Портальеро. Круг четвертый

Глава 22

Никогда не свершиться лишь то, за что никто не берётся.

Мужчиной не рождаются. Рождаются лишь мальчики,

Приобретая качества, что стоят очень дорого.

Мужчиною становятся, сжимая свои пальчики,

В кулак, что бьёт без промаха, по морде злому ворогу.

23 мая. 1972 год.

СССР. Московская область.

И как я мог ошибиться в первоначальной оценке этого парня. Да, худосочный… С виду. На самом деле, жилистый и подтянутый.

Его подругу звали Еленой. Вернее Алёной. Именно так она и хотела, чтобы её называли. Приятная девушка. Симпатичная в своей молодости. Все молодые девушки в этом возрасте прекрасны. Ну, или почти все…

А мы вышли на небольшой, почти пустынной станции, что носила название «Платформа тридцать третий километр». Если мне не изменяет память, то в будущем её переименуют, и зваться она будет — «Родники». Народу тут вышло совсем немного. Но я успел спросить у одной из старушек, как тут обстоят дела с транспортом. Оказалось, что тут совсем недалеко идти до Егорьевского шоссе. Пешком можно дойти.

Знаю я это наше, исконно русское — «тут недалеко». Ага… Семь вёрст с гаком, да всё лесом. Но тут всё оказалось не так. Мы довольно-таки быстро добрались до шоссе, по которому иногда проезжали машины.

— Спасибо тебе! — сказал мне по дороге Алексей.

— Да не за что. Думаю, что ты и сам бы с ними справился. Боксёр, небось?

— Да. — почему-то смутился парень. — Кандидат в мастера спорта. Только вот легковес.

— Это ничего. Были бы кости, а мясо нарастёт.

— У тебя тоже хороший удар. — похвалил меня молодой боксёр.

— Просто повезло. — решил я поскромничать.

А поймать машину в нужную сторону на этом шоссе было трудновато. Грузовики проезжали мимо нас, обдавая синеватым и дурно пахнущим выхлопом. На чём они тут ездят? На каком-нибудь семьдесят втором, или с ещё более низким октановым числом. Хотя мне было в общем-то по фигу, чем заправляют эти грузовички. Пусть хоть на распсовом масле или на ослиной моче ездят, лишь бы нас подвезли. Но подвозить нас никто не выказывал желания. Ни грузовые, ни легковые машины. Да и проехало-то мимо нас всего-то две легковушки. «Запорожец», гружёный словно ослик в Средней Азии, выше крыши, и «Москвич» с полным комплектом пассажиров в салоне.

А ребятам надо было попасть в Гжель. Бывал я там. Но раньше, в прошлой жизни. В моём будущем. Даже не бывал, а просто проезжая мимо, остановился как-то у одной из многочисленных лавок, торгующих поделками народного творчества. И даже купил что-то, соблазнившись ценой и уверениями, что это ручная работа и роспись именитого мастера. Не помню потом, куда делась эта безделушка…

Я уже расстроился, и собирался предложить ребятам вернуться на станцию, когда возле нас притормозила машина такси. И не пустая…

К моему удивлению, я узнал пассажиров и водителя. Это Сашка-таксист вёз на дачу Олега с Ирой. Кстати, как потом оказалось, это именно водитель узрел меня, голосующего на обочине дороги. Князю со своей возлюбленной, занятым какими-то своими разговорами, было не до разглядывания бредущих мимо пешеходов.

— Вот это совпадение. Неожиданно. — удивлённо высказал я.

— Надоело уже гулять. — ответила Ира. — А ты откуда здесь?

— Да вот. Ехал на электричке, но так получилось… Теперь вот пытаюсь поймать попутку.

— А это кто? — полушёпотом поинтересовалась Ирина.

— Познакомились вот с ребятами. Это Лёша, а это Лена.

— Алёна. — поправила меня девушка, поджав губы.

Да… Упрямая девочка. Боюсь, что Лёша ещё хлебнёт с ней в будущем… Хотя… Ему в армию идти этой осенью. И неизвестно ещё, дождётся его эта упрямая Алёна или нет.

В общем, я уговорил таксиста посадить к нам лишних пассажиров. Ребята худенькие, так что все поместились. Ведь давно известно: «Лучше плохо ехать, чем хорошо шлёпать пешком».

