Полукровка – 3

Глава 4

17 января 2470 по ЕГК.

…Шестиместный лимузин «Посвист», арендованный мною в прокатном бюро Черепановых, возник в створе летного ангара «Иглы» в три пятьдесят девять, порядка пятидесяти секунд «полз» к конечной точке маршрута и замер перед нами ровно в четыре ноль-ноль. К этому времени Матвея и девчат уже плющило от предвкушения, поэтому он поднял с пола два из четырех баулов чуть ли не раньше, чем бортовой искин флаера открыл грузовой отсек, а дамы с гиканьем метнулись к медленно поднимавшимся «ласточкиным крыльям» боковых дверей. В салон утрамбовались за считанные мгновения — Оля, Маша и Настя втиснулись на задний диван, рассчитанный на двух взрослых или трех детей, Рита оккупировала левое кресло второго ряда, а Марина — правое первого.

Я помог Матвею с погрузкой нашего добра и пропустил вперед, а потом просочился к месту пилота, «убедил» искин в том, что потяну управление этой машиной, залил в систему пакет настроек всего и вся под меня-любимого, взял власть в свои руки, плавно развернул лимузин на месте, вывел на оперативный простор и с намеком шевельнул правой рукой.

Марина, назначившая себя штурманом после того, как наши «медички» договорились с начальством о переносе их дежурств с пятницы и субботы на следующие выходные, быстренько отправила на бортовой навигатор готовый маршрут, и искин, включившийся в работу, подсветил зеленым нужный пучок воздушных трасс. Вот я к нему и взмыл. Потом плавно, но быстро поднялся на безлимитку, разогнал тяжелую, но мощную машину до тысячи ста километров в час и врубил автопилот.

Тут-то Власьева и прорвало:

— Ну все, теперь я точно заслужил жесточайшее наказание — перевод в НВАС!

— Ну да… — весело поддержала его Верещагина. — Ты посмел отключить коммуникатор, не вернулся в поместье и пропал… вернее, пропадешь на сутки с лишним!

— И найти тебя будет проблематично: флаеры Тора, Марины и Риты из «Иглы» не вылетали, а СБ этого ЖК не делится информацией о своих жильцах и пресечет любую попытку силой вломиться в квартиры Йенсена и Завадской! — закончила Миронова и притворно вздохнула: — Ну, и как тут не наказать взбунтовавшегося мальчишку?

— Мне тоже влетит по первое число… — злобно усмехнулась Маша. — По последним «разведданным», сегодня вечером в наше поместье собирается нагрянуть родня Антошки Завалишина. Сватать меня за свою кровиночку. А я не вернусь из госпиталя и, тем самым, не позволю оценить свои стати главным экспертам Белогорья по девичьим прелестям!

Тут Оля помрачнела и здорово напрягла меня. Ибо все остальные были потомственными аристократами, знали, о ком идет речь, и поняли, чем грозит это сватовство, еще до ее комментария:

— Отвратительная новость, однако: Завалишины — род не из последних, а в представлениях твоих родичей Антошка — Жених Мечты. Впрочем, мои бы тоже прогнулись, не задумываясь, будь этот самовлюбленный дурачок без ума не от натуральных блондинок, а от рыжых…

— Вот и я боюсь, что сегодня меня продадут… — призналась Костина и… сорвалась с нарезки: — Матвей, выведи, пожалуйста, на вашего юриста и меня: я тоже хочу эмансипироваться и выйти из рода. По возможности, уже в этот понедельник. А контракт с ВКС подпишу сама. Благо, алгоритм уже проверен в деле…

Власьев коротко кивнул, пообещал связаться с юристом в девять утра и снова замолчал. Зато заговорила Кара. На командно-штабном:

— Как решишь все вопросы, тоже переселишься ко мне. Даже не пытаясь сопротивляться. Кстати, что у тебя с деньгами?

Маша попробовала потрепыхаться — заявила, что «на всякий случай» открыла личный счет, перевела на него все накопления и сможет оплачивать съемную квартиру, но понимания не нашла:

— В съемную квартиру может вломиться кто угодно. А в наш ЖК — нет. Поэтому переселение ко мне — действие из списка жизненно необходимых.

