Подпольная империя рода Амато

Глава 17

Я глядел на землю, от которой нас отделяло всё большее расстояние по мере того, как вертолёт поднимался наверх. Глядел и анализировал полученную информацию.

Попивая чаёк с Соколовым, я узнал много интересного и теперь соотносил всё это с тем, что выяснил заранее, до прилёта сюда.

Итак, под Норильском, само собой, не единственное месторождение алмазов в России, есть ещё. Так вот, в других местах рабочим платили куда больше, чем тут. И это при том, что Звягинцевы очень даже состоятельные люди.

Условия работы тут, на крайнем Севере, у Северного Ледовитого океана, мягко говоря, не самые приятные. Отрезанность, полная изолированность от мира тоже не добавляют очков этому месту. Сообщаться с другими частями России можно преимущественно по воздуху, в тёплое время года — по Северному морскому пути. Рабочие застревают тут по полгода, не имея возможности видеться с семьями. Как в тюрьме. Кстати, Соколов сказал, что часть рабочих — бывшие заключённые. Интересный факт.

Мне не давал покоя вопрос: почему люди работают на этих мерзавцев Звягинцевых, если тут их за людей не считают? Не в рабстве же рабочие у них, в конце концов, почему бы не махнуть рукой и не искать работу получше? У меня свербило в мозгу от этих вопросов, и я не успокоюсь, пока не узнаю ответы.

Я решил вернуться на прииск завтра и поговорить ещё с некоторыми людьми. Надо было где-то переночевать, точнее, просто поспать, ведь ночей здесь пока не бывает. Кроме Норильска, вариантов, конечно, не было. Решил полететь туда, чтобы отдохнуть, а завтра закончить с делами здесь.

Поговорить с инженерами и аналитиком я ещё не успел, сделаю это, когда будем вскоре…

Мысли мои оборвались при резком толчке, сотрясшем весь экипаж.

— Что такое?

— Что происходит?

Посыпались вопросы пассажиров.

Пилот не успел ответить: нас тряхнуло так, что мы непременно сделали бы кувырки по борту вертолёта, если бы не были пристёгнуты.

— У нас какие-то проб…

Мой телохранитель не успел закончить вопрос. Наш вертолёт, делая невероятные кульбиты в воздухе, начал стремительно падать.

Мой мир сузился до страшной тряски и грохота. Я обо что-то ударился головой, боясь не успеть, сосредоточил все оставшиеся ментальные силы на том, чтобы оказаться под куполом хроносферы — удалось… но удар всё же оказался сильным, поэтому спустя несколько мгновений тьма обернула моё сознание непроницаемым коконом.

Пульсирующая в голове боль насильно выдернула меня из забытья.

Открыв глаза, увидел небо сквозь прозрачно-фиолетовый купол хроносферы. Убрал купол.

Солнечно, но холодно.

Я кое-как поднялся, с трудом заставляя промёрзшие части тела шевелиться. Оглядел, ощупал себя: рассечена бровь, на затылке шишка, рука ободрана у локтя немного, многочисленные ушибы. Переломов, серьёзных повреждений нет.

Рядом со мной валялся один из горных инженеров. Я окликнул его — он застонал.

В нескольких метрах от нас лежали телохранители, второй инженер, аналитик и секретарь. Я пощупал пульс каждого — мертвы все, кроме одного из телохранителей. У него сильно кровоточило бедро. Оторвав от его же рубашки полосу, я перевязал бедро.

Пилота обнаружил в кабине наполовину развороченного вертолёта — тоже мёртв.

Вернувшись к выжившему инженеру, осмотрел его. Похоже, у него сломана рука. А ещё на боку была рана, вид которой совсем не внушал облегчения.

Зашибись. Один. С двумя тяжело ранеными людьми. В тундре за полярным кругом. Просто зашибись.

Я снова направился в вертолёт, чтобы найти рацию, телефон — всё, что могло помочь мне связаться с внешним миром. Но мои ожидания не оправдались — вся техника была вдребезги. Я вслух выругался.

Услышав звук, напоминающий тарахтение, я поднял взгляд наверх — к нам приближался вертолёт. Друзья или враги? Скоро узнаю.

Вертолёт сел, из него выскочила группа головорезов во главе с одним из сыновей Звягинцева. Мне понадобилось не более нескольких секунд, чтобы вновь поставить купол хроносферы — над собой и врагами.

Боевиков было десять. Я мысленно усмехнулся — на меня одного столько людей. Видать, хорошенько так струхнули Звягинцевы, понимают, с кем связались.

Головорезы в недоумённом ужасе пытались понять, что за непроницаемые стены замкнули их в отдельном от остального мира пространстве.

Всё происходило молниеносно, но я запомнил каждый миг, будто в замедленной съёмке.

Магов среди противников было пятеро. Я явственно ощутил их средненькие силы. Точнее, потенциал сил, потому что внутри хроносферы любой маг, кроме меня самого, существенно слабеет. Я сконцентрировался и собрал в себя ману всех пятерых магов. Те без сил рухнули наземь.

Их оставшиеся на ногах товарищим теперь с ещё большим ужасом взирали меня. Затем двинулись вперёд, стреляя в меня из пистолетов. Я успешно уворачивался, но одна пуля задело плечо. Остальные пули попадали на землю, не сумев прорветь стену хроносферы.

