Покров-4. Ключ

Глава 15. Приехали

Всю неделю Василиса то придумывала поводы, чтобы отказаться от поездки, то, напротив, чувствовала, что посетить Ключ непременно нужно. Родители от затеи, разумеется, были не в восторге, поэтому пришлось напомнить отцу, что именно он как-то посоветовал дочке куда-нибудь съездить, чтобы развеяться.

– Ну не в какую-то местную глушь, – недовольно бормотала мама, помогая Василисе собрать в рюкзак тёплые вещи и смену белья. – И уж точно не в такой сомнительной компании.

– Да ладно, ничего страшного, – пришёл на помощь отец. – Там Октябрина Леонардовна, а она в обиду не даст.

– Это ещё кто? – выпрямилась мама.

– Староста местная, – пожал плечами папа. – Хорошая тётка.

– Ну и имена тут в ходу, – снова забубнила мама, возвращаясь к сборам.

– Да, это почти как Вальпургия Карловна, – снова заулыбался отец.

– А это кто? – вяло спросила Василиса. Сидя на кровати она чесала Изюма за ухом.

– Неважно, как-нибудь потом расскажу, – промямлил папа и убежал вниз к пазлам и сериалу.

Мама помогла дособирать вещи и даже проводила Василису до площади, где был назначен сбор для отъезжающих в Ключ, и где уже стояла «Газель» Антона. Оказывается, все в полной готовности ждали только Василису: сам Антон, которому тоже что-то понадобилось в Ключе, отец Павел с чемоданчиком, Ядвига Мстиславовна и Гаврил.

– Зайду я к вашей Зое, зайду, – обещала мама Ядвиге Мстиславовне, пока остальные загружались в «Газель». Потом подошла к отцу Павлу: – А Фёдор вашу собаку покормит.

Конечно, Зоиньку пришлось оставить на Василисину маму, ведь Наталья Львовна наотрез отказалась входить в тот дом. Как, впрочем, и все остальные, к кому обращались с просьбой навестить Зою.

Василиса залезала в машину последней, и её за рукав придержала мама.

– У меня к тебе очень большая просьба, – на ухо прошептала мама. – Прежде, чем что-то сделать, подумай хотя бы десять секунд.

Василиса кивнула и забралась в «Газель». Правда, перед тем, как закрыть дверь, услышала, как подошедшая Наталья Львовна сказала её маме:

– Не переживайте, с ними же священник. И бабка проследит.

Интересно, за чем именно предстояло следить отцу Павлу и Ядвиге Мстиславовне.

Дорога к Ключу представляла собой пригорки и спуски. Вверх-вниз. И так примерно час, хотя Василиса точно помнила, что до деревни всего километров десять. Но это, наверное, напрямую.

Когда «Газель» подкатила к небольшой деревне, унылой на вид, у Василисы перед глазами уже всё плыло. Выйдя из машины, она даже ненадолго потеряла равновесие, так сильно её укачало. Судя по бледным лицам, поплохело не только ей.

– Господи, прости нам прегрешения наша, – бормотала Ядвига Мстиславовна, вытираясь платочком. – Достойное по грехам своим получаем.

– Все выгрузились? – громко спросил Антон, единственный из компании выглядевший весёлым. – Тогда я…

– А ну, стоять! – окликнула его Ядвига Мстиславовна. – Куда намылился?

– Знаете, я вроде уже не ребёнок, чтобы… – попытался возмутиться Антон, за что получил тычок бабкиной клюкой.

– Иди давай! – И Ядвига Мстиславовна палкой стала подгонять его к большому деревянному дому, рядом с которым они вышли из машины.

– Надеюсь, будет не как в прошлый раз, – бормотал Гаврил, топая следом за бабулей и Антоном.

Василиса только кивнула. Год назад им здорово досталось от местных, совершавших какой-то древний жестокий обряд с забиванием палками первого встречного. Собственно, навстречу толпе тогда попался как раз Гаврил, которого сильно поколотили черенками от лопат. Да и остальным хватило, чего уж там. Даже самой Василисе.

И вот теперь они в гостях у тех самых милых жительниц Ключа. Лучше не придумаешь.

Из калитки вышла высокая крепкая пожилая женщина. Приветственно раскинув руки, она зычно произнесла:

– Здравствуйте! Наконец-то приехали! Милости просим!

И они с Ядвигой Мстиславовной расцеловались в обе щёки.

– Надеюсь, её там не было в тот раз, – прошептал Гаврил.

