Портрет моего мужа

ГЛАВА 11

Просьба и вправду была мелкой.

Всего-то проверить некоего господина, урожденного имперца, желавшего устроиться под крылом рода древнего и сильного, само собой, не без выгоды для оного рода.

Господин называл себя магом.

Обещал секреты и перспективы, но…

На деле оказался обыкновенным полукровкой, не особо чистым на руку.

Многоженец.

И мошенник.

Слабого дара его хватило, чтобы воздействовать на людей простых, внушая им доверие и симпатию к человеку в общем-то ничтожному, но на большее…

В благодарность Кирис получил полторы сотни крон и пару запонок, которые честно отнес к артефакторам, хотя, видят боги, запонки были диво до чего хороши.

Артефакторы ничего не нашли.

И запонки отправились в заветную коробку, к визитке.

Еще одна просьба.

Мелочь.

И вторая… третья, четвертая… не то чтобы его беспокоили слишком часто, скорее уж не позволяли забыть о существовании эйта Ильдиса, но само это…

Нервировало.

— Все равно не понимаю. У него же своя служба есть. Неужели ему охота на эту ерунду тратиться?

— Охота, — Вельма вновь притворялась собою, прежней.

Она сидела на столе и таскала карандаши, переставляла те малые вещи, которые у Кириса были, зная, что эта перестановка будет его злить. И нарочно же делала.

— Он тебя приручает.

— Я не хочу приручаться.

— А надо, — она наклонилась и дернула за прядку. — Придется… потому что больше он никого и близко не подпустит. Только… ты аккуратней, ладно? У таких ублюдков чутье… и если что не понравится, он живо… исправит.

Вельма вздохнула.

А Кирис вытащил из коробки сигару — очередной бесполезный подарок. Не курит он. Ни трубку, ни сигарет, ни вот эти… дуры.

Тем более, поди-ка пойми, чего туда напихали. Нет, свои-то утверждали, что помимо табака, причем качества преотменнейшего, в сигарах нет, но… что-то мешало поверить.

— Скоро пригласит тебя… скажем, в ресторан. Постарается разговорить, — Вельма сигару отобрала. — Не сунь в рот всякую пакость. Или забыл?

— Не забыл, — щеки вспыхнули.

Нет, она никому не рассказала, но… и сама не забыла.

Вредная.

— А ты постараешься разговориться. Скажем, что Корн за сестрицу свою переживает… велел копать, только лично ты в этом смысла не видишь…

Допустим, тут она была совершенно права. Смысла особого в разработке Ильдиса Кирис действительно не видел. Вот… обычный же человек. Может, не идеальный, так идеальные, они в благословенных садах Эйры Светлоокой обретаются.

— Вот именно, — Вельма кивнула. — Так и держись… искренне. Не пытайся его обмануть. Ложь этот ублюдок чует…

Кирис пожал плечами.

Врать он… говоря по правде, так и не научился. А правда… правды не жаль.

— Бестолочь, — Вельма щелкнула его по носу.

Он поморщился.

И карандаш отнял.

Его и вправду пригласили. Дорогой ресторан. Частный кабинет. Хрусталь. Серебро. И кольца для салфеток. Устрицы.

Вино, оказавшееся редкостной кислятиной. Тихий голос Мара… разговор ни о чем, вот только в этом разговоре нет-нет да проскальзывали вопросы, до которых обыкновенному эйту дела не было…

Не должно было быть.

Кирис отвечал.

На то, что мог…

Это был хороший вечер. Один из многих.

— Ты же сам понимаешь, что других вариантов просто-напросто нет, — голос Вельмы доносился из приоткрытых дверей. — Мужчину она просто-напросто не подпустит. А если и подпустит, то не факт, что доверится… понадобится время, которого у нас нет.

Кирис не собирался подслушивать.

