Последний ритуал

Глава 17

И снова он ехал той же дорогой, что и накануне, только теперь уже в такси, а не в автомобиле премиум-класса. Машина остановилась на очередном светофоре, и Макс вытянул шею, выглядывая дорогу: успеют ли к назначенному часу? Ему так не хотелось делать то, на что сам же и подписался, что светофоры будто вступили в тайный сговор: переключались на красный в самый последний момент и не выпускали такси из плена перекрестков.

И все же он приехал вовремя.

На месте ждали регистратор с заранее выписанным пропуском, молодой доктор и элегантная дама в блузке с воротником-стойкой и в темной юбке. Нитка жемчуга, туфли, несмотря на зимнюю непогоду, уложенные в замысловатую прическу темные волосы, прямая, как у балерины, спина – и Макс в первый момент подумал, что ему сложно будет объяснить такой строгой, застегнутой на все пуговицы даме свои «нестандартные» методы. Но женщина вдруг тепло ему улыбнулась – словно из-за туч вышло солнце:

– Надежда Юрьевна. Мама Элли. Арсений все объяснил. Но мне бы хотелось присутствовать.

– Конечно, – вынужден был согласиться Макс.

Когда доктор оставил его наедине с Надеждой Юрьевной и лежащей неподвижно Эллиной, в палате повисла неловкая тишина. Женщина опустилась в кресло и сцепила у груди пальцы в замок. Она ждала, но сама не знала чего. Может быть, надежды? Но хороших новостей Макс гарантировать не мог.

– Что вам рассказал Арсений? – осторожно уточнил он.

– То, что это одна из… нестандартных попыток помочь моей дочери. Понимаете, после того, что с ней случилось, она так и не пришла в себя. Ее органы здоровы, сердце и легкие работают, но Элли словно превратилась в Спящую красавицу, которую никто не может разбудить.

Женщина с горечью и одновременно нежностью посмотрела на дочь.

– Элли не всегда пребывает в таком состоянии. Иногда у нее, как совсем недавно, случаются… атаки.

Надежда Юрьевна тщательно выверяла каждое слово, прежде чем произнести.

– В такие моменты она мечется, дрожит, может сильно удариться. Сейчас она спит. Но обычно Элли лежит с открытыми глазами. А во время приступов у нее иногда взгляд ненадолго становится осмысленным. И тогда мне кажется, будто она узнает меня и силится что-то сказать.

– Хорошо, – сказал Макс, хоть ничего хорошего в этой ситуации не было. – Я не могу вам ничего обещать. Я только попытаюсь понять, что происходит с Элли.

– Вы кто-то вроде экстрасенса?

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил Макс. Видимо, Арсений не стал пугать тещу визитом медиума.

– Что ж, приступим?

– Хорошо, – вздохнула женщина, села с прямой спиной и сцепила руки на коленях.

В этот раз не было ни спуска в подвал, ни тумана, ни туннеля. Макс сразу оказался в крошечном полутемном помещении, все пространство которого занимал странный стеклянный многоугольник. Конструкция казалась неустойчивой: чуть заваливалась набок из-за того, что держалась на одной грани, но при этом все же не падала. Из-за полумрака и толстого стекла Макс не сразу увидел внутри фигуры черноволосую девушку. Она то ли спала, уткнув лицо в колени и обхватив голову руками, то ли плакала. Он прислонил ладонь к стеклу и, к своему удивлению, почувствовал тепло.

– Элли?

Голос прозвучал непривычно глухо, словно помещение гасило звуки. Но Эллина услышала. Она нехотя подняла голову, всмотрелась в лицо Макса, а затем вскочила и с силой ударила ладонями по стеклу с той стороны.

– Выпустите меня! Выпустите! – не столько услышал, сколько различил он по губам.

– Элли, я здесь для того, чтобы попытаться помочь тебе и еще одной девушке.

– Отпустите меня! Хватит, хватит!

