Последний путь

Глава 6

— Бум, у нас всё! — сообщил Колян.

— Сова, вижу. Сколько трупов? — спрашиваю его, смотря в прицел.

Сколько они потратили времени — не понял. Может, секунд тридцать, а может, и пять минут.

— Девятнадцать! — отчитался он.

— Плохо! Возвращайтесь в дом! Приготовьтесь к обороне! — бросаю в рацию, а потом подымаюсь.

Одно из двух: или они ошиблись, или одному удалось сбежать. В любом случае переходим к тому самому плану «Б». Правда, у меня сейчас другая задача — попробую вычислить. Итак, тепловизор в помощь. Хм, беглеца уже след простыл. Плохо.

Забрал всё, потому как не хотелось бы оказаться раненым или убитым по собственной безалаберности. Однако бегать со всем этим тяжко. Хм, может, тестя позвать — пусть хоть СВЛК заберёт? Ладно, не ной! И более тяжёлые вещи носил. Ага, вот квартал, где мы расстреляли кортеж. «Наследить» было правильной мыслью: преследователи запутались и остановились! Вдобавок по накатанной колее бежать — иногда хорошо. Но бывает и наоборот. А вот в чём конкретный минус — следов беглеца не видно. Потому как снег теперь хорошо утоптан.

Итак, куда он мог побежать? Если чисто логически — в любой дом поблизости. А в какой? Их здесь несколько. Хотя… Я закрыл глаза и присел за машину. Надо попытаться понять логику этого человека. Итак: они попали в замес. Справа по ходу движения — снайпер, слева — крупнокалиберный пулемёт. Снайпер один, у винтовки запас всяко меньше, чем у пулемёта. Так, значит, направо. Итак, направо ближайший дом — не, не заходил: наши старые следы, заметённые. Ладно, дальше.

Ватсон почувствовал, что на них охотятся. И по приказу «Покинуть машины!» он рванул только после того, как у стрелка на крыше произошла заминка. И вот тогда он рванул. Сначала к ближайшему дому, но ему он не понравился — слишком большое расстояние до него.

После двух минут блужданий он нашёл подходящий дом. Однако к этому моменту стрельба прекратилась. И Ватсону это не очень понравилось. Поэтому он закрыл калитку и затем входную дверь. Почувствовав себя в безопасности, он понял, что замёрз. И надо бы как-то согреться. И он пошёл искать в доме хоть что-нибудь, что могло бы ему помочь согреться. Как назло — в доме было пусто. Только мебель из ДСП. И вдруг его осенило! ДСП — древесно-стружечная плита, а дерево горит! И он видел печку в месте, которое, возможно, было кухней. Так, горючее есть, чем теперь поджечь? Он облазил весь кухонный гарнитур, но не нашёл ничего. «Странно, как будто всё вынесли. Но зачем?» И внезапно ему пришла в голову очередная «умная» мысль! Трение двух деревяшек друг об друга! «Попробовать стоит, хоть это и не совсем дерево». Он отломил дверцу от шкафчика, сломал её пополам и начал усиленно тереть. Сказать, что ему почти удалось — это так, только хохмы для.

— Уже полхаты спалил! — раздалось сзади.

Ватсон от неожиданности выронил обе половинки дверцы и обернулся. На него смотрел человек, обвешанный оружием. В правой руке был крупнокалиберный пистолет, направленный на него. На Ватсона. Поэтому он поднял руки, показывая свою мирность.

— Ствол на пол. Быстро! — скомандовал вооружённый.

Ватсон подчинился и положил «Грача» на пол.

— Пинай его сюда! — затребовал вошедший.

Ватсон пнул «Грача» по направлению к человеку с пистолетом. Тот наступил на него, а затем достал рацию:

— Сова, улица Митрохина, дом пять, — сказал он кому-то по рации.

— Понял, жди, — ответила рация.

