных уголков страны. Шаманы и шаманки «соревновались», как неграмотно подавалось в статье, в песнях, танцах и прочих ритуалах. Целью слета якобы было призывание в наш мир добра, любви и мира. Но Макс знал, что на самом деле стояло за этими «песнями и плясками». Опасный разлом между мирами теперь закрыт. Рядом с парковкой посажена новая ель – пока еще маленькая, молодая, но в скором времени обещавшая набрать силу и послужить новым «стражем» на границе миров.

Еще одна новость привлекла внимание Макса: началось расследование по делу уничтожения ценной достопримечательности в Карелии ради строительства частной парковки. Первые фигуранты уже давали показания. Новостной ресурс ссылался на некую очевидицу. И, перейдя по ссылке, Макс понял, что шумиху вокруг Николая Осеева, владельца туристической базы, затеяла Тамара Пустыхина. Девушка вняла просьбам и правильно использовала раздобытую уже самостоятельно информацию.

Макс отложил телефон с чувством удовлетворения: в этом расследовании поставлена точка. Зоя Уланова выздоровела и вернулась к светской жизни. В Карелии в том месте все будет в порядке. Погибшие девушки получат отмщение, когда виновный Осеев и его исполнители будут наказаны. А в том, что владелец базы не выйдет сухим из воды, Макс тоже был уверен: к делу подключился Уланов.

Надежда Юрьевна принимала гостя в небольшой квартире неподалеку от частной клиники, в которой лежала Эллина. Макс ожидал, что квартира окажется огромной и роскошно убранной, но, к его удивлению, все оказалось довольно скромно. Только угощение, которое предложила хозяйка – пирожки и пирожные к кофе, – явно было доставлено из дорого кафе.

– Эту квартиру я купила еще тогда, когда с Элли случилось несчастье. Хотела быть поближе к дочери. Надеялась, что ее вылечат быстро. Но все растянулось на десять лет, – пояснила Надежды Юрьевна, лично наливая Максу черный кофе. Сама же предпочла зеленый чай.

– У нас много недвижимости, но я почти все время провожу здесь.

Женщина сделала небольшую паузу, которой словно отчеркнула любезности, и перешла к делу:

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне все как есть. Все без утайки. Я слышала, что вы помогли Улановым. Может, в первую встречу я показалась вам… не принимающей такие методы лечения, но я изменила свое мнение.

– Надежда Юрьевна, я не могу обещать вам, что мы вылечим Эллину, – осторожно начал Макс, ставя на блюдце чашку из тонкого фарфора. – Элли – другой случай. С ней все намного сложнее. Боюсь, правда вам не понравится и лишит надежды.

– Я хочу все знать. Какой бы правда ни была, – твердо заявила женщина и уже тише добавила:

– Может, мне уже пора очнуться от иллюзий…

Рассказ Макса занял примерно полчаса. Он нашел понятные не посвященному в такие тонкости человеку объяснения. И то, что Надежда Юрьевна ни разу его не перебила, воодушевило.

– Это сложно… понять и принять. Но я постараюсь, – вымолвила после долгой паузы женщина. Чай в ее чашке так и остался нетронутым. – Мне нужно время.

Но, когда она провожала гостя до дверей, вдруг спросила:

– Скажите… Это возможно – поговорить через вас с моей дочерью?

Ее светлые глаза вспыхнули такой надеждой, что Максу в очередной раз стало жаль эту женщину. Сейчас как никогда он понимал ее желание достучаться до находящегося в другом мире человека.

– Да.

– Хорошо, – очень тихо и медленно произнесла Надежда Юрьевна. – Я… готова заказать вам такую… услугу?

Последнее слово она произнесла едва слышно и с вопросительной интонацией, словно до конца не верила в собственное решение.

– Я позвоню вам из офиса, вышлю шаблон договора.

– Хорошо. Буду ждать. Мой водитель отвезет вас.