Костина заколебалась, и я помог ей принять правильное решение:

— Маш, Марина права: если твои пообещают тебя Завалишиным, то будут вынуждены сделать все возможное и невозможное, чтобы вернуть тебя в род и сдержать слово. А мы уважаем и тебя, и твои решения, поэтому, считай, что уже помогли. И еще: ты нас не стеснишь. Никаким боком. Так что выброси из головы все сомнения, делай то, что считаешь должным, и опирайся в том числе и на нас. Само собой, если считаешь друзьями, а не шапочными знакомыми.

— Спасибо… — благодарно выдохнула она, потом, видимо, вспомнила, что мы летим отдыхать, и попробовала разрядить обстановку немудреной шуткой: — Кстати, боюсь, что завидовать тебе вот-вот начнут вчетверо сильнее…

Миронова расхохоталась еще до того, как Костина закончила эту мысль, а Ахматова, явно сидевшая на той же волне, весело объяснила, о чем речь:

— Тор, ты соблазняешь одну неприступную красотку за другой, и список твоих побед внушает даже не уважение, а почтение. Ведь в нем — двукратная чемпионка Империи по боям без правил среди любителей Дарья Темникова, самая юная кавалерственная дама двух боевых орденов Империи Марина Завадская и одна из двух самых заслуженных юных повелительниц медкапсул всея Вселенной Рита Верещагина. А в начале следующей недели к ним добавится самая заслуженная студентка-медик и, в то же самое время, самая сексуальная блондинка Всех Времен и Народов Мария Костина, и эта победа гарантированно ввергнет в глубочайшую депрессию абсолютное большинство признанных экспертов по охмурению женщин!

— Может, их стоит добить, распространив слух о том, что Тор соблазнил еще и вас с Настеной? — ехидно спросил Матвей, и Оля изобразила стеснение:

— Ну… он — уже… Обеих… Просто об этом еще никто не знает…

Заржали все. Потом развили столь благодатную тему, довели «самую сексуальную блондинку всех времен и народов» до смеховой истерики и, тем самым, помогли «отпустить» назревшие проблемы…

…К архипелагу Солнечный подлетели в начале одиннадцатого, скинули скорость, полюбовались фантастически красивой панорамой и спикировали к арендованному острову. Его тоже рассмотрели. С высоты птичьего полета —

— оценили дизайн трехэтажного коттеджа, размеры бассейна и пляжа, чистоту воды в здоровенной лагуне и состояние водной глади, сочли, что в реальности это место выглядит ничуть не хуже, чем в рекламной интерактивной модели, и даже посочувствовали владельцам курорта, несущим сумасшедшие убытки из-за войны. Потом я уронил машину к посадочной площадке, прятавшейся в облагороженных джунглях, вырубил движок, выпустил народ на оперативный простор и тоже выбрался из салона.

Первый же вдох «обжег» легкие приятным жаром, прямые лучи светила согрели кожу, а чарующие запахи тропического леса, раздраконив обоняние, в разы усилили и без того неслабый энтузиазм. В общем, свою долю полезного груза я выдернул из багажного отсека шустрее, чем Матвей, и рванул следом за девчатами, уже умчавшимися занимать самые козырные места.

Догнать, естественно, не догнал, но получил лишние основания оценить характеры наших девчат: к тому времени, как мы с Власьевым поднялись на второй, жилой, этаж, они успели определиться, кто где ночует, и… оставили по спальне с «самым красивым видом на океан» нам, парням! Причем, как я понял, приняли это решение единогласно и до «основной войны». В том же стиле вели себя и после того, как поселились, переоделись и спустились в большую гостиную: накрыли на стол, заявив, что отдых подождет, а наш голод — нет, накормили, напоили, посмешили и помогли забыть о мире за пределами архипелага.

В общем, их стараниями к концу трапезы общее настроение компании пробило потолок. Поэтому мы разбежались по своим логовам, натянули кто плавки, а кто купальники, встретились в фойе и обменялись комплиментами — мы, парни, восхитились изысканной красотой, умопомрачительной пластикой и непередаваемым шармом девчонок, а они «обозвали» нас жилистыми, но чертовски симпатичными здоровячками. А потом мы все-таки вышли под солнце, начавшее жарить, спустились к океану, вошли в лагуну и аж застонали от удовольствия. Ну, или застонал. Я. Ибо в прошлой жизни бывал только на море. Дважды — в глубоком детстве, до гибели отца. И четыре раза — с мамой и дядей Калле.

