Посетители

24. Вашингтон. Округ Колумбия.

Министр обороны Уинстон Меллори сказал президенту:

– Генерал Уайтсайд предлагает провести тест, как эти объекты реагируют на огневую атаку. В сложившихся обстоятельствах, мне кажется, нужно дать ему свободу действий. Пока пришелец был один, мы еще могли позволить себе роскошь предоставить ему делать все, что он пожелает, а самим выжидать, но теперь, когда они наводнили страну… в условиях вторжения…

– Я возражаю против термина «вторжение» в вашем понимании этого слова, – сказал госсекретарь. – Да, значительное число пришельцев совершило посадку, но они не чинят насилия над нашими гражданами, не жгут наших городов…

– Они сжевали район-новостройку и практически все запасы леса на лесопилке в Потомаке, – вмешался министр внутренних дел Уильям Салливан. – Они поедают наши леса в Огайо, на Мейне, в Мичигане, Вашингтоне, Орегоне…

– Но они никому не нанесли физического вреда, – возразил госсекретарь. – Они просто позаимствовали у нас энное количество целлюлозы. Но они не…

– Минуточку, Маркус, – остановил его президент. – Я хочу услышать побольше об этом испытании. Что предлагает Уайтсайд? Открыть по ним огонь из танков?

– Ничего подобного. Просто испытание, чтобы узнать, как реагирует эта штука на огневую атаку. Помните, в Миннесоте был убит каким-то лучевым ударом или разрядом человек, выстреливший по пришельцу из ружья. Он стрелял из охотничьего ружья, заряженного, видимо, картечью тридцатого калибра. Но мы не знаем, как убил его пришелец. Внешне у него не было никаких устройств, никакого оружия. Никаких внешних выступов, приспособлений и так далее. Но когда в него выстрелил этот человек…

– Значит, вы хотите опять выстрелить тридцатым калибром и узнать, каким способом защищается пришелец? На этот раз вы используете дистанционное устройство?

– Совершенно верно. Мы установим камеры ускоренной съемки, проследим полет пули, момент удара и ответную реакцию пришельца, выясним, что происходит с пулей и поверхностью пришельца в момент удара.

– Понятно, – сказал президент. – Если только вы уверены, что генерал не пойдет дальше тридцатого калибра.

– Дальше тридцатого калибра дело не пойдет. Нам только необходимо понять принцип, на котором действует ответный огонь пришельца. Как только мы это узнаем, дальше решать будет проще, в случае необходимости.

– Да-да… Но бога ради, попросите Генри, чтобы он был максимально осторожен. Только один выстрел, чтобы получить информацию.

– Он выполнит все ваши указания. Я предупреждал его об этом.

– Маркус прав, – продолжал президент, – пока ничего страшного не случилось. Не считая добычи целлюлозы, уничтожения деревьев и этой истории с жилым кварталом в Вирджинии.

– Многие могли пострадать. Чистая случайность, что все успели вовремя выбраться из домов. Ведь там почти все спали. И еще… Они сидят на посадочных полосах в наших аэропортах. Достаточно одной авиакатастрофы, и мы получим сотни жертв. И, как я понимаю, они летают параллельно нашим авиалайнерам, словно изучают их. Пока ничего не произошло, но кто может поручиться, что не произойдет?

– Так вы хотите, – спросил Салливана госсекретарь, – чтобы мы выкатили против них пушки?

– Нет, ради бога, нет. Зачем так утрировать? Но мы должны что-то делать. Нельзя же просто сидеть и ничего не предпринимать.

– Мы привели в боевую готовность Национальную Гвардию, – сказал президент. – Войска держат каждого пришельца в изоляции, не позволяя приближаться к ним посторонним. Таким образом, я надеюсь, нам удастся избежать несчастных случаев.

– А что, если наши посетители начнут вести себя аналогичным образом в других местах? Начнут сносить дома, чтобы добывать целлюлозу? Что мы тогда будем делать?

– Но ничего подобного не было, – сказал госсекретарь. – Да и в Вирджинии пришелец остановился, сжевав пару домов, словно сообразил, что совершает ошибку.

– Мы примем соответствующие меры, если будет необходимо, – сказал президент. – А пока не будем терять времени. Надо узнать о пришельцах как можно больше.

– Меня поражает, – сказал Уайтсайд, – что пока они приземляются только в США, захватив небольшую часть Канады. И ни единого в Африке, Азии или Европе. Почему только мы?

