Подарок для герцога. Вернуть отправителю!

Глава 8

Едва экипаж вскарабкался на холм и притормозил у входа в спальное крыло, я выпрыгнула на снег и отпустила кучера обратно к театру. Когда Габ удовлетворит все свои убивательно-ласкательные потребности, ему тоже понадобится транспорт.

В наших покоях было темно, только на подоконнике пыхтели черные комочки хельмов. Видно, Галлея, прибрав последствия вторжения, улеглась спать.

И мне бы пора, да только как заснуть, когда сердце в горле стучит от ярости?

Ох, как я злилась на Габриэла! Всю дорогу до академии подскакивала на диванчике, душа в себе желание развернуть экипаж, вернуться к герцогу и наговорить ему все, что думаю. О его кругосветках, кисунях, талончиках и жажде бесконтрольного спаривания.

Этот кворг хуже золотых хельмов! От них хотя бы тепло!

– Рррр! – гневно рычала я, пиная пыль под ногами.

Прямо скажем, Галлея прибиралась тут вполсилы. Поставила на место комод, вытряхнула щепки с подстилки грумля да навесила на дверь ленточку вместо выломанной задвижки.

– Кворг, мерзавец, судак отмороженный! – шипела я тихо, боясь разбудить принцессу и ее питомцев.

Скинула мантию в кресло и нервным шагом подошла к письменному столу. Выдернула из головы несколько заколок, впивавшихся в кожу, и с блаженным стоном прочесала волосы пальцами.

– Упырь, гад, Магеллан чертов! – выплевывала оскорбления в темноту, словно так мне станет легче и жжение из груди исчезнет.

Голова невыносимо устала от шпилек, поддерживавших локоны: Галлея напихала их штук двадцать, пока второпях собирала меня в театр. Я потрясла волосами, и на стол вывалилась еще парочка застрявших «невидимок».

Хоть какое-то облегчение.

– Ублюдок, бесстыдник, му-у… му-у… – я застопорилась на аналоге «судака», запутавшись пальцами в корсаже. Шнуровка, старательно завязанная Галлеей, не поддавалась. – Да за что мне все это?

Дернула раз, другой, но кажется, только туже затянула.

А ведь шнуровка спереди с первых дней в Сатаре была моим спасением. С ней хоть как-то можно сладить, не прибегая к помощи соседки. Но сейчас ленты путались, убегали, не желали поддаваться. Точно заговоренные, они пытались довести меня до истерики.

Разнося по гостиной исступленные хрипы, я задыхалась от обиды. Если чертов узел не развяжется, видят богини, я сяду на пол и разревусь!

Убить его мало, кворга драного. В смысле – действительно мало. Сначала ивовым прутиком отхлестать, на угли голым задом усадить, а после зада можно и передом…

Черт, да проще ножом распороть! Все равно я это платье больше не надену.

Я согнулась над письменным столом и принялась в темноте искать тонкий стилет для конвертов. Ножниц в Сатаре не водилось.

Проклятье… Проклятье! Наверное, нож брала Галлея, чтобы распечатать письмо от стража, и оставила у себя.

Дрожащими пальцами я вернулась к шнуровке и опять безуспешно подергала тугой узел. В этой броне я и вымру. Конец.

Нет, вы только подумайте, ну какой же кворг!

Даже не сообщил, что вернулся с Рубежей.

Ладно мне… С женами в Сатаре разговор короткий. Но хоть бы Галлее отписал. Она сестра и, между прочим, иногда даже волнуется. Нет же – вернулся в Пьяналавру и прямиком к рыжей стерве под юбку!

Еще пару раз дернув узел, намертво затянувшийся на груди, я беспомощно заскулила.

– Давай помогу, Ализа, – прохрипел кто-то сзади.

В шею ударило теплое дыхание. Из темноты вынырнули знакомые руки, собственнически легли на плечи, сползли вперед к корсажу… и, не услышав от обомлевшей меня протеста, принялись медленно, вдумчиво разбираться с непослушными лентами.

Все. Спятила Лизавета, отбой санитарам. Такие галлюцинации – это уже серьезно.

– Как ты тут… раньше меня?

От шока ярость притупилась, и я не нашла вопроса лучше, чем этот.

– Портальный камень, – спокойно выдал Габ, прижимаясь ко мне со спины.

Бесстыдное жаркое дыхание грело кожу за ухом. Галлюцинации крепли, множились.

– Это же безумно дорого! А если прорыв?

