Пожиратели миров 5

Глава 126

— Я вижу Катэрию, — прищурился я, разглядывая стаю женщин, среди которых угадывалось платье цвета неисправного двигателя. — На другой стороне.

— Это она? — прищурилась Марианетта, пытаясь разглядеть её. — Слушай, и точно. Грант, у тебя глаз-алмаз, ты знаешь?

— Ага, был когда-то… — пробормотал я, поправляя очки.

Большое спасибо Катэрии, которая неудержимо причиняет помощь другим людям в любой непонятной и понятной ситуации. Говорят, на всех найдётся управа. Не думал, что после стольких лет управой на меня станет какая-то девчонка, которая причинит вреда больше, чем орды зеленокожих и инсектов.

А ещё хаос не забудь!

Возможно, я и открыл нового врага человечества, бога хаоса по имени «ой-я-случайно».

Слушай, а мне нравится! Я готов такому богу служить.

— Надо забрать её, — решил я.

— А надо ли? Она так мило с ними общается, — склонила набок голову Марианетта.

— Это только так кажется. Они следили за нами с самого нашего прибытия, и сейчас наверняка пытаются вызнать от неё что-нибудь про нас.

— И ты думаешь это плохо?

— А это хорошо? — задал я встречный вопрос.

— Если Катэрия не глупая, а она не глупая, то эта ситуация пойдёт ей на пользу, поверь мне, — положила она мне руку на плечо.

— На пользу? — скривился я, глядя на Марианетту.

­— У Катэрии сейчас очень шаткое положение, а здесь у неё возможность преподнести ситуацию, скажем так, из первых уст в том свете, в котором ей будет выгодно. Представь себе, любовь вопреки воле отца, верность себе и готовность пожертвовать всем… Людям нравятся такие истории, и они с удовольствием их распространяют.

— Пусть сплетничают о себе…

— Не кривись. Это часть жизни, — улыбнулась Марианетта.

Уверен, что о том, что ты спишь с обоими, тоже слух уже пустили.

Я даже не сомневаюсь. Странно, что это общество ещё не разрушилось под весом собственной лжи.

Тем временем начался новый танец. Пары сменились, в центр вышли люди, как мне показалось, более старшего возраста. По краям, своеобразной живой стеной ограждая площадку для танцев, стояли мужчины и женщины. И всё это под мягкий золотистый свет, который придавал какой-то церемониальной атмосферы. Слишком ярко, богато и спокойно, аж глаз режет.

Не хватает немножко хаоса, да? Войны, смертей, разрушений… Скажи, мирная жизнь какая-то не такая, да?

Катэрия продолжала общаться с девушками. Она выглядела заинтересованной беседой, даже улыбалась, что было огромной редкостью, и такие моменты я мог пересчитать по пальцам. Но было непонятно, действительно ли она наслаждается их обществом или нет. Её взгляд то и дело между делом пробегал по толпе людей перед ней, будто она кого-то искала.

Чтобы облегчить ей задачу, я покинул Марианетту, сдвинувшись так, чтобы оказаться прямо на пути её взгляда в первых рядах наблюдавших за танцем. И когда Катэрия заметила меня среди остальных, я едва заметно дёрнул подбородком, спрашивая, что случилось, после чего между делом указал пальцем на себя, на неё и кивком на танцующих. Мой вопрос был ясен без переводчика — я спрашивал, хочет ли она, чтобы я увёл её на танец. Не отвлекаясь от беседы, Катэрия едва заметно кивнула.

Хочет, чтобы я её увёл. Отлично, я могу это устроить.

Продвигаясь по краю зала между присутствующими, я обогнул танцующих и приблизился к рассаднику сплетен, который оккупировал пару кресел и небольшой диван.

Едва я подошёл ближе, как больше десятка пар глаз обратились на меня. Честно признаюсь, от такого количества взглядов даже я почувствовал себя неприятно. Присутствующие будто пытались меня раздеть и прочитать: кто-то с интересом, кто-то с подозрением, а кто-то и с пренебрежением.

— Я прошу прощения, дамы, — негромко обратился я к женщинам, встав перед ними и слегка поклонившись, — но могу ли я похитить у вас мою Катэрию на следующий танец?

— А вы тот самый Грант, верно? — оживилась одна из женщин.

— По-видимому, да, тот самый Грант, госпожа.

— Катэрия много о вас рассказывала, — хитро улыбнулась другая.

­— Надеюсь, что только хорошее.

— Это правда, что вы спасли охотников, среди которых была и Катэрия? — ещё одна.

— Да, было дело, — не стал отрицать я.