Мы не стали сворачивать с трассы к нашей даче. Просто вышли, а ребят я попросил довести куда скажут. Я, как обычно, щедро расплатился с Сашей-таксистом, и договорился, что он приедет к нам, через день, двадцать пятого. Но если у него не получится, то обязательно приедет к нам двадцать седьмого. «Обязательно!» — повторил я, вручая водителю очередной аванс. Он пообещал, что и двадцать пятого, и двадцать седьмого «будет, как штык». Ну, ещё бы… Он на мне и план делает и денег зарабатывает, как минимум втрое. Да и время у него после нас остаётся, чтобы ещё прихватить кое-каких деньжат. Ведь деньги периодически растут вдоль дороги с поднятой рукой. Такси в это время — транспорт вполне доступный, на такой уж и дорогой, но вполне себе прибыльный, особенно для таких проныр, как наш Саша-таксист.

Ребята поехали дальше в сторону Гжели, а мы, прогуливаясь пошли в направлении дачи.

— Ну и откуда ты взял эту влюблённую парочку? — ехидно спросила у меня Ира, когда машина скрылась из виду.

— Да, так… Ехал на электричке, стоял в тамбуре. А к этим двоим гопники докопались…

— Ты их убил? — спокойно поинтересовался Олег.

— Не знаю даже. Двоих вырубил. Может живы, может нет. Гарантии не дам. А третьего Лёшка нокаутировал.

— Этот худенький мальчик? — иронично высказала своё мнение Ирина.

— Этот худенький мальчик — кандидат в мастера спорта по боксу в лёгком весе.

— Ну и зачем ты тогда опять в драку влезал? Он бы и без тебя справился.

— А откуда я знал, что он боксёр. Стоял с девушкой. С виду и правда дохляк. Откуда же я знал, что он и сам такой способный. Ну а раздумывать было некуда. Хулиганы стали руки распускать, девочку обидели…

— Ну а ты, как всегда, защитник всех слабых и угнетённых.

— Уж, кто бы говорил. Сама то ты кто? Гроза сексуальных маньяков…

Ира так на меня посмотрела, что я понял: «Зря я ей об этом напомнил».

Хорошо ещё, что Олег особо не прислушивался к нашей беседе. Он, вообще, искренне и всей душой наслаждался этой тихой спокойной жизнью в таком тихом и спокойном семьдесят втором году двадцатого века. Ему и в городе нравилось, и вот в этом дачном посёлке.

Я почему-то вдруг задумался на совершенно левую тему, которая не имела отношения ни к сегодняшнему инциденту, ни к предстоящей мне в субботу операции по спасению сестры Андрея.

Вот, глядя на Олега, что можно сказать? Серьёзный парень, офицер, ну а то, что он там Великий князь, с виду и не скажешь. Но всё же в некоторых его поступках и действиях проступает, да что там проступает… прямо сквозит врождённое благородство. И на вид ему лет двадцать пять. Хотя можно принять и за тридцатилетнего, который просто моложаво выглядит. Есть такие люди, что почти до самой старости выглядят молодо и свежо.

А вот Андрей, ещё недавно бывший младшим лейтенантом милиции, выглядел старше своих лет. И даже вернувшись в своё восемнадцатилетнее тело, всё равно выглядел более серьёзно, чем его ровесники из двадцать первого века. Там молодёжь и до тридцати лет выглядели, как мальчики и девочки. В советские времена тридцатилетний мужчина чаще всего уже имел семью, одного или пару детей, серьёзную работу и именовался по имени отчеству. В будущем, редкий тридцатилетний гражданин обзавёлся семьёй. Стало модно сперва строить карьеру, копить на квартиру, да и просто гулять и тусоваться с такими же оболтусами по ночным клубам.

И вот я не знаю, что лучше… Быть взрослым уже после двадцати лет, или сохранять легкомысленную инфантильность и лёгкость до сорока, а то и до более позднего возраста.

Мои сумбурные мысли были безжалостно прерваны, когда мы уже проходили мимо деревенских домов. Дачные строения находились чуть дальше, и чтобы к ним попасть, необходимо было сперва пройти через деревеньку. Раньше я этого даже не замечал, проезжая туда-сюда на такси. А сейчас…

Раздался громкий, прямо надрывный собачий лай, а после, из распахнутой калитки выскочил здоровенный Кабысдох, волоча за собою оборванную цепь.

Нет. Я не против того, что для охраны своего имущества, рачительные хозяева заводят себе больших, а порою и очень больших псов. Это личное дело каждого. Если есть чем кормить, и умеешь воспитывать собак, то почему бы и нет. Но, когда твоё «чудовище» вырывается на улицу… Кого или чего он там охраняет?