– Конечно, не было, – пробормотала в ответ Василиса. – Она бы нас всех пришибла одним ударом.

Тем временем хозяйка дома подошла под благословение отца Павла. За ним следовал Антон.

– И ты здесь, Ромео недоделанный, – весело произнесла Октябрина Леонардовна. – Что, так и не отпустило? Ну, бывает. Иди, обниму!

И она стиснула Антона в объятиях так, что он вскрикнул. Василиса и Гаврил синхронно отступили на шаг.

– А это кто? – наконец заметила их Октябрина Леонардовна, отпустив Антона, который тут же согнулся в дугу.

– Вот, Рина, знакомься, – подошла Ядвига Мстиславовна. – Это Василиса, дочка участкового.

– Помню, помню. Фёдор Сергеич. Хороший мужик.

– Здрасьте, – хрипло произнесла Василиса, в отчаянии пытаясь понять, на кой её сюда принесло.

– И Гаврил, сын Лисовских, – продолжала Ядвига Мстиславовна. Гаврил вяло улыбнулся и кивнул в знак приветствия.

– Ну да, – уже кислее ответила Октябрина Леонардовна. – И по что ты их приволокла?

– Сами захотели, почём я знаю, – проворчала Ядвига Мстиславовна. – Экскурсия, поди. Девица, вон, в музее работает.

– Ясно. Ну ладно. Проходите.

Как конвоир, хозяйка сопроводила гостей в просторный дом.

– Так, – звучно произнесла Октябрина Леонардовна в сенях. – Мужики направо. Там раньше комнаты мужа были. Там и устроитесь. Сами, сами. Не маленькие. А мы – налево.

– А вы, бабы, всегда налево, – донеслось откуда-то.

– Кто-то что-то сказал? – угрожающе нависла над Антоном хозяйка.

– Это я так, не обращайте внимания, – протараторил съёжившийся Антон. Отец Павел укоризненно покачал головой.

– А ещё детей учит, – недовольно цыкала Октябрина Леонардовна. – Кто только тебя в школу-то пустил.

Василису провели в левое крыло дома, и хозяйка указала ей на красиво застеленную койку в углу большой комнаты, разделявшейся надвое занавеской. Сама Октябрина Леонардовна с Ядвигой Мстиславовной разместились в той же комнате. Одна на диване, другая – на кресле-кровати.

Пока разбирали вещи, Василиса краем уха услышала, как Ядвига Мстиславовна шептала подруге, что Зоя наконец зашевелилась.

– А у нас тут такое творится, – бормотала хозяйка дома. – Этот, костяной, объявился. Веришь, почитай, лет семьдесят его не было, а тут вылез откуда-то. Бродит всё по округе, народ пугает.

Ядвига Мстиславовна что-то шептала в ответ, но ни слова расслышать не получалось. Василиса наклонилась, чтобы заглянуть за шторку, и увидела, как Ядвига Мстиславовна со своей подругой синхронно обернулись в её сторону.

За окном ходили какие-то люди, причём их становилось всё больше. Доносились голоса, даже ругань. Чтобы прервать неловкую сцену, Василиса демонстративно наклонилась, чтобы выглянуть в низкое окно.

Действительно, к дому с разных сторон подходили люди, в основном, женщины в платках. И все что-то несли – корзинки, пакеты, авоськи.

– Это к отцу Павлу, – пояснила Ядвига Мстиславовна, становясь рядом с Василисой. – У них же ни церкви, ни священника. Только наш и приезжает иногда.

Пока отец Павел принимал местную паству в закутке двора, Василису отправили на кухню.

– Компания большая, обед надо готовить знатный, – говорила хозяйка, ставя перед Василисой огромную железную миску с очень крупной картошкой. – Начисти-ка. Умеешь?

Василиса только кивнула. Ей вспомнилась недавняя поездка в монастырь, когда она тоже помогала там по хозяйству, а помочь решить её проблему никто не торопился. То есть, проблема-то была не у неё, а у Гаврила, который сейчас сидел в паре метров и уныло чистил морковку. А рядом высилась ещё горка лука.

Антон куда-то подевался, отец Павел беседовал с прихожанами, а Ядвига Мстиславовна с подругой суетились по дому.

Когда обе они наконец вышли их кухни, Гаврил наклонился к Василисе:

– Можешь объяснить, какого нам тут надо?

– Я вообще не знаю, чего ты за нами увязался. Без тебя бы обошлись. – Василиса взяла уже привычный наглый тон, хотя и сама не представляла, зачем приехала. Может, про ключ это всего-навсего совпадение. Похоже, так и есть.