— Значит вас будут награждать сегодня? Поэтому вы здесь?

— По-видимому.

— А чем вы занимаетесь? — спросила ещё одна хитро. — Ваш род занятий?

— Я защитник дома Барбинери, ­— ответил я невозмутимо.

— Защитник? И что же делает защитник? — задала она самый глупый вопрос, который только можно было задать. Однако я ответил прямо со всей невозмутимостью.

— Я убиваю людей, госпожа.

Кажется, не на такой ответ они рассчитывали услышать. Возможно, думали, что я буду здесь распинаться и расписывать сложности своей работы, пытаясь скрыть очевидный факт. Может, просто хотели посмотреть мою реакцию и ответ, чтобы оценить меня как человека. Но меня это не касается.

Я протянул руку Катэрии, чуть поклонившись.

— Дорогая, подаришь мне танец?

Она наигранно вздохнула, будто действительно сожалела, что вынуждена покинуть такое интересно общество, но приняла мою руку и медленно встала.

— Конечно, дорогой, — после чего повернулась к женщинам и чуть поклонилась. — Я прошу прощения, но вынуждена откланяться. Надеюсь, мы ещё поговорим с вами…

И я увёл её подальше от этого рассадника сплетен, который тут же погрузился в разговоры несомненно о нас. Я чувствовал их пристальный взгляд на наших спинах.

— Ты долго, — тихо произнесла Катэрия, когда мы удалились на безопасное расстояние, затерявшись среди других.

— Марианетта сказала, что тебе будет полезно пообщаться с ними.

— Ей, конечно, виднее, но я будто попала на допрос, — поморщилась она недовольно.

— Что спрашивали?

— Про меня и тебя. Особенно про тебя и наши с тобой отношение. Где, как и почему. Можешь не беспокоиться, я отвечала правильно.

— Я не беспокоюсь, — пожал я плечами. — Я доверяю тебе.

— Приятно слышать. А чего хотела та женщина от тебя? — поинтересовалась Катэрия, чуть наклонив голову вбок и заглядывая мне в лицо.

— Про войну с Лорье расспрашивала. Подозреваю, что она считает причиной всех бед и последних событий конкретно меня, и пытается понять, что к чему. Но оставим её, — я бросил взгляд на танцующих. — Как я понимаю, следующий танец наш?

— Естественно. Раз ты пригласил. Надеюсь, ты не будешь мне отдавливать ноги?

— Почему каждая девушка об этом мне говорит? —­ нахмурился я.

— Потому что ты не умеешь танцевать и не стесняешься об этом говорить, а в этих туфлях и так неудобно, и не хватало, чтобы ещё и на ногу наступили.

— Фоксруд не жаловалась.

— Что ж, доверимся Фоксруд, — сделала она намёк на улыбку.

И казалось, что в этот момент мы стоим совсем одни, будто отделённые невидимым барьером от всех остальных, когда боковым зрением я заметил движение. Повернул голову и встретился взглядом с импозантным мужчиной, который возвышался перед нами.

Высокий, сто девяносто сантиметров, волосы средней длины и уже седые, вокруг рта такая же седая бородка. Он был достаточно широкоплечим и производил впечатление человека действительно аристократических кровей, где всё было идеально, от черт лица до костюма.

Катэрия тоже повернула голову, удивлённо уставившись на него.

— Вот так встреча… — протянул мужчина с доброжелательным тоном без какого-либо намёка на угрозу. Его голос был низким и мягким, создавая приятное впечатление воспитанного и строгого мужчины. — Не уж то это госпожа Голд?

Глядя на меня, он почему-то поздоровался с Катэрией, которая была удивлена не меньше моего.

— Да, это я. А с кем я имею честь… — намекнула она ему представиться, на что тот невозмутимо ответил.

— Да, я прошу прощения. От внезапной встречи забыл о своих манерах… Я господин Ристингаузер, — слегка поклонился он. — Мне очень приятно с вами познакомиться, госпожа Голд. Вы меня вряд ли знаете, но я слышал о вашем отце, и слышал о его дочерях. Надо признаться, что выглядите вы ещё прекраснее, чем мне рассказывали.

— Благодарю, — чуть поклонилась она и сделала намёк на улыбку. — Я польщена.

— А с вами кто?

Он посмотрел на меня, но в его глазах было меньше человеческого, чем во взгляде манекена. Строгий и статный, он был как костюм, натянутый на нечто более страшное.

— Это господин Барбинери, — невозмутимо произнесла Катэрия. — Мой жених, господин Ристингаузер.