Эллина уже не просто колотила ладонями в стекло, а билась то грудью, то боком о преграду. Максу стало не по себе. Никогда он еще не сталкивался с подобным. Обычно мертвые стремились задержаться в мире живых.

Но Элли и не была мертвой. Она застряла на границе миров: тело продолжало жить, душа, находясь за его пределами, оставалась привязанной к нему. Словно некто вышел из дома, а когда вернулся, оказался у запертой двери.

– Как, как я могу тебе помочь?! – закричал Макс. Что он скажет Арсению? А матери?!

– Отпустить… – зарыдала Эллина, сползая по стеклянной стене.

– Хватит! Хватит, прекращайте! – послышался чей-то голос – приглушенно, издалека. Но Макс не придал ему значения.

– Скажи, что с тобой случилось! Помоги мне понять!

Элли замерла, вслушиваясь в его слова, затем медленно выпрямилась и приблизила к полупрозрачной преграде лицо.

Макса обдало холодом – такая безысходная тоска сквозила во взгляде молодой женщины. Немедленно захотелось разорвать с ней зрительный контакт, отгородиться от ее страданий. Но Макс не пошевелился.

– Я испугалась, – услышал он дрожавший голос. – Это было очень страшно.

Перед глазами замелькали непонятные картины – смесь космических пейзажей со звездами, кометами и черными дырами. И поначалу Максу было интересно и даже немного весело, пока одна из черных дыр не принялась разрастаться прямо перед ним, поглощая звезды и грозя проглотить его самого. Макс чуть не отшатнулся, но вовремя напомнил себе, что это не реальность, а воспоминания Элли о том страшном дне, когда случилось несчастье.

– Я… Не хотела туда. Не так и не тогда! – простонала девушка, и Макс внезапно все понял.

Элли отравилась, отравилась насмерть тем напитком, который ей предложили во время экзотической церемонии. Но в момент смерти очень испугалась. Ее душа, уже покинув тело, не пожелала уходить. Все не принявшие свой уход мертвые, с которыми Максу приходилось контактировать, привязывались к месту гибели или другому значимому, например, дому. Для Эллины же Амазония не была родной, наоборот, пугала. И душа, которая не приняла свой уход, «привязалась» к телу и тем самым запустила эту странную жизнь-нежизнь. Бедная Эллина сама себя заперла в ловушке. Ей бы уже и хотелось покинуть этот мир, но ее сковывал прежний страх – страх не самого ухода, а того, что «там» ничего нет и никто ее не ждет.

– Я хочу к нему. Мы должны быть вместе, – прошептала Элли.

Макс мог бы попытаться успокоить ее, убедить, что «там» не страшно. Он нашел бы для нее нужные слова. Но имеет ли право на такой шаг? Родные этой молодой женщины не утратили надежды на ее выздоровление.

– Прекращайте! – уже отчетливо услышал Макс отчаянный крик мамы Эллины. – А то я сейчас позову охрану!

– Все… Все хорошо, – выдавил он, открывая глаза. Его немного мутило, в теле разливалась слабость, левую руку снова выкручивала боль. Но физическое недомогание казалось ничем в сравнении с тем, как гадко ему было на душе.

– Да ничего не хорошо! У нее чуть приступ не случился! Я скажу Арсению, чтобы прекращал со всякими своими… штучками!

Макс покосился на лежавшую Эллину и заметил, что руки молодой женщины уже не покоятся, как раньше, вдоль тела. Одной Элли вцепилась себе в волосы, будто ее внутренняя истерика продолжалась, пальцами другой загребала по простыне. А из открытых глаз катились слезы.

– Он просто хочет ей помочь, – пробормотал Макс в защиту Арсения.

– Помочь… – проворчала женщина, но уже гораздо спокойнее. – Что вы узнали? Говорите! Пожалуйста, не молчите!

– Она хочет быть со своим любимым человеком, – нехотя ответил Макс полуправду. На лице Надежды Юрьевны показалась слабая улыбка.

