Покров-4. Ключ

Глава 18. Сплошные секреты

Василиса сидела на кровати в доме старосты Ключа и рассматривала фотографии в альбоме священника. Солнце давно встало, хотя тепла не прибавилось. В кухне затопили печку, чтобы прогреть избу и выгнать стылость.

Вчера Василису целый час отпаривали в бане берёзовыми вениками, чтобы, как выразилась Зоина бабушка, никакая хворь из болота не пристала.

Одежду отправили в старую стиральную машинку, похожую на голубую бочку. Теперь её джинсы, футболка и всё остальное сохло внизу на верёвочках вместе с вещами Гаврила, которого она со вчерашнего дня больше не видела. Он передал Зоиной бабушке хорошие новости, и она утром долго разговаривала по телефону с Василисиной мамой. Правда, вернулась хмурая.

– Надо ехать домой, – проворчала Ядвига Мстиславовна из кухни. – Срочно.

– Пока дорога не просохнет, не получится, – печально вздохнул отец Павел. – Антон-то опять сбежал.

– Добегается когда-нибудь, – сквозь зубы процедила хозяйка дома.

Василиса кое-как запомнила её имя – Октябрина Леонардовна. Оказалось, старшая дочь священника Сергия, когда уезжала, взяла себе это же имя, хотя изначально звалась Ольгой. А вот как звали вторую дочь, которая работала медсестрой в «Черноречье», так никто и не вспомнил.

– Любкин муж ему наваляет, – продолжала бормотать Октябрина Леонардовна. – Грозился ведь уже. А он совсем отмороженный. Грохнет парня да прикопает где-нибудь.

– Да и Любка хороша, – произнесла Ядвига Мстиславовна. – Чего её всё налево-то тянет. Дала бы от ворот поворот – и дело с концом. А этому уж нашли бы кого-нибудь. Что, девок мало?

Дальше они вышли в сени, и до Василисы стали долетать лишь обрывки слов. Девок мало? Нет, много. Только Антону нужна всего одна. Правда, как выяснилось, желательно без детей от постороннего мужика. Который на минуточку её законный муж.

Василиса держала на коленях альбом и смотрела на фотографию, где ещё совсем молодой чернявый отец Сергий держал за руки двух улыбающихся девочек. Жены, видимо, не стало совсем рано. А потом и этих троих перемололо в жизненных перипетиях.

– А я знаю, чего её опять принесло, – послышался из кухни недовольный голос вернувшейся Ядвиги Мстиславовны.

– Что ты злишься-то, – укоризненно проговорила Октябрина Леонардовна. – Она ж всё-таки мать.

Мать. Чья мать?!

Василиса спрыгнула с кровати, оставила альбом и в старых хозяйкиных шлёпанцах пошла на кухню.

– Ты чего вылезла? – возмутилась Ядвига Мстиславовна. – А ну, назад! Спать! Рано ещё.

– Ваша дочь опять вернулась, да? – игнорируя её поучения, спросила Василиса.

Тут в кухню вошёл Гаврил, уже в чистом. Увидел Василису и улыбнулся:

– Клёвая ночнушка.

Дальше Василису грубо впихнули в комнату и захлопнули за ней дверь.

– А ты ещё куда упялился? Слюни-то подбери! – грозно проговорила Ядвига Мстиславовна. – Что за молодёжь пошла!

Василиса совсем забыла, что её вчера уложили спать в ночной рубашке Октябрины Леонардовны. Свою-то пижаму она умудрилась оставить дома. И она действительно сглупила, когда вышла в таком виде в кухню. Новость о появлении Фаврелии в Покрове напрочь отшибла способность здраво соображать.

Интересно, почему ей мама вчера об этом ничего не сказала. В комнату вошла хозяйка дома и отдала Василисе её постиранные вещи.

– Одевайся давай, – улыбнулась Октябрина Леонардовна. – Хорошо, что вы приехали. А то обычно тут скучно.

Быстро переодевшись, Василиса вышла в кухню, где уже сидели Гаврил и отец Павел. Василиса присоединилась к хозяйке, выставляющей на стол котелки и тарелки. Из сеней слышался голос Ядвиги Мстиславовны и ещё чей-то. Кажется, мужской.

Дверь открылась, и в дом вошёл Антон, по лицу которого будто трактор проехал.

– Ну тебе же говорили, чтобы к Любке не шастал! – укоризненно произнесла Октябрина Леонардовна. – Эк он тебя умазал.