— Господин Барбинери… — кивнул он. — Не думал, что кто-то остался наследников в том доме. Хотя наследник ли?

— Что вы хотите? — в лоб спросил я.

— Хочу? Ничего особенного, — покачал тот головой. Под его внешностью было невозможно разглядеть его реальные намерения. — Просто решил поприветствовать госпожу Голд и, раз так совпало, вас. Не хватает лишь… ага, вон идёт и она…

Мне не надо было оборачиваться, чтобы знать, что к нам приближается Марианетта.

— Господин Ристингаузер, — спокойно произнесла она.

— Госпожа Барбинери, — поклонился он. — Только о вас вспоминал. Как поживает ваша семья, ваши оставшиеся дети? Сын? Дочь?

Он играет. Этот урод знает всё и хочет это показать нам. Такие существа всегда наслаждаются болью других, и два единственных способа борьбы с ними — убивать или игнорировать. Убивать пока рано, поэтому остаётся игнорировать.

— Она хорошо себя чувствует, благодарю вас. Как ваши дети? Слышала, у них всё хорошо. Ваши сыновья ещё не вышли замуж?

Марианетта спросила это с дежурной улыбкой и всей невозмутимостью, будто так и должно было быть. Ристингаузер лишь кивнул, и было непонятно, задело его это или нет.

— Они отлично себя чувствуют, госпожа Барбинери. Слышал о вашей беде с Лорье. Очень жаль, что старые обиды вновь наносят раны тем, кто этого не заслуживает. Примите мои соболезнования. Надеюсь, всё не завершится, как в прошлый раз.

— Посочувствуйте Лорье. Им сейчас это нужнее, — заместо неё ответил я.

Мой голос лишился каких-либо эмоций, лишился каких-либо интонаций. Он был больше похож на холодный механический звук. Даже Катэрия с Марианеттой посмотрели на меня удивлённо. Сейчас мой голос больше всего походил на тот, что был у меня ещё год назад.

— Даже так? Обязательно передам. И всё же я не могу поверить своим глазам, не уж то это… вы? С собственной персоной, — его взгляд будто приобрёл какой-то аномальный блеск. Пугающий блеск. Блеск хищника. — Никогда не думал, что вы доберётесь аж до сюда.

— Но на ваше несчастье мы добрались, — ответил я.

— Звучит обнадёживающее.

Я вижу, что Марианетта с Катэрией если не боялись, то очень сильно остерегались этого ублюдка. Но я… нет, я не боялся. Это для одних он опасность во плоти, а для меня он был мишенью, до которой очень хотел дотянуться. Потому что в мире есть охотники и добыча, и сейчас охотником был не он.

Возможно, моё поведение пугало и удивляло Марианетту, возможно в другой ситуации она бы одёрнула меня, однако сейчас стояла с невозмутимым видом, позволяя мне быть ведущим в этой ситуации.

— А… госпожа Барбинери знает? Или твоя невеста? Знают, кто ты? Нет, не рассказывал? Обо мне? О том, что происходит между нами? — переводил Ристингаузер взгляд с меня на них.

— Говори, если есть что. Не испытывай моё терпение.

— Мне нечего сказать. Лишь хочу предупредить госпожу Барбинери, чтобы она была осмотрительнее с тобой. Ведь для таких, как ты, не существует такого понятия, как остановиться. Ради цели вы положите на жертвенный алтарь всё и, что страшнее, всех.

— Мне достаточно того, кого я вижу перед собой сейчас, — холодно ответила Марианетта. — Остальное меня не волнует. И если вам нечего добавить, мы пойдём.

Она уже хотела развернуться, когда Ристингаузер негромко спросил:

­— А вы хоть раз спрашивали этого юношу о его прошлом? О том, что он делал раньше? Кем он был?

— Мне это не интересно, — отрезала Марианетта.

— О том, откуда у него такая техника? Откуда он научился так хорошо убивать? Что он сказал? Что он… — Ристингаузер задумался, бросив взгляд на потолок, — что он был наёмником, да? Которого с детства делали машиной для убийства. Это ближе всего объяснило бы его навыки.

— Мы уходим…

— Он рассказывал, сколько женщин и детей погибло от его руки?

Ристингаузер будто из последних сил пытался зацепить её, и под конец у него это получилось. Тварь ударила по самому больному Марианетты. Потому что за то время, что я жил с ней, мне стало понятно — понятие ребёнка для неё, потерявшей самой детей, было свято. И сейчас, её будто парализовали слова Ристингаузера, заставив на мгновение действительно услышать, а не быть глухой к его словам.

