Последние стражи Аарона (СИ)

Глава 16. Птицелов

Ранее. Королевский замок, Ангерран

Нельзя было отыскать во всем Ангерране мальчишку более важного, более напуганного и потерянного. Кейрон глядел, как Эрлоис, последний из Толдманнов, спит, забившись между мешками с зерном, уложенными в пыльном амбаре. Маленький, обхвативший колени, он оказался едва заметен в полумраке. Никого значительнее в этом королевстве не было на много миль вокруг. Убегая, прячась по углам замка, он добавлял седых волос всякому, кто понимал это. Няньки мальчишки суетились где-то далеко, беспрестанно выкрикивая его имя. Кто угодно сбежал бы подальше от их причитаний, сочувствия и вечного плача. Эрло был еще слишком мал, чтобы приказать им прекратить оплакивать его и все, что он потерял.

Кейрон опустился на пол у входа, чтобы перевести дух, уперся локтями в колени, облизнул пересохшие губы. Он постарался припомнить, сколько раз ему приходилось искать своих убежавших мальчишек, и хмыкнул, сбившись со счета. Оба еще не так давно были такими же маленькими, как и этот бесценный ребенок, но один из них теперь оказался достаточно взрослым, чтобы хранить Эстелрос, пока другой впервые разглядывал лики войны.

На лице Аарона, провожавшего их в поход, отразились тоска, гнев и разочарование. Его рука крепко сжимала эфес меча, а глаза горели праведным огнем. Он всюду следовал за братом, и решение разделить их далось нелегко. Но младший из его сыновей еще не признавал, что война пахнет потом, кровью и содержимым вспоротых животов, а там, где в войну вмешивались маги огня, в воздухе беспрестанно витала и тошнотворная вонь паленого мяса. Старший едва ли был готов ощутить ее, но пути назад больше не было — он падал в объятия войны, всецело отдаваясь этому полету. Теперь впору было лишь молиться, что это падение станет достаточно бесконечным, чтобы успеть прожить достойную жизнь и оставить после себя нечто более ценное, чем кровавый след.

Кейрон задумался, сколько теперь не спал его старший сын. Ночь? Две? Три? Он рассказывал, что его донимали мертвецы. Он скитался с разведчиками то у стен Ангеррана, то в ставке у большого тракта, где расположились остатки войск — он готов был пойти на все что угодно, лишь бы не смыкать глаз. Кейрону говорили, что его сын настоящий герой, а он лишь огрызался, не желая говорить про битву, в которой он сохранил хоругвь Пятого королевского полка и вместе со своим другом Артуром уничтожил мост в долине, разбив на две части армию руалийцев. Он не хотел говорить ничего о той битве.

Оказавшись в замке на рассвете, он плохо стоял на ногах, дрожал, стучал зубами и рыдал — он вернулся, а Артур нет. В войне не было никакого очарования. Гадкие люди, познав ее, становились еще более гадкими, а лучших она забирала. И никто не был в силах помочь им, никто и никогда не помогал.

Эрлоис видел, как в замок внесли его отца. Лекарям так и не удалось унять кровь, и король Ангеррана — Мелор Толдманн — умер, глядя в пронзительно синие глаза сына. Артур Толдманн погиб с большей частью Пятого полка, отбиваясь от южан. Выжившие говорили, что остались бы там, если бы маги не выдернули их из-под удара врагов.

«Я вернулся, а они — нет», — шепот сына, все еще звенел в ушах Кейрона.

Перекошенное от боли лицо Мелора все еще стояло перед глазами. Он не спас его, оказался неуклюжим, нерасторопным, не успел отбить меч руалийца, промявший сверкающую кирасу друга.

Война забрала их жизни, но никто не увидел слез Эрлоиса, отчего их смерть стала еще страшнее. После битвы он выпустил на волю птиц, пойманных когда-то с братом, и почти перестал говорить.

Во внутреннем дворе скрипнула дверь. Эрло мог проснуться, и испугаться его, что было свойственно почти каждому ребенку, ведь он виделся им настоящим великаном. Все еще лелея надежду сохранить сон мальчика, Кейрон решил взять его на руки. Громадные ладони вмиг отяжелели, стали непослушными и грубыми. К удивлению, Эрло, почувствовав чужое прикосновение, не дрогнул. Сонный, он обхватил крепко шею Кейрона, и прижался к нему, отчего сердце бешено взвилось к самому горлу — он понял, что мальчик принял его за отца или брата.

— Тихо, тихо, — как можно ласковее постарался произнести он. — Все будет хорошо. Я не оставлю тебя.

Услышав чужой голос, Эрло отпрянул. На его глазах поблескивала влага, будто он уснул со слезами на глазах. Кейрон облегченно вздохнул. Под ребрами мальчишки на самом деле спряталось живое сердце, а не кусок серебряной руды.

