Портальеро. Круг четвертый

Глава 26

Самое трудное в этой жизни, что одним и тем же мозгом приходится и думать, и во что-то верить. Причём порой это надо делать одновременно.

Подняться в рай грехи не позволяют.

Спускался в ад. Там тоже не пускают.

Брожу, чтобы дойти куда-нибудь.

О, Господи! Как долг этот путь…

Опять 23 мая. 1972 год.

СССР. Московская область.

Как всегда, легко сказать, труднее сделать. Пойди найди ту Машку на перекрёстках времени. А самое главное это не просто найти Марию Кнопке, рыжую девочку семидесятого года рождения, а ту самую Машку, что со мной была и на островах с каннибалами, и в землях Баварских баронов. Хотя, чёрт их разберёт, что там были за бароны… Может и Магдебургские какие или Брауншвейгские.

Как найти человека? Этим вопросом вроде бы задавался древний философ Диоген. Тот самый, что жил в бочке. Ходил средь бела дня с фонарём или с факелом в руке, и вопил, как сумасшедший: «Ищу человека! Ищу человека!»

Я не буду так делать. Не те времена. С сумасшедшими нынче поступают строго. Коротко и без разговоров. В смирительную рубашку его спеленают, и в психушку запихают. Там его накормят вкусным галоперидолом, или чем там сейчас пичкают буйнопомешанных?

Не хочу я такого исхода. Хотя мне это не грозит. Как говорил мой друг юности из прошлой жизни: «Троих на месте положим, а от остальных убежим.» Светлая ему память! Рано он умер. Сперва пил, а потом его инсульт хватил. Был человек, а осталась бледная тень, еле-еле передвигающая ноги по квартире. Ну а потом. Отмучался бедолага…

Ладно. Вспомнил старого приятеля. И хорошо. А теперь вернёмся к нашим баранам… То есть, к баронам. А если её точнее, о к Марии Кнопке, рыжеволосой девочке «больной на всю голову». Хотя я вроде бы подлечил её недуги тогда, когда спасал на Чёрном море… И где мне теперь её искать.

Когда я настраивался на поиск точки перемещения сюда, то у меня был вполне себе ощутимый ориентир. Я уже и так был на том же самом месте, куда должен был попасть. Оставалось только прокрутить по времени, и используя привоз старого холодильника, как отметку нужного времени, открыть портал. Но в какой точке пространства искать Марию?

Больница, где мы с ней познакомились отпадает, так как она теперь вряд ли туда попадёт. По крайней мере, я очень на это надеюсь.

Караулить её возле её дома? И сколько дней, месяцев или лет подряд? Можно, конечно, смотаться в далёкое будущее и посмотреть дату её смерти на знакомом мне Введенском кладбище. Но этого мне делать совсем не хотелось. Грустно это — читать на могильной плите скупые цифры: Родился, скончался… Так что это я оставлю на крайний случай.

Можно, конечно, пойти по самому длинному пути. Северное побережье Кавказа, семьдесят восьмой год…

Сижу на пляжу и на море гляжу… А там начинает тонуть маленькая девочка, за которой плохо присматривали родители. Зато за этой девочкой с берега пристально наблюдает парочка старнных людей. Молодая девушка, похожая на тонущего ребёнка, как родная сестра, ну и я собственной персоной.

Девочка тонет, я её спасаю, Машка-большая исчезает. Воссоединившись с Машкой-маленькой. Счастливые родители, наконец-то опомнившись, обнимают спасённого ребёнка. Скромный герой-спаситель, не ожидая похвалы и славы, покидает место происшествия.

И что потом? Следить за маленькой девочкой денно и нощно? Нет уж, увольте. Это попахивает всякими непотребствами. Не будем нарушать личное пространство несовершеннолетней Марии своими навязчивыми подглядываниями. Не моё это. Я всего лишь хотел выяснить: Как она там живёт? Не забыла ли меня за несколько лет школьной жизни? Ждёт ли ещё того момента, когда неизвестно откуда появлюсь я, такой красивый?

Как там говорится, в присказке народного фольклора? Вдруг откуда не возьмись, появился… Ага! Я, конечно… Кто же ещё?

Зеркальная поверхность была довольно-таки пыльной. Похоже, что это стекло давно не видело тряпки. Не знаю, влияет ли загрязнённость на свойство старого зеркала, но делать с ним что-то я не стал. Настроившись на контакт с ним, я решил не нарушать никаких «настроек». Если есть пыль, значит так и надо. Если трещинка есть где или скол, то так тому и быть.