— Вижу, ничего вам о нём не известно… Что ж, думаю, рано или поздно вы всё сами увидите, если не будет поздно.

— Ты всё сказал? — негромко спросил я.

— Думаю, да. Хотел просто повидать старых знакомых и новых друзей. И да, господин Барбинери, стоило бы признаться во всём. Тайны порождают недоверие. Или мне правильнее называть вас… старший лейтенант Каллепер?

— Я разберусь без советов ереси.

— Как скажете. Как бы то ни было, до скорых встреч. И да, госпожа Голд, позвольте мне выразить свою радость по поводу вашей будущей свадьбы и уважение к вашему замечательному дому.

И этот урод не просто слегка поклонился, а сделал полный поклон, протянув руку вперёд. Я не сразу понял, зачем… а потом понял.

Когда Катэрия протянула руку вперёд, позволив ему её поцеловать в тыльную часть ладони. И при всей его приветливости внутри меня уже включилась сигнализация, что эта тварь уже пакостит. Этот факт не мог скрыть ни его напускная доброжелательность, ни красивая внешность.

Я шагнул между ними, схватив его руку и слегка выкрутив в сторону, закрыв собой Катэрию.

— У меня не дрогнет рука отдать свою жизнь и отправить тебя к твоим хозяевам, — произнёс я тихо.

Ристингаузер попытался вырвать свою руку, но моя хватка была крепка. И тогда он в первый раз за всю встречу улыбнулся.

Улыбнулся так, будто рот растянулся от уха до уха, отчего его лицо потеряло реалистичность, став каким-то чуждым и неправильным. Словно всё это время тварь лишь пыталась походить на человека. И его бесконечный ряд клыков, они поблёскивали в свете дорогих люстр.

— Твои грехи не забыты Элиадирас. Ничего не забыто. Твою душу сожрут, будь уверен.

Это больше не был человеческий голос. Он стал не просто низким — он стал другим. Тихим, как шёпот и потусторонним, будто через сломанный микрофон, пробирая каждым своим звуком душу насквозь.

Кроме моей. Всё, что могло в ней бояться, уже давно было уничтожено войной. Возможно, меня можно было тоже назвать чудовищем. Но такие, как я, были нужны как раз для того, чтобы защитить людей от ещё более страшных чудовищ, как он.

— Я буду ждать этого момента, — ответил я ему каменным голосом без страха.

И отпустил его руку.

Тот выпрямился, став вновь обычным статным человеком, после чего кивнул.

— До скорых встреч, господа. Я буду рад вновь увидеться с вами при других обстоятельствах.

С этими словами он удалился, оставив нас троих среди толпы, которая будто и не заметила произошедшего. Я чувствовал себя вполне нормально. Даже скажу, в своей тарелке, когда вновь столкнулся со злом лицом к лицу. А вот Марианетта выглядела слегка бледновато. Что касается Катэрии, то…

— Катэрия?

Её взгляд был каким-то туманным, будто направленным в никуда.

— Катэрия, — повторил я чуть громче, после чего сжал её руку так, что её кости кисти загуляли под моей ладонью. И ноль реакции.

Поцелуй.

Что? Издеваешься что ли?

Я херни не посоветую. Чмокай в губы свою невесту, бестолочь.

Я нахмурился, но коснулся её губ своими.

Да сильнее!

Я почувствовал, будто меня толкнули в затылок, и я прямо вжался губами в её. Небольшие, но очень гладкие и мягкие, слегка жирные от губной помады. Но тут же отстранился от неё, стерев губную помаду со своего рта тыльной стороной руки.

Катэрия ожила. Её взгляд прояснился. Она быстро заморгала, будто только очнулась и удивлённо взглянула на меня.

— Что?

— Ничего, Катэрия, — вздохнул я. — Больше не подавай ему руку.

— Я… я слегка растерялась и задумалась. Что-то произошло?

— Ничего. Идём, сейчас будет наш танец, — потянул я её к людям.

Гнилая тварь. Уверен, что он воздействовал на неё той же ерундой, что на меня пыталась воздействовать Минали. Только я не понял, он демон или человек с силами хаоса. Тень?

Да хрен знает, я чувствую от них силу хаоса, но точно сказать, демон или нет, не могу, я же говорил.

Как бы то ни было, этот Ристингаузер, видимо, решил собственными глазами взглянуть на нас. Возможно, чтобы убедиться, кто именно теперь его враги. Надеюсь, он не разочарован.