– Оно того стоило, «моя герцогиня»… Невозможная шнуровка! Кто шьет эту дрянь?

Не справившись с узелком, Габ разобрался с ним по-кворгски. Дернул в стороны и разорвал непокорную ленту. И, довольный результатом, впился в шею жгучим, нетерпеливым поцелуем.

От неожиданности я охнула и тут же «протрезвела». Глюки ко мне пришли изрядно обалдевшие. Наглые, если точнее.

– Что вы забыли в моей комнате среди ночи, тэр Габриэл? – прошипела, выворачиваясь из горячих ладоней.

– А у меня талончик, Ализа. На сегодня, – надменно выдохнул Габ в мочку уха и сердито ее прикусил.

– Не помню, чтобы выдавала.

– А у меня, герцогиня, пожизненный демонов абонемент! – раздраженно напомнил он, продолжая с ажиотажем распутывать обрывки лент. – Он вместе с брачной печатью выдается…

– У вас не слишком насыщенное расписание? Так от абонементов и помереть недолго, – едко уточнила я, очень живо вспоминая, как ревность обожгла меня электрическим хлыстом. Там, внутри, рваные раны от нее остались.

– У меня крепкое здоровье, не беспокойтесь. Этой ночью я в вашем распоряжении.

– Что такое, мой герцог? Сиелла обиделась на «шутку» и отказалась удовлетворять ваши естественные потребности? – догадалась я с горькой усмешкой. – И вы пришли требовать компенсацию от виновницы?

– Сиелла поехала спать под крыло лорда Ротглифа. Сегодня мои естественные потребности будет удовлетворять моя дражайшая супруга, – вбивал он сердитыми выдохами мне в ухо. – Столь красноречиво напомнившая мне и всем окружающим о своем статусе.

– Ах, супруга? Ах, удовлетворять? – возмутилась я. – Это мы еще посмотрим, товарищ Магеллан…

– Или, быть может, я буду удовлетворять ее потребности… – задумчиво продолжил тэр Кворг из семейства винторогих, стискивая мою талию. – У вас есть какие-нибудь неудовлетворенные желания, моя герцогиня?

– Придушить вас, мой герцог, – процедила сквозь зубы. – Поможете?

Он резко развернул меня к себе, обхватил дрожащие ладони и устроил их на своей шее. Не в силах побороть «неудовлетворенное желание», я тихонько сжала загорелую негодяйку.

Сколько запаха Сиеллы на ней осталось? Сколько вкуса? Рыжая хэсса там все своими шаловливыми пальцами облапала!

Одним герцогом меньше, одним больше…

Габ изумленно охнул, но вырываться не стал. Стоял, терпел, прожигая меня голодным взглядом.

– Если хочешь достичь результата, нужно сжимать сильнее, – прохрипел Габриэл, явно намереваясь утопить меня в мутных зеленых омутах. – Еще сильнее. Давай.

Кворг! Видно, решил отделаться малой кровью, без ивовых прутиков и угольков…

Ну нет, так мы не договаривались. Рано мне вдоветь.

– Это все твои желания, Ализа?

По его шее пробежала волна мурашек, и тут я, прибери меня богиня, совершенно потеряла контроль. Обиженно всхлипнув, подалась вперед. И, стиснув пальцы сильнее (сам напросился), первой впилась в его наглые, бессовестные губы. Незаконно вкусные!

– Зараз-з-за, – прошипел Габ, точно мной траванулся, и разъяренно дернул остатки шнуровки. Лента послушно выпорхнула из петель и упала к его ногам.

Рот вновь заклеймило жгучим, продолжительным поцелуем. Стряхнув оцепенение, я с позорными охами выпустила герцогскую шею.

Сама не поняла, как руки переместились ниже. Сбежали с области, просившей удушения, к той части, что красноречиво желала чего-то другого. Нащупав пальцами тугую шнуровку, я выдернула из брюк рубашку и сунула ладони под прохладную ткань. Мое. Тут все мое.

Проскользила трясущимися пальцами вверх по ребрам. Как так вышло, что кожа у Габа ошпаренная, а рубашка будто бы холодит? Очень странный эффект, пьянящий… Упиваясь ревнивым, бешеным поцелуем, я шарила руками под тканью, мысленно размечая мышцы герцога индивидуальными артикулами.

Мое, все мое! По закону! Ниспосланное!

Габ забрался рукой под волосы и до легкой боли стиснул в кулаке собранный хвост. Вбился в мои зубы своими, толкнулся языком собственнически, жадно… Словно тоже артикулы ставил и номерки навешивал.