И хозяйка дома на пару с Зоиной бабушкой усадили Антона на стул и стали обрабатывать ссадины на его лице зелёнкой. Антон только покорно молчал, иногда морщился и грустно вздыхал.

Глаза Антона хоть и прилично заплыли, но вести «Газель» он всё же смог. Тем более что больше этим заняться было некому – ни у Гаврила, ни у отца Павла водительских прав в жизни не было.

По приезде в Покров священник уговорил Антона пойти в поликлинику, чтобы проверить, нет ли сотрясения и трещин. Встретивший их в центре посёлка отец Василисы, увидев Антона, ухмыльнулся:

– Ты похож на алкаша, подравшегося в подворотне с бомжами за пузырь.

– Если ещё ты мне начнёшь мораль читать, – угрожающие произнёс Антон, доставая из машины припасы, подаренные священнику жителями Ключа.

– Да ладно, – примирительно сказал Новиков. – Подумаешь. Зубы-кости целы, и хорошо.

– Грехи наказуемы, – подал голос отец Павел, принимая из рук Антона очередной пакет со снедью.

– Можно подумать, кругом все святые, – бурчал Антон. Василисе хотелось пожать ему руку за такие рассуждения. Ей и самой жутко надоело быть во всём виноватой и постоянно оправдываться.

– Может, поможете отцу Павлу продукты донести? – попросил отец Василисы, промакивая лысину платочком. – А то у меня ещё рабочий день.

– Конечно, поможем, – с готовностью ответил Гаврил, подхватывая одну из авосек.

Антона отправили в поликлинику, Ядвигу Мстиславовну – домой, а Василиса вместе с Гаврилом нагрузилась мешками с продуктами. Правда, ей, как девочке, досталась меньшая и самая лёгкая часть. Но всё равно идти, с трудом глядя под ноги, было трудновато.

Уже на подходе к дому отца Павла стало ясно, что паства его и здесь не забывала. Вернее, не то чтобы паства. Посетители. Одна конкретная посетительница.

– А ей что тут надо? – довольно громко спросила Василиса, без труда узнав топтавшуюся у забора Фаврелию, хотя та и была без вычурного платья и кричащего макияжа – в простых джинсах и футболке.

Фаврелия услышала голоса и обернулась. Без раскраса она даже выглядела моложе.

– Ой, здравствуйте, батюшка, а я вас тут уже жду. – Фаврелия подскочила к отцу Павлу. Учитывая, что она не один раз покушалась на его жизнь, добра от этого визита ждать не стоило.

– Здравствуйте, э… – Отец Павел нахмурил лоб, видимо, пытаясь припомнить имя.

– Феврония. Можно Фаврелия. Как вам угодно. Мне надо с вами поговорить.

– Ну, тогда проходите, – кивнул отец Павел на дом.

Оставив Василису и Гаврила в сенях разбирать продукты, священник повёл посетительницу в дом.

Тут же появился Бобик и, виляя хвостом, стал засовывать морду во все сумки и пакеты. А Василиса всё держалась поближе к двери, чтобы услышать, о чём они там разговаривали.

– Мне так стыдно, – доносился приглушённый голос Фаврелии. – Я сама во всём виновата. Это ужасно, я всё понимаю. И очень-очень раскаиваюсь.

Отец Павел что-то спокойно отвечал. Василиса стояла у самой двери, приникнув к щели между створкой и косяком, и всё равно почти ничего не слышала. Её повыше локтя ткнул Гаврил.

– Что? – раздражённо обернулась Василиса.

– Опять ты подслушиваешь, – укоризненно глянул на неё Гаврил.

– Да, и что? – с вызовом спросила Василиса, но вполголоса. – Она несколько раз пыталась меня угробить. И этого святошу, кстати, тоже. От неё любой гадости можно ожидать.

Отец Павел в доме что-то рассказывал про раскаяние и прощение. Антону, значит, по грехам будет воздаваться, а ей всё простится. Круто.

Гаврил достал из какого-то пакета суповой набор и вышел во двор, чтобы порадовать угощением Бобика, который счастливо подпрыгивал, пытаясь ухватить косточки.

– Ладно, я домой, – произнесла Василиса, отряхивая руки.

Гаврил не успел ответить, потому что из дома вышла Фаврелия и направилась прямо к Василисе.

– Я хотела сказать, что очень перед тобой виновата, – сходу заявила Фаврелия. – Мне очень жаль, что всё так вышло.

– Как вышло? – попятилась от неё Василиса.

– Ну, что мы всё это затеяли, – развела руками Зоина мамаша. – Девчонкам хотелось попробовать поведьмовать, а мне ума не хватило их отговорить. Теперь вот расхлёбываем.