Завадская тоже прибалдела. Но в другом ключе — рухнула в воду рядом со мной, поизображала медузу до тех пор, пока весь остальной народ не уплыл подальше, а потом дотронулась до предплечья и легонечко подколола:

— Отдых у океана — организовал. Необитаемый остров — тоже. А о том, что правильно отрываться лучше всего вдвоем, почему-то забыл. Ну, и как мне теперь убегать к океану голышом?

Я улыбнулся, сложил ладонь лодочкой, плеснул в насмешницу струйкой воды и спровоцировал начало Большой Войны по правилам «каждый за себя». Как? Да очень просто: Марина мне ответила. А Маша, заметив, что появилась возможность подурить, радостно взвыла, на полной скорости помчалась к нам и сбила с пути истинного всех остальных.

Заплыв к коралловым рифам тоже доставил море удовольствия. И пусть мы забыли прихватить с собой маски, индивидуальные дыхательные аппараты и ласты, из-за чего любовались подводным миром «очень приблизительно», но все равно нанырялись до умопомрачения и всю дорогу до берега обсуждали цвета тропических рыбок и водорослей, размеры клешней крабов и ракушек, соленость океанской воды и наши навыки.

Вернувшись к дому, смыли соль в открытом душе на бортике бассейна, оккупировали лежаки, и… девчата устроили нам с Матвеем испытания воли — притащили защитные кремы и начали грызться за право мазать ими… наши «роскошные тела». Мы от греха подальше перевернулись мордами вниз и все равно попали — Марина нагло уселась мне на поясницу и начала втирать крем в трапеции, а Рита в том же стиле «атаковала» Власьева.

Не знаю, как Матвею, а мне было адски тяжело — проснувшаяся фантазия напомнила о договоре с Завадской и начала подкидывать такие волнующие идеи, что пришлось открывать глаза и искать способ отвлечься. Увы, в поле зрения обнаружилась картинка, только добавившая жару — Оля с Настеной, развлекаясь, втирали крем в задние поверхности бедер Маши и обсуждали форму, размеры и упругость ее попки, а их «жертва» млела от удовольствия, требовала не халявить и угрожала «отдаться» кому-нибудь из нас.

Кстати, первой посерьезнела она же. Сразу после того, как Миронова с Ахматовой переключились на ее икры:

— Откровенно говоря, я все никак не расслаблюсь. Да, разумом понимаю, что мы качественно срубили хвосты, а значит, наши телохранители тут точно не нарисуются, но мне все равно чудятся их взгляды, а часть сознания суммирует грехи, за которые придется отвечать.

— Да, отрываемся мы на порядок отвязнее, чем когда-либо… — спокойно согласилась Оля. — Но в нашей компании это нормально. Ведь нас никто не обидит, не подставит и не выставит на посмешище. Так почему бы не расслабиться? Кстати, парни, вы вели себя исключительно достойно даже во время тестовых шуток за гранью допустимого. Мы — в восторге. Большое спасибо…

— Они у нас ничего… — хохотнула Верещагина и продолжила глумиться: — Или даже очень ничего!

— Не скажи, волнуют? — ехидно поинтересовалась Ольга и нарвалась на игривый ответ:

— А разве они могут НЕ волновать? Ну, соври что-нибудь, святоша!

Словосочетание «во время тестовых шуток за гранью допустимого» мгновенно переключило меня в рабочий режим, поэтому в продолжение этой шуточной перепалки я вдумывался, как в тестовое задание дяди Калле — искал второе дно чуть ли не в каждом слове, анализировал интонации, паузы и даже ритм дыхания. Да, это не мешало отвечать на вопросы или отшучиваться, но занимало почти все ресурсы мозга. Поэтому в тот момент, когда Завадская закончила с задней поверхностью моего тела и потребовала переворачиваться, я выполнил «приказ» на автомате. А еще минут через пятнадцать-двадцать так же спокойно поменялся с напарницей местами и занялся ее тушкой.

Как выяснилось чуть попозже, Миронова тестировала не только меня, но и Кару. Но проверила ее «на излом» уже после того, как она перевернулась на спину и, как ни в чем не бывало, подставилась под мои руки «еще и так» — присвистнула и назвала на редкость безбашенной особой.

Марина приоткрыла один глаз, посмотрела на нее и фыркнула:

— Оль, я его второй номер. То есть, мотаюсь вместе с Тором… к черту на рога, рискую жизнью по-настоящему, успела убедиться в исключительной надежности и даже не доверяю, а верю. Разницу понимаешь?