– Моя, – сообщил хрипло и вернулся к разметке во рту.

– Твоя… твоя… А ты! – я увернулась от алчущего языка и, тяжело дыша, уставилась на Габа. – А ты даже не сообщил, что вернулся в Пьянь!

– Сообщил. И целый день, как пришибленный, ждал ответа, – гневно прорычал он и вернулся к губам. – С каких пор вы не отвечаете на мои письма, дражайшая супруга?

– С… с сегодня, – призналась, поглядев в темноту под столом. Где-то там стояла урна, хранившая невскрытый конверт от генерала.

– Впредь все же читайте корреспонденцию, – шипел он. – Ответь вы сразу, я не терзал бы себя неуместными сомнениями. И не пошел бы отвлекаться от них… в другое место.

– В театр. С Сиеллой, – напомнила яростно.

– С ней, да… Она вариант проверенный. В меру интересный, но не более. Всегда спасает, когда я на грани, – беззастенчиво вываливал мне кворг. – Иначе беды не миновать.

– И как, хорошо отвлеклись с проверенным вариантом?

– Не успел. Меня отвлекли.

– Ох, прошу прощения… – фыркнула я и впилась в его спину ногтями.

Раззадоренный боевыми ранами, Габ опасно зарычал и принялся оттеснять меня к подоконнику.

– И вы смогли бы? Думать об одной девушке и снимать напряжение с другой?

– Я способный. Ради вашего благополучия…

– Вы собирались залезть к рыжей хэссе под юбку ради моего благополучия? – взвилась я.

– Теперь уж поздно. Разгребайте сами, – процедил Габ и закинул меня со всеми юбками на подоконник, предварительно стряхнув с него пару пыхтящих черных комков. – Занято. Идите на пол!

– Да что вы…

– Прогонять не пытайся. Я твой муж, Ализа. И теперь уж никуда не уйду.

В подтверждение угрозы Габриэл вжался в меня до скрипа оконной рамы и вернул мои дрожащие руки себе под рубашку. Заурчал довольным котом, покусывая ухо и наглаживая растрепавшиеся волосы.

Вспомнив сахарное послевкусие предыдущих компенсаций, я сдалась. У меня тогда чуть зависимость не развилась, да… А может, развилась все же.

– До чего ж глупо… – бормотал Габриэл, помогая мне избавиться от частично расшнурованного, частично порванного корсажа.

– Хотеть собственную жену? – уточнила, машинально оцарапывая его лопатки. Словно личные метки владения ставила.

– Именно, – подтвердил муж, торопливо покрывая поцелуями лицо и плечи. – Ализа, ты даже не догадываешься… Как рискуешь… Не смей, не смей…

– Что не сметь?

Сознание плавилось от жарких поцелуев, и вся его речь казалась полной бессмыслицей.

– Залезать в мое сердце. Пробираться под кожу. Волновать мои мысли. Не вздумай, девочка.

– Угрожаешь?

– Не я, Ализа… Не я, – обреченно прошептал он, решительно сгреб мои юбки в охапку и принялся удовлетворять наши оставшиеся потребности. Которых, к стыду, за время разлуки накопилось преступно много.

Хельмы возмущенно пыхтели внизу, горюя по нагретому местечку. Мне было перед ними почти совестно. Почти.

– О, богини… – промычала, извиваясь на чертовой жердочке и в судорогах хватаясь за штору.

– Богини тут абсолютно ни при чем, – самодовольно мычал Габ, с полной самоотдачей компенсируя все, что накопилось.

***

– Гала проснется… – сбивчиво прошептала я в горячую шею, пахнущую терпкой сладостью летнего луга.

– Тогда идемте в спальню… моя герцогиня…

Путаясь в ногах, стянутых до локтей рубашках, мятой юбке и прочих лишних вещах, мы, не расцепляя объятий, доползли до моей комнаты. И, пнув дверцу пятками, рухнули на узкую ученическую постель.

Габ выдавил что-то грубое и бесстыдное в адрес тех, кто обставлял мебелью студенческие спальни. Определенно, в номерах «Благодати Верганы» кровати и шире, и мягче…

Муж воодушевленно стащил с меня остатки гардероба. Избавил от каждой ненужной кружевной ленточки и шелковой ниточки. Даже добыл из прически еще парочку колючих шпилек.

– Это лучший наряд, Ализа, – сообщил, нависая надо мной на вытянутых, подрагивающих от напряжения руках. – Никогда не снимай.