Его позвали. А если позволили стать свидетелем разговора…

— Кого еще? У Нервы не хватит опыта. Кейта… привыкла работать с мужчинами, женщину она скорее всего оттолкнет. Илим и Савва… работают с другими проектами. И срывать их нельзя, — она говорила мягко и тихо. — Кирис присмотрит…

— Он мальчишка.

— Моложе тебя, но совсем не мальчишка.

Наверное, стоило бы обидеться, но за эти пару лет Кирис научился управляться с обидами. Он присел на кресло, поставленное для посетителей, а потому на редкость неудобное, и тронул запонку.

Ту самую, из белого золота.

Мару нравилось видеть свои подарки.

На сей раз он прислал часы. И очередную нелепую просьбу, которую Кирис исполнит, хотя смысла в этом не будет. Вряд ли собственная служба безопасности эйта не способна проверить одну мелкую фирму, предлагавшую пеньку по сильно заниженным ценам…

А за дверью тишина.

Молчание длится и длится, и становится почти неудобным. Как тот галстук-удавка, расшитый золотом… с рабочими костюмами он смотрелся удручающе нелепо, но приходилось надевать. Наивным мальчишкам должны нравиться яркие вещи.

И массивные часы, поселившиеся в левом кармане.

— Вот поэтому у нас ничего не получится, — устало произнесла Вельма. — Ты хочешь защитить меня от всего мира… но я не твоя сестра, меня не устроит личная башня. Даже личный остров. Я… привыкла к свободе.

Женщины…

— Вельма…

Она не хотела невозможного, его неуемная напарница. Всего-то попасть в маленькую частную фирму, получившую, правда, право на постановку королевского клейма.

Их Кирис тоже проверял, еще в прошлом году, правда, редкий случай, не нашел ничего предосудительного. Стало быть, контракт на поверку все-таки подписали.

— Они на хорошем счету. Не раз работали на корону, всегда успешно, но контракт с конторой Ильдиса — крупнейший на их памяти, — Корн расхаживал по кабинету, старательно избегая смотреть на Вельму, которая сосредоточенно разглядывала собственные ногти.

Кирис чувствовал себя лишним.

— В принципе, упрекнуть их не в чем… но есть подозрение, что с этим контрактом все не так просто. Наш объект, — он кинул папку, которую Кирис поймал. — Нейта Регис. Двадцать семь лет. Одаренная. Ведущий специалист. Репутация безупречная, но… если на кого Ильдис и воздействовал бы, то на нее. Технически, она вряд ли бы решилась на прямой подлог. И точно не рискнула бы ставить клеймо на металл низкого качества, но… всегда есть варианты.

Девушка на снимке была невзрачной.

Бледненькой.

С остреньким носиком и невыразительным лицом, на котором выделялись лишь резкие, чересчур резкие скулы. Она заплетала волосы в косу. И смотрела исподлобья.

— В последние месяцы кое-что в ее поведении изменилось. Вельма попытается установить с ней контакт. А ты… — Кирис удостоился хмурого взгляда. — Присмотришь. Сыграешь поклонника…

— А…

— Марун не настолько глуп. Он знает, что обо всех ваших встречах ты докладываешь.

— Тогда в чем смысл?

Иногда Кирису начинало казаться, что вся его работа — это несерьезно, это просто часть какой-то безумной игры, правила которой ему незнакомы и непонятны.

Корн вздохнул. А Вельма ответила:

— В том, чтобы расположить тебя к себе. Он знает, что наблюдать будут в любом случае, так пусть это делает человек, настроенный дружелюбно…

Запонка хрустнула в пальцах.

Проклятье.

— Успокойся, — Корн потер глаза. — Просто… логично, если ты обратишь внимание на фирму, с управляющим которой твой подопечный обедает дважды в месяц.

И логично, если при этом зацепишься за… симпатичную девушку.

Голос все-таки дрогнул.

— Заодно проверь, как Ильдис отреагирует на твой интерес.

— Он как-то со мной не очень делится.

