Глава 47


Хотя до Москвы наша кавалькада добралась быстро, немедленной встречи с Годуновым не получилось. Борис Фёдорович отсутствовал, в объяснения дворня не вдавалась. Под домашним арестом нас никто и не думал держать, и мы с Бакшеевым и сопровождающими людьми вольно перемещались по столице. Побывал я на богослужениях в центральных храмах, в торговых рядах и приказах. Видимо посадские стали меня узнавать, многие останавливались и совершенно бесцеремонно разглядывали угличского князя.


Правитель появился лишь на четвёртый день поздно вечером. Боярские слуги провели меня в светлицу, где меня дожидался Борис Фёдорович. Вид он имел хмурый и явно пребывал в глубокой задумчивости.

— С добрыми ли вестями, княже? — спросил царёв шурин после традиционных приветствий.

— Есть добрые, но привёз и худых, — честно признал я.

— Сказывай, — велел царедворец, лицо его словно закаменело.

— Пограбили московские приказные угличских датошных людей, княжеский наряд для земляного дела разворовали,-

— Что за пустая безделица? — насупился боярин. — Присылай со стрельцами тех крестьян, что сие довёл, в Разбойный приказ. Там всё напрямо выспросят, и у самих жалобщиков и у тех на кого они укажут. А буде кто учнёт запираться, так обыск учинят, али пытку какую.-

Причина нелюбви местного населения вступать в тяжбы с государевыми людьми стала мне совершенно ясна.

— Лучше б по иному расспросы вести, чёрный люд не отягощая понапрасну, ведь от того воровства первый убыток государю, а уж мой то второй только, — возразил я всесильному правителю. — Ведь от такой татьбы постройка рубежных черт замедлиться может.-

— Как же по иному-то? Кто ж без прямых оговорщиков, да без пытошного страху сам на себя вину скажет? — моя недальновидность заставила Годунова улыбнуться.

— Надо приказных, кои у Скопина и на Ливнах засечное дело правили, по одному за един день опросить, да сказать им о том, что кто первый без утайки всё расскажет — ему все вины отпустят. Ежели кому запираться захочется — тому за всех ответ держать. Токмо расспросы надо вести таковым видом, чтоб не смогли договориться меж собой подьячие сии.-

— Хитро, — оценил боярин. — Да не в обычай сие, чтоб по одному слову тяглых людишек, да к тому ж огульно сказанному, государевых слуг заставляли расспросные речи вести. Но за ради тебя укажу яз устроить по сему.-

— Ещё требуют с моего удела двести посошных людей, откуда ж их взять, — после удачного начала мне пришло на ум ковать железо пока горячо. — В прошлом годе снаряжал всех с княжеской казны, кормом да деньгами на подъём помогал, теперь что ж всего вчетверо отдать? Следующим летом сколько народу надобно будет? Тыща аль две?-

— Указал ныне царь всея Руси Фёдор Иоаннович строить новую засечную черту, от реки Семь через Оскол, через Воронежа, до Урляпова городища и далее встречь солнцу по краю Поля, где мочно то исполнить будет. Да повелел он объявить, что дворяне да иные вотчинники могут по челобитью обменять свою землицу на иную, в украинных уездах, на крымской стороне. Да крестьян с собою могут свесть, ежели помочь им окажут для обзаведения хозяйством на новом месте. Но силком и в железах волочить на новые земли заповедано, под страхом государева наказания. На Угличе что ж не слыхивали сего? — нахмурил брови Годунов. — Для защиты тех сведенцев от разоренья и полонного расхищенья велено строить новые остроги и засеки. Роптать о том не пристало, иль в твоём уделе чёрный люд учал своим умом жить, мимо царёвых указов?-

— На государево дело работников пришлю, — решил я не конфликтовать с боярином. — Но ведь по-иному строить можно, дешевле и быстрее выйдет.-

— Эт каким же обычаем? — заинтересовался правитель.

— В начальные люди не приказных ставить, а розмыслов, да старшин грабарских, к земляному делу привычных. Пожалуй, и в товарищи к воеводам их же следовало посылать. Работный люд кормить, да нарядом казённым снабжать, делить по артелям и каждой урок давать. Кто свой урок отработал — тот волен домой идти, с дозволения головы конечно.-

— Значится, к дворянам московским да стольникам в товарищи чёрных людей ставить? — ухмыльнулся моему сообщению Борис Фёдорович. — В посмех что ль сие советуешь?

— Хотя конечно ежели кто к розмыслу дельному способен, то можно и в письменные головы пожаловать, — продолжал он думать вслух. — Но ежели по-твоему учинить, казне поруха великая будет. И так уж думные чины какую седмицу спорят, у кого деньгу на указанную затею приискать.-


В плане немедленного увеличения доходов бюджета я ничего предложить не мог, у самого в удельной казне постоянно не хватало серебра на все задуманные проекты. Железоделательный завод в Устюжне и купоросный в Боровичах и те строились без задержек только благодаря мошенничеству с чудодейственным рогом.