Где-то через две минуты Ватсон услышал звук подъехавшего автомобиля, а затем зашёл ещё один человек. Сначала он не поверил. Потом пригляделся и неприятно удивился. Ему не хотелось бы светиться перед ним, но…

— О, Эдик, здравствуй! — узнал его вошедший.

— И тебе не хворать, Коленька, — прошипел Ватсон.

— Колян, раз вы знакомы — обыщи его! — сказал вооружённый.

— Ладно, — ответил Колян.

Иногда удивляюсь — насколько тесен наш мирок. Вот и сейчас — кто бы мог подумать, что одним из наших противников окажется бывший одноклассник Коляна. Хотя чему удивляться? После того как Колян его обыскал, он решил его связать. Вот смотрю на Ватсона — чем он опасен? Лицо — чисто ангелок. Но, как показал опыт, не стоит верить всему, что видишь. И обычно люди с такими честными лицами — самые подлые. Хотя, конечно, бывают исключения.

— Подержи его на прицеле, — просит он меня. — Если что — вали. Будет пытаться мной прикрыться — всё равно.

— {Осознание плохого положения}, — со вздохом говорит наш пленник.

Снимаем ботинки, достаём из них шнурки, снимаем брючный ремень. Им же связываем руки в районе локтей, а шнурками — ноги чуть выше колен. Из его носков сообразили кляп, в ванной нашли шторку, завязали ему рот. И на всякий случай дополнили узлы на руках и ногах.

— Тоха, зачем? — удивляется Колян

— Затем, чтобы сам не развязался, — объясняю напарнику.

Связанный Эдик попытался чего-то сказать, но промычал. Он пытался дёргаться, но при этом эффект был нулевой. Ему оставалось только крутить головой да злобно зыркать в мою сторону.

— Ещё раз попробуешь проявить ко мне хоть какую-то агрессию — вырублю! — и в этот момент подсаживаюсь к нему поближе и беру его голову в руку. — Я понятно изъясняюсь?

— Выр, мыр! Ва, — последнюю фразу он сказал обречённо.

— Ну и хорошо! — хлопаю его по плечу.

— Тоха, — позвал меня Колян, — тащи его сам.

— Хорошо, возьми, тогда, пожалуйста, СВЛК и тепловизор, — снимаю их с себя.

— Ладно, — ответил напарник, нагружаясь всем тем, что я с себя снял.

Эх, как хорошо без этих тяжестей. Однако, взвалив на плечо пленника, понял, что СВЛК — пушинка по сравнению с этим, казалось бы, дрищём.

— Эдик, тебе поголодать не мешает! — возмущённо заявляю ему.

Колян заржал в голосину, морду Эдика — не вижу. Мы закинули его на заднее сиденье. Колян вернулся на место стрелка-оператора, а я — на заднее сиденье. Тесть нас довольно быстро довёз до дома, где мы уже выгрузились. Так как было уже темно, да и просто устали, мы оставили Эдика в сарае, где не было ничего. Только голые стены. И относительно тепло — он ещё пока живой нужен.

— А кого вы там привели? — спросила меня Катя.

— Пленника. А что? — спросил Колян.

— У него такой же след, как у Ватсона, — сказала она.

— Кого?! — это она сейчас про кого?

— Ватсон, у них он как ищейка, — поясняет Катя.

— Колян, — я улыбнулся, — в твоём полку пополнение?

— Да пошёл он, — Колян злобно фыркнул.

— Чего так? — спрашиваю его, не скрывая улыбки.

— Из-за этого урода полшколы страдало, — Колян аж сплюнул от злости. — И, самое поганое, что тогда не было возможности его приструнить.

Понятно, значит, не ошибся, что парнишка гнилой.

— Так, значит, надо его допросить сейчас, — потягиваюсь.

— Тоха, ты издеваешься? — Колян явно не был рад такой перспективе.

— Дядя Антон, а давайте я его усыплю до утра, — предложила Катя.

