Последний князь удела (полная версия)

Глава 28

К середине ноября навалились новые заботы. У прях точно по предсказанию Ждана закончилась шерсть, кузнец Акинфов истратил все запасы кричного железа и собирался за ним в Устюжну. Сталь как низко, так и высокоуглеродистую он получал довольно успешно, однако выделка из стальных плавок прутов и полос была всё так же крайне трудоёмка. Явно требовалось что-то вроде вертикального молота или прокатных валков. Однако изготовить их из железа было затруднительно, гораздо проще было лить из чугуна, тем более что состав литейных форм мне был хорошо известен. Однако такого продукта плавки руды коваль не знал, а то что ведал, мог объяснить с большим трудом. Собственно посещение крупнейшего в этих краях города металлургов было совершенно необходимо, благо, что он входил в выделенный мне удел.

За прошедшие две недели изрядно преобразился Гушчепсе. Вроде и награда за спасение Тучкова ему была не слишком великая пожалована, лишь конь, сабля, да пару отрезов ткани на кафтан. Но черкес изменился внутренне и внешне. Он стал передвигаться как-то изящней, выглядеть бодрей, да к тому же сменил причёску. Теперь вместо стянутых ремешком волос на его свежевыбритой голове красовался хвост, на мой взгляд, более уместный на каком-нибудь матёром запорожском казаке.

Когда я поинтересовался таким видом бывшего пленника у бывалого Бакшеева, тот пояснил:

— Сызнова воем себя мнит, вот и отрастил энтот аче, или по-татарски кокел —

— А зачем им такая причёска?-

— С прадедовских времен, от прежних татаровей повелось. Ныне ежели в бою за поруганную честь убили друг дружку, то головы рубят и за хвост тот волосяной к седлу вяжут —

— Это-то для чего?-

— Вовсе оне там на горах да гребнях своих от света истинной веры отбились. Вот дурь такую за славу особую и почитают, вроде как храбрецов после смерти восхваляют-

— Дикий обычай. Давай Гушчепсе на родину отпустим, если он так прошлого плена тяготится. Всё ж немало он нам помог, а дома ему полегчает? — предложил я старому воину.

— Кликни черкеса, перемолвись с ним о том — ухмыльнулся рязанец — токмо не вскоре он от нас отъедет, помяни моё слово-

К моему немалому изумлению, Бакшеев оказался в очередной раз прав. На предложение отправятся в Черкесию, Гушчепсе нахмурился и ответил:

— Раз гонишь — отъеду. На Москве мне служба найдётся, а до дома мне ныне хода нет —

— Почему же нельзя тебе в родной аул возвратится, поди там рады все будут — продолжал я недоумевать.

— Злые в Бесленее обо мне хабары ходят. Кажный знает что я в полон попал, сотворил напетех. Любой меня может кэрабгер назвать. Пока достойными воина поступками не верну напе, нет мне на отчину возврата — сказал, как отрезал черкес. От уточняющих вопросов горец стал отмалчиваться, и за разъяснениями пришлось отправляться к Афанасию.

— Сплетни про него в горах худые складывают, кто в неволю сдался тот по-ихнему обычаю чести лишён. Так что будут его там трусом звать, то отцу-матери в укоризну, да и жены с таковым прозвищем доброй не сыщешь. Нужно ему славное дело какое учинить — растолковал мне смысл речей юного бесленеевца рязанец.

— Что ж за подвиг от него требуется, для возвращения доброго имени? — задал я вопрос с умыслом, желая помочь черкесу в снятии с него позорного среди сородичей статуса.

— Да известно что сродственники его прославляют — татебное дело какое лихое, аль прямой разбой. У нас за таковое путь един — на плаху. Токмо ежель на войну его спровадить, там сии уменья надобны — выдал авторитетное заключение Бакшеев.