– Элли… Моя девочка. Она так любила его! И даже сейчас! Ох… Скорей бы он вернулся из своей командировки. Арсений такой заботливый! Я знала, а теперь, после ваших слов, уверена, что она чувствует его присутствие!

Максу стало совсем тошно, оттого что лицо женщины засияло надеждой, словно с возвращением Арсения должно было наступить долгожданное выздоровление Эллины. А Надежда Юрьевна, не замечая того, как Макс изменился в лице, радостно продолжала:

– Арсений часто навещает мою девочку, приезжает и ночью во время ее приступов. Если не он, то кто поможет ей очнуться? У них невероятная любовь!

Женщина посмотрела на него с такой надеждой, что Макс едва не отвернулся. Похоже, даже этой полуправдой он усугубил ситуацию.

Распрощавшись с Надеждой Юрьевной, он торопливым шагом направился к выходу. Лучше дождется такси снаружи.

Расхаживая возле крыльца в ожидании машины, Макс отчего-то не мог избавиться от ощущения, что Эллина, упоминая своего любимого человека, говорила о нем как о мертвом.

Как и обещал, он отправил Арсению сообщение. Но пообещал рассказать все при встрече, лично. Такие непростые новости – не для телефонных разговоров.

Уже в такси, обдумав все более-менее спокойно, Макс пришел к выводу, что случаи с Эллиной и Зоей – разные. Собирая воедино добытые им и коллегами «пазлы», он выстраивал примерную картину случившегося. По всему выходило, что к Зое прицепилась «мертвая» душа, то есть та, которая не оказалась в их мире через рождение, а пролезла из нижнего. Какое-то время подселенец соседствовал с настоящей душой, но постепенно ее вытеснял, пока полностью не завладел телом. Теперь это не Зоя, а кто-то другой, пришедший сюда из другого мира и другого времени. Девушка жива, потому что в ее теле все же есть душа, хоть и чужая. Но настоящая душа Улановой, возможно, еще тут – там, где с Зоей и случилось несчастье: именно там Люсинда почувствовала что-то теплое.

И хоть Макс хотел вначале во всем убедиться, посчитал нужным предупредить Михаила Романовича. Возможно, придется привезти Зою в Карелию.

– Хорошо, Максим. Я понял, – глухо ответил мужчина. – Буду ждать от вас звонка. Я сейчас в командировке, но созвонюсь с Женей.

Телефон тренькнул, принимая сообщение от Наташи.

«Макс, писательница ответила, что во время ретрита ели уже не было. Это Лину огорчило: она рассчитывала на экскурсию к такому колоритному дереву. Но ель незадолго до ретрита рухнула, и на ее месте запланировали парковку. Во вложении – файл со всеми ответами».

– Не слишком ли сразу затеяли строительство парковки? – едва слышно пробормотал Макс. То-то ему рассказ владельца туристической базы показался слишком гладким и правильным! Вместо того чтобы открыть присланный Наташей файл, Макс вбил в поисковик фразу «Как убить дерево». Скорее всего, ель мешала Осееву – занимала удобное для парковки место. Но рубить священное дерево никто бы не дал, даже если участок и перешел в частное пользование: наверняка приехали бы активисты – защитники природы. «А вот если незаметно дерево портить и травить…» Макс вздохнул и спрятал телефон в карман.

Вечером наконец-то наступил долгожданный покой. И хоть он подозревал, что это лишь затишье перед бурей, был счастлив получить передышку. Собранный рюкзак стоял в углу. Макс, расслабленный после душа, босой, в свободной футболке и домашних штанах, наконец-то общался по видеосвязи с Мариной. Он так по ней соскучился, что даже разговор на рабочие темы не напрягал.

– Я не знаю, хорошо это или плохо, что Наташа приедет, – задумчиво проговорила Марина и опустила взгляд себе на колени. То, что она не стала ни ругаться, ни спорить, тоже приободрило. – Конечно, ей нежелательно быть там, где опасно. К тому же в моем видении был лес. Но, с другой стороны, Наташа на какое-то время перестанет видеться с Марком. Да и, зная сестру, я почти уверена в том, что она так и так бы приехала. Так что пусть лучше едет в твоей компании, чем одна.