— Гарантируешь? — уточняю.

— Да, — сказала Катя, кивая.

Я задумался — есть резон завтра. Но лучше сейчас — если до утра сбежит, то чего он сможет натворить — неизвестно.

— Хорошо, — говорю ей. — Усыпляй.

Что должно быть после хорошего ужина? Правильно — хороший сон. Но не в нашей ситуации. Короче: Катя его усыпила, вроде как до утра не должен проснуться. Но — лучше перебдеть. Поэтому в караул пошёл первым я. Колян был только рад этому. Однако он был совершенно не рад тому, что ему коротать «собачью» вахту — как раз с пяти утра.

И вот, брожу по заснеженному двору с автоматом свои три часа. Периодически проверяю пленника. Дрыхнет без задних ног. Эх, кто же мог предположить, что всё этим закончится? Мысли разные лезут в голову. Отвлекаться нельзя. Хоть здесь и нет одичавших собак, кошек и других животных, да и людей нет — не стоит быть беспечным. Наверняка у них (преследователей) была связь с городом.

Вышел тесть, сменил меня. А мне, как назло, не спится.

Когда началась СВО, сначала все следили. Кто-то беспокоился, что будет применено ядерное оружие. Однако где-то до четвёртого года операции всё было спокойно. Ну как спокойно? На территории России стали происходить диверсии. То где-то на железной дороге цистерна перевернётся, то на каком-нибудь заводе авария. Прорыв границы… Пока вроде обходились. Однако «Если на сцене есть ружьё — оно обязательно выстрелит». Так и здесь — «ядерные пассатижи» захлопнулись. И, как это водится, во всяком случае для простых смертных, — внезапно полетело.

Меня с Леной этот момент застал в поезде. Мы ехали от её родителей в Иркутск. Сижу себе спокойно на своей полке, никого не трогаю. Лена завалилась спать. И дёрнуло меня глянуть в окно — вижу вдалеке длинный дымный след. А что это значит? Меня осеняет страшная догадка!

— Выключить телефоны! На пол! Ядерная бомба! — ору во всё горло.

Думаете, меня много кто послушал? Если думаете, что да — вы плохо знаете наш народ. Сначала «А? Чего? Ты больной?». Не, некоторые поняли и сделали всё правильно. Остальные — при взрыве ослепли, обуглились. Кто-то пытался сделать меня виноватым — почему не настоял? Ввиду неадекватности состояния всей ситуации кто-то был послан, кто-то побит. Мне было всё равно. Наш поезд встал — вся электронная начинка выгорела в результате электромагнитного импульса. Плохо. Далее вспомнил, что должен быть дождь из радионуклидных осадков. Растолкал Лену и повёл её вместе с остальными живыми далее вдоль рельсов. И делали это бегом, у кого насколько хватало дыхалки. И, пожалуй, нам повезло — взрыв был далековато от нас. Однако поезд накрыло чёрным дождём. Но до нас он не дошёл.

В поезде было около пятисот человек. Выбралось лишь полторы-две сотни. Машинисты на вопрос о подаче тревоги по вагонам ответили, что кнопку они нажали. Кто-то порывался вернуться в кабину локомотива. Его пытались осадить, но ничего не помогло, и он побежал.

— Бесславный придурок, — кто-то его обозвал.

Тот не добежал всего метр — умер. Желающих вытащить его не было. Про палатки и подобные вещи можно было не спрашивать — все бежали в спешке. Поэтому мужики пошли собирать ветки, из которых можно соорудить шалаш. Хотя, по-хорошему, мы были на территории Самарской области — можно было бы дойти до ближайшей деревни. Думаю — приютили бы.

