Полукровка – 3

Глава 22

Мелочиться не буду — ловите и дополнительную бонусную главу) Приятного чтения. И… наберется еще сотня — выложу еще одну…

22 марта 2470 по ЕГК.

…В Белвилл, четвертую по значимости промышленную систему Новой Америки, просочились через несколько часов после получения видеозаписи очередного обращения Императора к подданным. В этот раз Ромодановский сообщил о заключении мирного договора с Африканским Союзом и о полном освобождении всех планет, захваченных Коалицией с начала войны.

Первая половина речи порадовала… постольку-поскольку, ибо мы и так понимали, что «шоколадки» сломались и прогнутся в то положение, которое сочтет интересным Олег Третий.

А вторая взметнула настроение в заоблачную высь. Нет, дурить — не дурили. Но Марина на радостях побила личный рекорд и абсолютно самостоятельно затянула «связку» из «Наваждений» на струну с коэффициентом сопряжения три-сорок два, а я… хм… показывал героине небо в алмазах почти все время пребывания в гипере. В общем, в гости к амерам заявились в состоянии глубочайшего удовлетворения, «огляделись», отошли от области появления в обычном пространстве, расцепили корабли и прыгнули ко второй планете.

Увиденное на сканерах не понравилось: «аборигены» засадили в защиту орбитальных сооружений и флотов, болтающихся в дрейфе, бешеные деньги. То есть, окутали их сплошными сферами из масс-детекторов, очень плотными минными кластерами и теми самыми низкоорбитальными анализаторами, с которыми я имел честь познакомиться на Нью-Вашингтоне.

Да, этот комплекс мер не препятствовал «игре в боулинг», но позволять амерам проводить параллели между нами и «чудо-оружием» было бы полным и законченным идиотизмом, поэтому я еще на Белогорье решил реализовать идею из загашников. А тут, в Белвилле, просто разрешил… хм… свободную охоту. Вот напарница и усвистела на дневную сторону «шарика», а я остался на ночной.

Первые четыре с лишним часа провисел на сканерах, на пару с Фениксом анализируя алгоритмы перемещения меток военных кораблей. Убедившись в наличии Главной Последовательности Маневров, уведомил Завадскую по МС-связи. А через пару-тройку минут получил еще более мотивирующий ответ. И пусть временной зазор между нашими Подарками Судьбы оказался несколько великоватым, в этом конкретном случае риск стоил свеч. Так что я перебрался к напарнице, получил пакет данных, скормил его ИИ, вник в рекомендованный сценарий, перелетел к стартовой точке возле области дрейфа одного из флотов и проболтался рядом с нею порядка пятидесяти минут.

Тягу на антигравы дал почти одновременно с минным заградителем, как раз закончившим пополнять боекомплект, подошел к этому кораблику секунд через тридцать после его выхода за пределы многослойной сферы, уравнял скорости и разрешил Фениксам начинать. Почему «Фениксам»? Да потому, что перед вылетом из Вороново объединил штатные бортовые искины наших «Наваждений» с шестью аналогичными, но демонтированными с героически погибших «Химер», так что на выходе получил два мощных кластера. И пусть программное обеспечение для них пришлось вымогать у Переверзева, у нас появились Инструменты.

И мой экземпляр не подвел: Фениксы с легкостью «задавили» системы связи малого корабля, уплотнявшего минные объемы у орбитального ГОК-а, и взломали дохленький искин менее, чем через три секунды! А потом началось самое интересное — перепрограммированный ИИ сообщил командиру МЗ-шки о «правильной» неисправности в системе сброса минных кластеров, а тот сразу же связался с вышестоящим начальством и получил боевой приказ идти к рембазе флота. И. конечно же, пошел — борт отработал эволюционниками, описал плавную дугу, вернулся в сферу и попер к громадине, болтавшейся за тяжелыми кораблями, по прямой. А для того, чтобы амерам стало повеселее жить, принялся перешивать запросчики систем «свой-чужой» у всех минных кластеров, до которых дотягивался, и в начале второй трети траектории полета стал «терять» содержимое своих трюмов, перепрограммированное все теми же Фениксами.