— Все будет хорошо, — вновь пророкотал Кейрон голосом, никак не похожим на успокаивающий шепот.

Эти слова напоминали ложь, и были пропитаны ею, но были очень нужны. Эрло, услышав их, снова прижал голову к плечу Кейрона.

— Я никому не дам тебя в обиду, — пообещал он, вынося мальчика во внутренний двор. — Толдманны и Бранды — одна семья, пусть это было слишком давно, так, что не похоже на правду. У тебя будет все, что только пожелаешь, только вот птицелов из меня плохой — больно я нерасторопен. Мои сыновья — другое дело…

Кейрон закашлялся, едва шагнув за порог амбара — воздух был плотным и обжигающим нутро. От дыма безбожно слезились глаза. С неба падал пепел и застилал собой все вокруг. Ангерран пылал, бескрайняя долина перед замком, когда-то устланная диким шиповником, обернулась в чудовищный шкворчащий котел, где чистый воздух был недосягаемой роскошью. Бескрайняя черная пустошь росла, как и страх в сердцах людей, обороняющих город. Южане, даже наглухо запертые в долине, разбитые на два лагеря, не сдавались. По утрам над ними вставало одно и то же тусклое солнце, красное из-за затмившего небо дыма. Оно было одним на всех — для северян и южан, для магов и людей, идущих на верную смерть в надежде убить их.

Кейрон запрокинул голову вверх, желая увидеть луну, но над ним разверзлись лишь бескрайняя мгла и бесчисленные шпили острых как шипы крыш города.

Услышав торопливые шаги бегущей к нему няньки, он шикнул на нее, прежде чем она принялась причитать.

— Слава Создателю, вы нашли его! Ах, бедное дитя! — затараторила она, протягивая руки к ребенку.

— Ш-ш-ш! — бесцеремонно пресек возгласы Кейрон, отгораживаясь от нее.

Эрло больше не спал, но отдавать его в руки готовой разрыдаться женщине, Кейрон не хотел, рассудив, что мальчишке, спрятавшему свои слезы ото всех на свете, жалость будет лишь во вред.

— Все будет хорошо, добрая женщина, — проговорил он как можно мягче. — Отправляйся спать, а завтра смотри получше за своим будущим королем. Здесь нет никого более значимого, чем он.

Кейрон посмотрел в бесхитростное лицо старухи, в очередной раз произнося заготовленную ложь. Ему было неведомо как изменится судьба мальчика, не знал он ничего и о его няне, но не мог говорить с ними иначе. Он, как никто другой, должен был верить, что все будет хорошо.

С очередным глубоким вдохом колкий воздух оцарапал его легкие. Кейрон отправился во дворец, по-прежнему держа Эрлоиса на руках.

— Те люди в долине… Почему они не уходят? — мальчик вдруг заговорил, и Кейрон понял, как нечасто слышал его голос. — Я слышал, что они пришли убить Артура, потому что он умел колдовать. Это правда?

— Твои отец и брат погибли как настоящие герои, а все они трусы, — выпалил Кейрон, торопливо вышагивая по двору. — Они хотят убить магов, потому что боятся их. Но ты же меня не боишься, Эрло?

— Ты страшный, — простодушно отозвался мальчик. — Ты большой и громкий как злой великан, но нет, я тебя не боюсь.

— Я знал, что ты не трус. Все Толдманны — храбрые сыны медведицы, — Кейрон шутливо ткнул мальчишку в грудь, туда, где билось его сердце, а потом растрепал его темно-русые волосы. — Скоро мы прогоним всех южан. Вот увидишь! Пусть они боятся меня.

Несмотря на позднюю ночь во внутреннем дворе было многолюдно — в замок свозили воду, набранную в ущелье выше по течению реки. Мор был верным спутником войны, но Кейрон хотел сделать все возможное, чтобы избежать его. И самое малое, что он мог, это напоить горожан водой, испив которую было больше шансов остаться в живых.

— Лорд Бранд! — окликнул его один из солдат, разгружавших повозку. — Все, как вы приказывали! — он развел руками, указывая на бочки, и улыбнулся.

— Мы должны разбить этих гадов! — другой погрозил кулаком крепостным стенам, за которыми в долине встали войска южан.

— Недолго им осталось, — пообещал Кейрон им бодро, как только мог. — К нам подходит войско Бервина и Ханрик выслал подмогу. Победа будет за нами!

Бам! Еще одно бочка опустилась на брусчатку. Кейрон хотел было добавить что-то про головы руалийцев и пики, но не стал этого делать, почувствовав, что Эрло дрогнул от громкого звука. Поспешив в замок, Кейрон подметил, что солдаты — маг Эстелроса и воин Ангеррана выполняли его приказ бок о бок и, судя по всему, эти различия их не слишком заботили.

— Южане хотят убить и меня? Почему они не уходят? Я хочу, чтобы они ушли, — не унимался мальчик на его руках, когда они оказались на лестнице, ведущей в его покои. — Отец говорил, что это очень плохие люди.