Наутро обнаружилось, что не у всех оказалась устойчивая психика. Или проще говоря — некоторые начали сходить с ума. Женщины? Не только — кому-то из мужиков тоже репу заклинило. От увиденного у меня начинал кипеть мозг. Меня тоже подмывало начать чудить — хотелось орать букву «А» до состояния рваного горла. Однако, Слава Богу, не пришлось: больные внезапно умерли. Возможно, нервная система не выдержала. А ночью ударил сильный мороз. К сожалению, выживших стало ещё меньше.

От пережитого стресса у одного мужика открылась экстрасенсорная способность — он стал нашим проводником. И мы довольно быстро пришли в деревню неподалёку. Там нас приняли, обогрели, накормили. Впоследствии эта деревня стала тем самым городом.

— Антоша, просыпайся! — мама пытается разбудить.

— Ну мам! — закрываюсь от неё.

— Вставай, уже девять часов, — сказала она.

Что? Резко вскочил, оделся и побежал к сараю.

— Дядя Антон, — позвала меня Катя. — Можете не бежать — он там. Спит.

— А ты откуда знаешь? — торможу я.

— Я его чувствую, — спокойно заметила она.

Точно — она же сенс.

— Знаешь, зови меня Тохой. Или Антоном, — говорю ей.

— Ага, дядя Тоха! — не удержался Колян.

— Да пофиг, — отмахиваюсь от него.

Ватсон, он же Эдик, очнулся. Нет, ему не показалось — он всё в том же сарае. По крайней мере — живой. И относительно в тепле. Огляделся — еда! И руки свободные! Ну что же, шансы выжить есть.

Только закончил с завтраком, открылась дверь. Ватсон от яркого света ненадолго ослеп. Проморгавшись, увидел двоих вооружённых мужиков.

— Встал! — резко крикнул один.

— Мне и так хорошо, — жалобно сказал Эдик.

Грохнул выстрел, и в полу рядом с Ватсоном образовалась нехилая такая дырка.

— Следующая будет в твоей ноге. Встал! — повторил голосом, не терпящим возражений, стрелок.

Ватсон понял, что лучше послушать их. В итоге встал.

— Лицом к стене! Руки за спину! Вздумаешь бежать — отстрелим ноги! Умирать будешь долго! — командовал стрелявший.

— Я жить хочу! — Эдик, послушно развернувшись, проблеял.

— Тогда не выделывайся! — услышал он за спиной.

«Что делать? Вдруг больше не получится?» Ватсону пришла в голову идея оказать сопротивление при связывании рук. Однако он понимал, что это не стоит. Во всяком случае не сейчас. В итоге его, связанного, куда-то повели. Недолго вели, и на этот раз привязали уже на растяжку — он стоял звездой.

— Ну что, Ватсон, Холмс тебя кинул? — спросил Колян.

Он не сразу понял, при чём тут Холмс, потом дошло, но оценить этот тонкий юмор он не мог.

— Я не Ватсон, Коль, — начал он.

— Не тупи, Эдик. Скажи, хорошо быть сенсом? — спросил Колян Ватсона.

— Наверное, — потупив взор ответил тот.

— Типа ты не сенс? Ха! — усмехнулся Колян. — А знаешь, чем плохо быть сенсом?

— И чем же? — с интересом спросил Эдик.

— Каждый сенс имеет особый отпечаток ауры, который отличает его от людей. Так что не юли, Ватсон, — перебил Коляна Антон.

— Тоха! — возмутился Колян.

— Колян, я бы с удовольствием поиграл в хорошего/плохого мента, — объяснил Антон. — Однако времени у нас вряд ли много.

— А ты умнее, чем кажешься, — Ватсон попытался прощупать Антона.

— Удивлён? Просто дуракам живётся проще, — констатировал Антон. Затем продолжил: — Вот скажи: это правда, что про тебя говорят? Вернее — говорили в городе?

— Нет, вы чего? — попытался сделать вид, что он ничего не понимает, Эдик.

Интуитивно Антон понимал, что он — врёт. Поэтому, подойдя к нему, взял шею в захват и начал кулаком тереть волосы. Как в школе.