Марина коротко взглянула на Макса и снова опустила взгляд. Ее лицо отчего-то приняло сосредоточенное выражение.

– Ты что там делаешь? Записываешь наш разговор? – пошутил Макс, помня о привычке девушки конспектировать на собраниях.

– Нет.

Марина закусила губу и дернула плечами.

– Оберег тебе делаю. Браслет из кожи, – она наконец-то посмотрела на Макса и улыбнулась. – Но непростой материал, у меня не все получается.

Она показала в камеру короткую полоску, как-то хитро сплетенную из кожаных шнурков.

– Лида позвонила и рассказала, как сделать охранку. Мы перебрали разные варианты материалов и остановились на коже. С бисером у меня на ретрите не сложилось. Да и как-то не представляю тебя с фенечкой из розовых бисеринок.

Макс засмеялся. Оберег-бусы от Лиды он уже носил. Только диадемы еще не хватало.

– Значит, браслет?

– Да. Люсинда с Арсением где-то купили кожаные шнурки по дороге из музея. И вот, весь вечер занимаюсь. Надеюсь, успею.

– Спасибо, – растрогался Макс и пошутил:

– Теперь к твоим талантам прибавятся и знания ведьмы!

– Угу, я теперь универсальный сотрудник, Макс. И медиум при случае, и шаманка, и ведьма, и предсказательница. Остается только научиться у Геры взламывать чужие аккаунты – и вуаля, смогу заменить всех заболевших, – без улыбки парировала Марина, отложила недоделанный браслет и вздохнула.

– Мы сегодня разговаривали с Арсением. Он рассказал, что мой сон был попыткой попасть в нижний мир. Оказывается, шаман в ту ночь это почувствовал и помог мне.

– Я знаю, – помрачнел Макс.

– Да, Арсений упомянул, что обсуждал с тобой, – Марина завела за ухо прядь и выдавила улыбку. – Он сказал, что сейчас я особо чувствительна к таким вещам из-за нарушенной меж мирами границы.

– Тебе там находиться опасно, – нахмурился Макс. От той легкости, какую он чувствовал в начале разговора, не осталось и следа.

– Не опасней, чем вам, – отговорилась Марина. – Я, конечно, без должной подготовки и знаний, но я и не собираюсь лезть на рожон. Не беспокойся. Тем более, надеюсь, мы не станем в Карелии задерживаться.

Он помолчал, не зная, что сказать. Вопросы оставались нерешенными, все пока было на уровне предположений. Макс до сих пор не знал, как им справиться с такой огромной расщелиной, как приманить души мертвых и заставить их освободить людей и уйти в нижний мир. Он вообще не знал, где эти люди с туристической базы сейчас находятся!

– Ладно, давай заканчивать, – спохватилась Марина – словно поняла, о чем он задумался. – Тебе рано вставать. И завтра мы наконец-то увидимся. Встретимся и все решим. Не лучшая идея – загоняться проблемами на ночь глядя.

– Да, ты права, – нехотя согласился Макс.

Они еще немного поболтали, на этот раз уже не о работе, и попрощались.

Макс покосился на рюкзак, вспоминая, все ли взял, и заметил на столе забытую зарядку. Когда он открывал накладной карман рюкзака, мобильный снова просигналил.

«Бро, не спишь? – спрашивал Гера. – Глянь эти ссылки. Похоже, у нас проблемы». Смартфон пискнул еще раз: «Да, кстати, такси отмени. Завтра я за тобой зарулю, отвезу на вокзал». Это сообщение растрогало: коллега решил пожертвовать сном в субботнее утро, чтобы отвезти Макса на поезд.

Первая ссылка привела на чью-то страницу. Но прочитать он ничего не успел. Телефон снова зазвонил, и Макс чертыхнулся: прорвало всех на ночь глядя!