Я всё-таки решил начать поиски с места проживания нужного мне объекта, осталось только определиться с годом. И не просто определиться, а попасть именно в тот год, который мне был нужен.

Всегда есть какие-то моменты, которыми можно охарактеризовать тот или иной год в жизни планеты или отдельного государства. Ключевыми отметками, или как бы так высказаться, маркерами, могут быть войны, землетрясения, извержения вулканов, затмения солнца и прилёт всяких небесных тел.

Можно сориентироваться по Чернобыльской катастрофе в апреле восемьдесят шестого года, но что-то желания такого не возникает. Почему-то на ум пришёл термин, придуманный какими-то остряками по поводу быстрой смены руководителей СССР в эти года: «бег на катафалках». Типа Брежнев, наш дорогой Леонид Ильич, умер в ноябре восемьдесят второго года, Андропов в начале восемьдесят четвёртого скончался, а Константин Устинович Черненко примерно через год после него. И тогда, весной восемьдесят пятого воцарился на троне Горбачёв, чтоб ему ни дна ни покрышки, с его новый мЫшлением.

Был в те времена анекдот про разговор двух собак. Одна спросила другую, что такое ускорением, перестройка и гласность… Ответ был таким: Цепь удлинили на пять метров от будки, но миску с едой отодвинули на десять. Зато гавкать разрешили…

Смех смехом, а сколько людей сгинуло во время этой перестройки-перестрелки… А если считать с теми, кто в эти годы покинул страну, то Советский союз потерял не меньше, чем во время гражданской войны. Хотя это и была самая настоящая гражданская война, которая заполыхала на разных окраинах огромной страны. Не буду уж говорить о том, что было потом. После развала СССР в девяносто первом году, началось такое, о чём и вспоминать не хочется. Многое и в будущем замалчивается почему-то, но ведь резня была такая, что волосы дыбом встают. Я понимаю, когда идёт война, и одни крепкие мужики с оружием в руках бьются с такими же мужиками, только с другой стороны линии боевого соприкосновения… Но когда вчерашние соседи режут и убивают женщин, стариков и детей, только за то, что у них другой цвет волос, другой разрез глаз и другая религия. Это уму непостижимо.

Но я сейчас не об этом. Вспомнилось мне всё это лишь потому, что именно с приходом к власти слабака и болтуна с родимым пятном на лысине, и началась вся эта вакханалия у нас. Как гора, подтачиваемая водой, рассыпался Советский союз на части из-за того, что у кого-то не хватило смелости или силы воли, чтобы не допустить этого.

В итоге мною была выбрана весна восемьдесят пятого года, как точка, в которую я хотел попасть, чтобы найти свою боевую подругу Марию Кнопке. Даже при ускоренной перемотке картинок по ту сторону зеркала, я всегда смогу увидеть момент, когда вместо унылых и уже набивших оскомину «Пролетарии всех стран соединяйтесь!», появились другие лозунги, типа «Перестройку начни с себя!» и так далее.

Да… Общение с зеркалом при помощи магии — это вам не по клавишам компьютера пальцами тыкать, и не мышкой гонять курсор по экрану монитора. Да что тут говорить… Тут даже тебе не сенсорный смартфон, на котором можно пальцами листать картинки. Магия — она из головы идёт. Вот и приходится глазами вращать, да мозгами от напряжения трещать, выдумывая что и как сделать, чтобы пойти туда знаю куда, и незнамо как, найти то, знаю что. Но, постепенно, в голове начало укладываться и как это сделать, и как не упустить момент, когда надо бы остановиться… Я как будто нахожусь внутри лабиринта с тысячей дверей ведущих незнамо куда. Все эти двери можно, в принципе, открыть, и все они обязательно куда-то ведут. Но как найти среди них ту самую, единственную дверь, нужную именно сейчас?

Итак… Я прикрыл глаза, чтобы постараться вспомнить поподробнее, как выглядел двор Машкиного дома в Черёмушках, и её школа, что стояла аккурат напротив дома. Стекло старого зеркала внезапно стало мутным, а потом, когда муть рассеялась, я увидел знакомую картинку. Даже лавочка оказалась на том же самом месте. Та самая, на которой в своё время сидел бывший Машкин мальчик со своей новой подружкой… До сих пор у меня на сердце свербит от того, что я ни за что ни про что убил эту парочку. Убил ненароком, ещё не разбираясь в свойствах магического хранилища. Что они, в сущности, сделали такого, за что их следовало бы убить? Мальчик бросил Машку и стал встречаться с другой девчонкой? Ну, да, предал… Предал из-за того, что Машка заболела смертельной болезнью, подверглась химиотерапии и потеряла свои роскошные рыжие волосы. Но убивать за такое… Эдак каждого второго на земле можно грохнуть. Не так сказал, не так посмотрел, обидел кого-то или ещё чего-то. Каждый день такое происходит сплошь и рядом. Но не убивать же из-за этого направо и налево?