Следующим кто искренне меня порадовал, был приставленный ко мне учитель Семён Головин. Он написал вполне неплохой учебник азов арифметики, с правилами перевода славянских цифр в новоначертанные арабские, с довольно остроумными задачками, сочинёнными коллективными усилиями его и учеников. Помимо занятий математикой, подьячий Посольского приказа учил меня латыни, которую знал, так же как и польский язык. Азы словесности древнего Рима мне когда-то преподавали в глубине, неизвестно в какую сторону текущих, веков. Поэтому навык владения этим мёртвым языком постепенно закреплялся, а от изучения польского я уклонился. В старогреческом должен был наставлять архимандрит Феодорит, но к счастью он сам его знал весьма не крепко.

У пожилого настоятеля Воскресенского монастыря была двойная радость, ему удалось уговорить принять святое крещение Габсамита, да не особо сопротивлявшегося Гушчепсе. Строго говоря, черкес был и так в некоторой мере православным христианином, но отец Феодорит настаивал на необходимости проведения обряда, дабы точно не было оплошки.

Таинство совершили за день до праздника Введения, перешедший в веру матери татарчонок получил христианское имя Иосиф или в русском произношении Осип, горец же стал Григорием, видимо за особенности своего настороженного характера. По принятии истинной, в глазах окружающих, веры новокрещенов одарили подарками. Гушчепсе, которого, несмотря на крещение, продолжали именовать как и прежде, по его происхождению поверстали в десятню и пожаловали землей на заволжской стороне. От поместья, правда, не было никакого толка, поскольку располагалось оно на безлюдной местности, в давно оставленном обитателями сельце- пустоши.

Ходил монах кругами и вокруг последнего иноверца поблизости — Байкильде. Он пел соловьём, рассказывая какие неимоверные награды сулит ему согласие на смену веры. Царь Фёдор Иванович должен был настолько восхитится подобным поступком, что обязательно наделил бы крещёного сына мурзы неизмеримыми пашнями и угодьями, да пожаловал бы немалый чин, может и стольничий.

Мурзёнок вероотступничать совершенно не собирался. Напустив на себя максимально гордый вид, он ответил священнику длинной отповедью по-татарски. Вкратце перевёл её нам его сводный брат:

— Молвит, как хан его Кази-Гирей, будет, сколько Аллах даст, сидеть в узилище, а потом сбежит, как оказия приключится. От бесерменства же не отступится за всё золото мира-

— Значит, с царя крымского пример себе берёт? — узнать, что и этому правителю довелось побывать в плену, было для меня открытием.

— Солтану кызылбашскому в полон Бора-Гирей угодил, семь лет в зиндане томился, соблазняли его землями и наградами за службу и принятие веры персидской, но он готов был умереть, а не поддаться — посвятил меня в перепитии ханской судьбы Габсамит.

Байкильде нараспев продекламировал какой-то татарский стих.

— Словами крымского царя отвечает — сообщил его младший брат:

— Лучше годы безысходно провести в темнице,

— Чем ковром под ноги шаху расстелится —

— Складно сочиняет, а песни часом не пишет ваш славный государь? — чего-чего, а поэтических наклонностей от хозяина разбойничьего государства я не ожидал.

— Гизели о любви творит, а так же музыку для разных инструментов — перечислил увлечения своего бывшего правителя Габсамит.

— Ну и ну — только и удалось мне вымолвить.

Похоже, с этим поэтом — правителем государства работорговцев ухо следовало держать востро. Любой крымский хан серьёзный противник, а талантливый — опасен вдвойне.

Через два дня после двунадесятого праздника Введения, в город прибыл гонец с очередным посланием от боярина Годунова. Этот свиток заставил меня снова вспомнить о незаурядном правителе Крымского улуса. В письме царский слуга, конюший и прочая, и прочая, интересовался — не ошибся ли я с предположением о приходе татар весной. Ведь прибыл из Бахчисарая русский посол, привёз грамоту от Кази-Гирея, в которой тот обещался жить в дружбе, пределов Руси не тревожить. Написано сие послание было в чрезмерно обходительном, даже скорее уничижительном по отношению к автору тоне. В Москве уже праздновали победу над южным соседом, и мне для ознакомления передали список с дипломатического письма хана.