Абонент скрыл свой номер, но голос был узнаваем.

– Не разбудил? – вежливо осведомился Станислав Родионович.

– Нет. Собираюсь в поездку, – отговорился Макс.

– Да, я в курсе твоей командировки, – не стал в ответ лукавить Гвоздовский-старший. – Звоню, чтобы похвалить тебя и твою команду за оперативность и работоспособность. Мы только что с Михаилом Романовичем разговаривали. Кажется, у вас уже есть решение?

Макс раздраженно поморщился.

– Михаил Романович торопится. У меня пока только неподтвержденные предположения.

– Но все равно вы молодцы. Горячие, отчаянные и… профессиональные. Растете!

Макс сделал по комнате круг. От слов Гвоздовского ему было ни холодно ни жарко. Вряд ли Станислав Родионович позвонил ради того, чтобы похвалить руководителя за еще невыполненную работу. Контролирует? Беспокоится, чтобы ни сотрудники агентства, среди которых была его дочь, ни шеф не ударили в грязь лицом перед первой «акулой» Улановым?

– Я за Зою переживаю, – ответил на его красноречивое молчание Гвоздовский. – Она мне небезразлична. Эта девушка должна войти в нашу семью и…

– Должна? – вырвалось у Макса. Похоже, отцы Зои и Марка все решили и ударили по рукам, не принимая в расчет желания своих детей. Максу, конечно, до этого не должно быть никакого дела, да еще с учетом нависшей над Наташей опасности, но его покоробило от слов Станислава Родионовича.

– Да. Марк – человек бизнеса, а не эмоций. Он понимает выгоду этого брака для обеих семей. И с Зоей у него всегда были теплые отношения. Они с юности знали, что однажды поженятся. Марк ждал, когда Зоя вырастет, отучится, напутешествуется, и в нужный момент сделал предложение, которое она приняла. Мы все надеемся, что Зоя выздоровеет.

– А если не выздоровеет? – не сдержался Макс, думая сейчас не о Наташе, Марке и Зое, а об Эллине Дворцовой и Арсении. В курсе ли Гвоздовский той истории? Желает ли такой же, как у Арсения, судьбы своему сыну?

Станислав Родионович замолчал. Эта пауза очень не понравилась Максу, но и торопить собеседника он не решился.

– Врачи сделали все возможное. Их методы не помогли. Остались вы. Докажите, что вы действительно сообразительны, талантливы и сильны.

– Но не всемогущи! – возмутился Макс. Опять олигарх давит, давит, пока… не раздавит? Что ему еще нужно?! Макс и так впустил в агентство засланного казачка Андрея.

– Но вы постараетесь, – припечатал Гвоздовский. Пожелал счастливой дороги и оборвал разговор.

Макс с досадой швырнул телефон на диван, запустил пятерню в еще влажные после душа волосы и прикрыл глаза. Настроение упало ниже плинтуса. Дело и без вмешательства Гвоздовского было непростым, опасным и давило ответственностью.

Выдохнув, он поднял телефон, чтобы перейти по ссылкам Геры.

– Только этого не хватало… – пробормотал Макс, прочитав один пост. – Твою же… Ладно, хоть еще одна оказалась в порядке, а не захваченной мертвыми душами.

Блог принадлежал некой Тамаре Пустыхиной – одной из «товарок» Марины на ретрите и той самой девушке, которая раньше была знакома с погибшей Полиной Скалкиной.

Тамара выложила целый репортаж, основным тоном которого выбрала обвинительный. Девушка рассказывала, что осенью ее сводная сестра Полина собралась на модный ретрит от известного коуча (имя Тамара пока не называла, но жирный намек сделала). И отдых закончился трагедией. Пустыхина не сообщала подробностей и не упоминала подруг Полины, но наверняка припасла козыри на потом. Упомянула она и то, что затеяла собственное расследование и смогла попасть в группу избранных на последний ретрит от коуча. «И снова случилась трагедия! Об этом нельзя молчать!»