Искины МРК и МДРК амеров наверняка засекли несанкционированный сброс, но при «имеющейся неисправности» это было нормальным. Вот флот и выдвинул к минным объемам, вывешенным не там, где надо, исправный, но порожний МЗ. Но пока тот «заводил» маршевые движки, трогался с «места» и выходил на курс подбора, наш засланец закончил заниматься вредительством и взорвался. Вместе со всеми сброшенными кластерами, двумя линкорами «Нью-Вашингтон», двумя крейсерами «Техас», двумя постановщиками помех, эсминцем, кораблем управления и обоими МЗ.

В этот момент я отпустил напарницу буйствовать над «моей» половиной планеты, а сам продолжил пялиться на картинку с оптического умножителя. Поэтому смог порадоваться еще шесть раз: буквально через две минуты после того, как командующий атакованного флота допер, что это диверсия, и приказал всем кораблям уходить к месту дрейфа другого, мины с перешитыми ответчиками системы «свой-чужой» разнесли три сторожевика, еще два эсминца и еще один крейсер.

Увы, на этом веселье закончилось: все остальные борта спешно скинули скорость, вернулись в центр ордера и отправили на нужный вектор тральщики, а те принялись выжигать «сбрендившие» мины. По большому счету, я мог продолжить развлекаться и дальше. То есть, подождать выхода зашуганного флота из сферы, просочиться между «плоскостью» из тральщиков и тяжелыми кораблями, сбросить «Гиацинты» перед линкорами и так далее. Но для Дана и Кары это было бы серьезным перебором, поэтому пришлось уняться и свалить к напарнице. Благо, к этому моменту первый таймер обратного отсчета успел обнулиться, а значит, она уже отрывалась.

Как выяснилось минут через пятнадцать-шестнадцать, так оно и было — кластер Фениксов и Ариадна Кары благополучно взломали искин тяжелого транспортника, регулярно мотавшегося между орбитальным заводом ракетно-артиллерийских вооружений и орбитальным складом РАВ. И груженый борт, войдя в сферу, героически пошел на таран.

К сожалению, увидеть взрыв, разметавший склад, «своими глазами», я не успел. Зато посмотрел в записи,

счел, что «это хорошо», и отправил буйной красотке приказ уходить к нашей «троечке».

Завадская, естественно, повиновалась. Но после того, как пристыковала свой МДРК к моему и примчалась в мою рубку, изворчалась. Из-за того, что мы покидаем заповедник непуганых амеров с полными боекомплектами.

— Радость моя, нам поставили задачу совершить ма-а-аленький подвиг… — дурашливо напомнил я и показал перчаткой скафа, какой именно. А когда понял, что не убедил, добавил: — Но мы сюда еще вернемся. Ибо задача номер два — деанонимизировать Георгия третьей степени — значительно посерьезнее и пока не выполнена.

— Это меняет дело… — «нехотя» заявила она, перестала валять дурака и вопросительно мотнула головой.

— Угу… — кивнул я. — На струну нас затащишь ты. А я сохраню силы для альтернативного использования техники двойного назначения…

…Последний пик удовольствия получился высоковатым и жестковатым. Поэтому Марина спихнула меня с себя и изменяла любимой привычке влипать в объятия несколько Очень Долгих и Одиноких минут. Зато, почувствовав, что ее кожа «выдержит» мои прикосновения, открыла глаза, облизала пересохшие губы, призналась, что нетранспортабельна, и попросила себя обнять.

Я, естественно, пошел ей навстречу, хотя шевелиться было впадлу — кое-как сократил разделявшее нас расстояние, перевернулся на левый бок, обнял чуть-чуть остывшее, но все еще влажное тело, кстати, содрогнувшееся от этого прикосновения, понял, что мы поторопились, и попробовал отстраниться, но Завадская заявила, что ощущения «уже терпимы», расслабилась и благодарно улыбнулась:

— Спасибо…

Следующую Вечность уютно молчала и наслаждалась послевкусием. А потом приоткрыла один глаз, поймала мой взгляд и спросила, не прилетал ли еще ответ на наш видеоотчет.

— Не знаю… — честно ответил я, заглянул в «Контакт», не обнаружил в нем ни одного сообщения, поделился с напарницей этим знанием и предложил наведаться в душ.

— Сама не дойду… — вздохнула она и лукаво прищурилась: — Но мысль о том, что ты можешь меня помыть, сводит с ума…

— Вижу… — ухмыльнулся я, взглядом показав на мгновенно затвердевшие вишенки сосков, и подколол: — И кто из нас ненасытный?