Я слишком увлекаюсь… Постоянно мои мысли убегают куда-то в сторону от того, что мне нужно именно сейчас.

Дом, на который я настроился выглядел так же, как и тогда, когда я был сам лично возле него. Люди ходили туда-сюда. Машин во дворе почти совсем не было. Да и были это обычные советские машины. «Жигули», «Москвичи», и даже один «Запорожец». Счастливые времена… Но какой это год, я не мог сразу определить. Время года… Скорее всего осень… Или самый конец лета. На деревьях уже желтизна листьев преобладает, но ещё не все листья облетели, укрывая асфальт и газоны.

Какой год? Надо понять какой год я увидел! Если бы я прямо сейчас настроил портал и магически-физически переместился бы туда, то я, наверное, нашёл бы способ установить время попадания. Но в том-то и дело, что никуда перемещаться я пока не планировал. У нас ещё здесь есть дела. Рисковать и прыгать туда-сюда одному я не хотел. всегда есть риск разминуться и потеряться на перекрёстках времени с Олегом и Ириной. А тащить их вслед за собой… Не хочу.

Вот навесил я на себя обязательства по оказанию помощи всяким милиционерам и великим князьям… Ну ничего не могу с собой поделать. Не могу пройти мимо тех, кому надо помочь. Особенно тогда, когда я могу это сделать. Но теперь, когда я уже дал своё слово, назад дороги нет. Я не из тех джентльменов, что считают именно себя хозяином своего слово. Захотел, дал слово, захотел, забрал обратно. Таких козлов я презираю всеми фибрами души.

Ладно. Вот спасу сестру Андрея, а потом верну обратно князя… И после этого… Да что я обманываю сам себя. После этого я буду искать Машку, а попутно спасать ещё кого-нибудь.

Иногда я пытаюсь задуматься на эту тему… Может я всё неправильно делаю? Может мне надо думать в первую очередь о себе, а уж потом спасать всех остальных? Может быть так было бы лучше. Только это был бы уже не я, а кто-то другой.

Из Машкиного подъезда выходили какие-то люди, кто-то входил… Но рыжеволосой девочки среди них не было. Я «ускорил» перемотку. Мотал вперёд… Это было понятно по тому, что люди просто стали быстрее перемещаться, но бегали туда-сюда не задом наперёд, а как и положено людям.

Облетели с деревьев листья… Снег выпал, пропал и снова выпал, на этот раз уже надолго… А потом потемнел и растаял… проклюнулась зелёная травка. Женщины с букетами быстро пробежали мимо… Я так и не увидел того, кого искал.

Переведя изображение с нужного дома на школу, и наблюдал за суетой учебного заведения… А тормознул я, когда вся школа украсилась красными полотнищами… Повсюду уже было зелено и солнечно. На кумачёвых растяжках я смог прочитать первомайские лозунги. И только на одном плакате промелькнули нужные мне цифры… Теперь я точно знаю год и примерно месяц. Осталось только понять, почему почти за целый год так ни разу и не увидел знакомую мне рыжую шевелюру своей боевой подруги…

Вариантов, как всегда, было несколько. Их семья могла переехать по другому адресу. Маша могла окончить восемь классов и поступить, например, в техникум… Но я не видел её, выходящей из дома или входящей в него.

Был, конечно, вариант, который мне не хотелось рассматривать. Это тот вариант, при котором Маша, по каким-то причинам… Ну не знаю уже, умерла или погибла… Не хотелось бы об этом думать совсем.

Мысленно я нажал на паузу, и картинка школы с красными флагами замерла в старом зеркале. Я чуть расслабился и огляделся по сторонам. В комнате было темно. И лишь зеркал в темноте сумеречно мерцало, словно телевизор, проецируя лишь одну только картинку. Я потянулся, аж суставы хрустнули… Плечи реально затекли. В животе заурчало… Блин. Как жрать-то хочется. Я реально так проголодался.

Я встал и поковылял в сторону кухни. Там, по крайне мере, было светло.