Тамара задумала устроить шумиху – о чем и написала в конце своей статьи. «У меня есть знакомые журналисты. Завтра на месте трагедии будут телевизионщики! Я не дам этой истории погрязнуть в архивах! За смерть Полины должны ответить все виновные!»

Сводная сестра, вот как… Девушки не были похожи: Тамара – черноволосая, с европейскими чертами, погибшая Полина – с высокими скулами и азиатским разрезом глаз. Но они оказались не просто знакомыми.

Вторая ссылка вела на небольшую заметку на известном новостном ресурсе. «Смертельный ретрит! Новая трагедия во время духовных практик известного коуча!» – гласил заголовок. Статья начиналась фразой «В Карелии погибли еще несколько человек, приехавших на знаменитый ретрит коуча Иванны Цветковой».

Макс уже не сдержал ругательства: лихо «похоронили» всего лишь пропавших людей!

Понятно, что Тамара считает во всем виновной Иванну Цветкову и копает под нее. Но ее деятельность сейчас мешала. Нужно срочно спасать ситуацию. Макс снова набрал Уланова.

– Михаил Романович… Да, случилась неприятность.

Макс понимал Тамару. В другой ситуации он бы поддержал ее. Но сейчас нужно не орать на каждом углу о случившейся в прошлом трагедии, а срочно действовать.

– Да, Максим. Сделаем, – пообещал Уланов, выслушав его. – Пришли ссылки на этих горе-писак. Если в репортажах промелькнет хоть намек на мою дочь, они и вовсе забудут буквы.

– Спасибо.

– Не за что. Буду ждать твоего звонка. Зою мы, если что, привезем. Женя уже договаривается с врачами.

К полуночи завьюжило так, что черная ночь посветлела до жемчужного оттенка. Арсений стоял в холле и, опершись ладонями о подоконник, задумчиво наблюдал за снежным мракобесием. Небо с землей слились воедино, и казалось, что снаружи окно завешено светлой портьерой. Февраль пришел уверенной поступью и сразу же поставил точку в дождливой хандре января.

Впрочем, здесь, в этом краю, в котором волшебная сказка внезапно обернулась хоррором, весь январь наверняка было снежно, а не слякотно, как в Москве.

На сердце тоже было вьюжно, тревожно и тоскливо – как каждый раз в эту ночь. С приходом февраля обновлялся персональный год Арсения, но он не забывал, что взял чужое. Обычно в этот день шаман не устраивал празднеств, приезжал к Эллине и проводил время с ней, надеясь, что хоть так немного извинится. А потом приглашал на ужин близких друзей – Виктора Заливая и его жену. Но Таисии не стало в августе, а Виктор задержался в Латинской Америке. Похоже, смертельный недуг отступил и друг нашел в себе силы жить дальше.

Свой настоящий день рождения, десятого февраля, Арсений обычно отмечал один. А в день второго рождения уходил из дома и колесил на машине по столичным дорогам почти до утра. У него теперь этих рождений – как у дурака фантиков. Три даты. Не слишком ли много для одного человека?

«Я отчего-то иногда не могу видеть тебя четко. Словно смотрю и вижу другого человека», – некстати вспомнившиеся слова Люсинды не добавили настроения и напомнили, что между ними стоит не только Эллина, но и секреты куда похлеще.

– …Я ее боюсь! Она страшная! Зачем она приходит? – расплакался однажды маленький Сарири, когда бабушка, рассказывая о нижнем мире (а старая Аймара с ранних лет готовила младшего внука к его будущему), упомянула Смерть. Аймара сказала, что та меняет облики: может явиться в виде старухи или красивой молодой девы, может принять облик чудовища или промелькнуть тенью.

– Ты не должен ее бояться. Все закольцовано. Мы приходим, а потом уходим, чтобы когда-нибудь вернуться. И мой, и твой пути однажды завершатся – и это станет началом нового.