— Ладно вышло б, коли свеи за земли свои окупу хоть тыщ пятьдесят угорских золотых заплатили, али талерами шестьдесят тысяч, — прикидывал Годунов. — Как мнишь, выйдет ли сие?-

— Никак нельзя крепость Олаф отдавать, польза от неё для обороны карельских земель немалая, — сообщил я царскому шурину. — Да стоит она на наших землях, они по новгородскому докончанию на русской стороне.-

Боярин с интересом выслушал мои добрые вести по поводу установления старинных рубежей, но особого энтузиазма не выразил:

— Не отступятся миром от стольких уездов свеи, нестатошное дело. Может за них они монетой заплатят? Надобно послам наказ отправить, чтоб на сём крепко стояли.-

Поразмыслив ещё немного, правитель вымолвил:

— Не выйдет сие, только раззадорим ворогов. Не согласится Жигимонт на такой мир. Вести присланы верные — в Кракове панский съезд денежный сбор на войско назначил, да постановил рушенье посполитое сбирать. Бают, на татар да турок, де, войско собирается. А почём знать, может совокупно со свеями к нам приступят? Ить круль у них теперь один.-

— Вроде с дядей своим, Карлом, у Жигимонта пря. Да и свеев с ляхами как кошку с собакой в одной конуре не поселишь.-

— Сказывали мне о сём, — передёрнул плечами Годунов. — Цесарский посол Никола, да королевич Густав, за едино говорили, мол, не сойдутся паписты с лютерскими еретиками. Да сбор войска польского на волошской стороне объявлен. А всё одно — поостеречься следует.-

— Да турский солтан войной грозит, ежели остроги свои в черкесских землях не разорим, не дадим ему вольный путь между городами его Азовом и Дербенем, да також требует полон освободить, казаками и стрельцами похватанный, — продолжил мой будущий тесть.

— Нет ли с Терков новостей? — вспомнил я о южном походе.

— Не радостные вести от князя Старко Хворостинина пришли, — сокрушённо покачал головой Борис Фёдорович. — Отписался он, мол, всё по наказу делал. Новые острожки устроил на ерике Кумы, на старом городище Чернь, також в устье речки Койсу, да на перелазах через неё и через Акташ-реку. Сперва земли тюменские да гуенские повоевали, Солтанево место да Андрееву деревню разорили. Потом уж к Таркалам и Таркам приступали, городки те с боем взяли. От кахетского царя ни подмоги не видывали, ни вестей не слыхивали. Ятые языки довели: стоит, де, шевкал со всей силой воинской под Буйнаками. Указал государь Фёдора Иванович, коли силы кахетской в помощь не придёт, воеводе назад ворочать. Тако князь Андрей сполнил, да токо пошёл к переправе койсинской, появились округ конные сотни татарские. Два дня обозами огородясь, полки к острожку шагали. Сели там в осаду, а через три дни всё войско шевкалово тамо их осадило. Конных да пеших воев тысяч с десять крепостицу обсадили. День и ночь напролёт старались вороги острожек с приступу взять, да отбились московские полки. И то токмо оттого, что бой у татар кумыкских лучный, а вогненного вовсе нету.-


Боярин передохнул и продолжил:

— Но на том тяготы не кончились, осадила шевкалова рать русских воинов, да накрепко. Целую седмицу стояние длилось, мнил князь Андрей будто уж погибель пришла. Воду в копанках брали, а корму вовсе никоего не было, почитай все кони пали. Но сон одному казаку гребенскому чудесный привиделся, явился ему святой Николай-угодник и велел Кресту Животворящему молиться, и оттого придёт честным христианам избавление от агарянской напасти. Токмо справили молебен, в татарском войске шум да крик поднялся, и меньшая часть его прочь побегла. А за тем дня не прошло — вся орда татаровей разбежалась, убоявшись гнева Господня. Полоняники, после схваченные, потом сказывали, мол, то шевкаловы дети меж собой перебранились — делили кто прямой сын, а кто от пошлой девки рождённый. Но воевода доносит — токмо Божьим промыслом спаслись, явственно чудо случилось. Остатних конных людей князь Андрей в загон разослал — корма собирать, а с пешей ратью к Теркам двинул, да в крепостице сотню стрельцов оставил. По тем вестям царь всея Руси Фёдор Иоаннович указал, а бояре о сём приговорили, именовать место то — острогом Святого Животворящего Креста.-

— Ну, слава Богу, что всё ладно закончилось, — вырвалось у меня после прослушивания такого рассказа.