— А, а-а, а-а-а-а-й, больно! Не надо! — попытался Эдик отмахнуться руками. Но они были связаны.

— Эдик, не ври нам! — сказал ему Антон.

— Ладно-ладно, слушайте! — забормотал тот.

— Его нельзя оставлять в живых! — мы с Коляном вышли из сарая.

— А кто его будет мочить? Ты? — спрашивает он меня.

— Не знаю, — смотря в землю, говорю ему.

От услышанного мы с Коляном были в шоке. Никогда бы не подумал, что люди на такое способны. Слухи о его подлости и кровожадности подтвердились. Он был опасен во всех смыслах.

Беру «Игла» и иду в сарай, где мы его допрашивали. Кто-то скажет «Ну ты же уже стрелял по людям?», и будет неправ. Одно дело — в пылу боя. Или через оптический прицел — типа что-то иллюзорное. И совсем другое — вот так казнить.

— Подождите, вы же обещали! — глаза Ватсона округлились.

— Мы тебе ничего не обещали, — тоном, который больше был похож на обречённый голос, ответил я.

— Пожалуйста, не надо! Я вам пригожусь! — начал умолять нас сенс.

С одной стороны — он сенс. Мощный притом. С другой — а зачем он нам? Мы не преследуем. Нас — да. Оставлять его в живых — опасно: если за ними действительно едет ещё одна машина, то надеяться, что он окочурится раньше, чем приедут, — глупо. Как себе в ногу выстрелить, лишь бы кросс не бежать. Да и то — а как же «Не убий», «Возлюби ближнего»? «Предоставьте суд в руки Божии»? Мои сомнения не остались незамеченными.

— Слушай, а давай, ты мне ствол оставишь, и я застрелюсь. И твоя совесть будет чиста, и я умру, — попытался он заговорить мне зубы.

Прицел в голову, курок, выстрел — и его мозг оказался на стенке за ним. «Какой мерою меряете, такой и вам отмеряно будет» — много людей погибло при его участии. Теперь он в их числе.

Хотел бы сказать про гарантии, но у меня язык не поворачивается. Оцепенение, ужас, ступор и осознание, что убил беспомощного человека. Запах, этот тошнотворный запах. И не менее тошнотворный вид. Меня словно вывернуло наизнанку. На трясущихся ногах иду на выход. Состояние как у того зомби — идти лишь бы идти. Трясущимися руками кое-как открыл дверь.

— Эй, ты чего? — Колян был реально удивлён.

— Я убил человека, — всё, на что меня хватило.

И меня опять скрутило.

В этот же день Колян с тестем нашли «Патрика» — УАЗ «Патриот». Чтобы машина оказалась на ходу, они сменили свечи. Затем слили с «Нив» бензин и антифриз. Также умудрились воткнуть пару аккумуляторов — один не справлялся. Перекинули бронепластины и активную противорадиационную защиту. Фаркоп «Патрика» позволял везти кемпер. «Крузер» в итоге стал самостоятельной боевой единицей. Однако все эти махинации шли без меня. К вечеру тесть растопил баню. «А что? Сегодня, возможно, не приедут — темно». Логика есть: сенс-поисковик мёртв, более у них подобных нет. Но это со слов Ватсона. Следы замело. Так что время есть на помывку.

На следующий день меня уже отпустило. Мы с Коляном поехали ещё раз до подбитых «Нив» на «крузере». Тесть остался: он решил ехать на «Патрике», к которому мы присоединили прицеп. И сейчас идёт его погрузка.

И вот, мы стоим у машин преследователей.

— Их бы похоронить по-человечески, — говорю Коляну.

— А у нас время есть? — заметил он

— Нет, Колян, к сожалению. Ладно, — тяжело вздохнув, приступаем к осмотру машин.