Но мудрые и сложные слова не достигали сознания напуганного пятилетнего ребенка. Сарири не готов был потерять маму, отца, бабушку. Зачем ему какие-то их «новые пути», если он хочет быть с родными сейчас, всю жизнь – длинную-длинную, бесконечную?

В хижину заглянула встревоженная мама, но бабушка остановила Ксению жестом и попросила выйти.

– Смерть умная, очень умная. Но иногда ее можно перехитрить, – сказала Аймара с улыбкой, которая отразилась не только в ее черных глазах, но и в каждой морщинке.

Сарири вытер глаза.

– Как?

Аймара села поудобнее, подобрав под цветастые юбки темные босые ступни, и, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, начала:

– Когда-то давно-давно, когда Луна и Солнце еще не поссорились и не поделили между собой ночь и день, а сияли на небе вместе… Ты помнишь ту историю?

Сарири, уже успокоенный и заинтригованный, кивнул. Да, он знал эту сказку. Однажды Луна и Солнце поссорились из-за того, кто из них ярче. Луна обиделась на Солнце после слов, что ее бледный свет не греет, да и светится Луна лишь потому, что отражает солнечные лучи. С тех пор Солнце и Луна поднимаются на небо поочередно.

– Однажды охотник, чье имя уже никто не помнит – так давно это случилось, победил ягуара, – продолжила Аймара. – Но, когда он снимал со зверя шкуру, оказался ужален змеей. Охотник побеждал крупных хищников, выходил без потерь из смертельных схваток, но оказался так бесславно повержен слабой тварью. Отравленный охотник упал рядом со своей жертвой – сильным зверем. И заплакал от бессилия и унижения: лучше бы его разорвал в доблестном сражении ягуар, чем ужалила маленькая змейка!

Смерть в виде огромной обезьяны уже спускалась к нему по лиане. Охотник прикрыл глаза, но продолжал все слышать: шелест листвы, робкое чириканье птицы, собственное угасающее дыхание. Вслушиваясь в последний раз в многоголосье сельвы, он постепенно успокаивался и смирялся со своей участью. От разливающегося по венам яда тело горело, будто охваченное пламенем, и охотник уже желал, чтобы мука поскорее закончилась. Но Смерть не спешила его забирать. Зная, что он от нее не уйдет, она, как настоящая обезьяна, резвилась, хохотала, бросала в умирающего охотника камни. Какая глупая… Какая нелепая у него Смерть! Неужели он и правда заслужил такую? Охотник с трудом повернул голову в сторону поверженного им ягуара. Жар в теле постепенно сменялся холодом. Обезьяна-Смерть уже скалилась с нижней ветки, нависшей над мертвым зверем. Улюлюкала, била себя в грудь, раскачивалась и подпрыгивала. Забавлялась.

«Такую и обмануть легко», – подумалось охотнику. И он вдруг порадовался тому, что смерть у него такая нелепая. Он пошевелился. Тело подчинялось ему с трудом, но охотник подтянул к себе шкуру ягуара и, кое-как в нее завернувшись, притворился мертвым зверем.

Он почувствовал, как Смерть спустилась на землю, обошла ягуара, шумно втягивая ноздрями воздух: силилась учуять живое, но ее сбивали с толку запахи мертвого зверя. Обманутая, Смерть так и ушла ни с чем.

Охотник для надежности провел в шкуре еще день и ночь. И, когда поверил, что Смерть не собирается за ним возвращаться, попытался избавиться от ноши. Только за то время, что он провел в шкуре, она успела срастись с его собственной кожей.

– И охотник стал ягуаром? – с восхищением спросил Сарири.

– Нет. Не совсем, – покачала головой бабушка. – Он остался охотником, но, скрываясь в чужой шкуре, проживал с тех пор жизнь ягуара. Он никогда больше не вернулся в деревню, остался в сельве, питался сырым мясом и ходил на четырех лапах. Такой была цена за обман им Смерти.

