Подарок для герцога. Вернуть отправителю!

Глава 16

Дни потянулись вязкой карамелью – наматывай на палец и облизывай до беспамятства. Кто-то скажет, что столько сладостей – вредно для здоровья… Но мы с Габом заслужили шанс распробовать наш союз со всех сторон.

Яд медленно выходил из его организма, синие пятна исчезали с кожи, рана затягивалась. К герцогу возвращались силы, а вместе с ними – жажда подвигов. Счастье, что только постельных. Исключительно супружеских.

Временами ему хотелось битвы, и тогда я надевала пару лишних юбок и потуже затягивала поясок. А в другой день сдавалась без боя, пав жертвой его величавого, красивого тела, испещренного шрамами семилетней войны.

Габ больше не спрашивал, где я нашла антидот, а я не спешила рассказывать ему о встрече с Ахнетом. Это был сложный разговор.

Иногда я вспоминала беседу с Верганой – о том, что мы с Габом не предназначены, что ее хвостатая ипостась перепутала сослепу… Что союз был заключен по ошибке. Что Миланке удалось ее провести. И все-таки Вергана чего-то недоговаривала!

Она ведь пришла в храм. В ответ на мою мольбу – с конкретным таким опозданием, но как раз вовремя. Я призывала ее жарким летом, за час до смены сезона… А явилась она зимой. И проложила дорогу в дом.

Она не осталась равнодушной. Габ, верно служивший богине, не зря слыл ее любимчиком… Вергана вмешалась. Не смогла удержаться и вмешалась!

– На то и был расчет. Все мы не без греха, даже самые сиятельные, – хихикнул кто-то из-за шторы.

Габ как раз отлучился по делам государственной важности, а я, умиротворенная недавним приступом страсти, нежилась в постели. Но теперь уж не нежилась: вскочила, как дикая лань, замоталась в халат и откинула штору.

На подоконнике, наматывая белую прядь на палец, восседала Миландора.

– Ой, брось! – отмахнулась она от моего кулака. – Я не подглядывала. Почти. Надо оно мне?

Девица, упакованная в желтые ездовые брючки и короткий полушубок охристого оттенка, спрыгнула с жердочки и пробежалась по спальне. Втянула узкими ноздрями воздух, разомлела, улыбнулась.

– Ммм… Запах страсти. Не совсем то, но уже почти, – промурлыкала счастливо. – Видишь, как здорово выходит, когда богини работают сообща? А эта хэсса еще и дуется…

– Вергана просила передать, что не сердится на тебя.

– Врет. И не краснеет, – пробурчала Миланка, фамильярно заглядывая под покрывало.

Этих «любовных божеств» явно не обучают приличиям.

– Она готова забыть ваш спор…

– Забыть? Нет уж, пускай помнит, – она строго погрозила пальцем куда-то в сторону потолка. – Ну что, Лизавета, ты поверила в мои способности?

– А нормальных, человеческих методов, от которых коленки не сбиваются на божественных тропах, у вас нет?

– За любовь нужно бороться, – важно заявила заноза. – Вам, а не нам. Таков закон. И если она сильна… она меняет все, даже судьбу.

– Как? Как у тебя получилось изменить полотно Сато? Вергана трясла тряпочкой и уверяла, что Габ умер!

– У меня получилось? Упаси Бездна, блаженная… Богини не имеют права вмешиваться туда, куда не просят, и нарушать то, что крепко заплетено, – оттарабанила она четко, заученно. – Это все ты… Ты, иномирянка.

– Я?!

– Ты принесла Ахнету молоко и рассказала о горюющем сердце. Ты напомнила ему ту, другую, голубоглазую… Ты совершила подвиг душевной чистоты, простив врага и не осквернив святое место. Ты заслужила милость богини – возвращение домой. На тропу, которой ты попала в наш мир. Славно, что это как раз в Грейнхолле, да?

– Как ладно ты поешь, – проворчала я, наворачивая круги за подпрыгивающей Миланкой.

Она явно была довольна своей проделкой.

– Выходит, судьбу можно изменить?

– Можно… Сато всегда оставляла людям выбор, но сделать его нелегко, – хмыкнула она и важно свела белые брови у переносицы.

– Ты знала, что возможен другой финал?!

– Я часто гуляла по Роще путей, когда была малышкой. Следовала за матерью, любовалась ее работой. Она учила видеть, и я видела… – Миланка прикрыла глаза, вспоминая. – Видела, как путь, прописанный на полотне, изменился. Было сильное влияние из другого мира, толчок, поворотный момент. Коридоры Веера должны защищать от перемен, но все сдвиги предусмотреть трудно. Для «столкновений миров» есть запасные пути, секретные тропы. Однако не всякому хватит воли свернуть с намеченной дороги в темное и неизвестное… И взять ответственность за свою жизнь.

Многое из ее речей ускользало от моего разомлевшего разума. И я обещала себе подумать обо всем на досуге, когда мозг начнет функционировать не только в сторону непристойных постельных фантазий.

Видимо, мой выбор остаться в Сатаре был важен. Отказ от дома ради часа с любимым… И за это нам было даровано куда больше, чем шестьдесят минут.