Олег и Ирина сидели за столом, и вполголоса разговаривали, но сразу же замолчали при моём появлении.

— Чего мы тут шепчемся? — спросил я, но не дожидаясь ответа, тут же поинтересовался у Иры. — А у нас покушать есть чего? А тот ак жрать хочется…

— Сейчас. — тут же засуетилась у плиты девушка.

— Мы не хотели тебе мешать. — сообщил мне князь, видимо отвечая на мой предыдущий вопрос.

— Спасибо! — честно поблагодарил я.

— Получилось? — спросил Олег.

— Не совсем то, чего бы мне хотелось, но прогресс в принципе есть…

— Машку искал? — спросила Ира, не заморачиваясь на этические стороны затрагиваемого вопроса.

— Искал. — ответил я.

— Нашёл?

— Не-а…

— А почему? — не унималась Ира.

— Если бы я знал «почему», то нашёл бы.

— Садись. Я суп тут сварила куриный с лапшой.

— Спасибо! А вы?

— Мы уже поели, пока ты был занят. — сообщил мне Олег.

Я с наслаждением съел полную тарелку ароматно пахнущего супа и попросил добавки. Это не суп из пакетика со звёздочками. Хотя и он в своё время был хорош. Особенно где-нибудь на природе, в походных условиях. Но этот Иркин супчик был на настоящей курочке с настоящей лапшой… Не знаю, что она ещё туда добавила, но мне было вкусно. И я наконец-то почувствовал, что голод отступил.

Выкурив на крыльце дежурную послеобеденную сигаретку, я попросил ребят снова дать мне немного времени и вернулся в комнату с зеркалом. Там всё было по-прежнему. Даже зеркало светилось, показывая мне школу, украшенную первомайской краснотканной инсталляцией. Только может изображение стало чуть более тусклым. Или мне это только показалось. Не могу объективно об этом судить. Замеров яркости я не делал, да и по фигу мне это.

Я снова уселся перед зеркалом и упёршись в него взглядом «разморозил» картинку. Красные флаги заколыхались на ветру. Фигурки людей задвигались… Я наблюдал за броуновским движением учеников и преподавателей во дворе школы. Но мои мысли были уже далеко от этого места.

Я решил посмотреть другой, не самый лучший вариант развития истории. Почему-то не придумал лучше варианта, чем стать «машиной». Ну, как машиной… Я не превратился в железного монстра, наподобие машинок-трансформеров из американского фольклора. Я просто как бы «выехал» из двора на Профсоюзную улицу и погнал в сторону центра, наблюдая за тем, что вижу в режиме некоего магического видеорегистратора.

Профсоюзная, Ленинский проспект мелькали мимо. Знакомые места. Вон там слева за домами прячется многострадальный минералогический музей имени Ферсмана, который я уже пару раз ограбил на кристаллы. А вот уже и сердце столицы — Красная площадь, тоже украшенная в честь Первомая. Ну а дальше… Не буду рисовать весь маршрут моего следования. Могу назвать лишь конечную точку: «Введенское кладбище».

И вот о чём я мог думать, глядя на знакомую уже мне стенку с ячейками колумбария. Дежавю да и только. Это я уже когда-то видел. Вот и табличка с выбитыми на ней буквами и цифрами. Я читаю, а на глаза наворачиваются слёзы. Не от горя, нет. А от обиды за то, что как бы я ни старался, но так и не смог ничего изменить в судьбе этой девочки, на долю которой выпало страданий больше, чем на кого бы то ни было в таком возрасте. Надпись на мраморной табличке гласили:

Мария Кнопке.

Тысяча девятьсот семидесятый — тысяча девятьсот восемьдесят второй.

Всё ровно так же, как и в прошлый раз. Не больше и не меньше…

Картина маслом. Приплыли туда откуда и плыли… Обидно, досадно… Но теперь хотя бы знаю, где мне искать то, что я потерял. Вернее, искать ту, кого я потерял. Осталось только понять, что с ней произошло на этот раз. То ли болезнь к ней вернулась, то ли ещё чего с ней приключилось…

Нет уж… Дудки. Теперь, если я найду эту маленькую рыжую стервочку, хрен куда от себя отпущу. Ибо не фиг… Стоит её одну оставить хоть на минуту другую, она всё время норовит забраться под эту мраморную табличку, чтобы спрятаться от меня. Хватит. Поигрались и будет. Я так решил.

Решение окончательное и обжалованию не подлежит!