Мыслей в голове было ещё полным-полно, но думать их мне уже было некогда. Громадными скачками к нам приближался явно старший брат собачки Баскервилей. Из оскаленной пасти текла слюна… Намерения этой тварины бы ли явно не дружеские. Я и сам по натуре не пацифист, но проявлять такую агрессию к тем, кто просто проходит мимо тебя — это уже моветон.

Чисто машинально я выставил вперёд обе руки, мысленно пожалев, что нет с собой ни перцового баллончика от собак, ни стреляющего электрошокера. Как он там называется? Тизер что ли…

Додумать я уже ничего не успевал. За секунду, а может за доли секунды до того, как громадные острые клыки могли бы вонзиться в моё тело, с моих ладоней слетели синеватые разряды маленьких молний, вонзившись прямо в раззявленную пасть Кабысдоха. Пёс словно налетел на невидимую преграду, свалился на землю и забился в судорогах. А потом и вовсе затих, вывалив и пасти наружу длинный язык.

Нет. Я вовсе не живодёр. Но всегда на моих весах справедливости, жизнь и здоровье человека перевешивала жизнь какого-то ни было другого живого существа, вне зависимости от его симпатичности и ми-ми-мишности. Так что будь ты медвежонок или коала с пандой вместе взятые, грохну и не задумаюсь, если почувствую, что они вот-вот нападут на человека. Пусть сидят в клетках и жрут свой бамбук с эвкалиптом, а вне клетки — это хищник и угроза для человека. То же касается и всех остальных. Волков, койотов, лис и песцов. Ну и собак, конечно. Вне зависимости от того, бродячая эта собака, или чья-то собственность.

Тут же я поймал себя на том, что рассматриваю свои ладони, и не нахожу на них никаких следов от того, что из них только-только срывались смертоносные электроразряды. Я что теперь, как тот Зевс-громовержец, могу хреначить молниями направо и налево? Ну ни фига ж себе… Охренительно! Я снова простёр ладони над поверженной собачьей тушкой и попытался запустить молнию, но ни хрена из этого не получилось.

Печалька… Выходит, что не всё так просто в том мире. Либо эта электрофункция срабатывает в секунду смертельной опасности, либо на неё тратится слишком много магической энергии. Прислушался к себе… Да, нет, вроде бы. Истощения не чувствуется, и даже чувство голода с урчанием не атакует мой живот. Парадокс…

Вторая часть Марлезонского балета, как говорилось в том фильме про Дыртаньяна и его друзей-мушкетёров.

Из той же калитки, из которой некоторое время вырвался и попытался напасть на нас безвременно почивший Кабысдох, выбежал взлохмаченный мужик неопределённого возраста. Ему можно было на вид дать и сорок и больше лет, но скорее всего он был помоложе. Просто его опухшая от пьянки рожа выглядела уж слишком омерзительна.

Давно не стиранные штаны непонятного грязно-бурого цвета, кирзовые сапоги, перепачканные в глине, тельняшка и драный ватник. Неплохой гардеробчик для сельской местности. Вот только сжатые кулаки и налитые кровью глаза, намекали на то, что его намерения не менее кровожадные, как и у предыдущего, нападающего на нас Кабысдоха.

— Убью! — заревел мужичок и понёсся на нас.

Хотя, слово «понёсся», не вполне правильно может обрисовать амплитуду его колебательных движений. Вектор направления вроде бы в нашу сторону, но какие-то внутренние силы, а может и переполняющий его алкоголь, всё время отклоняли тело, то вправо, то влево, от конечной цели, то есть, от нас.

Мужик с виду здоровый. И кулаки, прям-таки пудовыми выглядят. Но думаю, что я мог бы с ним справиться, даже не применяя магии.

— Федька! — раздался строгий мужской голос.

На сцене появилось новое действующее лицо. Уже знакомый нам старший лейтенант милиции. Местный участковый… Кажется, Андрей называл его Михал Ивановичем.

— Опять напился? — старлей вышел из-за угла, и оказался аккурат между нами и пьяным мужиком.

— Они… Он… Мою собаку…. — слова с трудом покидали рот мужика, зато перегаром от него несло за версту.

— Что?

— Убили…

Участковый наверняка уже заметил и нас, и лежащую в дорожной пыли собаку.

— Выстрелов я не слышал. Только собачий лай и твой пьяный рёв.

— Они…

— Здравствуйте, Михал Иванович!

— Здравия желаю. Что тут произошло?

— Мы шли на дачу. Вы же знаете, нам Андрей Ильин разрешил там пожить на недельку.

— Ну, да… А что с собакой?