— Чего ж ладно? — возмутился Годунов. — В Акташском остроге пятьдесят стрельцов да казаков осажены також были, татары им шерсть дали, клялись беспомешно в Тарки отпустить. А по выходу в поле всех ратных людей на смерть перебили, кто уцелел — тех в плен поймали. Да у князя Андрея едва ль половина войска осталось, остальные побиты или от хворей сгинули. Також к Сунженскому острогу брагинские да кабардинские изменные люди приступали. Взять не взяли, а хлеба пожгли, да многих постреляли. Везде поруха, да государеву имени умаление. Рядит теперь Дума боярская, не пожечь ли южные крепости, как ранее при государе Иоанне Васильевиче сами их разорили, для турской приязни.-


Успешных походов турок на Русь мне не припоминалось, а границу с беспокойным Кавказом, по моему мнению, стоило только укреплять, а не оставлять неприкрытой.

— Больше надо острогов на южном рубеже строить, а не старые оставлять, — выразил я свою мысль. — Турецкому войску до нас не добраться, да и коли дойдёт — удачи ему не будет.-

— Астрахань-то осаждали солтановы полки в царствие государя Ивана Васильевича, — возразил Годунов. — Да семь годов тому назад опять в поход на нас сбирались, да по крымской замятне выйти не смогли, уберёг Господь. Хоть сказывает цесарский посол, будто поднялись заедино немцы, угры, волохи да ляхи с литвинами на Царьградского повелителя, а всё одно — опаску иметь следует.-

— Також с иной стороны напасть грозит, — продолжил боярин. — Тезики юргенчские доносят: собирается, де, бухарский царь, любительный друг солтана турского, на Ембу и Яик идти, крепости свои там ставить. А ну как сговорились с Кучумом и совместно сибирские украйны воевать хотят?-


Среднеазиатских нашествий я тоже не мог вспомнить, поэтому выразил сомнение в таких вестях:

— Врут поди, как бухарцам добраться туда?-

— Купцы-тезики степью до Казани доходят, — не поддержал моего скепсиса правитель. — Ты бы хоть чертежи земель русских и соседних с нами держав поглядел. Там все пути и караванные шляхи прописаны, скоко идти да где корма искать тож указано. Тобольский воевода, князь Фёдор Лобанов-Ростовский, весть прислал — откочевало с Оби в Бухарию мангытское племя чёрных шапок, каракалпак по-татарски именуемое. Вот они-то вожами и будут, приведут воев Абдуллы-хана к Кучуму.-

— Вроде казахский правитель собирался с Бухарским ханством воевать?-

— Солтан киргиз-кайсаков ныне калмакскую землицу к своей державе приклоняет, да не совладать ему с Абдуллой ханом без помощи персидского царя али могольского падишаха.-

— В Сибири следовало бы военной силы прибавить, уж десяток леток изгнанного сибирского царя утихомирить не можем, — осмелился я дать совет первому советнику русского государя.

— Посланы уж прошлым годом, — ответил Борис Фёдорович. — Немалую силу отправили — полторы сотни московских стрельцов, сотню казанских татар, сотню литвы полонной, да три сотни башкир. Також воеводе князю Андрею Елецкому велено с Тобольска и Тюмени сибирских татар, с коих прежде аманаты взяты, литву и черкас, за Камень сосланных, да прочих служивых к себе прибирать, город Тару ставить, да всеми силами хана Кучума и кочующего с ним ногайского мурзу Алея под царёву руку подводить. Ежели миром дело не сладится, то войной на него идти, искоренить его силу начисто.-


Нынешнее состояние сибирских дел я совершенно не знал и поинтересовался ими у будущего тестя.

— Слава Богу, всё ладно, — рассказывал Годунов. — С Березова сеунч добрый, побили там кондинских вогулов, князца Агея в полон со всем семейством поймали, ныне к Москве их везут. Да сургутский воевода извещает, что наказ исполнил и город поставил, а остяцкого князца Бардака в бою разбил и под царёву руку подвёл. Токмо нужда в сибиркой земле в хлебе великая. Дальний путь с Чердыни на Лозьвинский городок, да возить некому. Ясашный народец разбегается, не хочет подводы давать.-


Снабжение отправленных в Сибирь войск продовольствием из европейских уездов выглядело диковато. Хлебушек похоже получался в Тобольске золотым.

— Неужели там ржи нигде не собрать? — задал я закономерный вопрос.

— Татары там малопашенные, крестьянскому делу неучёные, хлебного ясаку не могут давать, — вздохнул Борис Фёдорович. — Черносошных свели туда семей сто, да також годной землицы мало, да и каким обычаем ржицу да овёс растить им неведомо. В приказ Казанский челобитная от соликамского посадского жителя пришла. Пишет он, может, де, указать короткий путь от Соликамска на Туру реку. Послан наказ государя в Соль Камскую про сие доподлинно разведать, и если истинно сие, то быть указу о новой дороге. Тогда в сибирской землице с хлебом и солью облегченье наступит.-


Даже с коротким путём такое плечо снабжения привлекательным не выглядело. К тому же в Сибири злаки прекрасно росли, сомнений в этом у меня не существовало. Поэтому я предложил свой вариант:

— Стоило бы сведенцев не на целине, в пустых землях, устраивать, а селить меж старых коренных жителей. Тогда русские крестьяне бы узнали от татар когда сеять, когда жать, а сибирские местные селяне увидели бы пользу от иных пашенных обычаев. А через пару лет можно и по разным деревенькам развести, да всех новых поселенцев сперва к старожилам селить. Так лет за десять глядишь, и свой хлеб в Сибири образуется, ничего лишнего возить не придётся.-

— Доведу до государя Фёдора Иоанновича, дельно задумано. Хоть и запрещено ныне православным вперемешку с иноверцами селиться, но устроить сие можно, — поразмыслив, согласился Годунов. — Токмо бы татары не взбунтовались от такого соседства принуждённого.-

— От ясака освобождайте на тот срок, что сведенцев учат, сами зазывать начнут, — ухмыльнулся я опасением правителя.


Будучи помимо прочего Казанским наместником, Борис Фёдорович отвечал за все сибирские дела, поскольку новые земли за Уральским хребтом управлялись одноимённым с наместничеством приказом. Его способность помнить и учитывать огромное количество информации уже давно меня поражала. Администратора равного ему по способностям мне до сих пор видеть не приходилось.


Следующим утром после молебна осматривали привезённые дары и образцы новых товаров. Фаянс Годунов осмотрел с полным равнодушием, бросив:

— Сё глина, на Москве то не ценится.-

А вот прозрачные стеклянные стаканы с орнаментом, да чеканные серебряные подстаканники к ним вполне его порадовали.

— Такое царю подарить пригоже, хучь серебра-то на узорочье достаканное по более пустить следовало, — приговаривал он, крутя не отличающуюся, в общем-то, особым изяществом вещь.

Особый интерес вызвали новые пищали. Из присланных в Углич ружей отобрали самые надёжно сделанные, мелкие недоработки устранили перед поездкой, и за качество продукции я не беспокоился. Для получения экспертного мнения боярин вызвал мастеров государевой оружейной палаты, те долго крутили ружье и проводили пробные стрельбы.

— Железо на стволе твёрдо, мягкое надо бы ставить. Замок осечек много даёт, жагровый повернее. Да жало спереду лишнее, одна морока от него, — выдал заключение старший из оружейников, не забыв сказать и о хорошем. — Ствол выглажен начисто, прям дивно видеть, заварка на ём на фряжский манер. Пищаль лёгкая, дитёнок справится. Можно такие на ремень вешать, да в завесные рушницы для детей боярских определить.-

— Во что ценишь сии пищали? — поинтересовался Годунов.

— Устюжские мастера по рублю и пятнадцать алтын отпускать их в казну могут, — незамедлительно последовал мой ответ.

Прибыль на оружии была не велика, около двадцати процентов, пытаться разбогатеть на оборонном заказе, на мой взгляд, не имело особого смысла.

— Дорого, — покачал головой правитель. — Тульские кузнецы по рублю и пяти алтын в казну пищали отдают. Цена-то твоя с замком аль только на рушницу?

— Целиком, за всё,-

— А ежели чудное жало убрать?-

— Ну, наверно, алтына на два дешевле, — слетело у меня с языка первое пришедшее на ум.

— Вот без жала, да из мягкого железа пусть сработают на Устюжне. За то уплачено будет по сорок пять алтын, — подвёл черту под торгом боярин.

— Штык надо оставить, очень полезная вещь, а цена будет указанная, — попробовал я отстоять нововведение. — Врага им колоть в ближнем бою весьма сподручно.-

— Бердышом-то вблизи ловчее выйдет, — улыбнулся Годунов. — Ежели издали колоть то уж лучше списа на немецкий манер. Жало же сие — безделица сущая, потешка ребяческая.-

— От него пользы больше чем от воинской секиры будет. Тогда её можно отставить, облегченье служивым в походе выйдет, — моё убеждение основывалось в основном на послезнании, конкретных доводов не хватало.

— Обсекаться в поле, дрова рубить да гуляй-города ставить стрельцов сим полувертелом что ль заставлять? — проявил признаки недовольства боярин. — В уделе можешь баловаться, а в казну поставляй указные, како яз велел.-


Собираясь уходить со двора, царёв шурин сообщил:

— Дары завтрева государю представлю, а сам к нему после явишься, яз упрежу. —

— С патриархом Иовом об унии уже советовались? — брякнул я вопрос в спину правителю.

— Об какой-такой унии?? — Годунов чуть ли не подскочил в воздухе. — С кем соединяться-то?-

— Так Сулемша Пушкин докладывал, — мне такая острая реакция была не ясна. — В данцигском посольстве находясь, слышал он вроде о переходе владык литовских под папу Римского.-

— Не слышал о таком докладе, — сквозь зубы прошипел боярин. — Со мной сбирайся.-


Патриарха в его палаты притащили чуть ли не с богослужения в Покровском соборе. Узнав причину волнений, глава русской церкви послал служек к своим приказным искать необходимое сообщение. Спустя час сказка, записанная со слов Пушкина, нашлась. Нерадивый подьячий положил её не в ту стопку. Видя устройство дел в московских органах управления, я этому совершенно не удивился.