Корн будто не услышал.

— Регис твоего возраста. Репутация у нее отличная. Дар, опять же… нейту с даром не так просто отыскать подходящую жену. Поэтому твой интерес будет вполне понятен, а если уж не поленишься рот открыть…

— Врать он не умеет, — встряла Вельма.

— Плохо, — Корн все еще не смотрел на нее, и за это захотелось дать в морду.

И плевать, что начальник. Эйт. И вообще… с женщинами так нельзя.

Они же слабые.

Даже когда сильные.

Замок.

Берег. Мастерская. Ящик, куда скидывались что заготовки, что мешочки с резными бусинами. Запах моря и крепкого самогона, который здесь настаивали на травах, но странное дело, менее вонючим он от этого не становился.

Ольс.

И лаборатория.

Первый прототип, на который у меня ушло три года и почти весь заработок, хотя стараниями сала Терес получала я не мало. Но… алюминий.

Лунное железо.

Алмазы.

Кисти и новый инструмент — одно время я подумывала даже, реально ли извлечь из пропасти подаренный Маром. Вытяжки и травы. Справочники, которые доставлялись морем, поскольку, как и предсказывал сала Терес, воздушный путь нам перекрыли, но это сказалось лишь на ценах…

Лодки на Ольсе были у всех.

Но речь не о том.

— Думаешь, оно на что-то сгодится? — поинтересовался сала Терес, скептически разглядывая мое создание. Выглядело оно на редкость уродливо, передвигалось рывками, ко всему то и дело замирало, не способное понять, что делать дальше. — Не тратилась бы ты, девонька, попусту…

Исправить первоначальные недочеты — это еще год.

И пара инспекций, которые самим инспекторам, несомненно, казались неожиданными, но…

То, что Ольс не был привязан к большим островам, не означало, что мы вовсе не знали о происходящем вовне.

Письмо, где меня уведомляли об изменении статуса. Нет, развода я не получила, но вот моя бездетность дала Мару право взять вторую жену — древние привилегии эйтов, — а после и сделать ее первой. С тайры хватит и почетного звания младшей.

Пускай.

Письмо я сложила в папку, куда отправлялись прочие постановления, уведомления, выписки и все то, отчего я старалась держаться подальше.

Второе мое создание оказалось куда более шустрым, нежели первое.

— Гм… — сала Терес все еще был настроен скептически. — А может, лучше собачкой там или котиком? Запихнем в шкурку…

— Чью? — Я наблюдала, как голем, добравшись до края ковра, остановился. Сенсорные щупальца его подрагивали, пытаясь оценить новый тип поверхности, а на передней паре ног то появлялись, то исчезали шипы. Все же стоит уменьшить размеры… металлический паук, размером с крупного пса, людей почему-то нервирует.

Да и энергии жрет немерено.

— Ну так… котика или собачки. Что? Дамочкам понравится. Помнится, дед мой сказывал, что одно время мода пошла на чучелка. То ли королева своего дохлого кошака повадилась повсюду таскать, то ли эйта из знатных, главное, что прочие подхватили. Он тогда изрядно состояние подправил. А эта цацка…

Еще два года.

И десяток инспекций. Пара писем от мужа, в которых мне вежливо намекали, что хватит уже быть такой сволочью и вообще, если я желаю хоть какого-нибудь семейного счастья, то стоит проявить благоразумие.

Несколько судебных заседаний.

Возросший спрос на амулеты, снижающие аппетит и защищающие от солнца.

В моду вошли бледность и худоба…

Третий прототип.

Четвертый.

Партия алмазов, которую я вырастила сама, хотя изначально полагала эту затею безумной. Сала Терес только крякнул и уточнил:

— Еще сможешь?

Смогу.

Только мне нужны были не белые, а розовые камни. Чистые. С деформированной решеткой, которая — исключительно в теории — позволила бы мне снизить потери энергии при передаче…

Сала Терес уверял, что купить розовые алмазы непросто, но…

У того, рыжего, камень ведь был. И значит, они существуют.

