Покров-4. Ключ

Глава 22. Изнанка гобелена

Неужели всё зря? Аж выть захотелось. Василиса спрыгнула с холмика и оказалась у самой кромки воды. И с разбега, подняв огромный веер брызг, плюхнулась в реку. Причём не забыла держать футболку с целебной водой над головой, чтобы влага не смешивалась. По ногам тут же что-то мощно ударило, Василиса взвыла, но равновесия не потеряла.

– Вася, стой! – вопила Василиса, пока её лупило по ногам и пояснице. – Подожди, гад костяной!

Но плот всё удалялся. И тут Василиса вспомнила, как недавно Аня оплатила для неё проезд на этом плоту своими волосами. А ведь ей сейчас и ехать никуда не надо, только на плот залезть.

– Подожди! – крикнула Василиса. – Я оплачу!

Держа над головой футболку в одной руке, Василиса стала другой шарить по карманам. Наконец нашла бритву, оставленную там ещё с поездки в Ключ. Плот остановился, Вася обернулся.

Василиса, еле волоча ноги по вязкому илистому дну, брела к плоту. На неё сверху смотрел бледный череп. Кажется, на этой голове остались уши и брови.

– Сколько? – едва слышно выдохнула Василиса.

– Вся коса, – чуть разжав челюсти, произнёс Вася.

Василиса уже раскрыла бритву, но тут он выставил руку в чёрной перчатке с поднятым указательным пальцем.

– Имей в виду, это не просто плата, – раздался мужской шёпот. – Отрежешь волосы, останешься без благополучия.

– Что? – выдохнула Василиса.

– Ты не сможешь найти пару, не выйдешь замуж, не родишь детей.

Василиса почувствовала, как ослабли руки. Небо темнело. На фоне заката силуэтом чернела Васина шляпа и кости его черепа. С бровями и ушами. Не до конца, видимо, превратился. Осталось в нём что-то человеческое. Потому и остановился.

– Почему так? – спросила Василиса, пытаясь унять спазм внутри. – Почему он умер? это плата за Зою?

– Нет, это случайность, – ответил шёпот.

– Разве бывают случайности? – Василиса чувствовала, как по лицу потекли горячие слёзы.

– Нет, – едва разжав челюсть, произнёс Вася. – Просто не все события понятны сразу. Как обратная сторона гобелена. Платить будешь?

Василиса повесила футболку на плечо. Закинула руку за голову, приподняла тяжёлую косу. И чиркнула бритвой. Волосы остались в руке. Василиса протянула их скелету. Тот ловко свернул из косы кольцо и подал Василисе. Она за него ухватилась, и её вздёрнуло вверх. Подлетев, она на миг зависла в воздухе, ощутив слабую тошноту, и плюхнулась на жёсткий плот. Футболка шмякнулась прямо на бледное пустое лицо Гаврила.

Он тут же дёрнулся, зашевелился, стал судорожно тянуть руки к голове. Василиса быстро убрала футболку, и он резко вдохнул. Заморгал, трудно сглотнул. Повернул голову и сфокусировался на Василисе.

– Привет. А мы где?

– На плоту, – просто ответила Василиса сквозь слёзы. – Вася везёт нас на тот свет.

– Куда? – приподнял голову Гаврил и попытался сесть.

Василиса вдруг поняла, что с этого плавсредства ещё сойти надо. Гаврил кое-как перебирал руками, пока не скатился с кучи мешков, на которых лежал.

– Куда-куда мы едем? – сдвинул брови Гаврил, осматриваясь. Поднял голову, увидел череп Васи и замолчал. Перевёл широко раскрытые глаза на Василису. Она только покивала.

Приближалась арка каменного Успенского моста, отражавшаяся кругом в тёмной воде. Правда, за ней клубилась странная мгла, так что даже реки не было видно. Плот замедлился, Вася сверху вниз глянул на Василису.

– Спасибо, – выдавила Василиса и, продолжая держать футболку на весу, спрыгнула в воду. Ей достало всего до пояса, так что она просто побрела к берегу. Судя по звуку всплеска, за ней с плота соскочил Гаврил.

Волоча ноги, Василиса добралась до берега. Развернулась и не увидела плота. Видимо, он проплыл под мост и исчез. Думать, куда он подевался, не было сил. Василиса просто вылезла на твёрдую поверхность. Ноги подогнулись, она села и склонилась к коленям. Рыдания не давали даже нормально дышать. Всё тело дёргалось, Василиса давилась и захлёбывалась слезами.