Собранный экспертный совет из новокрещёного татарчонка Осипа и уездного окладчика Афанасия сей документ только что на зуб не пробовал.

— Шутейно, мню, в Бахчисарае сие писано — выдал своё заключение Габсамит — Видать лишка вина Гази-Гирей хлебнул и сочинил эдакое. Уж больно не серьёзно он тут себя именует, да через меру царя всея Руси возвеличивает —

— Надсмехается, значит, пёс над государем нашим — зло проговорил Бакшеев — Нет, не дурак волоститель татарский с пьяных дум поносную лжу измышлять. Другое тут, очи застить желает, в спокойствии уверить. Токмо для чего? По великому посту казаки в поле за языками ездят, те всю истину откроют-

— Должен быть смысл, хитрость тут какая-то — намерений Бора-Гирея я не понимал.

— Значится, к Пасхе языки на Москве будут, там их расспросят накрепко, полки на Оку выйдут — прикидывал противодействие планам вероятного противника Афанасий.

— От получения точных известий, сколько времени нужно войско собрать и на Заокские земли двинуть? — скорость выдвижения русских сотен влияла на многое.

— К середине мая за Окой соберутся, а за реку пойдут, как припасы сберут, ранее июня выйдет токмо ежели загодя запастись — рассчитал сроки подхода московского войска опытный рязанец.

— Значит крымцы раньше будут, по самой первой траве — попробовал я примерить на себя роль их главнокомандующего — Ты бы в какое место пограничья ударил, будь калгой, к примеру?-

— Упаси Господь — перекрестился бывший порубежник, без охоты примеряющий на себя такую личину — Я б часть орды к Туле повёл, чтоб грозилась через Оку к Москве прыгнуть, тем бы христианские полки и остановил бы. А прочие в загон на северские, рязанские, да мещерские земли.

Потом Бакшеев немного подумал и добавил:

— Нет, на северские, под Чернигов я б войско не слал, там для береженья от литвинов изрядно русских воев, к епкий отпор могут дать. Хану же не ратное дело нужно, а добычи взять по более. Поминки в Бахчисарай седьмой год не плачены, биев царю Крымскому жаловать нечем, а карачеи как на белую ханскую кошму подняли, так и скинуть могут. Так что за животами он орду пошлёт, не за славой-

Что устроенный нашим малым военным советом мозговой штурм смог за Гази-Гирея составить наиболее удачный план весенне-летней кампании. Вот только будет ли он действовать наиболее оптимально, вот в чём вопрос. Однако лучше перекрутиться, чем недокрутиться, исходя из этих соображений, я и подготовил ответ для передачи боярину Годунову.

После отъезда посланца в столицу ко мне пришёл насупленный Тучков. Раны его неплохо заживали, и на постельном режиме он провёл не более шести дней.

— Сеунч сказывал, в первых седмицах Рождественского поста ногаи пойдут по нашему уезду, дорога им на Тверь, а далее к Новгороду — озвучил свои тревоги казначей — Хучь с ними приставы и будут московские для дозора, чтоб насильства над христианами не чинили, но опаску иметь надо. Бережёного Бог бережёт-

Опасениями дядьки я поделился с Бакшеевым и головой стрельцов Пузиковым. Молодой командир стрельцов был готов, хоть сейчас садиться в осаду. Окладчик лишь махнул рукой:

— Ногаи не дети малые, оне на ночлег к монастырских сёлам поближе становятся, у тиунов сих вотчин завсегда запасец есть. Ну а ежель у наших хрестьян чего лишком отнимут, то оброк им скостим за разорение-

Потом, глянув на сотника Данилу, добавил:

— Твоих-то людишек гулящих, на коих стрелецкий кафтан глядится как на медведе сарафан, погонять в ратном умении было б не худо. До сих пор за ними ловкость токмо в бражничестве да задирании подола бабам видна-

Учения решили проводить в ближайшую субботу. По моему предложению противника должны были имитировать несколько дворян и нанятые литвины под предводительством Байкильде. Я готовился услышать вал жалоб на то, что командиром назначен татарин, но так их и не дождался.