— Тебя никто не посмеет тронуть. Принц Бервин поможет выставить их из долины, — терпеливо ответил Кейрон, найдя сходство между обещаниями, данными солдатам и ребенку. Но разве мог он говорить хоть что-то иное.

После смерти Толдманнов, способных защитить город, ему пришлось взять командование на себя. С тех пор он не смел допускать в свои мысли сомнения — король Мелор никогда не терял надежды. Кейрон был уверен, что даже на предсмертном одре тот верил, что южане ни за что не одержат победу.

Как только они оказались в покоях мальчика, к ним подпорхнула еще одна няня — молодая и шустрая, которой, по разумению Кейрона, следовало доверять больше всего — она была сдержана и не позволяла себе отчаяния, быть может оттого, что семье Толдманнов прослужила не дольше остальных.

— Выше Высочество, — выпалила она, — Вы оторвали лорда Бранда от важных дел.

Отчитывать особу королевской крови было непростым занятием, но девушка вполне справлялась с этим. В конце концов, это должен был сделать хоть кто-то, раз у Кейрона на это не хватило духа. Он, наконец, доверил заботу о ребенке той, у кого это могло получаться лучше.

— Неужели вы не понимаете, как дороги нам? — няня попыталась стереть с излишне красивого лица мальчишки грязный след — то ли пыль, то ли пепел, то ли все разом. — Что следует сказать, лорду Бранду? Ведь он был столь добр, что помог вам найти путь обратно. Вы ведь потерялись, верно? Не могу поверить, что вы просто сбежали!

Эрло выглядел пристыженным, но не испуганным. Девушка говорила ему те слова, что могла сказать его королева-мать если была бы жива, но она умерла от лихорадки, когда он был еще младенцем. С тех пор ругать за шалости его доводилось няням, но не все из них были достаточно смелы для этого.

— Благодарю вас, дядя Кейрон, — мальчик смиренно устремил глаза в пол, устланный расшитыми коврами.

— Выражу надежду, что впредь вы будете под присмотром и в безопасности, Ваше Высочество, — подыграл Кейрон, отвесив церемонный поклон.

Эрло ухватил девушку за руку, и та ласково улыбнулась ему.

— Позвольте сообщить, лорд Бранд, что ваш сын разыскивал вас. Он просил передать, что в замке Фернан Тейс, и он ожидает встречи, — проговорила девушка, демонстрируя отличную осведомленность. — Я позабочусь о принце Эрлоисе. Не беспокойтесь!

Кейрон отступил на шаг, вспоминая о ком она говорит, потом еще, а оказавшись за дверями комнаты принца ринулся прочь по коридорам дворца. Единственный Тейс, которого он знал, был ангерранским шпионом, плетущим свои интриги в руалийской столице. По мнению Кейрона, его появление не могло предвещать для них ничего хорошего.

Перед залом, где король Мелор вел беседы с самыми близкими гостями, скучали четверо разведчиков. Только взглянув на них, Кейрон понял, что сын ожидает его внутри. Все четверо приосанились, чтобы поприветствовать его, но времени на любезности он не нашел. Распахнув дверь, Кейрон первым делом увидел Моргана. Тот оперся спиной на край массивного стола, усыпанного картами, письмами и прочими бумагами. Всклокоченные волосы, легкая куртка из клепанной кожи, грубые сапоги — с ног до головы он был припорошен пеплом. Чистой оставалась только нижняя часть бледного лица. Он, как и многие солдаты, скрывал ее под темным платком, спасаясь от уличного дыма.

Напротив него в кресле сидел Фернан Тейс, черты которого сохранились в памяти Кейрона. В пору их встречи на приеме короля Мелора он был более моложавым, светлым и обходился без аккуратно выбритой по южной моде бородки. Теперь же шпион выглядел потрепанным жизнью и встречей с разведчиками, а также он беспрестанно прикладывал кусок повязки к неглубокой, но сочащейся кровью ране на лице. Вид у него был такой, будто его прежде проволокли по земле. Рукав некогда светлой рубахи был безнадежно оторван и болтался на согнутом локте, петли кожаного жилета говорили о том, что когда-то в них проходили достаточно крупные пуговицы, но теперь они были безнадежно утрачены. Руки шпиона были крепко связаны.

— Этот человек утверждает, что его зовут Фернан Тейс, и что он состоит на службе короля Мелора, — проговорил Морган, скривив жесткий рот. Он не любил ходить вокруг да около, но временами эта черта его не красила. Напарываясь на нее, Кейрон всякий раз думал, что не зря называет юношу своим сыном — резкость портила и его самого.

Ему снова пришлось взглянуть на шпиона. Тот отнял повязку от лица, и несколько капель крови упали на его жилет.

— Милорд! — вскрикнул он скрипучим голосом и закашлялся.