Теоретически.

А если так, то у меня есть шанс…

Он опоздал.

Он понял, что опоздал, еще там, на углу, когда пухленькая нейта Дургилис, работавшая в конторе стенографисткой, вздохнула сочувствующе.

Нейта имела мягкое сердце.

И Кириса с его любовью — хороший ведь парень, вот во времена ее, нейты Дургилис, молодости, такими не разбрасывались — жалела.

— Так… ушли они, — сказала она, прижимая ридикюль к пышной груди. Грудь украшала брошь из вяленых цветов. — Еще когда… плохо ей стало. Кровь носом пошла, вот и отпустил.

Кирис стиснул чахлый букет.

Кровь?

Кровь — это плохо. Его подопечная и так выглядела пре отвратно, а еще и кровь… но почему Вельма не связалась? Возможности не было? Ладно, записку послать, но что мешало сломать булавку, одну из дюжины, которые всегда были при ней.

— Не переживайте, — нейта Дургилис погладила ридикюль. — Уверена, она образумится. Вот в мое время женщины не позволяли себе…

Он не дослушал.

Предчувствие беды, не отпускавшее Кириса с самого утра, накатило, оглушая, парализуя. И ему понадобилось несколько мгновений, чтобы избавиться от этого липкого всеобъемлющего страха.

Бросить цветы.

Нейта Дургилис, кажется, кричала что-то в спину, но…

Он не слышал.

Он бежал, уже понимая, что слишком поздно. Почему сегодня? Обычный день, как вчера или позавчера, как… он про сто бежал, перепрыгивая через лужи. А когда не получилось, то лишь прибавил шагу. Холодная вода в ботинках.

Холод у сердца.

Шепот моря, которое всегда оставалось рядом, и теперь знало то же, что знал и Кирис: поздно. Но он все равно бежал. Зацепился, как мальчишка, за карету, продержался четверть квартала, чтобы соскочить в черную грязную лужу. Свист местного пацанья, кажется, был одобрительным.

Плевать.

Он нырнул в арку и перемахнул через низенький заборчик, походя смел сторожевые чары. Собственное пламя грозило вырваться, и пусть бы…

Он добрался до треклятого переулка.

И дом увидел издали.

Обыкновенный.

Вполне себе степенный особнячок с пухленькими колон нами, поставленными больше порядка ради, чем из нужды. Желтые стены. Подвесные корзины, в которых догнивали цветы.

Холод.

Страх.

И пустота.

За тележкой зеленщика стоит незнакомый паренек, который больше занят беседой с парой молоденьких швей — здесь, неподалеку, находились мастерские. Окна соседнего дома за дернуты плотными шторами… и отдышаться бы.

Некогда.

Кирис взбежал по ступеням, оставляя на светлом камне мокрые следы. Он толкнул дверь, уже не сомневаясь, что та будет не заперта, хотя нейта Ригис всегда проявляла похвальную осторожность.

Она лежала в холле.

Она еще дышала. И кровь пузырилась на губах. Крови было как-то слишком уж много.

Стены.

Пол.

И потолок… так не бывает, чтобы в одном человеке столько крови. Он сделал шаг. И еще один. Вытащил из кармана целительский амулет, понимая, что толку от него не будет, разве что агонию продлит.

— Кто? — он опустился возле тела.

В темную-темную глянцевую лужу, которая окрасила прежде бесцветные волосы эйты алым. Он убрал прядь, прилипшую к ее лицу, и повторил вопрос:

— Кто…

— Он… он… о-а… — Ригис захрипела.

И кажется, захлебнулась. А в следующий момент входная дверь рухнула с оглушающим грохотом, и чей-то голос велел:

— Встал и поднял руки…

Булавку он все же успел разломить. За секунду до того, как полицейская дубинка опустилась на голову.