С другой стороны, Октябрина Леонардовна же упомянула про костяного. Это ведь, наверное, Вася. Которого тут давно не видели и который вдруг снова появился. Может, это неспроста? А может, Василису это вообще не касается.

Хотя Ядвига Мстиславовна как-то проговорилась, что до Василисиного приезда в тогда ещё Покрышкино и там Васю не видели много лет. Он опять возник незадолго до того, как её семья прибыла на новое место.

– Нет, серьёзно. – Василиса повернулась к Гаврилу и опустила руки с картошкой. – Ты зачем с нами напросился?

– А ты зачем?

– Надо кое-что проверить, – уклончиво ответила Василиса.

– Что именно? – продолжал выспрашивать Гаврил.

И тут из-за двери донеслось:

– Да нельзя их двоих оставлять! – И в кухню вломилась Ядвига Мстиславовна. Она быстро оглядела помещение и чинно направилась к печке.

Василиса повела глазами и вернулась к картошке. Гаврил печально вздохнул и продолжил чистить морковку. Вот же бабка – теперь даже вдвоём их не оставит. Правильно, надо, чтобы к Зоиному возвращению всё было готово. Дом прибран, Василиса нейтрализована, а у кровати стоял бы Гаврил с цветами. Представив эту картинку, Василиса чуть не рассмеялась.

А вот интересно, он Зою целовать пробовал? Вдруг помогло бы. От этой картинки Василису затошнило.

Когда овощи были начищены, а огромные чугунные котелки и сковороды отправлены в печь, всех вытолкали из дома. Василиса упиралась, но пришлось топать вместе с остальными. Раз уж приехала.

Ядвига Мстиславовна привела компанию к старой шатровой церкви, стоявшей на окраине деревни и совершенно невидимой от въезда. Там уже собрались местные, окружившие с иконами отца Павла, который доставал книжечки и устанавливал свечки на импровизированном подсвечнике. Отлично, сейчас он свои молитвы затянет. А это минимум на час.

Действительно, начался молебен. Василиса даже не пыталась делать вид, что ей здесь нравится или хотя бы интересно. Она пришла в джинсах, с непокрытой головой. Собственно, её никто не предупреждал про молебен. Да и если бы предупредили, она бы всё равно не стала наряжаться, как некоторые местные бабушки, явившиеся в расписных платочках. Ну, может, у них других культурных мероприятий вообще не проводится. Ага, если не считать скачек вокруг деревни на мётлах и лопатах. Круто: сначала покатушки на швабрах, а потом – молебен с иконами. Чего только в Черноречье не встретишь.

Припомнив ту «экспедицию», Василиса автоматически глянула на Гаврила. Он, казалось, просто рассматривал церковь. Да уж, повезло ему тогда, что остальные подоспели. А то бы костей не собрал.

Костей. А где, интересно, носит Васю? И что ему тут понадобилось, в этой глухомани?

Стоило об этом подумать, как по шее прошелестело ледяное:

– Тебе просили передать.

Василиса мигом отскочила и стала осматриваться. Но вокруг лишь тщательно крестились и кланялись местные благообразные бабулечки. Прыжок Василисы заметил лишь Гаврил, который вопросительно поднял брови. Василиса помотала головой, давая понять, что ничего особенного не произошло.

Встала смирно. Отец Павел пошёл вокруг паствы, размахивая кадилом, испускавшим сладкий дым. Все поворачивались к нему лицом и кланялись, когда он проходил мимо. Василиса, разумеется, все эти движения начисто проигнорировала.

Правда, пришлось слегка подвинуться, чтобы дать остальным возможность поклониться священнику. Отступив на шаг, Василиса вдруг почувствовала, что карман куртки как-то потяжелел. Когда все снова повернулись лицом к церкви, она осторожно засунула руку в карман. Нащупала там какой-то небольшой продолговатый предмет, которого там определённо быть не должно.

Глядя искоса вниз, вытащила находку. Оказалось, кто-то подбросил ей сложенную опасную бритву с красноватой рукояткой. А ведь знакомая вещь. Принадлежала цирюльнику, по ложному обвинению повешенному в Багрянице разъярённой толпой, вершившей самосуд.

Именно этой бритвой Василиса тогда перерезала его верёвку, чем спасла заодно и Лету от той же незавидной участи. И вообще-то эта штука сейчас должна лежать у Василисы дома.