Приказ, по сути, представлял собой большую избу, в главном помещении которого сидело на лавках с двадцать дьяков и подьячих. Документы писали они на своих коленях, исписанные листы держали рядом на лавках. Постоянного рабочего места ни у кого кроме глав приказа не было, рассаживание служащих происходило или по старой традиции или с руганью и дракой. Поэтому страшная волокита и постоянная путаница казались вполне нормальным делом. Удивляло скорее то, что дела всё же рассматривались и страна каким-то образом управлялась. Объяснял я это себе тем, что мелкие государственной администрации не оторвались ещё от народа и понимали, что взятки взятками, но и работу делать нужно. Учитывая то, что младшим приказным жалованья не платили вовсе никакого, и 'кормиться дьякам от дел' являлось официальной установкой, уровень мздоимства казался вполне приемлемым, особенно зная реалии будущего.


— Бог милостив, убережёт нас от скверны, — выслушав текст донесения, убеждённо проговорил патриарх Иов. — И прежде православные владыки от христианства отступались, в папёжскую веру перекидывались, прельщась диавольским соблазном. Но еретики сами себе тем готовят погибель вечную, ибо хулят на Духа Святого коверкая истинный Символ Веры нечестивым 'филиокве'. Ибо сказано в Писании: если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем. Помолимся чады мои, и сгинет мерзость вероотступничества, како и в прежние времена бывало.-


В моём бывшем мире униатская греко-католическая церковь вполне существовала и сгинать, по-моему, не собиралась. Не выражая явного сомнения в действенности патриарших молитв, я выразился в том смысле, что на Бога надейся, а сам не плошай. И вообще непротивление врагу — это одна из форм помощи ему.

В прежней жизни меня совершенно не волновали конфессиональные распри. Тут же, видимо в силу укоренившейся за несколько лет привычки, я без раздумий принимал сторону отечественной церкви. Хотя если задуматься, никаких антипатий к иноверцам во мне не просыпалось, и исчадиями ада они для меня не являлись. Волею судеб я оказался на одной из сторон, и разбираться кто в древнем споре прав, а кто нет, уже не приходилось.

Надо письмо послать к Киевскому митрополиту, верным христианам литвинским — князю Василию Острожскому и князьям Вишневецким, да братства православные, Львовское и Виленское особо, известить, да разузнать истину ли посол обсказал или спутал чего, — предложил Годунов.

— Разве восточных патриархов и особенно Константинопольского, который киевскую митрополию окормляет, не надо в первую очередь оповестить? — удивился я. — Его кафедра, пусть меры принимает.-

— Первосвятитель Иеремия, мню, усомнится в московских вестях, — вздохнул глава русской церкви. — Как бы оплошки аль нелепицы не вышло.-

— С чего ему не верить-то? — не понял я сомнений почтенного старца.

— Мал ты ещё об сём судить, — буркнул Борис Фёдорович.

Вот дела, как о женитьбе договариваться и пьянствовать — не мал, а как о важных делах — так сразу годами не вышел.

Уже значительно позже, мне шёпотом поведали историю о поставлении первого русского патриарха. Если верить этим слухам, особо важного гостя из Константинополя сначала посадили под облечённый в благообразные формы домашний арест, потом долго дурачили с самыми выгодными обещаниями, а когда упёрлись его спутники, то за постной трапезой дьяк Василий Щелкалов намекнул иерархам о возможности быть в Москве погребёнными, естественно со всеми почестями. И только после исполнения всех пожеланий московского правительства греческим священнослужителям дали возможность уехать за рубеж.


Между тем выяснение кому писать из восточных патриархов продолжалось:

— В Антиохию грамоту заслать-

— Припомнит Антиохийский Предстоятель, как его предместника в алтарь Успенского собора не пустили, всю службу у заднего столпа простоял-

— То из-за гордыни митрополита Дионисия вышло, тогда Александрийского Мелетия и Иерусалимского Софрония упредить.-

— Не ласковы они к нам, честным местом в диптихе не удостоили-

Надо всё ж с Антиохией списываться, на предстоятеле сей кафедры чин судии вселенной. Пообещаем освободить привёзшего соборную грамоту архимандрита Неофита, племяша папы антиохийского, из узилища. К тому ж докладывали, иной родич патриарха Мелетия в Остроге ныне, у князя Василия Острожского. Совместно они крепко за веру православную постоять смогут.-

Беседа постепенно перешла в богословские споры, в сути которых я пока разбираться не научился.


Приём у государя Фёдора Ивановича проходил на следующий день. Проходил он без всякой помпезности, в малой трапезной палате. После мне дозволили присутствовать на великокняжеском обеде в узком кругу близких лиц, которых представляли ближние родичи кланов Романовых и Годуновых. Перед самым отъездом из царского дворца произошло и вовсе неслыханное — ко мне подвели маленькую царевну Феодосию. Смена опочивальни, рекомендованные прогулки и кипячёная вода с хлоридом кальция явно пошли ей на пользу. Не виднелось никаких признаков детского рахита, выявленного мной ранее, при её болезни.