– Не буду, – серьезно пообещала я, ошалело таращась на плечистого генерала, невесть что забывшего в моей скромной «келье».

Габ тут смотрелся странно и в интерьер не вписывался. Как величественная картина Айвазовского на стене грязной ночлежки или старого гаража.

– Еще раз увижу тебя с каким-нибудь тэром – убью обоих.

Грайнитовые глаза опасно сузились, подтверждая серьезность угрозы. Убьет.

– Ревнуешь?

– Да! – сдавленно выдохнул Габриэл и будто сам себе удивился. – Да, Ализа, ревную. Ты моя жена.

– А ты мой муж, если не забыл…

Я уж мысленно на каждую венку, на каждый шрам бирочки навесила – не отвертится.

– Забудешь тут! Я пытался. Хотел рвануть в академию сразу, как приехал… – глухо пробормотал Габ, избавляя от остатков одежды себя. – Еле удержался. В театре… надеялся, что Сиелла поможет, отрезвит. А сам сжимал в кармане портальный камень, глядел на сцену, не понимая смысла, и думал о жене. Как последний идиот. Беспокоился. Почему не отвечает, почему молчит… Скучала ли?

– Скучала, – призналась ему неохотно.

Имя Сиеллы ранило с той же силой, что обычно. Но сейчас Габ был здесь, в моей спаленке. Возвышался беззастенчиво красивой грудой мышц на узкой, твердой кровати неллы.

– И я скучал, – сообщил он хмуро, точно в неприличной болезни признался. Или в том, что жестоко истребил всех золотых хельмов. – Увидел в ложе с Владом и сошел с ума. Это убьет тебя, Ализа.

– Что?

– Мои чувства тебя убьют.

Я обиженно проморгалась. Да, верно, Галлея что-то рассказывала…

Трудно впитывать информацию, когда над тобой возвышается «австралийский пожарный» в столь непристойном виде, что даже для календаря не пойдет. Уж больно пожароопасно, все «двадцать пять плюс».

– Но я не могу с ними бороться… Ничего не выходит, – Габ сердито тряхнул головой и рухнул вниз, вбив меня в единственную подушку и задушив в соленом поцелуе.

***

Из окошка на нас глазела местная луна, разбавляя густо-фиолетовое небо Сатара голубым маревом. Который час? Сколько мы не могли друг от друга оторваться?

Какое-то нездоровое притяжение, право слово. И выносливость у генерала завидная, кругосветками тренированная…

Измятая и зацелованная везде, где нельзя и можно, я поднялась с кровати и нашарила ночнушку, смятым комом лежавшую на стуле. Обернулась, чтобы убедиться: глюк все еще со мной.

Габ занимал две трети кровати, откинувшись на подушку и заложив руки за голову. Как будто вовсе не собирался покидать мою спальню.

– А ты разве… не планируешь уходить? – робко поинтересовалась у супруга, накидывая на плечи кружевные лямки и затягивая ленту на груди.

Наверняка у него номера в «Благодати Верганы» арендованы пожизненно.

– Предпочел бы остаться. Если моя жена не против, – сонно прохрипел Габриэл и немножко отполз в сторону, намекая, что готов потесниться. – Перемещения меня измотали. Не помню, когда нормально спал на этой неделе. Драные хельмы…

– Оставайся… конечно… – пробормотала я, задернула штору и пошла погасить небольшой кристалл-светильник, разрушавший мглу в дальнем углу комнаты.

Темнота, вмиг заполнившая спальню, оказалась очень уютной. В ней разносилось мерное сопение моего мужчины. Необычное ощущение.

Ворошилов никогда не оставался до утра. Из моей квартирки ему до офиса было ехать «долго, нудно и по пробкам». Подскакивать в пять часов вместе с помощницей, чтобы все успеть, Тема не желал.

Меня все устраивало… После его ухода я знала, что успею нормально выспаться. И на рассвете, когда я мятая и всклокоченная, как похмельная белка, никто не потребует от меня неловкий «десерт».

Словом, ночующий в моей постели мужчина приключился впервые. И я, дважды помолвленная и один раз замужняя, не представляла, как себя с ним вести.

К счастью, когда я вернулась из купальни, Габ уже спал. По комнате разносились глубокие вдохи, одеяло мерно вздымалось на его груди.

Я осторожно залезла в кровать и устроилась на самом краю. Вряд ли смогу заснуть. Слишком уж непривычно… Слишком уж… Ммм…