Усаживаясь за стол, Кейрон кивнул сыну и тот, нахмурившись, приблизился к Тейсу, чтобы срезать путы своим легким кинжалом. Справившись с веревками, он встал за спиной у отца.

— Он привел сюда золотых саламандр прямо через все ущелье, — шепнул Морган.

— Золотых? — фыркнул Кейрон, попутно приметив, как изменились руки сына, сложенные на груди — костяшки пальцев теперь были сбиты, что делало его непохожим на изнеженного отпрыска лорда.

— Они повстанцы, — застонал шпион так, словно говорил об этом мгновение назад. — Я привел их сюда потому, что посол принцессы Аэрин хочет говорить с вами. Их было всего пятеро. Осталось четверо.

— Хотите… воды? — Кейрон замялся на мгновение, стремясь осознать услышанное. — Вино здесь больше не в почете. Знаю, когда эта война закончится, мы все будем вспоминать о жажде, крови и дыме, захватившем все вокруг.

— О, боги! Да! — воскликнул Тейс, снова забыв про повязку.

Кейрон наполнил горной водой два кубка, стоящих на столе, и протянул шпиону один из них. Тот пил жадно, проливая добрую ее часть на одежду.

— Так значит, принцесса Аэрин… — Кейрон махнул рукой, жестом предлагая продолжить разговор. — Начните историю с самого начала. Я так давно не говорил с кем-то, осведомленным о делах на Юге.

— Боюсь, у нас не так много времени, лорд Бранд. Люди принцессы и без того прождали слишком долго, — проговорил Тейс, беспрестанно косясь на Моргана. — Они могут решить, что вы учинили расправу.

— Так не будем же тратить время на пустую болтовню! — гаркунул Кейрон в нетерпении. — Чего хочет их принцесса? Зачем ты привел их сюда? Кому ты служишь, Фернан Тейс?

— Король, которому я присягал, теперь мертв, — ответил шпион, потирая затекшие запястья.

— Его младший сын отныне под моей защитой.

— Мальчик-птицелов? Его Высочество Принц бескрайней пепельной пустоши и разорения Эрлоис Второй? — голос Тейса снова дрогнул, но в этот раз от насмешки. — Вы знаете, лорд Кейрон, я вырос в этих местах. Там, в устье реки, на самом краю низины прежде стояла моя деревня. Я все думал, что раз мне довелось вернуться, хоть краем глаза взгляну на свой дом, но его больше нет. Повстанцы принцессы… донельзя бесцеремонны. Однако же, если бы я с самого начала знал, отчего старый Реган Бартле так рвется в Ангерран, то привел бы его сюда по доброй воле. На Юге творится не меньшее безумие. С одной лишь разницей в том, что там не льются реки крови, но я опасаюсь, что ненадолго. Принцесса увела весь Совет и аристократов в старую столицу, и они последовали за ней.

— В Меццу? — Кейрон прервал рассказ шпиона, будучи не в силах сдержать удивление. — Девчонка спятила?

— Его местоположение невыгодно воинам, но на руку миротворцам. Принцесса требует возвращения руалийской армии с северных земель. Она требует мира, — голос Тейса прозвенел в наступившей тишине.

— Мира? — в этот раз Кейрон не сдержал раскатистого хохота. — Ты же знаешь кто я, Тейс. Взгляни на моего сына.

— О, милорд, я имел честь разглядеть молодого Моргана достаточно хорошо. Жаль лишь, что при таких обстоятельствах. Глаза — что две могилы.

Морган уставился на Тейса одним пугающим глазом, в то время как другой скрылся за завесой покрытых пеплом черных волос. Его лицо было непроницаемым, но Кейрон немыслимым образом чувствовал, что в нем клубятся недоверие и злость.

— Я вырастил его как своего наследника, — под руку попались жесткие страницы карт, и он принялся их разглаживать. — После моей смерти он унаследует земли Брандов и станет лордом Эстелроса. Но в нем течет кровь героя, о котором весь Север слагает песни — он сын моего брата Вистана. Он освободил земли Ангеррана от руалийцев и был убит ими, решившись договориться о проклятом мире! Отчего ты думаешь, что кто-то из северян снова захочет говорить о нем? Отчего ты думаешь, что я захочу говорить с золотыми саламандрами? Отчего ты думаешь, что я позволю кому-то из них приблизиться к принцу Бервину ближе полета стрелы? О, никто из нас больше не желает мира!

— Я не успел, — сокрушенно тряхнул головой Фернан. — Я должен был говорить с королем Мелором. Он бы поступил по чести. Он не стал бы отнимать у своих людей надежду в угоду своей спеси. Все, что случилось в Ангерране, ваших рук дело, и вы не отмоетесь от этого никогда. Маги не должны были вмешиваться в этот бой. Вистан освободил Ангерран, а вы его сожгли! Вас никто не назовет героем! То, что вы сотворили — преступление против этой страны. Соглашайтесь на переговоры! Вот ваше единственное спасение.