В какой-то момент, словно миновав некую критичную точку, Люсинда перестала ощущать скорость. Мелькающая слева посадка слилась в монотонное серое полотно, затянутые в перчатки пальцы не ощущали руля, загородное шоссе, удивительно пустое в этот час, сузилось до маленькой точки. Тело, слившееся с байком и ставшее его продолжением, больше не чувствовало вибрации. Гул ревущего мотора тоже смолк. Люсинде даже показалось, что мчит она не по дороге, а по небу. Может, в какой-то момент так и случилось: она разбилась и не заметила этого, и теперь ее душа вместе с призрачным байком летит по облакам? Драйв ушел еще до критической точки, вместо него навалилась невыносимо тяжелая тоска. Или дело в том, что она отмотала слишком много километров и с непривычки устала?

С трудом, но удалось вновь сосредоточиться. Люсинда снизила скорость, которая превысила все допустимые пределы, вновь различила рев мотора. А потом, съехав на обочину, и вовсе остановилась.

Перед ней расстилалось поле с черными проталинами-проплешинами. Помня, как однажды, много лет назад, она уже застряла с байком в поле под дождем, Люсинда не рискнула забираться далеко. Но ей требовалось пройтись, размять затекшее с непривычки тело, ощутить под ногами пусть и зыбкую, но почву. Почувствовать себя живой.

Оставив мотоцикл у обочины, она быстрым шагом, словно боясь передумать, отправилась через поле к горизонту. В памяти, будто поставленный на обратную перемотку фильм, замелькала жизнь с сегодняшнего утра, когда она оседлала мотоцикл и выехала со двора своего дома. Люсинда решила, что, ослепленная ассоциациями, она вспомнит все до момента знакомства с мужем. И пусть так и будет: те воспоминания, обточенные временем, уже не были такими остро ранящими. Но жестокая память остановилась на свежем болезненном моменте. «Он не дышит, не дышит, не дышит!»

Люсинда схватилась за горло, будто кто-то душил ее. Вдох дался с большим трудом, но еще сложней оказалось выдохнуть. Грудь распирало от горя. А она думала, что ей уже не может быть так больно! Значит ли это, что она жива – жива назло всем, и в первую очередь себе?

«Люси, какой шоколад ты любишь?..» «Люси, там метель. Я подвезу». «Люси… Люси».

Она упала на колени как подкошенная и закричала. И с этим криком наконец-то вырвалось спекшееся в душе и мешавшее все эти годы ощущать себя живой горе. Люсинда кричала, захлебываясь от рыданий, проклинала свою судьбу и одновременно молила ту о пощаде.

Крик постепенно превратился в тихий стон, слезы иссякли. Когда Люсинда вновь поднялась на ноги, она уже чувствовала себя гораздо уверенней и спокойней. И на вопрос позвонившего отца смогла ответить ровно:

– Да, папа, скоро буду. Да, буду осторожной.

В обратный путь она отправилась уже без адреналиновой опасной гонки.

Резные ворота распахнулись как в сказке. Люсинда проехала по дороге и припарковалась рядом с лестницей.

Отец лично вышел встретить дочь.

– Я рад, что ты приехала. Очень рад, – сказала он вместо приветствия и сделал порыв, будто желал обнять Люсинду. Но в последний момент осекся и жестом пригласил ее пройти.

Люси вошла в дом, в котором не была уже много лет, со смешанным чувством – не ностальгии, нет, но уже без неприязни. С тем вырвавшимся наружу криком в поле она избавилась не только от всех призраков прошлого, но и разъедавших ее обид.

Люсинда ожидала, что им накроют в обеденном зале (который она терпеть не могла) или в кабинете, но отец, смущенно улыбаясь, проводил ее в зимний сад. Там, в любимом в детстве уголке, возле фонтана с большой каменной черепахой, и стоял сервированный небольшой стол.

– Не возражаешь? – спросил отец, заметно волнуясь.

– Нет, – с легкой улыбкой ответила она.