Не знаю, что она представила в этот момент, но знакомо содрогнулась, сглотнула и заявила, что хотеть — хочет, а вот с возможностями пока никак. Впрочем, до душевой кабинки прокатилась. У меня на руках. И достойнейшим образом перетерпела «пытку удовольствием». А после того, как оказалась на перестеленной кровати, начала оживать — привалилась к моему боку, обняла, поцеловала в щеку и хищно прищурилась:

— Помнится, сегодня суббота…

— Ага.

— Тогда почему у нас на сервере до сих пор нет ни одного сообщения от ослепительных красоток из твоей команды?

Я посмотрел в нужное окошко ТК и пожал плечами:

— Наверное, потому, что в Усть-Нере сейчас семь сорок два утра!

— Все равно непорядок: эти вредины не могут не знать, что мы страдаем. Поэтому должны были свалить в увольнение сразу после подъема, примчаться домой, записать по одному Очень Долгому и Очень Теплому сообщению, отправить их тебе-любимому и… начать наговаривать новые!

— Отличная мысль! — согласился я, собрался, было, сказать что-то еще, но в этот момент на панели уведомлений замигал конвертик, и программный курсор сам собой вывесил голограмму «Контакта» у изножья.

Еще через пару мгновений файл оказался открыт и продемонстрировал ухмыляющееся лицо Цесаревича. А потом включилось воспроизведение, и он заговорил:

— Доброго времени суток, Тор Ульфович и Марина Вадимовна! От всей души прошу прощения за то, что, формулировка боевой задачи на этот рейд вынудила вас прервать буйство на самом интересном месте и уйти из системы, не уничтожив хотя бы пару-тройку флотов… А если серьезно, то я доволен и уровнем нанесенного ущерба, и тем, что в этот раз вы применили методику, не ассоциирующуюся ни с одним из наших оперативников. В общем, ордена Святого Георгия четвертой степени вы, можно сказать, деанонимизировали. Но мне надо, чтобы вы залетели на Белогорье и заглянули в Управление хотя бы на пять минут. Далее, частить с деанонимизацией наград я не вижу смысла, так что после визита к Геннадию Леонидовичу можете уходить на Индигирку и отдыхать до начала апреля. И последнее: мои люди закончили заполнять последние лакуны в прошлом вашего друга детства. Как выяснилось, за время пребывания на Твери Константин Петрович и Петр Игоревич не праздновали труса, а защищали женщин и подростков от грабителей, насильников и убийц, разгребали завалы и делились со спасенными последним. Поэтому я приказал перевезти чету Синицыных и усыновленных ею сирот на Белогорье, поселить в жилом комплексе «Игла» и помочь главе этой семьи с поисками достойной работы. А ближе к концу апреля Константин Петрович и Петр Игоревич будут пожалованы орденом Святого Станислава третьей степени на торжественном награждении героев войны в Императорском дворце. На этом все. До связи…

Как только воспроизведение файла закончилось, я задумчиво хмыкнул, а Марина озвучила мысль, крутившуюся у меня в голове:

— Ромодановский зачем-то вкладывается во всю нашу компанию. Нет, в том, что Костя и его батюшка совершили достойные поступки, я нисколько не сомневаюсь. Просто таких безвестных героев — десятки, если не сотни тысяч, а награждение Синицы усилит самое слабое звено твоей команды и позволит ему не проседать при общении с аристократами.

Я согласился, чмокнул эту умничку в носик и снова расслабился. А без четверти десять утра по Усть-Нере снова заглянул в «Контакт», обнаружил там целую пачку сообщений, начал просмотр с Костиного и еще до включения воспроизведения понял, что Костян уже знает о скором переезде родителей со Смоленска на Белогорье и пребывает в шоке. Так оно и оказалось — стоило ткнуть в нужную пиктограмму, и ошарашенное лицо друга детства ожило, и он протараторил Сумасшедшую Новость одним бесконечным предложением. Я ухмыльнулся, представив, как он отреагирует на вызов в Императорский дворец, дослушал его монолог и наговорил ответ. Само собой, не выдав Самой Главной Тайны.

Отправив это послание, посмотрел сообщение Марины Валерьевны, ее мужа и приемных дочерей, поулыбался их реакции на ту же самую новость и постарался успокоить, сообщив, что знаю, куда их поселят, живу в том же ЖК и обязательно загляну в гости при первом же появлении на Белогорье.