– Какая непонятная сказка, – огорчился Сарири. Но бабушка с улыбкой потрепала мальчика по щеке и ласково попросила:

– Спи. Спи, Сари. Эту ночь ты проведешь в моем доме. Я буду рядом – охранять твой сон, чтобы ни одна звезда не нарушила его своим светом, ни один ягуар не разбудил тебя рыком, ни одна бабочка не побеспокоила тебя касанием своего крыла. Спи, Сарири. Я всегда буду с тобой рядом.

– И однажды ты обманешь смерть? – сонно спросил мальчик, погружаясь в ватную дремоту.

– Если понадобится, – засмеялась бабушка…

Услышав за спиной шорох, Арсений обернулся и увидел Люсинду. Несмотря на полуночный час, девушка по-прежнему была одета как для прогулки – в теплые штаны и темный свитер. Несколько секунд они смотрели друг друга, не нарушая повисшей тишины. Затем Люсинда сосредоточенно потерла переносицу и сказала:

– Мне написал Макс. Подтвердил время приезда. Все без изменений.

Арсений кивнул. Начальник прислал и ему сообщение: попросил встретить.

– Он приедет вместе с Наташей.

– С Наташей? – удивился Арсений. Об этом его Макс не предупредил.

– Да. Что-то изменилось в планах.

– Ясно, – кивнул он. С Наташей, значит, с Наташей… Отчего-то ему подумалось, что сестра Марины – светловолосая. Не ее ли имела в виду бабушка, когда предупредила о несущей ему беду светловолосой девушке?

Люсинда потопталась на месте, оглянулась на дверь, будто ожидая появления кого-нибудь – Марины, Андрея. А затем вытащила из-за спины плоскую коробочку в оберточной бумаге и протянула Арсению.

– Это тебе. С днем рождения.

– Люси… – изумился он. Вот чего уж не ожидал от нелюдимой, закрытой на все замки девушки, так это персонального подарка. Или это коллеги решили его поздравить? Арсений собирался устроить для всех праздник, но из-за командировки не успел ни предупредить, ни что-либо организовать.

– Это… от меня, – развеяла его сомнения Люсинда. – Наши тебя поздравят позже. В общем…

Она снова почесала нос, явно испытывая неловкость. Арсений присел в кресло и аккуратно снял упаковку.

– Как ты угадала?! – воскликнул он, увидев знакомый логотип. Люсинда подарила ему шейный платок именно того фиолетового оттенка, который он любил.

– Э… Я экстрасенс, – ответила она, пожимая плечами. Арсений развернул платок и тут же повязал его поверх домашнего свитшота.

– Я рада, что тебе подошло, – без улыбки добавила Люсинда и кивнула:

– Ну… Ладно. Спокойной ночи.

С этими словами она, не дождавшись ответа, вернулась к себе.

Арсений проводил девушку взглядом. И даже когда за ней закрылась дверь, не сменил позы и не отвел глаз, будто надеялся на возвращение Люсинды.

Отчего-то ему подумалось, что, если бы не его дневное признание, она бы задержалась. Пусть бы просто посидела недолго в соседнем кресле, но задержалась. Сожаление о своих словах впервые за весь день впрыснуло в сердце толику яда.

Он аккуратно расправил оберточную бумагу и неторопливо сложил из нее птицу. Обычно занятие оригами приносило ему успокоение, но не сейчас, когда душу баламутили хаотичные эмоции.

Арсений убрал птицу в плоскую коробочку и поднялся.

Этот подарок, которому он бог весть что уже приписал, на самом деле мог быть жестом признательности. Люсинда выбрала почти такой же платок, какой он недавно пожертвовал, перевязывая на фабрике Максу раненую руку. Макс – друг и напарник Люсинды, вот и все. Девушка лишь отблагодарила за помощь.

«Не загоняйся», – оборвал Арсений себя. Как бы там ни было, но Люси первой поздравила его с днем рождения. И, возможно, вышла в коридор под придуманным предлогом, чтобы отдать подарок наедине.