В итоге всех поисков нашли две живые радиостанции для связи между машинами. Найденный разведдрон оказался подбитым. Однако в багажнике одной из машин я увидел то, что меня заинтересовало.

— Слышь, Колян, а он был прав, — говорю ему, крутя в руках находку.

— Чего? — оторвался тот от созерцания содержимого другой машины.

— Они имели связь с городом, — говорю ему.

— Как? Спутниковый телефон? — спрашивает он меня.

— Нет — сеть ретрансляторов, — поясняю ему.

— В смысле? — не понял он.

— На каждой стоянке они ставили вот это, — я ему показываю в руках антенну-ретранслятор. Далее объясняю: — Это, примерно, как если бы они тянули за собой верёвку. И по ней общались.

— Типа как в сказке про Ганза и Гретель? — Колян начал понимать.

— Верно мыслишь, — киваю.

— Хм… Плохо. А мне здесь нравится, — начал он оглядывать поселение.

— Согласен. Но надо собираться. И чем раньше, тем лучше, — возвращаюсь к машине, в которой ехали связные.

Сначала думали ехать в связке. Типа один застрянет — другой вытянет. Однако позже пришли к выводу, что это — не лучшее решение. В итоге, спустя пять минут после нашего возвращения от места побоища мы выехали дальше. В «крузере», помимо меня и Коляна, ехала мама и, как это ни странно, Катя. Лена с Мишкой решила ехать со своими родителями в «Патрике». Да и правильно — если внезапно случится отстреливаться, «Крузер» будут пытаться уничтожить именно как боевую единицу в первую очередь. Надеюсь на это — содержимое «Патрика» очень дорого.

Нам повезло: мы выехали на относительно чистую трассу. Здесь можно было разогнаться серьёзней. Но тем не менее не стоит — скорость ограничивалась прицепом, который потерять не хотелось бы.

— Антош, а нам ещё долго ехать туда? — спросила мама.

— Не скажу. Точка, куда нам надо, находится за Сибирью, на территории одного из бывших сталинских лагерей, — говорю ей.

— А зачем? — мама переключилась на тему нашей точки прибытия.

— Там место сосредоточения сил, — ответила ей Катя.

— А каких? — не унималась мама

— Увидите. Всему своё время, — пояснила Катя.

Перед отправкой поисковой группы Пономаренко было поставлено условие: устанавливать ретранслятор в каждом оазисе. И отчитываться каждые два часа. Последнее сообщение было «Подъезжаем к месту очередной стоянки». А позже, через следующие два часа, при попытке связаться с группой ответа не было. Хотя при запросе технического состояния от радиостанции приходил ответ, что всё в порядке.

— Что думаете, господа? — задал вопрос генерал.

— Может, спят? Или упустили? — сказал ординарец.

— Два раза подряд? — от грозного рыка генерала, ординарец, который выдал такое предположение, невольно сжался.

— Может, не будем гадать, а ещё одну группу отправим? — предложил Петренко.

— А кто здесь следить за порядком будет? — генерал резко встал, упёрся в стол своими кулачищами и так же резко приблизил своё лицо к Петренко. — Петров, ты же ведь их отправлял? Ещё хочешь группу потерять?

— Никак нет, — ему были безразличны генеральские выпады.

— Тогда какие ещё предложения будут? — генерал, успокоившись, уселся обратно в кресло.

— Нам тогда остаётся ждать, — ответил другой офицер.

Наутро к генералу прибежал связной:

— Они пропали! — с порога завопил он.

— Так! Вышел и зашёл как положено! — не отрываясь от бумаг, потребовал генерал.

— Есть! — отвечает ординарец. После чего — вышел. Тут же открывает дверь, заходит, делает воинское приветствие и: — Здравия желаю, господин генерал, разрешите обратиться!

— Обращайся! — генерал оторвался от бумаг.

— Радиостанция группы Пономаренко исчезла из эфира! — говорит связной, не отрывая руки от козырька кепки.