Следующее сообщение — Настены Ахматовой — позволило представить кое-какие нюансы ее парных занятий с Синицей и прийти к выводу, что эта девчонка уже начала его перевоспитывать. Ибо примерно треть описываемых реакций на «стандартные раздражители» откровенно удивляли.

Матвей, Миша, Рита и Оля довели нас до смеховой истерики чертовски веселыми описаниями первых успехов Верещагиной и Мироновой на занятиях по новой программе, и рассказами о том, как на толпу «подружек Йенсена» реагируют курсанты и курсантки первого факультета. А потом я развернул в изножье кровати предпоследнюю «картинку» и подобрался, обнаружив, что Маша не в настроении.

Кара тоже напряглась. Поэтому потребовала врубать воспроизведение и затаила дыхание.

— Привет, ребят! — поздоровалась Костина, как только я ткнул в нужную пиктограмму. И грустно улыбнулась: — Уверена, что вы смотрите на меня, лежа на кровати в каюте «Наваждения» Тора, и хочу к вам. Что самое забавное — не к правому боку Йенсена, который изредка позволяю себе считать своим, а к левому. Чтобы оказаться между вами и почувствовать себя в безопасности. С чего меня так плющит? Да с того, что мне начали оказывать знаки внимания двое преподавателей. Нет, и тот, и другой ведут себя исключительно достойно и, на первый взгляд, не выделяют меня среди других. Но в прошлом году мой любимый батюшка, очень сильно перепив, в моем присутствии описал своему собутыльнику кое-какие нюансы методики косвенного охмурения наивных девиц, а в поведении этих преподавателей обнаружилось как бы не две трети запомнившихся маркеров. Да, вполне возможно, что я дую на воду, но у меня создалось стойкое впечатление, что мой папаша, дорвавшийся до кресла главы рода, решил вернуть меня в лоно семьи по новому алгоритму. Есть и другой штрих, действующий на нервы — во взглядах этих преподавателей частенько появляется та самая поволока, с которой на меня смотрели особо похотливые зрители жесткой эротики с моим участием. И пусть ни страха, ни стеснения во мне больше нет, зато появились два других желания — вцепиться в глотки этим тварям и как следует отмыться. Впрочем, вцепляться в глотки пока не буду — и тот, и другой объясняют свои дисциплины исключительно хорошо — но… буду рада, если ты сочтешь возможным наложить лапу и на меня. В смысле, убедишь всю ИАССН, что спишь не только с Дашей, но и со мной. Кстати, идею подала сама Даша, а я готова подыгрывать в любом предложенном тобой ключе. Что еще? Ах, да, забыла самое главное: мы учимся по экспериментальной программе, и я влюбилась в пилотаж. Да, пока летаю в вирткапсуле и выполняю упражнения примитивнее некуда, но учебно-тренировочная спарка «Сапсан» — это ВЕЩЬ!

О своих первых успехах в освоении этой программы рассказывала минут восемь-десять. Потом заявила, что завидует белой завистью Матвею, Мише и Даше, продвинувшимся намного дальше, поделилась разведданными о паре реально интересных личных достижений Синицына и легонечко проехалась по Верещагиной:

— С тех пор, как Рита задалась целью заинтересовать Матвея, она, по моим ощущениям, думает только о нем. Нет, учится добросовестнее некуда, но все свободное время проводит или с Власьевым, или в мечтах о нем. Нет, я ни в коем случае не злюсь, просто почувствовала, что тепла в моем окружении стало значительно меньше, и… прикипела к Темниковой. Настолько, что была бы не против когда-нибудь образовать боевую двойку именно с ней. Правда, не думаю, что бывают чисто женские двойки, но Даша спокойная, надежная и, в то же самое время, очень жесткая. Кстати, она уже начала подтягивать меня в рукопашке. Просто потому, что считает близкой подругой и чувствует потребность вкладываться. Вот это, я понимаю, Отношение…

После этих слов она задумчиво расфокусировала взгляд, на пару секунд ушла в себя и мягко улыбнулась:

— Все, кажется, выговорилась. Поэтому вот-вот завалюсь в вирткапсулу и займусь пилотажем. А часа через четыре вылезу, наполню джакузи, влезу в теплую воду, вывешу перед собой «Контакт», посмотрю ваше сообщение и наговорю новое. Ибо соскучилась до умопомрачения…