Во время обеда и неторопливого, с повисающими паузами, разговора Люсинда не могла отделаться от ощущения, что они с отцом оба будто переходят бурную реку по шатким мосткам: один неверный шаг – и их снесет течением. Отец задавал вопросы осторожно, Люсинда отвечала с преувеличенной вежливостью. Папа осторожно пробовал почву, потому и темы выбирал слишком нейтральные. Спрашивал о каких-то бытовых мелочах: удобно ли дочери жить в том районе, в каком она снимает квартиру, как собирается ездить на работу – на мотоцикле или, как раньше, на метро? А может, думает сесть за руль автомобиля?

Но, когда принесли десерт – любимое Люсиндой тирамису, – отец начал разговор, к которому, похоже, специально готовился.

– У тебя в апреле день рождения.

– Я его не праздную. И ты знаешь почему.

– Да. И я не собираюсь устраивать тебе праздник, – ворчливо отозвался отец, но потом улыбнулся. – Подарок примешь?

– Смотря какой, – насторожилась Люсинда.

– Парковочное место для твоего мотоцикла. Негоже ему стоять под открытым небом возле подъезда. Я попросил моего секретаря изучить все возможности в твоем райо…

– Пап, – перебила Люси, внезапно тронутая этим жестом. Весь обед она подспудно ожидала упреков, вопросов про мотоцикл и указаний продать его. Но отец ее удивил.

– Я смогу взять парковочное место пока в аренду и постепенно его выкупить. Но… – она подняла руку, увидев, что отец желает ее перебить. – Если ты хочешь сделать мне подарок, то…

Дыхание все же сбилось, и Люсинда, прежде чем озвучить просьбу, сделала вдох-выдох.

– Оплати год, хотя бы год пребывания в клинике. Понимаешь, для кого… Буду с тобой честной. Врачи не дают положительных прогнозов. Похоже, все идет к тому, чтобы отключить его от аппаратов. Но… Но если ты вмешаешься, если оплатишь год пребывания, может, все изменится?

Она замерла, ожидая отказа. Это была ее последняя надежда. В какой-то мере Люсинда согласилась на этот обед, чтобы озвучить свою просьбу.

Отец изучил ее долгим взглядом и после паузы, в которую Люси уже успела вообразить его отказ и приготовилась спорить, спросил:

– Это действительно для тебя важно?

– Если бы не было важно, я бы не просила.

– Знаю. Хорошо. Дам распоряжение… Нет, сам съезжу.

– Спасибо, – едва вымолвила Люсинда.

Ее отец был спонсором нескольких больниц – она это знала, но всегда считала, что благотворительностью могущественный Гвоздовский занимается исключительно ради поддержания репутации.

– Сделаю все в лучшем виде. Не беспокойся. Я лично обо всем позабочусь.

Она на этот раз поблагодарила кивком. Опустив глаза из боязни, что выдаст своему суровому родителю еще что-то слишком личное, Люсинда сделала вид, что занята пирожным. Но никак не могла избавиться от ощущения, что отец ее рассматривает.

– Что ж за судьба у тебя такая дурная? – вдруг вздохнул он. И это было так неожиданно, что Люсинда подняла удивленный взгляд.

– Веришь, желал для тебя другой. Я наворотил много ошибок. Но не со зла. Если бы ты поверила в мою искренность…

– Верю, – сказала Люсинда. И в этот раз была честна не только с ним, но и с собой.

Марина закрыла очередной том и покосилась на шкаф, который зиял пустотами, словно щербатая челюсть. Часть вытащила она сама. А часть книг разобрали коллеги, чтобы в недолгий перерыв между расследованиями внести в созданную Герой программу информацию. К работе подключили всех, даже временно занявшего кабинет шамана Андрея. Сотрудники были рады отвлечься на такую механическую работу, чтобы не думать об очередных потерях.

Пользуясь отсутствием этим утром Макса, Марина расположилась в его кабинете. Но не работала за компьютером, а пролистывала книги в поисках информации о шаманах, нижнем мире и духах. Она надеялась, что они, команда, найдут, как помочь Арсению вернуться, продолжала верить в такую возможность вопреки всем медицинским прогнозам.