Бакшеев моих опасений не понял:

— Татарчонок знатен вельми, так с чего рожу кривить? Вона, на полки у Ругодива государь да бояре царевичей кайсацких, астраханских да сибирских в наибольшие головы ставят. А русских воевод в товарищи, и никто на татаровей Чингисова рода челом в отечестве не бьёт, а друг дружке за местный счёт глотку готовы порвать-

Выведенное на лёд Волги воинство выглядело регулярным войском исключительно издалека. При близком рассмотрении становилось видно, что кафтаны, хоть и построены из одинаковой материи, но имеют разный покрой, а уж о разнообразии оружия и говорить не приходилось.

Ни у одного из бойцов не было одинакового комплекта оружия. Несколько видов фитильных пищалей с жагровым и кнопочным спуском, бердыши, сабли, топоры и короткие пики, луки да старый самострел — вот полный комплект оружия Угличской стрелецкой сотни. Чем Данила, зазывавший в стрельцы кого ни попадя, собирался вооружать следующую группу повёрстанных, было совершенно не понятно, разве что дрекольем.

Более-менее прилично палили воины, пришедшие с Пузиковым из Москвы. Остальные по несколько минут ковырялись с заряжанием. Их попытки прицеливаться при стрельбе в выставленную в пятидесяти шагах бревенчатую стенку привели к тому, что они попалили себе бороды и обожгли лица вырывавшимися из затравочного отверстия снопами искр. Луки выдали только тем, кто умел этим оружием пользоваться, и показанные лучниками результаты были вполне сносны. За время короткого лучного боя было изорвано немало тетивы, но разбор полётов произошёл после окончания упражнений самострельщика.

Этот молодой парень минут пять прилаживал к ложу натяжной ворот, изготовясь к тому моменту, когда лучники уже завершали учёбу. В процессе стрельбы по мишени полупудовое оружие ходуном ходило в его руках. За три минуты он едва сделал два выстрела, умудрившись на третьем порвать тетиву. Меня же удивил шум, производимый при выстрелах из луков и самострела, ранее мне казалось, что они бесшумны, тут же хлопок при ударе о налучье был немногим тише звука выстрелившей пищали.

— Больше за жалованьем не приходи — бросил Афанасий стрелецкому голове — пущай твои скоморохи по дворам, народ потешая, корм находят-

Потом осмотрел изорванные луки и гаркнул сбившимся в кучу бойцам:

— Тетива эт вам не жена, о ней забывать нельзя, её кажный день смазывать надобно. На жонке един раз женился, потом до конца дней щти жри, а струну лучную год холишь да лелеешь, а потом едину битву пользуешь-

Следующим пунктом программы шли упражнения пушкарей. Они вытащили две тяжёлые пищали довольно хищного вида. На трёхколёсных станках, с длинными узкими стволами и заряжанием с казны они напоминали образцы артиллерийского оружия из иномирного будущего.

— Дедовское наследство — не разделял моего восхищения Бакшеев — Ныне на Москве по-настоящему добрые пушки льют, медные, да с глухим тылом, не хуже немецких —

При изготовке к стрельбе орудий, старший пушкарь попросил нас отъехать подальше:

— Пищали давненько кованы, как бы по сварке не лопнули, поберегись, княже —

После заряжения и прицеливания артиллеристы сунули в запальные отверстия раскалённые прутья. Послышалось громкое шипение и только через пару секунд выстрелы. Вылетевшие ядра было видно невооружённым взглядом. Навели орудия мастера пушечного дела знатно. Снаряды стукнулись о лёд в ста шагах и поскакали далее как мячики, рикошетя от поверхности замёрзшей реки.