– Ты что? – тихо спросил Гаврил, обнимая её за плечи. – Ну, успокойся. Всё закончилось.

Знал бы ты, что всё действительно закончилось. Для Василисы уж точно. Даже не начавшись. Она легла на бок. Гаврил сел рядом и гладил её по руке. Лицо его стало чистым – никаких ссадин, синяков или шрамов. Живая вода.

Василиса упёрлась локтем в траву и приподнялась. Оказалось, она всё ещё сжимала в руке мятую влажную футболку, пропитанную целебной водой. Протянула её Гаврилу.

– Это живая вода, – с трудом произнесла Василиса. – Зое отнеси.

– Где вода? – недоумённо спросил Гаврил. Потом понял, в чём дело, и с готовностью кивнул. – Тогда надо торопиться, потому что она уже почти высохла. Давай, вставай.

Гаврил обнял Василису за талию и помог подняться. Всё качалось, земля норовила сбросить Василису, едва перебирающую ногами. Гаврил прижал её к себе, и идти стало полегче. Хорошо бы от него отлепиться, да Василиса вряд ли смогла бы сейчас сама нормально передвигаться.

– Автобус сможешь вызвать? – спросил Гаврил, придерживая Василису.

Это вряд ли. Слишком устала. Но сюда вообще никакой транспорт больше не ходит. Разве что плот перевозчика Васи. Но он слишком дорого берёт за проезд, а пешком они будут топать дня два.

Так что Василиса прикрыла глаза. Даже не представила автобус, а едва подумала о нём.

– Ух ты, – восхищённо произнёс Гаврил. – У тебя круто получается.

Василиса разлепила веки и сощурилась от яркого света в салоне. Гаврил, придерживая Василису за бока, помог подняться внутрь, где она сразу плюхнулась на жёсткое кресло. Двери захлопнулись, автобус покатил по ночной дороге Черноречья.

Гаврил постоял, держась за поручень. Потом сел на кресло напротив Василисы. И недоумённо сдвинул брови:

– Ты постриглась? Когда?

Услышав этот вопрос, Василиса мигом почувствовала, как всё внутри сжалось, а по щекам потекли слёзы. Всхлипывая, он отвернулась к окну, за которым мелькали ночные поля и деревни. Закусила кулак, чтобы не реветь в голос. Прокушенная ладонь, кстати, уже полностью зажила, даже шрамов не осталось.

– Эй, ты что, – полушёпотом произнёс Гаврил. Он встал, подошёл ближе и погладил Василису по плечу. – Что случилось-то?

Василиса только сильнее закусила кулак. Сдержать рыдания не получалось. Гаврил обнял её за плечи, стоя рядом.

– Ничего, мы сейчас приедем, вернём Зою, и всё будет хорошо, – мягко говорил Гаврил, гладя её по голове и плечам.

Упоминание Зои вызвало отголосок негодования, который тут же испарился. Жизнь развернулась так круто, что для злости на Зою не осталось сил. И смысла в этом больше не было. Ни в чём смысла больше не было. Всё будет хорошо? У тебя – возможно. А вот у Василисы уже нет.

Она дёрнула плечом, чтобы скинуть его руку. Не получилось, и тогда Василиса резко его оттолкнула. Теперь у них уже точно ничего не сложится. Так зачем себя ещё больше расстраивать.

Гаврил хотел что-то сказать, но Василиса жёстко и чётко произнесла:

– Отойди. И больше никогда меня не трогай.

Гаврил секунду постоял рядом, потом вернулся на кресло напротив Василисы. Так, молча, они доехали до перекрёстка за старой церковью Покрова.

– Наверное, надо прямо сейчас зайти к Зое, – тихо сказал Гаврил, когда призрачный автобус их высадил и укатил. – А то футболка высохнет.

Василиса только коротко кивнула. На слова не осталось ни сил, ни нервов. Они шли по тихой ночной июльской улице. В домах уже зажглись тёплые огни, и семьи собирались за ужином или перед телевизорами. От мысли о том, что у кого-то нет таких проблем, как у неё, Василисе опять хотелось плакать. Подумать только – ни беготни за привидениями, ни жутких заброшенных санаториев, ни тёмных перевозчиков, ни гуляющих скелетов. Красота. О которой Василисе теперь можно даже не мечтать.