— Ты желал говорить с королем, но тут появился я! — поддавшись ярости, Кейрон хватил ладонью по столу. — Словно камень в твоем дырявом сапоге? Король Мелор был человеком чести. Мой брат был человеком чести. Но король Леонар — всегда был гниющей падалью. Он пришел сюда не за тем, чтобы вернуть Ангерран. Он явился учинить расправу над богомерзким чудовищем принцем Артуром. Но я тебя уверяю, этот юноша не чудовище. Он был смел, благороден и честен, и теперь он лишь часть пепла, летающего вокруг этих земель. Руалийцы получили свое, но вот незадача — застряли в долине. И, проклятье! Мне нравится, что они не сдаются! Я жду, что у них кончатся запасы. Они станут жрать мертвецов и хлебать воду из реки, принимающей городские стоки. Пусть передохнут вместе со своим подлым королем, и нам не придется пачкать мечи в их паскудной крови. Принцесса Аэрин может отправить никчемное перемирие в свой тощий зад! Ты настолько глуп, что смеешь указывать мне, что я должен был делать? Я удержал этот город. Твой принц сладко спит, и голова его на мягкой подушке, а не на пике. Я не мог оставить Толдманнов и сделал для них то, что должно. Проваливай, Тейс! Катись, пока я не приказал казнить тебя как изменника!

— Во имя их памяти, сложите мечи, — шпион и не подумал покидать кресло. Руки его крепко вцепились в подлокотники с резными медвежьими головами. — Может статься, что другой возможности остановить эту войну, у вас не будет. Кто вы? Воин или мясник?

— Герой ты или мясник, зависит от того, с какой стороны реки стоят твои войска, — Кейрон грубо разорвал ненужное ему больше письмо, и швырнул его на пол. — Это главное, чему меня научила война. Так мне говорят, что мой сын герой. Он помог разбить армию южан на две части и вывел остатки Пятого королевского полка из окружения. В глазах северян он достойный воин. Но для южан — проклятый убийца, грязный маг и ошибка Создателя.

— Вы упрямец, лорд Бранд, — выдохнул шпион. — Признайтесь, что вы бьетесь не за Ангерранн и даже не за принца Эрлоиса. Вы снова сражаетесь за магов, как и в любой битве против южан.

Кейрон растер гудящие виски, глядя прямо на Тейса. Тот не испытывал страха, оттого ли, что свято верил своим словам и жаждал спокойствия для мест, где вырос.

— Я мог бы приказать вырвать тебе язык, — устало проговорил он, силясь сломить самообладание шпиона. — Ты же изменник, Фернан. Вступил в сговор с южанами, пускай и окрашенными в иные цвета.

Шпион даже не моргнул. В свете свечей его лицо виделось ужасно изможденным. Увидев такого гостя в Эстелросе, Кейрон разделил бы с ним ужин и предложил ночлег.

— Морган, я хочу, чтобы ты пригласил посла, — он наконец обратился к сыну, все еще тихо стоящему за спиной. — Скажи, что двери Ангеррана открыты если он осмелится войти один, как когда-то Вистан Бранд вошел в Меццу и не вернулся. Мне вдруг стало любопытно, насколько важен для посла этот мир.

Теперь губы Тейса дрогнули — он явно не верил услышанному. Кейрон криво улыбнулся и встал из-за стола, чтобы наполнить еще один кубок водой, в то время как Морган безмолвно прошмыгнул мимо него.

— Лорд Бранд, Вы вынуждаете меня встать на сторону посла в том случае, если Вы задумали его убить, — шпион заговорил чуть погодя и мягче, чем прежде.

Теперь Кейрон едва сдержал смех. Что мог сделать ему безоружный ангерранский шпион, пускай и великолепно обученный? Магу было достаточно шевельнуть пальцем и придумать способ достойной расправы.

— Реган Бартле — благородный человек, — продолжал Тейс, вконец забывший о своей ране. — Он не убивал вашего брата. Он лишь дерзнул выбрать службу принцессе, способной положить конец войне. Вы ждете, что он испугается сына Вистана Бранда или вас, но вы ошибаетесь.

— Ты считаешь меня преступником, Тейс? — спросил его Кейрон, снимая с себя запыленную клепанную куртку. — Я не собираюсь убивать посла. Я лишь хочу, чтобы он думал, что это возможно. Что делать, если твой посол струсит прийти ко мне?

— Он не струсит, — упорствовал шпион. — Принцесса приказала получить согласие на переговоры от командующего обороной Ангеррана прежде, чем он отправится к ее отцу. Бартле сделает все, что только возможно. Южане верят в Аэрин, а он верит в южан. Их вымотала эта война. Они мечтают о процветании и спокойствии. А вы еще помните, что это такое?