Прислушиваясь к словам Миланы, я тихо радовалась, что однажды побежала за кошкой и свалилась с утеса. Ведь, если верить ей, именно это изменило судьбу генерала. Он должен был умереть в ходе вторжения… Но он жив. Горяч. И любим.

– Когда миры соприкасаются, то, что предрешено для одного, может измениться… Другой путь есть всегда. Развилка, что зависит только от воли. В этом сокрыта удивительная красота и гибкость нитей Сато, – вдохновенно вещала Миландора. – И чтобы доказать это, я готова воссиять. Я одарена, талантлива…

– Психована, – договорила я за бесячее божество, так мечтавшее загореться рождественской лампочкой.

Нет, не спорю, это красиво… Желтоглазой Миланке огоньки бы были к лицу.

***

Дверь спальни распахнулась – и бесячее божество сдуло за штору.

В проеме, тяжело дыша, стоял Габ. Мундир был наброшен на расстегнутую рубашку и не на шутку дымился, мышцы под тканью ходили буграми. Я жалобно застонала: что? Что стряслось?

Вторжение? Покушение? Гариэт, советники, ректор? Что?!

– Соскучился, – сдавленно признался Габ и с грохотом захлопнул дверь.

Воздух в спальне тряхнуло, и халатик как-то сам начал сползать с моих плеч.

– Спятить с тобой недолго, Ализа, – сокрушенно добавил генерал и направился к моим шелковым рубежам.

Отдернул штору, усадил меня на пустой (слава богиням) подоконник и запечатал рот жарким, удушающим поцелуем. Послышался звук бешеного кошачьего дрифта на когтях. За креслом мелькнул вздыбленный белый хвост и исчез.

Ладно, да, я тоже соскучилась. И тоже спятила. И сегодня – никаких сил на борьбу.

– Ммм!

Стряхнула с Габриэла дымящийся мундир, скинула остатки рубашки и впилась ногтями в плечи. Этот мужчина стоил, чтобы застрять в Сатаре навечно.

– Невозможно так желать жену, – ворчал он, быстро побеждая халатные юбки. – Это ненормально!

Спальня заполнилась терпкими, пряными ароматами страсти. Миланка сразу их учуяла, а я – так давно привыкла.

«Не совсем то, но уже почти…»

Я понимала, о чем она. Сумасшедшее притяжение плоти, искристая радость встречи, безудержные ласки, оглушительное послевкусие… До вспышек в черноте, до потери сознания от блаженства.

Но не совсем то…

Но все же – почти!

– Ты должен… Должен рассказать мне, – прошептала сбивчиво, вздрагивая под его напором, – почему твои чувства меня убьют.

– Можно попозже, Ализа? – рычал Габ, вгрызаясь зубами в плечо до жгучей остроты. – Сейчас я немного… не сосредоточен… Так не больно?

– Еще, – взмолилась, изгибаясь навстречу мужу.

Безумно. Ненормально. Нечестно быть такой влюбленной в случайного супруга.

– Ладно… К хэссам все… Все равно не получается сдержаться, – рявкнул Габриэл, оторвал меня от подоконника и перенес на постель. Уронил в подушки и погреб под тремя тоннами личного веса.

– Про что ты? – едва соображая, уточнила я.

– Давай попробуем, – предложил, все плотнее утрамбовывая в кровать.

– И снова: про что ты? – промычала, путаясь в смятых простынях. – Что попробуем?

– Быть мужем… и женой…

Он успел покрыться испариной от жаркой возни. Мои ногти проскальзывали по загорелой коже, оставляя тонкие розовые дорожки.

– Так мы уже… женаты… Или ты снова успел забыть? – сощурилась, поглядывая на напряженную от желания челюсть.

Паршиво у винторогих с памятью, паршиво…

– Я хочу быть тебе настоящим мужем, Ализа, – заявил Габ, задыхаясь.

Ох… Ммм… Я потеряла нить повествования.

Нашел время для разговоров!

– Сиелла, – прохрипела натужно.

– Что?

– Не хочу больше видеть леди Ротглиф рядом с тобой. Никогда-никогда, – прошептала, сжимая его затылок гораздо агрессивнее, чем планировала.

Бесит меня эта рыжая!

– Хорошо. Никогда. Обещаю, – жарко выдохнул в мое ухо, доводя до кипения медленно, но верно. – Я и так с ней не…

– И Катриссу! – простонала уже не так злобно. И малоубедительно.

– И Катриссу, – послушно согласился герцог.

– И Мирану-у… Ууу… – провыла, изнемогая.

– И Мирану, – запыхавшись, покивал Габ.

– И Ла… Ла… Лавайну…

Так звали светленькую мерзавку из театра, да?

– Договорились… Ализ-с-с… – прошипел сквозь зубы, захлебываясь удовольствием.

– А на нэллу… Робертинью… даже не смотри!

О, вот и имя вспомнилось.

– Про нэллу и мыслей ни разу не было! – озадаченно закашлялся Габ. – Хорошо, и на Робертинью – не смотреть.

– Мо-о-ой герцог… – простонала, сжимая простыню кулаками.

– Да, Ализа. Только твой.