В доме Ядвиги Мстиславовны тоже горели огоньки. Гаврил вошёл на участок первым, сразу поднялся на крыльцо, постучал и тут же скрылся за дверью. Василиса медлила – ей не хотелось подробно всё пересказывать бабуле Зои, а уж тем более её мамаше. Она вообще пришла только для того, чтобы забрать футболку.

Из дома доносились голоса и торопливые шаги. Наверное, это Ядвига Мстиславовна и Фаврелия повели Гаврила в Зоину спальню. Василиса вдруг вспомнила про ключ, который обещала себе обязательно вернуть. Чего теперь стоят её обещания. С другой стороны, красть неприлично.

Так что Василиса тоже поднялась на крыльцо и вошла в дом. Повернула к Зоиной спальне. Все столпились у кровати с балдахином и вполголоса переговаривались, решая, нужно ли получше намочить футболку, или можно положить её Зое на лицо прямо так – ведь вода ещё не высохла, а воздух, по сути, та же вода, только испарившаяся.

Василиса бочком дошла до комода. Как бы незаметно засунуть ключ в ящик. Но в этот момент раздался резкий вдох, Фаврелия радостно вскрикнула и даже захлопала в ладоши. Ядвига Мстиславовна что-то громко произнесла и стала креститься, счастливо улыбаясь. Повернулась в сторону Василисы, моргнула, и её рука замерла у правого плеча.

Даже без слов Василиса поняла, что бабка догадалась, куда и почему исчезла коса. Ядвига Мстиславовна так и стояла, замерев и побледнев, пока Гаврил и Фаврелия наперебой прыгали вокруг Зои, поправляя ей подушку. Потом Фаврелия убежала и вернулась со стаканом воды. Ядвига Мстиславовна тем временем немного пришла в себя. Выдавила улыбку.

Василиса просто положила старый ключ, что случайно тогда унесла в кармане, на кружевную салфетку на комоде.

– Это что там? – громко спросила Фаврелия, неудачно повернувшаяся к Василисе в этот момент. Через секунду Фаврелия тоже рассмотрела новую стрижку Василисы и сильно побледнела, даже села на Зоину кровать, будто ноги подогнулись.

– А о чём речь? – всё ещё улыбаясь, спросил Гаврил сразу у всех.

Фаврелия повернулась к нему с пустым лицом, будто вообще не поняла, о чём он говорил. Бабуля сдвинула брови, делая вид, что пытается что-то припомнить. Василиса решила спасти положение:

– А откуда у вас этот ключ? – И она указала на комод.

– Что? – глупо спросила Фаврелия.

– От старого амбарного замка, – нашлась Ядвига Мстиславовна. – Он, правда, давно сломался, мы его выбросили. А что?

– Просто интересно, – кое-как произнесла Василиса и подошла к Зоиной кровати.

Зоя, всё ещё бледная, уже определённо не выглядела статуей – она полусидела, откинувшись на подушке, моргала и даже сумела сложить пальцы на стакане с водой, который, правда, под донышко придерживал Гаврил.

– Зоя, послушай меня, – прочистив горло, сказала Василиса. Зоя повернулась, и её лицо скривилось гримасой отвращения. Захотелось по нему вдарить, да посильнее. Но Василиса собралась и договорила: – Раз уж тебе дан второй шанс, постарайся его не упускать. Живи. Только живи по-человечески, а не по-скотски.

Зоя надменно закатила глаза и фыркнула, поджав губы:

– Угу. Спасибо. Учту.

– Вот и прекрасно, – сквозь зубы процедила Василиса, забрала футболку и вышла из комнаты.

Прошла через сени, вывалилась на крыльцо. И хлопнула дверью со всей силы. Учтёт она, конечно. Тварь неблагодарная. А Василиса ждала благодарности? Серьёзно?

Короткие волосы постоянно лезли в лицо, закрывая глаза. Василиса кое-как заправила их за уши. Теперь ещё придётся всё это как-то родителям объяснять. А это может оказаться куда сложнее, чем поиск чудесного источника в заброшенном санатории.

Василиса подошла к колодцу. Теперь на нём не было крышки, а изнутри тянуло приятной влажной свежестью. Ну, хоть Васе с Соней помогла, уже неплохо. Да и они тоже в долгу не остались. Иной раз мёртвые оказываются благодарнее живых.