— Чего? — не понимает генерал

— Отключилась, — поясняет связной.

— И что это значит? — не понимает генерал.

— Группа, скорее всего, пропала! — отвечает связист.

— Петрова ко мне! — рявкнул генерал.

— Разрешите вопрос! — обратился связной к генералу.

— Что тебе непонятно? — генерал уже закипал.

— Петренко или Петрова? — глядя на генерала честными глазами, спрашивает связной.

— Ох, — генерал закрыл лицо, типа «И как с такими работать?», — Петренко, конечно же. Что неясного?

— Так у нас есть майор Петров, — поясняет связной.

— Вон отсюда!!! Петренко ко мне!!! — с красным от гнева лицом указывает пальцем на дверь связному генерал.

Связной убежал. Где-то минут через пять в кабинет генерала заходит капитан Петренко.

— Вызывали? — спрашивает он.

— Присядь! — показывает на кресло генерал.

Петренко сел. Генерал продолжил:

— Новости слышал? — задаёт вопрос генерал.

— Группа пропала? — отвечает капитан.

— Да, — генерал начал успокаиваться. — Что думаешь делать?

— Предлагаю отправить группу на поиск группы Пономаренко, — спокойно ответил Петренко.

— На чём? — спросил генерал.

— Есть у нас ещё один автомобиль, — глядя в потолок, сказал капитан.

— Сам поедешь в составе группы, — сказал генерал.

— Так точно, — принял спокойно этот приказ капитан.

Группа Петренко собралась быстро, выделили «Патриота». Машину проверили в этот же день. Снабдили их всем необходимым, и они поехали в ночь. Ехать по сигналу от ретранслятора было не очень удобно: сигнал то появлялся, то пропадал. То усиливался, то ослаблялся. Потому как старые следы замело, и поэтому шли с отклонениями влево-вправо. Наконец, приехали на место первой стоянки. Следующий ретранслятор они нашли чуть быстрее — видны были следы. Но вот со следующими начались проблемы: группа Пономаренко ехала на «Нивах». Тогда как группа Петренко — на «Патриоте». Машина шире и тяжелее. Он эпизодически слетал с колеи. Однако им везло — они могли выехать без копания и толкания. Всё же снега пока не так много было.

После последнего ретранслятора ехать было немного сложнее: дорога петляла, а сигнала впереди не было. В итоге группа ехала всю ночь, и прибыли в тот посёлок примерно через пять минут после старта наших беглецов. И, как само собой разумеющееся, они увидели остовы «Нив». Группа вылезла и начала осмотр. Нашли рацию, которая была выключена. Попытка включения, разумеется, успехом не увенчалась. Потому как дальнейший осмотр показал отсутствие аккумуляторов.

— Капитан, вам надо на это взглянуть! — говорит один из бойцов, который ехал в составе группы.

Петренко подошёл к тому месту, на которое указывал боец группы. Капитан, в принципе, это ожидал увидеть: трупы с огнестрелом. Кому-то одного хватило, в кого-то очередь саданули.

— Док, подойди сюда! — позвал того Петренко.

К нему подошёл Андрей Петин — в прошлом патологоанатом, сейчас — сенс с врачебными способностями. Его ещё называли Доктор Смерть — каких-то безнадёжных или безденежных он даже не осматривал толком. И они, естественно, умирали.

— Что скажешь? — кивает капитан на трупы.

— Все девятнадцать человек умерли от огнестрела примерно в половине первого ночи, — отвечает Док.

— Стоп! Ты сказал — девятнадцать? — в голосе капитана пронеслась надежда.

— Так ты сам посчитай, — пожимает плечами Петин.

— А кто здесь отсутствует? — на всякий случай спросил Петренко.

— Не знаю. Они имён не называли, — пожимает плечами Петин, а затем развернулся и пошёл.

У Петренко появилась слабая надежда найти хоть кого-то в живых из группы.