Марина в очередной раз покосилась на лежавшую перед ней книгу, которую все откладывала. Максу она выдала версию, что у нее не складывается с рунами. На самом же деле сама избегала изучать руны из-за неприятных воспоминаний, связанных с первым расследованием. Но сейчас она почувствовала внезапное желание хотя бы начать знакомиться с темой.

Марина убрала обратно в шкаф разложенные на столе тома, захватила ту самую откладываемую книгу и покинула кабинет.

Люсинда должна была приехать после обеда. Макс находился уже где-то недалеко. Остальные сотрудники были на месте, но в офисе царила непривычная тишина. Даже Лида с Герой тихо себя вели. Не обменивались колкими «любезностями», как раньше. Не выбирали громко всякие аксессуары к свадьбе. Увлеклись работой с новой программой?

Проходя мимо кабинета коллег, в приоткрытую дверь Марина увидела, что Лида, стоя на стремянке, вешает на вбитый в стену гвоздь кашпо с ярким цветком. Гера придерживал свою невесту за талию и вполголоса руководил ее действиями. Марина невольно задержалась. А потом и вовсе вошла.

– Что это вы тут делаете? – спросила она улыбаясь. В углу кабинета стояла специальная подставка-лестница для цветочных горшков. Как Гера с Лидой протащили ее утром мимо Марины?

– Украшаем наш кабинет, – улыбнулась в ответ ведьма и грациозно спустилась. – Здесь должно быть уютно. Еще я хочу поменять занавески. А вон туда повесить картину.

– Только давай картину без призрака! – хохотнул Гера, припоминая другое расследование.

– Естественно! Как ты думаешь, если я попрошу Люсинду что-нибудь нарисовать, она согласится? – обратилась Лида уже к Марине. Та удивленно пожала плечами:

– Не знаю. Попробуй…

– Надеюсь, она не нарисует на меня карикатуру! – никак не мог угомониться Гера.

– С ней разговаривать буду я, а не ты, дорогой, – медово улыбнулась Лида. Не стесняясь Марины, она поцеловала своего жениха.

– Ой! – вдруг отпрянул Гера. – Током бьешься!

– Это между вами так искрит! – пошутила Марина.

– Искрит моя новая кофточка. Электризуется, зараза, а состав натуральный. Хм…

– А в кофточке ли дело? – прищурился Гера. – Может, к тебе возвращается сила? Раньше ты меня тоже током била, даже когда была без одежды.

– Разве? – обескураженно пробормотала Лида. Но Гера уже притянул ее к себе и снова поцеловал.

Марина поторопилась оставить парочку наедине.

Вскоре приехал Макс, пригласил Марину на обед и рассказал о встрече с Надеждой Юрьевной.

– Я подготовлю договор, – поняла по-своему девушка. Но Макс явно ждал от нее других слов. И Марина поспешно проговорила:

– Это непростое дело, но ты будешь лишь проводником. Решение примут родители Эллины.

– Да. Это так, но… – Макс все равно в чем-то сомневался. Марина догадалась, что сейчас он думал не столько о родителях Эллины, сколько об Арсении.

Они надолго замолчали, не решаясь продолжить разговор, чтобы тот не скатился в болезненную для обоих тему.

– Ой! Скоро же клиент Наташи приедет! И она сама, – спохватилась Марина. Они с Максом торопливо закончили обед и вернулись в офис.

Вечером, дождавшись Люсинду, Макс провел обычное рабочее собрание. В кабинете собрались почти все сотрудники: Лида с Герой, Люсинда, Марина, Андрей, Наташа. Только место шамана пустовало. Каждый из сотрудников то и дело косился на пустующее кресло. Кто-то из них принес в кабинет лишнее – случайно или намеренно.