Я не сильно удивился, что он уже знал, кто мы и откуда, и даже знает меня лично. Нет, это не значит, что демоны умеют передавать вот так просто между собой информацию, особенно здесь, в этом мире. Как рассказывал Тень, каждый знает то, что должен знать и что ему позволили. Скорее всего, просто его хозяева ему как-то передали, против кого ему придётся сразиться.

Что он предпримет? Это хороший вопрос, но обрушиться на нас со всей своей мощью ему пока не удастся. Слишком много внимания привлечёт к этому, что может выйти им боком, учитывая, как пытаются они слиться с обществом.

Музыка сменилась, и мы с Катэрией вышли в центр вместе с другими желающими провести танец.

— Ты как? — спросил я на всякий случай.

— Сейчас нормально, — ответила она невозмутимо. — До этого было ощущение, будто задумалась слишком. Ты ведь знаешь, чем он попытался на меня воздействовать, да?

— Пси-атака.

— Пси-атака?

— Есть такой вид… дара, который влияет на мозг человека. Не на мир вокруг, как огонь или воздух, а именно на человека, на его сознание. Самое близкое к этому — электричество. Знаешь почему?

­— Потому что по нервам бежит ток?

— Можно и так сказать.

Заиграла музыка, и я с удивлением обнаружил, что это та самая песня, которую мы разучивали в гимназии с преподавателем. Вот точь-в-точь. Даже сейчас… да, пошла скрипка в этот самый момент.

И для удивлённой Катэрии, как и положено в начале этого танца, я сделал оборот на триста шестьдесят, выставив вперёд ногу, слегка наклонившись и протянув руку. Да, по её лицу видно, что она этого не ожидала.

— Ты же сказал, что не умеешь танцевать, — сделала Катэрия шаг вперёд, положив свою ладонь в мою руку синхронно с другими.

­— Конкретно этот — умею.

И потянул её к себе.

Мои навыки дали о себе знать. Я удивительно легко двигался с ней, кружась, расходясь и сходясь вместе одновременно с другими, как отточенный механизм. Вокруг танцевали другие люди, но мы были будто наедине.

— Получается, твоя настоящая фамилия Каллепер? — спросила Катэрия.

— Да. Элиадирас Каллепер.

­ — Не Грант Роковски?

— Это выдуманные имя и фамилия.

— Он сказал, что ты не наёмник. Тогда кто ты?

— Солдат. Специальные войска. Я не из государства Тринианского и не из Фиалинской империи.

— Содружество? — предположила Катэрия.

— Боюсь, что я вообще не из этих мест, если так можно выразиться. Это долгая и странная история. Я расскажу тебе о ней, но не сейчас.

— Хорошо, —­ не стала она допытываться дальше. — Но вы разговаривали так, будто давно знаете друг друга и очень хорошо. Словно давние враги, которые не раз сходились вместе в сражении.

— Я не знаю Ристингаузера, но я знаю его хозяев. И очень хорошо. А они, по-видимому, знают меня.

— Его хозяев? Значит, он не тот, кто всё устроил? Есть ещё кто-то выше?

— Да. Они и все, кто с ним работает — они служат одному хозяину. И это не ваш государь.

— Тогда… — начала медленно проводить логическую линию Катэрия, — если они работают на кого-то извне, это уже измена. Ты можешь рассказать это той же Фоксруд, и тогда для Ристингаузера будет всё кончено. Каким бы он ни был, предателей родины не терпят у нас.

— Боюсь, это приведёт к ещё большим проблемам, Катэрия. Эта война длится очень давно. Ты даже не представляешь её масштабов. Их невозможно охватить обычным осознанием, если не понимаешь, о чём идёт речь. И если вовлечь в неё государство, может стать ещё хуже, гораздо хуже. И очень возможно, что это сыграет им на руку.

— Всё очень запутанно.

— И ты даже не представляешь насколько.

— Тогда я буду ждать, когда придёт время мне всё рассказать, — кивнула она.

И мы продолжили танцевать.

Через пару минут музыка сделала свой последний пируэт и завершилась, после чего, как и подобает, мы поклонились друг другу. Вижу, что Катэрии понравилось. Возможно, она была бы не против на ещё один танец, однако в этот момент музыка резко сменилась. Я сразу узнал мотивы — это был гимн государства Тринианского.

Люди все вытянулись, смолкли, встали, кто сидел, глядя в одну единственную сторону, а именно в дальнюю часть зала, где к тому моменту распахнулись двери в коридор, впуская в зал двух самых главных посетителей этого мероприятия.

А именно, сына и дочь государя, которые медленно, рука об руку вошли в зал в свете прожектеров. Момент, которого все так ждали.