— Слава Богу, что послал исцеление через тебя, да что нашёлся рог индрика, вон как на пользу-то идёт, — поделился со мной радостью счастливый отец долгожданного ребёнка, и прибавил. — Дабы не скитался брат мой, как сирота меж чужих дворов, жалую подворье на Орбате. Приезжать можешь безвестно, не упреждая, волен по моему слову ты в переездах своих.-


Подарок был для меня крайне ценен, даже не землёй, а свободой передвижения. Поэтому благодарил я царственного брата горячо и искренне. Наскоро собрался обратно в Углич, с надеждой возвратится домой до Рождества. Перед самым отъездом меня призвал к себе Годунов:

— Почто не сказываешь, что ведомо тебе как в царёву казну прибыток увеличить?-

Гарантированного варианта я не знал ни одного, поэтому с интересом уставился на царского шурина:

— Эт как же?-

— Скрытничаешь, — покорил меня правитель. — Стало мне ведомо, будто двоильные кубы у тебя в уделе хитрые поставлены и хлебного вина с единой меры ржи вдвое выходит. Ить кабацкие сборы легко возвысить можно. Немедля шли разумеющего в винном деле мастерового на Москву для устройства сих хитровин.-

Требуемого человека я обещался прислать не мешкая. Оставалось понять, где его взять, ведь угличский куб для перегонки спирта собрали целиком по моим наметкам. Чего-чего, а на самогонные аппараты мне в жизни довелось посмотреть порядочно.


По приезду в Углич меня позвали в зельевую избу. Стенька Михайлов в новой лабораторной посуде выделил неизвестные ему газы действием соляной кислоты на металлы и их окислы. Собственно мне хватило пары минут, чтобы опознать полученные хлор и водород.


Куда применить водород в небольших количествах мне в голову не приходило. А вот на хлор у меня сразу появились планы. Хлорную известь получить не составляло труда, стоило только проверить, какую именно известь требуется насыщать газом.

Уже на следующий день опыты дали успех. Использовать полученное вещество как дезинфектор выходило дорого, в основном из-за цены привозного манганового камня, но в текстильной промышленности реактиву могло найтись место.


Применение в опытах первых, пусть и не точных, термометров и индикаторов кислой среды давало свои результаты. Так исследования привезённой мной из Девятково земли показали, что разные образцы показывали разную кислотность, от умеренной до очень большой. Видимо именно этот фактор в значительной мере влиял на урожайность клевера. Для нейтрализации кислой почвы годился известняк, но организовать его помол в массовых количествах пока не представлялось возможным.


Перед самым рождеством в уездную столицу пришёл санный обоз из Боровичей. Нам доставили первые баклажки со сделанным на мануфактуре купоросным маслом и первые пуды твёрдых продуктов коксования бурого угля. Согласно письма Юшки Иванова из мастерской выходило в день до пятнадцати пудов кислоты, размеры производства ограничивало лишь отсутствие свободных рук на добыче пирита. Примерно те же проблемы существовали с переработкой ископаемого каменного топлива. Но для опытов и испытаний доставленного хватало с лихвой.


Акинфов возился с устроением волочильного станка с механическим приводом. Собственно, единственной проблемой было изготовление фильеров приемлемого качества. Этим занимался, в очередной раз отложив в сторону свои сабли, кузнец Миронов. Инициатором идеи машинной выработки проволоки пришлось стать мне. Поскольку существующая технология с клещами, железной доской с пробитыми отверстиями и качелями для моих целей не подходила. Ставший уже крупным торговцем Фёдор, почувствовал очередную выгоду, готов был переселить Тихона к себе на двор и запереть под замок до окончания работы.


Меня насторожила мысль о том, что в развитии угличской металлопромышленности используется физический и интеллектуальный труд нескольких людей, а практически всю денежную выгоду извлекает один Акинфов. Явно следовало что-то поменять, создать или паевое товарищество как в Устюжне или какую-то форму акционерного общества.


Ещё не закончились святки, а в княжьи хоромы прибыл новый гость.

— Иван Гмелин, приказной человек купца Ивана Белоборода, до тебя, княже, просится, — доложил сенной караульщик.

Сообщение меня удивило, в эти дни русские старались без крайней надобности в путешествия не отправляться и никакими делами не занимались. Я встал из-за письменного стола, наверно одного из первых на Руси, и ответил:

— Ладно уж, зови, раз нужда такая неотложная у купеческого приказчика.-


Вошедший носил русскую одежду, но по жестам и манере поведения в нём сразу угадывался иноземец. После церемонных поклонов, гость попросил разрешения внести подарки от своего патрона. После получения дозволения четверо слуг внесли два деревянных сундука, из которых иностранный торговец стал доставать различные диковинки — глобус, здоровенный витиеватый компас, свёртки с различными южными пряностями, дорогие ткани и ювелирные украшения. Ценность дары имели не малую, с чего их вдруг прислали к Угличскому удельному двору, мне не было ясно.