– Думается, я могу выдвинуть предположение, – сказал доктор Аллен, консультант по научным вопросам. – Предположим, мы послали экспедицию на чужую планету. Полдюжины кораблей или сотню – роли не играет. Мы ищем некую вещь, как эти пришельцы ищут, вероятно, целлюлозу. Мы почти ничего не знаем об этой планете. Что-то сообщили приборы, исследования на расстоянии – и ничего больше. Мы посылаем вниз на разведку один корабль. Корабль совершает посадку в одном районе, обнаруживает столь необходимое нам вещество и сообщает, что местная жизнь достаточно дружелюбна. На первый взгляд, на этом континенте нет ничего враждебного, а об остальных пока неизвестно. Естественно, для посадки мы предпочтем именно этот континент…

– Довольно хорошо подмечено, – сказал президент, – не так ли, Маркус?

– Да, хотя я думаю иначе. Я бы предположил, что пришельцы захотят получить представление обо всей планете.

– У вас есть еще что-нибудь? – спросил президент советника по науке.

– Одна большая загадка, – сказал доктор Аллен. – Как бы мы к этому ни относились, но бесспорно доказан один факт, что пришельцы каким-то образом умеют управлять гравитационными силами. Они парят в нескольких дюймах над поверхностью почвы. Вчера пришелец в Миннесоте плавно поднялся на приличную высоту без всяких намеков на использование каких-ибо реактивных двигателей. Другие пришельцы совершали посадку, словно планируя. Но чтобы планировать, нужны крылья, несущие плоскости, а у пришельцев нет ничего подобного.

– Вы, кажется, весьма этим озабочены, – заметил министр обороны.

– Я зол, – признался Аллен. – Любой ученый на моем месте впал бы в неистовство. Мы рассуждаем о гравитационных волнах, подразумевая, что они будут подобны электрическим. Мы намерены обнаружить их, хотя никто еще даже не предполагает, каким образом их можно зафиксировать. Мы даже не уверены, что применяем правильную методику. А часть ученых продолжает утверждать, что ничего подобного вообще не может существовать, в природе нет никаких гравитационных волн. И пока что, действительно, ничего обнаружить не удалось. Но даже если бы мы их обнаружили, ценность такового была бы чисто теоретической. Никто понятия не имеет, как можно использовать эти волны практически.

– Ваши люди работают с пришельцами, – сказал министр обороны. - Еще не исчезла вероятность, что им удастся обнаружить что-то ценное. Прошло всего лишь несколько дней.

– И не только наши люди, – ответил Аллен, – но и все квалифицированные специалисты, кого удалось привлечь. Я связался с несколькими университетскими лабораториями. Через несколько дней у нас будет мощный, обеспеченный всем необходимым отряд для полевых работ. Но беда в том, что мы почти ничего не можем сделать. Нам доступно только наблюдение. Мы просто стоим и смотрим на них. Если бы можно было изловить одного и как следует за него взяться, вот тогда, может, мы бы и открыли что-то значительное. Но пока что это из области фантастики. Было бы очень опасно предпринимать подобные акции. Поступало предложение поработать с одним из малышей, оставленных в Миннесоте. Но я против. Если малыш заплачет, если, не дай бог, мы сделаем ему больно, на помощь, без сомнения, поспешат взрослые. Я, конечно, не уверен в этом, но рисковать нет ни малейшего желания.

– Вы упомянули университеты и лаборатории, – сказал госсекретарь. – Но только наши, как я понимаю. А разве в других странах не найдутся ученые, которые…

– Маркус, – немного резко сказал президент, – давай без этого. Пока мы условились, что это наша игра. Наша, поскольку пришельцы на нашей территории.

– Несколько пришельцев опустились в Канаде.

– С Канадой мы легко договоримся, – сказал Уайт.

– Русские хотят подключить своих наблюдателей. Лично я против…

– Думаю, чисто символическое участие русских не повредит, – сказал министр обороны. – Если мы будем чересчур резки или проявим слишком большую нетерпимость…

– Я надеюсь, Уинстон, ты думаешь совсем не о том, о чем я хотел сказать…

– Эта мысль уже приходила мне в голову, – сказал Меллорн. – Если окажется, что мы нащупываем нечто, способное поколебать баланс сил…

– А если мы что-то обнаружим и поделимся с ними, это будет означать дальнейшую эскалацию. Кто еще так думает?