Использовав телекинез, я вырвал оружие из рук врагов.

Поднял один из пистолетов и сделал серию выстрелов — пятеро мужчин упали замертво.

Я направился к своему настоящему врагу.

Звягинцев, до сих пор в панике переводивший взгляд с меня на своих отморозков, вытащил собственный пистолет и стал стрелять в меня. Подбежав к нему, я вышиб оружие из его руки и ударил ублюдка в нос. Послушался неприятный хруст.

— Сейчас я с тобой побеседую, но прежде…

Я подошёл к пятерым бывшим магам, у которых недоставало сил подняться, и каждому из них вышиб мозги.

— Не на… — начал один, с мольбой глядя на меня, но в следующий миг его лоб разворотило пулей.

Я повернулся к Звягинцеву и оскалил зубы в улыбке.

— Ну что, поболтаем?

Поднялся сильный ветер. Я поёжился от холода и поднял воротник плаща.

Родион Звягинцев, сын Анатолия Звягинцев — владельца горнодобывающей компании, которая владела алмазным прииском под Норильском — корчился на земле с залитым кровью лицом и отвечал на мои вопросы.

— Итак, Родя… твой отец отдал приказ убить меня?

Из-за сильного ветра приходилось чуть ли не кричать.

— Да… — Новый порыв ветра заставил его умолкнуть на пару секунд. — Он не хотел иметь дела с таким… опасным партнёром, вот и…

— Где он сам, отец твой?

— В Норильске.

— И на сколько он тут задержится?

— У него завтра в 10 утра вылет.

— Вы повредили вертолёт?

— Да.

— Но вернулись обратно, чтобы…

— Чтобы проконтролировать, что ты точно подохнешь.

— С десятком головорезов.

— Мы не хотели недооценить тебя. Снова. — Звягинцев косо взглянул на меня одним глазом — второй заплыл. — И мы собирались добить выживших, если такие будут.

— Вы уже сообщили в большой мир о якобы крушении вертолёта?

— Да. Там думают, ты мёртв. Прошу, не убивай меня… — Мольба в его глазах была столь жалкой, что я скривился от презрения.

— Не смог прожить по-человечески, так хоть сдох бы настоящим мужиком! — сказал я, направляя на него пистолет.

— Погоди! Прошу! — крикнул он. — Тебе ведь надо как-то выбраться отсюда! Твои люди мертвы, вертолёт разбился… Но вертолёт есть у меня, и я могу управлять им!

Я опустит пистолет. В голове яркой вспышкой пролетела гениальная мысль.

— Грузи тела своих людей на борт, — велел ублюдку.

— Только своих? — не понял он.

— Молчи и делай! — прикрикнул я на него.

Звягинцев медленно перетаскивал трупы в вертолёт. Я держал его под дулом пистолета на тот случай, если вздумает выкинуть какую-нибудь глупость.

Ветер крепчал.

— Живее шевелись! — велел я Звягинцеву.

Вскоре он погрузил всех на борт, и занял место пилота. Я сел рядом с ним.

— А теперь свяжись с внешним миром, со спасательной службой — и сообщи точные координаты этого места.

— Но…

— Живо! — Я пригрозил ему пистолетом.

Он подчинился. Когда сообщение было отправлено, Звягинцев поколдовал над приборным оборудованием, и вскоре вертолёт взлетел.

Ветер бушевал снаружи всё неистовее.

— Погода не особо-то лётная… — пробормотал Звягинцев. Руки его дрожали.

Очередной шквал налетел на вертолёт, его тряхнуло и увело левее, чем нужно по курсу.

— Да-а… так мы много не пролетим… надо сажать вертолёт, — заявил Звягинцев.

— Как скажешь, ублюдок!

Я резко ударил его в ухо. Оглушённый болью, он потерял управлением вертолётом. Нас трясло и болтало из стороны в сторону. Звягинцев попытался выправить положение, но было поздно.

Я понял, что сейчас повторю опыт падения, и поспешил заключить себя под купол хроносферы.

Я открыл глаза и небо, через оболочку хроносферы казавшееся сиреневым. Ветех потихоньку утихал.

Встал, оглянулся. Родион Звягинцев лежал неподалёку с вывернутой под неестественным углом ногой. Подошёл к нему, приложил пальцы к шее — пульса нет.

Подох, сука.

Наверное, паршиво: знать, что умрёшь, понимать, что столкновение с землёй близко — и не смочь этого изменить.

Я осмотрел своих раненых — живы. Лишь бы продержались ещё немного. Я снял с трупов верхнюю одежду и укрыл раненых.

Сел подле них и принялся ждать.

Ждал долго, но вот, наконец, показался вертолёт. Я всё сидел и смотрел, как он приземляется.

Из него выскочили спасатели.

Я ощутил нестерпимую утомлённость во всём теле — создание хроносферы отнимает энергию. Продолжительное её оддержание — отнимает уйму энергии.

Раненых погрузили в вертолёт. Мне хотели помочь подняться, но я встал сам.

Сел в вертолёт, он стал набирать высоту.

Большой мир ожидал моего возвращения.