Выйдя за калитку, Василиса побрела домой по поселковым улицам. Как там Вася-скелет сказал? Обратная сторона гобелена? Да уж, видно в ней-то Василиса и запуталась. Петли, закорючки, узлы. И всё ради того чтобы на лицевой стороне получилась красивая вышивка. Которой можно никогда и не увидеть, оставшись бесконечно плутать на тёмной стороне.

Запрокинув голову, Василиса посмотрела на ночную россыпь звёзд. А всё-таки интересно, если кто-то смотрит оттуда на Землю, что он видит? Только красивую лицевую сторону? Может, только так она и видна – с огромного расстояния? Или изнаночные метания людишек тоже чего-то сто́ят?

В одном из садов раздалось женское хихиканье и мужской голос. Василиса прибавила шаг, чтобы лишний раз не бередить раны. Зря она, наверное, отказалась от первого раза в «Черноречье». Ну и что, что заброшенная психушка. Подумаешь. Может, это вообще самое страшное место на земле. Но лучше бы уж там всё случилось. Теперь-то ей этого уже никогда не видать.

Хотя некоторые добровольно отказываются. Как отец Павел, например. Он же монах. Живёт в лачуге на подачки и всё для других старается. Хотя молодой совсем. Впервые Василиса при мысли о священнике не ощутила ни насмешливого снисхождения, ни высокомерия. Потому что на самом-то деле он – хороший человек. Просто такой у него путь, не всем понятный. Но он хоть сам эту дорогу выбрал. А вот путь Василисы не понятен даже ей самой.

С другой стороны… Хм, другая сторона. Изнанка гобелена. Может, и на узор когда-нибудь удастся посмотреть.

Дома Василису встретил Изюм. Внимательно её обнюхал и привычно завилял хвостиком. Хоть ему нет дела до того, есть у неё длинные волосы, или нет.

– Ты чего так поздно? – спросила мама, выйдя из кухни. И заметила стрижку. – Это что такое?! Ты где… как… куда косу дела?! Кто тебя так отвратительно постриг?

На мамины возгласы из гостиной выглянул отец.

– Что за шухер? – мрачно спросил папа. – Ты это сама сделала или кто помог?

– Господи, – прикрыла рот руками мама. Ясно, сразу подумала о самом худшем.

– Это я сама, – произнесла Василиса, садясь на скамейку в прихожей, чтобы разуться.

– Да ты ещё и вымокла насквозь, – причитала мама. – А это что? Почему у тебя футболка в руках?! Господи, да что стряслось?!

– Так, дочь, ну-ка, рассказывай, – жёстко приказал папа.

И Василиса вдруг увидела себя со стороны: припёрлась ночью, вымокшая, полураздетая, да ещё с отрезанными волосами. Если Бог не обделил родителей фантазией, то у них в умах сейчас сущий кошмар творится.

– Нет, это не то, о чём вы подумали, – улыбнулась Василиса, качая головой. Потом вздохнула и добавила: – Всё намного хуже.

Следующий час Василиса честно рассказывала родителям, где провела день, как и почему она осталась без волос и нормального будущего. Когда закончила, пошла в душ. Мама осталась сидеть на диване, стеклянными глазами глядя в пустоту. А отец расхаживал по гостиной, сжимая руками голову.

Ужинать Василиса не спустилась, сразу легла спать. Потому что всем троим было о чём подумать. И совсем не обязательно это всем вместе обсуждать. Лучше вообще об этом поменьше говорить. Совсем не говорить. Молчать. В тряпочку с высохшей живой водой.

По потолку кружевами плавали колышущиеся тени от ветвей деревьев. Наверное, сейчас в «Черноречье» в полной тишине тоже перемещаются тени. Внизу журчит живая вода. Ой. Василиса даже чуть не села в кровати, когда вспомнила, что не закрыла вентиль с водой в комнате с ваннами.

Ну, может, кто-то другой это сделает. Вася, например. Или какое-нибудь привидение. Всё равно от этого как-то неприятно. Но не ехать же туда снова, чтобы кран перекрыть. Хотя можно сгонять. Почему-то этот санаторий перестал вызывать мелкую дрожь при каждом воспоминании. Будто бы Василиса как-то умудрилась подружиться с этим местом. Как со Скиркудово, к которому все нормальные люди боятся близко подойти.

Скиркудово, «Черноречье», река у Вражьей горы, Чарусы, Багряница, призрачный автобус. Да Василиса уже стала здесь своей. Прямо как Ядвига Мстиславовна.

Даже немного жаль уезжать. А придётся.