— Сами не знаем. — соврал я, не моргнув глазом. — Мы так испугались. Этот Кабысдох выскочил из калитки и понёсся на нас. Но не добежал и упал. Задёргался в сумерках и потом помер. Изо рта у него то ли пена, то ли слюни. Вон и язык вывалился чуть ли на полметра. А у собак бывает эпилепсия?

— Они убили мою собаку… — пьяному Федьке наконец-то удалось внятно выговорить довольно-таки длинную фразу.

— А ты помолчал бы лучше. — одёрнул его участковый. — если бы твой пёс покусал вот этих граждан, тебе бы мало не показалось. На тебе и так уже условка висит. А за это точно бы на зону поехал бы.

— За что, гражданин начальник?

— Следить надо за своей собакой. Не они к тебе за забор залезли, и не в дом ворвались. А твоя собака бросилась на улице на прохожих.

— Но они её…

— Что? Пристрелили? Отравили? Удушили? Я видел, хоть и издали, что твой пёс до них не добежал метра полтора… А они к нему даже не прикасались.

— Но они… Он…

Пьяный Федька сел кулём на землю, и стал размазывать грязной пятернёй слёзы на своих щеках. Вот этого я от него точно не ожидал. Сидит на земле здоровенный мужик и плачет. Жалко ли мне его стало? Да ни фига подобного. Просто противно было на всё это смотреть.

— Ну, тогда мы уже пойдем? — спросил я у милиционера.

— Заявление писать не будете?

— На что?

— Ну… На вас же напала собака.

— Да чего у там. Хотела напасть, но не напала же. Только напугала слегка.

— Тогда мне не за чем вас задерживать. Вы когда съезжать будете?

— В субботу, или в воскресенье. Пока ещё билет не купили.

— Ясно. А Сергей Кедров не с вами?

— Нет. Он уже уехал. Ему там, кажется, общагу дали. Но я точно не скажу. Вы у Андрея спросите. Они же братья двоюродные. Андрюха точно знает что и как.

— Ясно. Ладно. Идите. Я к вам зайду если чего…

— Конечно заходите, Михал Иванович! Мы гостям всегда рады. — улыбнулась Ира.

В общем-то, на этом наша с ним беседа и окончилась. Мы ушли в сторону участка Ильиных, на оглядываясь на мёртвую собаку и о чём-то бубнящего Фёдора.

Когда мы удалились на довольно-таки большое расстояние, Олег спросил у меня:

— Как ты это сделал?

— А ты что не видел?

— Что я должен был увидеть?

— Электроразряд.

— Разряд? Ты убил собаку электричеством? Молнией?

— Ну, можно и так сказать…

— Я ничего не видел.

— Странно. Я отчётливо наблюдал синие извилистые молнии…

— Я тоже ничего не видела, хотя и смотрела в тот момент, когда собаку упала. — вставил Ирина свои пять копеек.

— Ну, значит, что видеть это всё могу только я. — резюмировал я полученные от друзей сведения.

— Ты меня всё больше удивляешь. — заявил Олег. — Хотя после того, как я познакомился с тобой и узнал, что ты умеешь колдовать, думал, что меня уже трудно будет чем-то удивить.

— Я сам удивляюсь каждый раз, когда у меня получается что-то новое. — признался я. — И, кстати, когда я попробовал второй раз выстрелить этой молнией уже в лежащую собаку, то у меня почему-то ничего не вышло. Так что Зевсом-громовержцем, метающим молнии в своих врагов мне пока что стать не светит.

— Ты и без этого можешь порубить их всех в капусту. — заявила Ира.

— Я белый и пушистый. — попытался отбояриться я.

Но мне это не удалось. Ира снова широко улыбнулась:

— Ну, да, конечно. Придёт такой белый пушистый Макс, и всем сразу ясно: Это — песец! Причём полный.

— Никакой я не полный, и тем более не песец. А вот когда ты накормишь меня обедом, я снова попытаюсь пострелять молниями.

— Только не в доме. А то спалишь дачу… Где мы тогда жить будем до субботы?

— Мне больше интересно, где мы будем после субботы? — вступил Олег в нашу перепалку.

— Я почти готов, чтобы переместиться вместе с тобой в твой мир и в твоё время.

— Ты в этом уверен?

— Не на сто процентов. Но у меня есть куча интересных мыслей. Но обсуждать я это готов только после обеда. Очень уж кушать хочется.

— У нас там полный холодильник. Я сейчас что-нибудь приготовлю.

— Спасительница! — комично заломил я руки. — На тебя только уповаю!

Вот так, весло смеясь мы и дошли до нашего участка.

И только сейчас, подойдя поближе, я смог разглядеть, что дверь в дачный домик слегка приоткрыта…