— Знатно выцелили, да и порох добрый сотворили — выдал первую похвалу за день рязанец — таковая пальба врагов кладёт, как коса траву —

Внимательно рассмотрев пушки, я понял, что большинство элементов их конструкции определялось качеством наличного пороха. Горел он чрезмерно медленно, поэтому для придания снаряду необходимой убойной силы требовалось удлинять стволы. Длинные и узкие орудия снаряжать с дула было крайне затруднительно, для этого требовалось каждый раз при заряжении опускать ствол, да и банник для проталкивания зарядов должен был быть чрезмерной длины. С казны пушки изготавливались к стрельбе с помощью особых запирающих камор, закрепляемых клиньями или поворотом. Однако такое устройство казённой части приводило к значительному прорыву пороховых газов, что требовало ещё большего удлинения ствола.

Поэтому переход к цельнолитым пушкам, снаряжаемым с дула действительно выглядел некоторым прогрессом, позволявшим сократить длину, снизить массу, а также увеличить надёжность орудия.

Завершала учения симуляция боя стрелецкой пехоты против конницы, действующей по татарской тактике. Пищали были заряжены вхолостую, лучникам раздали стрелы с глиняными наконечниками.

Городовые стрельцы выстроились в две шеренги, раскурили фитили, и, опёрши ружья о воткнутые в утоптанный снег бердыши и длинные топоры, стали ждать нападения.

Конники атаковать не торопились и, маяча на изрядном удалении, изредка с разгона стреляли в строй обороняющихся. Стрелы были не боевые, но били довольно больно, да и потерять зуб или глаз желающих было мало, поэтому среди стрельцов раздались крики призывавшие покончить с этой дуростью и закончить побыстрее честной дракой.

Совершенно внезапно 'татары' перестроились в колонну по двое и рванули на полном ходу в обход нашего левого фланга. Переругивающиеся пехотинцы не сразу заметили этот манёвр, а поняв, что это не шутейно, заметались, пытаясь развернуть фронт. В итоге выстрелить успело не более половины стрельцов, да и то в разнобой, большинству сектор стрельбы перекрыли собственные сослуживцы. Конница, огибая левый край строя, торопливо опустошала колчаны. Особенно отличился Байкильде, который, вереща что-то весёлое, бросал по две стрелы сразу. Попавшие под массированный продольный обстрел солдаты и не помышляли о перезарядке оружия или о меткой стрельбе во врага, заботясь лишь о том, чтоб укрыть локтем лицо от вражеских стрел. На несколько сотен оперённых подарков, выпущенных с убийственно близкого расстояния, стрельцы ответили редкими выстрелами, да плотной бранью.

Результат учений меня несколько расстроил, Бакшеев лишь махнул рукой:

— Ничтоже удивительного мурзёнок не показал. Завсегда так татары воюют, своим правым чужое левое крыло охватывают. Стреляют, пока враг не побежит, уж тогда за сабли берутся-

— А если в такое место встать, где не обойти? — интересовался я вариантами противодействия такой тактике.

— Тогда бесермены вовсе на битву не выйдут. Отъедут к окоёму и дразнить станут. Дурных среди них мало осталось. Тока если пятеро к одному вражин окажется, да великая нужда степняков подгонять будет-

Что ж, надеюсь, у меня будет еще время прикинуть наиболее верный способ воевать с кочевниками. В настоящее же время, разглядывая народ, собиравший стрелы и потерянные элементы одежды, я выразил удивление:

— Почему ни у кого валенок нету? Все в сапогах, да поршнях, в них же холодно наверно?-

— Хорошо люд обут, не бедствует, чтоб в лаптях-то ходить — не понял меня Афанасий.

После краткой беседы выяснилось, что валяная обувь нынешнему населению совершенно не знакома. Войлок знали, а валенки нет. Странно, всегда считал, что русские в этом испокон веков ходили. Наверно всё же реальность здесь отличается от истории оставленного мира, мнение на этот счёт я менял регулярно. Ну не смертельно, будет ещё один повод для встречи с ногаями.