Та выслушала этот монолог, кусая губы, а потом виновато вздохнула:

— Понимаю. Но привыкла оценивать все, что вижу и слышу, через призму представлений гражданского лица. Поэтому… извини, я была неправа. Такого больше не повторится.

— А не за что извиняться. Ведь ты и есть гражданское лицо. С одной-единственной «призмой».

— Уже не единственной… — призналась Миронова и позволила заглянуть в свою душу: — Работа в госпитале избавила меня от большей части прежних шор, показала жизнь во всей ее «красе» и вынудила научиться сопереживать. А это больно. И я, бывает, забиваю те переживания всякими глупостями вроде анализа поведения окружающих и попыток заглянуть под их маски…

— А у нас с Тором масок нет, верно?

— Да, вы живете войной. И не видите смысла тратить время, силы и душу на Игры Статуса тыловых крыс…

Тут меня накрыло отголосками ее боли, и я помог с ними справиться:

— Маш, нам с Мариной действительно не до игр. Но вы — ни в коем случае не тыловые крысы. Ибо каждый божий день воюете со Смертью и отбиваете у нее жизни таких же вояк, как мы. Скажу больше: на мой взгляд, ваша война в разы сложнее и болезненнее нашей. Ведь мы рискуем собой и друг другом, а вы пропускаете сквозь свои сердца боль, страхи и отчаяние сотен раненых. И последнее: не научитесь сбрасывать этот негатив — либо выгорите, либо сломаетесь. Так что… мы поймем, поможем и поддержим. Даже в том, что большинству «гражданских лиц» покажется форменным безумием.

— Форменным безумием, говоришь… — задумчиво пробормотала она, расфокусировав взгляд, а через мгновение «вернулась к нам» и решительно тряхнула волосами: — Спасибо и за поддержку, и за подаренный свет в конце тоннеля. Мне полегчало. Поэтому сегодня я буду просто дурить. А завтра-послезавтра как следует обдумаю и «форменное безумие».

Дурить начала сразу после того, как все мы намазались кремом — влезла в «меню» доступных развлечений, нашла вариант, пробудивший интерес, и куда-то унеслась. Вернулась буквально через пару минут с водяным гравиком[1] на плече, отдала «игрушку» Матвею, первым кинувшемуся на помощь, и спросила, кто составит ей компанию в безбашенных гонках по океану.

К эллингу рванули все, кроме Риты — она попросила Власьева захватить доску и для нее, но ускакала в дом. А через несколько минут встретила нас на берегу в закрытом купальнике. И ответила на немой вопрос Матвея без купюр:

— Я с гравиками на «вы». Поэтому буду падать. А тот лифчик мою грудь не удержит…

…Как вскоре выяснилось, с гравиками были на «вы» все, кроме меня. Но народу хотелось буйного веселья, поэтому даже самая «неумеха» — Настена — разгоняла свою доску до предельной скорости, входила в слишком крутые виражи, пыталась прыгать на волнах, создаваемых другими, безостановочно падала и хохотала на весь архипелаг. Остальные девчата отрывались ничуть не менее отвязно. А мы с Матвеем самоотверженно изображали то спасателей, то жертв дамского коварства. То есть, подлетали к жертвам собственного безрассудства, помогали взобраться на доску и частенько слетали со своих. То от намеренных толчков, то от «случайных потерь равновесия», то от чьих-либо самоубийственных таранов. Но было весело. И волнительно — девушки сияли на зависть любому светилу и так сильно «фонили» воистину запредельным счастьем, что ощущались фантастически красивыми. Вот нас периодически и накрывало. В смысле, заставляло либо зависать, любуясь той или другой, либо запечатлевать для истории особо интересные моменты.

Кстати, взлет наших камер АВФ не остался незамеченным — после того, как девчата умотались падать, заявили, что хотят пить, и порулили на берег, Рита догнала Власьева, уравняла скорости гравиков и «наехала» на нас обоих:

— Парни, я требую просмотра компромата!

— Всего-всего! — «злобно» уточнила Оля. — То есть, включая тот, который уже отобрали для личных коллекций.

А Маша сочла необходимым нас «успокоить»:

— Даем слово, что не заставим удалить ни одной голографии и ни одного видео. Ибо понимаем, что такие «шедевры» должны веселить нашу компанию долгие годы…

[1] Гравик — что-то вроде скейтборда, но со встроенным антигравом.