— Поминки от заморского негоцианта Ивана Белоборода, — произнёс приказчик, указывая рукой на разложенные товары.

— Спасибо конечно, а из какой державы прибыл сей купец и каково его природное имя? — поинтересовался я происхождением щедрого дарителя.

— Из нидерландских владений славного короля гишпанского, на родине кличут его Яном де Валле, — слегка склонившись, отвечал гость. — Меня, ваше высочество, зовут Иоганн де Гмелин, но можете смело именовать на русский манер Иваном.-


Манеры поведения испанский подданный имел весьма утончённые, резко контрастирующие с простецкой грубостью русского дворянства и боярства. Поэтому я решил уточнить:

— Вы помощник купца?-

— Младший компаньон, — улыбнулся де Гмелин.

— Зачем же вы прибыли в Углич?-

— Выразить своё почтение сыну великого отца, московскому принцу крови, славному своими деяниями далеко за пределами его страны, — без тени смущения произнёс гость.

Конечно, ласковое слово и кошке приятно, но я искренне сомневался, что обо мне знают в Казани и Пскове, не говоря уже о соседних странах.

— Веритас одьюма парит, обсекьиум амигос, — удалось мне подобрать подходящую фразу. — Или говоря по-русски: истина порождает ненависть, лесть — дружбу.-

— Вы хорошо образованы, ваше высочество, и весьма проницательны, — склонился в лёгком поклоне торговец.

— Вы видимо тоже, — вернул я любезность.

— Падовский юниверситас.-

— А на каком факультете учились?-

— Яз прослушал курсы диалектики и риторики в Артистариуме, — сообщил странный гость.


Мне с усилием удалось сдержать удивлённый возглас. В прошлой жизни в Падуе я бывал, и о местном университете слышал многое. В эти времена из его стен выходили люди занимавшие потом высшие государственные должности в своих странах. Что же занесло человека, обучавшегося ораторскому мастерству и искусству спора в одном из старейших высшем учебном заведении Европы, носившего вполне благородную фамилию, в далёкую иноверную страну?


Де Гмелин прочитал в моих глазах немой вопрос и, разведя руки, проговорил:

— Несчастливая война с бунтовщиками разорила моё семейство и всю нашу страну, Фландрию. Братья ищут удачи на военной службе, я, как младший, решил испытать фортуну в негоциации.-

— Чем же торгуете?-

— Закупаем в Московском государстве меха, поташ и пеньку.-

— Какова же ныне разница между ярославскими и вологодскими ценами на пеньковую пряжу?-

Отрекомендовавшийся купцом де Гмелин замялся.


Выдержав минутную паузу, я спросил о цене найма подвод на вологодском волоке в нынешнюю осень.

— Яз плохо знаком с местными условиями, здешними хлопотами занимается мой старший партнёр, — помолчав немного, сообщил фламандец. — Но могу с превеликой тщательностью рассказать вашему высочеству о привезённых заморских товарах.-

— Извольте-

— Вот сие — подобие нашего мира, — иностранный гость указал рукой на глобус. — Не знаю, ведомо вашему высочеству о сферической..-

— Да-да, — не совсем вежливо перебил я рассказчика. — Земля-шар, вращается вокруг своей оси и вокруг солнца, это не новость.-

— Яз також знаком с этой интересной гипотезой, — промолвил озадаченный негоциант. — Вот извольте видеть хитроумное устройство, оно… -

— Указывает сторону света, придумали древние китайцы, — удалось мне закончить за удивлённого коммерсанта.

— Вот резной гребень из огромной черепахи. Они обитают на безлюдных островах, на пути в Ост-Индию. Ещё там живёт удивительно глупая птица, не боящаяся людей и не умеющая летать.-

— А-аа, догадался — Маскаренский архипелаг, ну там Реюньон, Маврикий. Вот куда делись редкие животные, на гребни перевели.-

— Ваше высочество имеет не вполне точные сведения, острова именуются Сишна и Святой Аполлинарии, — поправил меня де Гмелин. — Да и черепах там в избытке, никуда их не перевели.-


Странно, по географии у меня в школе было отлично, да и побывал я туристом много где, да и 'Клуб кинопутешественников' любил смотреть. Видимо местные названия не во всём идентичны известным мне.

Далее фламандец протянул два серебряных ковчежца и произнёс:

— Гвоздичные плоды и мускатный орех, самые изысканные и дорогие специи из дальней чудесной страны. Так же привёз яз для добавления в кушанья и напитки корицу, перец и шалфей из сказочной Индии.-


На острове Бали я тоже бывал, поэтому протянул с видом знатока:

— С Молуккских островов гвоздика? Ну, то есть с островов Пряностей? Надо бы эту специю в воду бросить, посмотреть как плавает, хороша иль нет.-

Торговец вовсе смешался:

— Ваше высочество знает об южных островах, ценнейшем владении моего монарха? Но кто вам мог о них рассказать?-

— Купцы иноземные, англичане или голландцы, не помню, — пришлось выкручиваться уже мне.