Собрание прошло в штатном режиме. Макс объявил, что у них есть еще один денежный заказ. Но это будет не расследование. Он сам справится. При этом Макс покосился на Марину, и она едва заметно кивнула. Тогда он предложил заработанные от нового дела деньги перевести на счет клиники, в которой лежал Арсений. Пусть сумма и не очень большая, но…

Макс не договорил, а все сотрудники решение уже одобрили.

– Мой отец спонсирует эту клинику, – хрипло сказала Люсинда, отвела взгляд и в неловкости почесала нос.

Завершил собрание Макс обещанием, что команда, возможно, скоро включится в новые расследования: две заявки ему приглянулись. Спросил, все ли готовы работать в полную силу. При этом он посмотрел не на Люсинду, а на Лиду. И ведьма от неожиданности кивнула.

Макс вышел на крыльцо и остановился. Погода снова не баловала: ветер бросал в лицо горстями снег с дождем, было промозгло и холодно, но он предпочел ждать такси снаружи. От предложенной машины с водителем тоже отказался: ему нужно было немного прийти в себя. Как он и предполагал, задание не далось ему просто – не в техническом плане, а в моральном.

На сеансе «беседы» с Эллиной Дворцовой присутствовала не только Надежда Юрьевна, но и ее муж – с виду суровый и скептически настроенный мужчина лет шестидесяти. Но Валерий Сергеевич весь сеанс промолчал. По его непроницаемому лицу сложно было догадаться, как он относился к происходящему – верит ли в это или считает Макса шарлатаном.

Вопросы Эллине задавала Надежда Юрьевна. И по тому, как дрожал ее голос, Макс понимал, что женщина с трудом сдерживает слезы.

Сначала, конечно, была проверка: у Эллины спросили некоторые подробности, которые могли знать только она и ее родители. После такого вступления, во время которого Макс передал верные ответы, наступила долгая пауза: Надежда Юрьевна пыталась справиться с собой, окончательно поверив, что «беседует» через Макса с дочерью. Валерий Сергеевич, сдвинув густые брови, сверлил взглядом противоположную стену. Он же спустя несколько минут дал знак продолжать.

За проверкой последовала самая сложная часть. Эллина сказала, что хочет уйти. И ушла бы давно, но ее в нашем мире удерживает любовь мамы. Надежда Юрьевна верой в чудо создавала ненужную привязку и, оказывается, только вредила тем своей дочери. Без этой причиняющей всем страдания привязки душа молодой женщины уже давно ушла бы в другой мир, чтобы вскоре родиться.

На этом месте снова пришлось сделать паузу: Надежда Юрьевна разрыдалась. Валерий Сергеевич потребовал прекратить сеанс. Но женщина настояла на продолжении – и не зря. Эллина не только прощалась с родителями, просила их отпустить ее, но и обещала вскоре новую встречу. Оказывается, у Надежды Юрьевны от первого брака был старший сын. Эллина рассказала, что скоро у ее брата и его жены, потерявшей всякую надежду стать матерью, родится дочка. Эллина сообщила, что этой девочкой будет она. А когда придет время, она встретит снова своего любимого, и они будут вместе много лет.

Сеанс прекратился. Надежда Юрьевна уткнулась в плечо мужу, и Макс тихо выскользнул из палаты.

На душе было так паршиво, что хоть вой. Макс понимал, что Надежде Юрьевне понадобится время, чтобы принять верное решение: не так просто отпустить родную дочь. А еще он не мог не думать об Арсении. Сможет ли шаман когда-нибудь вернуться к жизни? У Эллины не получилось.

На телефон пришло сообщение, что такси прибудет через пять минут. Макс смахнул уведомление и набрал школьного друга.

– Мих, у тебя вечер свободен? Отлично! Давай в нашем баре?

Получив согласие, Макс заметно повеселел. Пусть в этот вечер его давний друг рассказывает новости, которые, может, и не являются шокирующими, но будут согревать уютом: о жене, дочерях. Пусть покажет триста новых фотографий своих девочек и кошки – Макс все с удовольствием просмотрит. Ему сегодня как никогда нужен был такой обычный житейский разговор, не имеющий отношения к мистике.