— Согласие командующего обороной? Какое же пресное слово! — скривился Бранд. — Они у меня в кулаке и принц Бервин решит их судьбу. Я не стал бы называть это обороной. Ты говоришь об этой руалийской девке — Аэрин, будто бы она и правда особенная, а не дочь своего тугоумного отца. Если бы он вновь не напал на северные земли, она могла бы править Ангерраном на пару с Артуром. Я никогда не верил в обещание Леонара отдать ее в жены магу. Для него это бы был позор…

— Совет счел, что их брак станет достойной гарантией мира. Вы забываете, что на юге слово короля не всегда остается последним.

— Класть он хотел на собственный Совет, раз его войска умирают здесь.

Кейрон откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, давая понять шпиону, что их разговор, похожий на перебранку, не будет иметь продолжения. Он сделал это скорее из сочувствия к уставшему путнику, чем из бесцеремонности. Тейс не оказался бы в этом зале, будь при нем хоть какое-то оружие — Кейрон знал, что сын позаботился о всех спрятанных ножах. Шпион не выглядел опасным, оттого не было ничего предрассудительного в том, чтобы ослабить бдительность.

— Пусть боги будут милостивы к вам, лорд Бранд, и вы не увидите пепелище в месте, где был Ваш дом, — тихо проговорил он, когда оба услышали за дверями звук приближающихся шагов.

Когда дверь распахнулась, и вошедший с Морганом мужчина приблизился к столу, освещенному светом свечей, стало видно, что он стар и покрыт морщинами, чем Кейрон оказался немало удивлен. Он предполагал, что посол молод и крепок, когда шпион говорил о его бесстрашии, но загоревший седовласый мужчина выглядел как видавший виды торговец, все еще не спешивший на покой. Его черный камзол с вышитой на груди золотой саламандрой мог бы претендовать на роскошь, если бы его не испортили дорожная пыль и зола. Небольшие уставшие глаза были опасно зелеными — Кейрон никогда не доверял зеленоглазым людям.

— Я готов был поспорить с Фернаном Тейсом, что не увижу вас здесь, — признался он, встав для приветствия. — Восхищен вашей смелостью, посол.

— Если бы моя госпожа пожелала восхитить защитников Ангеррана, то направила бы сюда гордость Руаля — прекрасных юных женщин и молодое вино, — голос старика оказался на удивление мелодичен. Едва улыбнувшись, он склонил голову, но не более, чем подобали приличия — в этом жесте было достаточно почтения и нельзя было разглядеть пресмыкания.

— Разделите со мной кувшин воды? Ангерран когда-то славился своими горными источниками. Вода в них чище слезы невинного младенца, — Кейрон жестом пригласил посла усесться в пустующее кресло рядом со шпионом. — Я бы предложил вам нечто большее, если бы своевременно узнал о вашем визите.

Спиной он чувствовал присутствие сына, знал, что тот стоит как статуя — мрачный и безмолвный.

— О, я не ставлю под сомнение северное гостеприимство, — проговорил посол без всякой насмешки в голосе. — Моя госпожа была полна верой в благоразумие защитников Ангеррана.

— Саламандра останется саламандрой, даже если сбросит старую кожу, — голос Моргана прозвучал глухо, но твердо.

Кейрон замер, раздумывая не почудилось ли ему, ведь сын лишь наблюдал, слушал, запоминал — так было всегда. Сызмальства Морган и Аарон оказывались вместе с ним за закрытыми дверями, где ему доводилось приминать самые сложные решения и выбирать непростые пути. Но никто из них не смел произвести и звука там, где говорил лорд Эстелроса.

Глаза шпиона лихорадочно блеснули и стало ясно, что Морган впервые осмелился нарушить тишину.

— Вы правы, молодой Бранд, — мягко отозвался старик. — Но я позволю заметить, что меняется время, и теперь оно требует перемен. Мы, люди поддержавшие принцессу Аэрин, нуждаемся в новом Руале.

— Отчего вы рассчитываете, что даже если Леонар пойдет на поводу у дочери, он не казнит ее вместе с парой десятков аристократов, как только вернется на юг? История не единожды доказывала, что измена может стереть самое тесное родство, — Кейрон растер уставшие глаза.

— Король Корсии поддержал нашу принцессу с величайшим благодушием в надежде скрепить великие семьи узами. Теперь ее одну охраняют лучше, чем весь королевский дворец.

— Мецца заполонена корсианцами, лорд Кейрон, — вмешался шпион. — Руаль на грани гражданской войны.

Кейрон расхохотался до слез. Ему представилось вдруг, что эти люди лишь сон и через миг он пробудится, и еще долго будет смеяться над своими грезами. Корсия сохраняла нейтралитет. И это можно было выгравировать на гербе правящей династии — так прочен он был. Кейрон называл нежелание Корсии вмешиваться в распри преступлением и, конечно же, считал, что поддержки в виде отменно вооруженных пехотинцев был достоин лишь Север.