— На сии земли не ступала нога ни одного негоцианта из еретических стран. Они не могли поведать ничего истинного. Их корабли не ходят в те края.-


Странно, мне всегда казалось, что как раз в Тихом океане существовали английские и голландские колонии, а вот об испанских я припомнить не мог.

— Мне кажется, вы просто не знаете. Плавают, да и поселения торговые, фактории, у них там есть.-

— Какие фактории?? — взорвался де Гмелин. — Обе Индии принадлежат моему государю. Никогда он не допустит водворения в своих владениях враждебных народов. Конечно, некоторые англичане пробираются тайком в западные моря, но ведь приходят они туда как пираты, только для того чтобы жечь, убивать, грабить да обманывать и подстрекать к мятежу туземцев.-


Откуда взялось такое волнение за судьбу владений своего короля у молодого торговца? Редко встретишь такой патриотизм среди представителей купеческого сословия. Пока я предавался таким размышлениям, фламандец продолжил:

— Ваше высочество поразительно осведомлёны. Видимо вас посвятил в такие тонкости ваш царственный брат? Но кто мог сообщить такие сведения ему?-


— Я понял, — вскричал вдруг пришедший в крайнее возбуждение Иоганн. — Это английская узурпаторша, девка на троне, уведомила московского государя о своих планах. Сия владелица несчастной половины острова вместе с окружающей её кучкой кровожадных пиратов, только по ошибке именуемыми придворными, задумала очередную подлость и просит вашего брата помочь ей. Умоляю, откройте мне её замыслы, этим достойным поступком вы спасёте сотни жизней, убережёте ни в чём ни повинных женщин и младенцев!-


Раскрыть никакую тайну я не мог, поскольку её не существовало. Но становиться в глазах этого занятного негоцианта соучастником убийства мирного населения тоже не хотелось. Поэтому мне ничего не оставалось, как вспомнить — куда там обычно нападали пираты. Немного подумав, брякнул наугад:

— Нападут на Панаму или Картахену, ну откуда у вас там 'золотой флот' в Испанию плавает.-


По моему мнению, вышло удачно, да и де Гмелин так взволновался, что не смог устоять на ногах и плюхнулся на лавку.

— В больших ли силах пойдут? Кто возглавит сих разбойников, вам известно?-

— Много их будет. В адмиралах самый опасный, — ничего умнее мне в голову не пришло.

Я уже стал жалеть, что сдуру решился подыграть впечатлительному иноземцу.

— Какая жалость, что ваш брат не ответил на личное послание нашего короля, — вздохнул фламандец. — Ведь его величество Филипп Второй предлагал захватить в ваших портах все суда этой нечестивой правительницы, и соединиться с ним и германским императором для войны с врагами Веры Христовой — турками.-

— Наша страна ведёт достаточно своих войн, чтобы разжигать новую сразу с двумя сильными державами. К тому же захватывать суда в портах, куда они пришли торговать без объявления войны — подло.-

Де Гмелин скривился, будто съел лимон:

— Бросьте эту высокопарную риторику князь. Чтобы вы не предприняли — англичан вам в низости не перещеголять. Или вы не знаете, что они посылали письма к датскому королю, дабы тот не пропускал корабли иных держав в ваши северные порты? Или вам неизвестно, что бывший канцлер вашего брата Щелкалов вёл дело об английской 'великой измене', и только заступничество царского шурина спасло их от изгнания? Ведь давая Елизавете возможность задёшево покупать в вашей стране морские припасы и снаряжать свой флот, вы пытаетесь приручить змею, которая добра не помнит. А что до недоразумений с польским королём, то мой монарх вполне бы мог помочь их уладить, обратясь с этой просьбой к папе Клименту.-

— Давно ли фламандские купцы стали знать помыслы королей и давать от их имени обещания?-

— После всего ранее сказанного, не пытайтесь так уж соответствовать своему возрасту, ваше высочество, — склонившись, проговорил гость. — Ваше предостережение услышат и не забудут. Верус амигус амици нункуам обливисцитур. Разрешите откланяться, князь.-


Не дожидаясь моего разрешения, де Гмелин попятился к двери и слова прощания прозвучали уже из сеней. Я остался стоять в некотором оцепенении, переваривая услышанное. Значит, истинный друг никогда не забудет друга… Интересно, слышал ли нашу беседу кто-нибудь из моих охранников? Похоже, с моим участием только что прошёл первый этап вербовки агента — князя Угличского резидентом разведки Испанской империи. Стоило подумать, делиться ли этой новостью ещё с кем-то или оставить её при себе.


Загрузка...