– Я не говорю – делиться. Я говорю о небольшом, чисто символическом участии, о представительстве ученых, чтобы не унижать их национальную гордость.

– Я согласен с Уинстоном, – сказал Уайт. – Мы можем позволить себе кое-что, чтобы сохранить реноме наших друзей.

– То, о чем вы говорите, просто снисходительное патронирование, – заговорил молчавший до сих пор Хэммонд. – Они это сразу поймут, ведь в подобной ситуации они поступили бы аналогичным образом. Нет, или мы работаем с ними на равных или оставляем все для себя. И еще одно – мы должны отдавать себе отчет, что пока нам делить нечего. И возможно, при всем уважении к доктору Аллену и его усилиям, мы так ничего практического и не получим.

– В этом случае, – сказал Уайт, – было бы совсем неплохо привлечь их к работе. Это весьма способствовало бы улучшению наших отношений. А поскольку мы ничего не нашли, то и делить нам нечего.

– Маркус, – без всякого энтузиазма произнес президент, – ты предлагаешь рискнуть, а это чревато…

– Ладно, забудем то, что я сказал, – предложил Уинстон, – просто мне в голову вдруг пришла такая идея.

– Но меня это очень смущает, – не согласился Уайт. – К тому же, как реагировать на предложения помощи и сотрудничества со стороны наших союзников и искренних друзей. Они предлагают нам помощь…

– Да, представляю, насколько они искренни, – язвительно сказал Хэммонд.

– И позднее, – совершенно игнорируя замечание Хэммонда, продолжал Уайт, – возможно, нам придется их об этой помощи просить. Мы ведь пока совершенно не знаем, с чем столкнулись.

– Мне кажется, – сказал президент, – лучше пока все оставить, как есть. Давайте оставим в покое другие страны и займемся исключительно нашей. Были небольшие волнения. Демонстрации, шум, крики, хулиганство в районах вроде Гарлема в Нью-Йорке. Есть какие-нибудь новости по этому вопросу, Дэйв?

– Ничего существенного, – ответил Портер. – Можно считать, что нам повезло. Мы совершенно не подготовили общественное мнение страны. Нужно было проинформировать прессу сразу же, как только появились признаки, что рой разлетится. Нужно было предупредить народ.

– Ты страдаешь по этому поводу?

– Черт возьми, мистер президент, но это действительно так. Допустить, чтобы НАСА само публиковало свой тощий бюллетень – низкая хитрость с их стороны.

– Дэйв, мы ведь это уже обсуждали.

– Да, и вы ошибались.

– Но и ты был с нами.

– Нет, я был против и некоторые меня поддержали.

– Только некоторые.

– Сэр, такие вещи нельзя решать простым голосованием. Здесь каждый знает в совершенстве свое дело. Я тоже знаю свое. Пока нам везет, и я надеюсь, что завтра утром мы сможем опять это повторить. Чего я боюсь, так это выступлений каких-либо сект и культов. Сейчас все ненормальные и лжепророки до предела напрягают голосовые связки. Все евангелисты бросились читать молитвы. В деревенских церквях яблоку негде упасть. В Миннеаполисе группа цветочных пацифистов второго поколения пыталась прорваться к пришельцу сквозь полицейский кордон. Они собирались продемонстрировать пришельцу, опустившемуся на взлетной полосе аэропорта, свою любовь.

– Не думаю, что стоит слишком волноваться по этому поводу, – сказал Хэммонд.

– Страсти кипят, – напомнил Портер. – Очень многое еще кипит внутри, под крышкой. Латентный страх может легко прорваться наружу. Алилуйщики могут легко выйти из-под контроля разума. Мы на грани вооруженных стычек на улицах городов. А это произойдет, если только надувшиеся пивом консерваторы заденут прыгающих по улицам провозгласителей Золотого Века…

– Вы, как всегда, преувеличиваете, – пожал плечами Хэммонд.

– Надеюсь, – кивнул Портер.

– Мне это осторожное ожидание не по душе, – вмешался Салливан. – Мне кажется, пора действовать, и действовать позитивно. Надо, чтобы люди увидели, что мы действуем, что мы держим ситуацию в своих руках.

– Мы ввели в действие Национальную Гвардию, – напомнил президент. – К тому же, почти к каждому пришельцу высланы группы наблюдателей-экспертов.

– Все это не более, как пассивные действия.

– Дело вот в чем, – сказал президент, – похоже, что бы мы ни предприняли, все будет ошибкой.