— Кто в этот раз вздумал торговать невинностью руалийской принцессы, Тейс? Вновь Совет? Или же она сама? Знает ли король Леонар, какую прыткую девчушку он вырастил? И ведь он не будет в силах противиться этому браку, если она вывесит из своего окошка красную простыню! А иначе — позор! Ха-ха-ха! Хитра, чудо как хитра!

На лице посла появилась едва заметная улыбка, и Кейрон мысленно подивился его самообладанию.

— Девушка, должно быть, до одури боится своего незаконнорожденного брата? — вкрадчиво рассуждал он. — Престолонаследие на Юге терпит бастардову кровь, и Тадде — для нее прямая угроза. Вот только он и король у стен Ангеррана, а у нее в руках целая страна, бурлящая негодованием от их тирании и налогов. Нужно было лишь выказать благосклонность сыну короля Корсии и вооружиться светлыми идеалами терпимости, процветания и достатка. Кот из дома — мыши в пляс. Отчего вы не дождались принца Бервина? Он, несомненно, пожелал бы разгромить армию. Аэрин могла стать королевой Руаля как единственная наследница, если бы король и Тадде погибли. Этот исход оказался бы для нее не таким опасным.

— Я не стану отрицать, что принцесса опасается брата, — заявил посол, сверля магов открытым прямым взглядом. — Стоит признаться, не она одна. Ум — не самая сильная сторона принца, но он скор на жестокие выходки, тщеславен и, к разочарованию, близок с королем. Однако, ни Совет, ни принцесса не желают их смерти. Мы добирались до Ангеррана без сна в надежде, что династия этой семьи останется такой же крепкой, как и до битвы.

Кейрон заскрипел зубами. Ему не было и малейшего дела до судьбы юной принцессы. Руалийцы, напав на Ангерран, добились своего — маг король Артур никогда не станет королем станы бескрайних хвойных лесов, серебряных шахт, плодородных земель и удачных торговых путей. Все было уничтожено. От его будущих владений остался обоженный скелет. Многолетние сосны, подпирающие макушку неба, выжжены, шахты в разорении, земля погублена магами и мародерами. Король Мелор, старый добрый друг, был мертв, и темная сущность Кейрона требовала равновесия. Смерть Тадде и короля Леонара — то, чего она желала. На его руках остался последний из Толдманнов, напуганный ребенок с ясными глазами удивительной синевы, и он размышлял о том, что станет для него важным в возрасте погибшего брата — мир или месть.

— Понимаю, — тихо проговорил Кейрон. — Ваш Совет боится потерять куклу, которой играет. Так расскажите мне, достопочтимый посол, что предлагает ваша госпожа в обмен на жизни людей, которых я желаю убить. Уверяю вас, что мы с принцем Айриндора едины в своих стремлениях.

— Принцесса Аэрин обещает выплатить контрибуции королевствам, пострадавшим от руалийской агрессии в последние десятки лет. Король Леонар навсегда откажется от притязаний на Дагмерскую гряду, признав эту землю суверенной территорией королевства Айриндор. А также впредь никто из правителей Руаля не выступит против магов северных земель.

Кейрон поднялся из-за стола. Под его руками оставались карты границ трех государств, одно из которых много веков не соглашалось с существующим порядком. Руалийцы упорно стремились вытеснить северян с Дагмерской гряды, а его дом, его Эстелрос, неизменно первым вставал на их пути. Слова, сказанные послом, обещали покой его земле, а Айриндору сулили немалую прибыль. Дагмерская гряда хранила в себе немало богатств и Ангерран, где простерлась ее малая часть, всегда был тому напоминанием.

— Щедро, — Кейрон кивнул, рассматривая границу Ангеррана там, где раньше стояли самые богатые шахты. — Ясно, отчего принцесса Аэрин приказала вам получить согласие северян на переговоры прежде, чем вы отправитесь к ее отцу.

Горы виделись ему даром, неспособным заставить его забыть о смерти Толдманнов и сотен их людей, но его принц мог видеть все иначе. Оттого он силился сохранять здравомыслие.

— Он может приказать казнить вас, услышав об этих условиях, — продолжил он. — Они и в правду могут помочь сохранить ему жизнь, но уничтожат его гордость.

— Отказавшись вернуться в Руаль по велению дочери, король Леонар рискует потерять все, что создал. Между потерей гордости и смертью, что выбрали бы вы? У принцессы достаточно сил, чтобы растянуть страну на лоскуты.

Посол наконец испробовал воды, предложенной ему. Он не был очевидно раздражен присутствием магов, как сопроводивший его шпион. Его глаза не светились надеждой, когда он произносил имя своей госпожи, но то, что он осмелился войти в Ангерран, кричало о его непоколебимости.