– А я здесь при чём? – отступила ещё на шаг Василиса.

– Ну, я на тебя тоже злилась из-за Зои. – Фаврелия мельком глянула на Гаврила. – И гадостей тебе наговорила. Извини.

– Ладно, проехали, – хмуро произнесла Василиса.

Слушать извинения этой ведьмы было противно. Фаврелия же, видимо, решив, что прощение получено, тут же ухватила Гаврила под локоть и потащила прочь от домика отца Павла, как раз вышедшего на улицу.

– Странная женщина, – пробормотал священник, глядя ей вслед.

– Вы верите в её раскаяние? – спросила Василиса, глядя, как Зоина мамаша вцепилась в Гаврила.

– Каждый может раскаяться, осознать неправоту и попросить прощения.

– Это не ответ. – Василиса повернулась и посмотрела прямо на отца Павла. Он же явно помнил, как они убегали от Фаврелии и её компании.

– Попробуйте научиться прощать. Вам от этого станет легче. – Священник развернулся и ушёл в дом.

Василиса постояла ещё немного, глядя, как Бобик грыз кости, и вышла через калитку. Придя домой, первым делом приняла душ. Её хоть и выпарили в бане, а вымыться дома означало ещё и очиститься от только что полученного негатива.

До вечера оставалось несколько часов, и родители пока не успели вернуться с работы. Василиса легла на кровать и попыталась расслабиться. Игры в салки с покойниками порядком вымотали.

Святоша-то, похоже, прав. Василиса никак не может простить Зою за приворот. Пора бы себе в этом признаться. Ну, действительно стало чуть-чуть полегче. По крайней мере, Василиса, кажется, начала осознавать то, что с ней происходит. Да, ей нужен Гаврил. И да, она его никогда не получит. Потому что есть Зоя, которая мастерски давит на жалость и на чувство долга.

Ну вот, опять. Как она может давить на жалость, если просто лежит дома в коматозном состоянии. Гаврил, наверное, сейчас там. У кровати сидит.

Интересно всё-таки, откуда у него шрамы на шее. И их ведь стало как-то больше. Раньше были тонкие белые по бокам, а теперь через горло проходит багровая тонкая полоса, как будто его душили тонкой верёвкой. И вся рубашка измазана чем-то чёрным, вроде сажи. И вонь такая мерзкая, будто где-то рядом горит старый матрас, пролежавший год на помойке.

Василиса проснулась от звонка в дверь. Это ещё кто? Изюм уже бегал внизу и оглушительно лаял, приветствуя гостей. Ну нет, уходите. Василисы нет дома.

Но некто, видимо, был очень настроен на общение – не прекращал давить на звонок. Пришлось вставать и ковылять вниз, хотя Василиса никого не ждала, да и родители о гостях не предупреждали.

Только спустившись вниз, Василиса сразу увидела голову, заглядывающую в окно гостиной. В первый миг испугалась так, что ноги помягчели. Но потом узнала Лету, ладонями прикрывающую глаза с боков, чтобы нормально смотреть в стекло.

Василиса прибавила шаг и открыла дверь.

– Приве-ет! – завопила Лета, кидаясь ей на шею. Где-то за её спиной маячила рыжая Колина голова.

– Привет! – Василиса радостно стиснула Лету в объятиях и даже чуть приподняла над полом. Потом пожала руку Коле. Не стоит обниматься с парнем в присутствии его девушки. Даже если давно не виделись и очень рады встрече.

– А мы торт принесли! – радостно заявила Лета, разуваясь и проходя в гостиную.

– Хоть одна хорошая новость, – улыбнулась Василиса, пропуская Колю в дом.

– Как это? Я слышал, Зое стало лучше, – выдал Коля, но тут же замолчал, виновато глянув на Лету. Оказалось, она выразительно смотрела на него большими глазами и качала головой.

– Проходите, – попыталась разрядить обстановку Василиса и пошла на кухню ставить чайник. Тут же появился Коля и стал деловито переносить в гостиную чашки и блюдца.

Лета привезла Василисе кучу сувениров, а Коля подарил Изюму бегающую по полу игрушку-зверушку, которую собрал сам в лагере. Изюм тут же стал скакать за новой забавой по дому, припадая к полу и виляя хвостом.

– Ну, рассказывай, что тут нового. – Лета устроилась в кресле с тортом на блюдечке и чашкой чаю.

Василиса грустно вздохнула и часа два пересказывала всё, что стряслось в Покрове за последние недели.