Сунув бритву обратно в карман, Василиса достала телефон и отправила маме сообщение, где написала, что добрались они благополучно и уже скучают на молебне. Заодно, как бы невзначай, спросила, как дела. Мама в ответ прислала целую простыню жалоб на отца, который снова отказывался копать пруд, который необходимо было расширить.

Вот и славно. Значит, дома всё в порядке. Откуда тогда взялась бритва? Вася наверняка подбросил. Ну, один из них. Который там теперь ходит по окрестностям в костюмчике.

После молебна стал накрапывать прохладный дождик, и вся Покровская компания вернулась в дом Октябрины Леонардовны. За исключением Антона, чьё отсутствие было замечено и старостой, и её подругой. И почему-то вызвало лютое возмущение.

Свои претензии пожилые дамы озвучили Антону ночью, когда он соизволил появиться.

– Я тебе сколько раз говорила, чтобы ты завязывал с этим, а? – рычала под окном Василисы Ядвига Мстиславовна.

– Правда, ну неужто тебе не стыдно? – с упрёком говорила Октябрина Леонардовна.

– Слушайте, какое вам до нас дело? – начал было Антон, но его оборвал звонкий стук. Антон ойкнул. Видимо, огрёб бабулиной клюкой.

– Ещё раз узнаю, огрею так, что вся хотелка отвалится, понял? – угрожающе проговорила Ядвига Мстиславовна. – А ты Любке внушение сделай.

– Это завсегда, – с готовностью произнесла хозяйка дома. – Завтра же к ней пойду и навтыкаю. А ты – живо спать! И чтобы завтра никуда отсюда не выходил! А то ты нас знаешь!

Антон что-то бурчал про мораль, пока его толкали к дому. Скоро звуки с улицы переместились в избу. Василиса лежала за шторкой на кровати и делала вид, что спит, пока Ядвига Мстиславовна и Октябрина Леонардовна укладывались.

Кажется, про какую-то Любку она уже когда-то слышала в связи с Антоном. Только никак не могла вспомнить детали. Вообще-то хорошо, что появился повод поразмыслить о чём-то, кроме дурацкой идеи разгадать сон с ключом и Зоей в ящике.

По двору снова прошли шаги, кажется, слышались приглушённые голоса Антона и Гаврила.

– Полей мне на руки, – разобрала Василиса голос Антона. Дальше раздался плеск воды.

– Кто это тебя так? – усмехнулся Гаврил.

– Да бабки. Прямо до всего им есть дело. Тоже мне, полиция нравов. У самих уже никакой личной жизни нет, так они в чужую лезут.

– Это всегда так. – Некоторое время слышался только плеск. Потом Гаврил нерешительно спросил: – А правда, чего ты к ней бегаешь? Она же замужем.

Вот это поворот. Зазноба Антона-то, оказывается, несвободна. Василиса даже придвинулась поближе к приоткрытому окну, чтобы лучше слышать.

– Ну и что, – вяло произнёс Антон. – Хотя ладно, я же больше тебе не учитель. Вот как тебе объяснить. Понимаешь, для меня другие женщины как бы существуют, а в то же время нет. Они вроде как все одинаковые. А она отличается. Понимаешь?

– Понимаю, – тихо ответил Гаврил.

– Вот я смотрю на неё, – продолжал Антон, уже громче и будто вдохновенно, – и я же вижу, что она уже постарше стала. Морщинки, там, лишний вес. У неё же двое детей. А всё равно тянет. Как магнит. Тянет. Ничего поделать не могу.

Парни помолчали.

– Почему она к тебе не уходит? – наконец спросил Гаврил.

– У них же двое детей.

– Не боишься, что её муж узнает?

– Он как-то раз уже узнал. Приезжал, скандалил. Даже подрались.

– И ты всё равно к ней бегаешь? – удивлённо усмехнулся Гаврил.

И тут раздался голос то ли Ядвиги Мстиславовны, то ли хозяйки дома:

– Вот я сейчас кому-то уши надеру! Кому сказано – спать!

Парни виновато поплелись в дом. А бабуля шипела им вслед:

– Сам дурак дураком, а ещё этого с панталыку сбиваешь!

Вряд ли Антон научит Гаврила плохому, – про себя улыбнулась Василиса. Не тот случай. Хотя кто знает.

А вот ей самой их разговор открыл глаза на одну простую вещь. Наверное, хорошо, что она случайно это услышала от другого человека. Понятнее стало.

Ведь Гаврил для неё – как та женщина для Антона. Мама говорит, что есть много других парней. Есть. Только Василисе все они не интересны. Для неё их как бы не существует.

Приехали.