— На рассвете принц Бервин встанет лагерем у входа в долину, — Кейрон заговорил медленно, все еще размышляя о том, что будет услышано. — Отправляйтесь немедля к королю Леонару. Если он сохранит вам жизнь и согласится на мир — я сопровожу вас на переговоры с принцем. Лишь вас, Реган Бартле. Верю, что вы не будете смущены этим обстоятельством. Если вы не явитесь, мы будем знать, что вы мертвы и дадим бой. А ты, Тейс, должен будешь присоединиться к нему. У тебя есть время подумать, на чьей ты стороне.

— Я останусь верен своей стране, милорд. Тому, что от нее осталось, — шпион с трудом поднялся из кресла, морщась и закусывая губу, демонстрируя, что возвращение домой для него вылилось не только в кровоточащую ссадину на лице.

— Вы подарили нам надежду, лорд Бранд, — посол выпрямился и кивнул, выказывая свою признательность. — Темные времена закончатся, когда судьбы мира перестанут решаться кровью.

— Темные времена не закончатся никогда, — прошептал Кейрон, когда оба гостя вышли из освещенной части зала, понимая, что его не услышит никто, кроме сына, оставшегося рядом.

— Значит, ты ничуть не поверил им, отец? — как только тяжелые двери затворились, Морган уселся в кресло напротив, где раньше беспокойно ерзал шпион.

— Реган Бартле не выйдет к нам на рассвете, — Кейрон меланхолично уставился на колеблющееся пламя свечи, в котором уже мог разглядеть предстоящий бой. — Старый дурак верит в светлые сказки, не щадя своих благородных седин. Леонар прикажет отрубить ему голову, проклянет свою изворотливую дочь, а потом умрет под стенами города.

Морган устало усмехнулся, растер покрасневшие глаза, отчего пепел измарал и щеку, искаженную старым шрамом, полученным в ту ночь, когда он бросился защищать кровного сына Кейрона от напавших на Эстелрос руалийцев. В этом жесте еще можно было разглядеть бойкого неугомонного мальчишку, но Морган уже успел доказать, что тот остался далеко в прошлом.

— А я хочу, чтобы то, о чем говорил Бартле сбылось, — проговорил он мечтательно. — Хочу, чтобы принц Бервин заполучил Дагмерскую долину, и граница была отброшена от нашего дома далеко за горы. А принцесса Аэрин… Впрочем, что нам до нее! Правда, отец? Золотые саламандры, багровые — все едино.

— Не слишком уж тешь себя надеждами, сын, — Кейрон быстро уловил, что Морган серьезен лишь отчасти, что не могло не обрадовать его, ведь если он сохранил в себе иронию, то остался способен и на смех. Не сейчас, но, быть может, вернувшись домой, он однажды искренне засмеется над колкостью Аарона — вместе они часто заходились хохотом, таким громким, что порой Кейрону мерещилось крушение стен родового замка. Он все боялся, что Морган потерял свой заразительный смех, и семья никогда не простит этого, потому что он взял его с собой на войну.

— У меня есть только одна настоящая, — признался Морган, откинувшись на спинку кресла.

— Говори, — Кейрон кивнул, не желая строить никаких догадок.

— Мальчик-птицелов, — он ответил резко и нераздумывая.

Прозвище ребенка сбивало Кейрона с толку и не нравилось ему. Мальчик был наследником Ангеррана Эрлоисом Вторым из старейшего северного рода Толдманн, названным в честь деда, прославившегося своей мудростью. Все короли носили имена, данные им поданными. Его отец король Мелор за непростой нрав был прозван Свирепым. Любовь к птицам точно отбирала у мальчика уготованную судьбу.

— Мы же не бросим его одного, отец? Клянусь, я не смогу оставить его в этом месте.

Тон, которым говорил Морган, был очень знаком Кейрону. Неизменно в нем звучало одно и то же — я не отступлюсь любой ценой.

— Толдманны — наша семья, — продолжал чеканить он. — Так было всегда, и теперь это вернее, чем прежде. Уберечь Эрло — это лучшее, на что мы способны. Я должен это сделать ради Артура, иначе он никогда не оставит меня, понимаешь?

Морган лишь начал свой путь, на котором ему предстоит собрать за собой вереницу призраков. Война стала бы слишком простым делом, если бы там находили пристанище лишь враги. Кейрон вспоминал себя на месте сына. Пустив первую кровь, он чувствовал себя обязанным каждому мертвецу. Самыми страшными призраками для него всегда были люди, за жизнь которых он молился, а не те, чьей смерти он желал. Вистан Бранд не переставал его преследовать, даже теперь, когда его образ размыли годы, а голос совсем забылся. Кейрон понимал сына, но не посмел сказать, что Артур может остаться с ним до конца пути.

— Этот мальчик — король, — осторожно напомнил он. — Его судьба решится на Собрании земель вместе с будущим Ангеррана.

— Раскрой ставни, отец. Если долго вглядываться в серый дым, можно увидеть, что у него нет будущего. Это крах.