– Да, увидеть Скиркудово таким, какое оно было в девятнадцатом веке, да ещё с хозяевами, – мечтательно произнёс Коля, глядя в пространство, – это здорово.

– Выкопать скелет в чужом дворе тоже круто, – подмигнула Лета. – Бабка, небось, рвала и метала.

– Да, было дело, – признала Василиса и против воли рассмеялась вместе с Летой.

Хорошо, что они вернулись. Всё сразу стало не таким мрачным.

– То есть, что делать дальше, мы пока не знаем? – спросил Коля, наливая себе ещё чаю.

– Мы? – скорчила гримаску Лета. – Нет, извини, я в это вписываться не собираюсь. Зоя огребла по делу, пусть сама и разбирается.

– Как она может с чем-то разобраться, лёжа в кровати? – резонно заметил Коля.

– Тоже мне, спящая красавица, – фыркнула Лета.

– Кстати, вы знаете, что в оригинале сказки спящую красавицу не поцеловали, а… ой… – Коля, уже взявший заумный разгон, пошёл пунцовыми пятнами.

– Что? – спросила Лета, подперев голову рукой. – Ну?

– Как бы это помягче сказать, – промямлил Коля. – Ну, силу, в общем, применили.

Он совсем смутился и стал возиться с заварочным чайником.

– Чего? – прыснула со смеху Лета. – Кто-то решил отыметь труп? Ну и сказочка! Главное это на ночь не представлять.

– Оригиналы сказок вообще довольно кровожадны, – бормотал Коля, наливая себе очередную чашку.

– Так может, и с нашей Зоей сработает? – фыркнула Лета, рассмеявшись и облившись чаем. – Только где найти такого извращенца.

– Слушай, хватит, – глянул на неё Коля.

– Ты сам начал, – пожала плечами Лета и подмигнула Василисе.

Самой Василисе было одновременно смешно и противно. Как тогда, когда она представила, как Гаврил… Ладно. Лета права – лучше такое не представлять.

– Так какие наши дальнейшие действия? – деловито спросил Коля.

– Наши – никакие, – влезла Лета. – Я уже сказала – мы в это не впишемся.

– Может, хотя бы советом поможете? – грустно спросила Василиса. С ними было бы веселее. Но, похоже, воспоминания Леты о Багрянице не давали ей, как Василисе, втянуть себя в сомнительную авантюру.

– И какой совет тебе нужен? – спросил Коля. Он, кажется, был рад, что, благодаря Лете, самому гоняться за призраками не придётся.

– Ну, скажем… – Василиса ещё не думала, как быть и что делать дальше. – Что ты знаешь о санатории «Черноречье»? Надо же с чего-то начинать.

– Ну, что. – Коля сощурился, глядя вверх. – Там была церковка, потом пустынь, потом монастырь. В Советское время там устроили психушку. Прямо в храмах. А после Войны церкви снесли, и на этом месте построили санаторий, который назвали «Черноречье». Но он находился слишком близко к промзоне, поэтому особой популярностью не пользовался. Ну, а когда Союз развалился, то санаторий забросили. Вроде всё.

– Не густо, – протянула Лета.

Василиса вдруг подумала, что она отчего-то изменилась. Ведь совсем недавно Лета поддерживала любую «движуху», а теперь стала куда осторожнее.

– Ну, это как бы не всё, – медленно произнёс Коля, глядя в свою чашку. – Это, так сказать, официальная часть.

– А неофициальная? – подтолкнула его к рассказу Василиса.

– Говорят, если написать там на стене своё желание, то оно исполнится.

– Ну, это я и так знаю, – разочарованно произнесла Василиса, припомнив, как они оказались там на пару с Гаврилом. И все стены были исписаны не то жалобами, не то требованиями.

– А про живую воду? – с вызовом спросил Коля.

– Нет, про это не слышала. – Василиса даже немного подалась вперёд.

– Говорят, там где-то есть источник с живой водой. Вроде святого. Собственно, вокруг него когда-то монахи и поселились. – Коля размешивал чай ложечкой. – А когда была психушка, то этой водой поили пациентов, и они выздоравливали.

– А откуда ты это знаешь? – с подозрительным прищуром спросила Лета.

– Моя другая бабушка там работала, и её мама тоже. Ещё когда там больница была. Только это секрет. – И Коля выразительно глянул на Василису, потом на Лету.

– Ясно дело, – кивнула Василиса. – Ту вообще сплошные секреты.

Скоро Коля и Лета засобирались домой, условившись завтра навестить Зою и проверить, будет ли она реагировать на знакомые голоса.