Подарок для герцога. Вернуть отправителю!

Глава 15

Хвост россохи белым всполохом мигнул между черных кустов и исчез. Я в панике заозиралась: где животинка? Куда пропала? Неужто нашла дела поважнее, чем провожать меня в Грейнхолл?

Но через минуту нога ступила на ровную поверхность, и я осознала, что стою посреди «сцены». Почти в том же месте, где впервые схватила божественного зверька. Справа от меня была калитка, закрывающая обледенелую лесенку в храм, спереди – голые деревья Грейнского сада и белое поле, присыпанное свежим снежком.

Я осторожно слезла с помоста и побежала влево, стремясь поскорее обогнуть холм. По этой дорожке Габ тащил меня, больно сжимая пальцы, а я жаловалась на эффект полного погружения… О да, погрузилась глубже некуда.

Сейчас в облезлом зимнем саду было темно и пусто. Чем дальше я шла, тем больше окрестности напоминали Утесово… Как если бы там, на землях Ворошиловых, вдруг началась зима.

Сердце трепыхнулось и примерзло к ребрам: что, если россоха ошиблась? И вернула меня домой?

Я торопливо обогнула Утес, опасаясь увидеть темную трехэтажную домину и свою «аудейку», задубевшую на подъездной дорожке в ожидании хозяйки. Затаила дыхание… И с облегчением простонала, издали завидев волшебные рыжие фонари, высокую изгородь, постовую башню и серебряные шпили Грейнхолла.

Россоха не ошиблась. И в то же время… она вывела меня домой. Дом там, где сердце, – так у нас говорят. Ахнет прав, оно не болит без причины.

Застревая в рыхлых сугробах, я прорвалась через брешь в изгороди. Со сторожевой башни слетел предупреждающий магический залп, сверху что-то прокричали. Я подняла лицо и увидела Раина в меховой шапке. Помахала ему, сняла капюшон… и замначальника, грустно поприветствовав меня, жестом позволил пройти.

Дальше дорожка была расчищена, и бежать получилось быстрее. Считая в уме секунды, я пронеслась мимо конюшни, обогнула загон с драконицей, добралась до парадного крыльца… Дежурившие тут стражи – я помнила их лица – распахнули двери. Впустили меня в замок, изменившийся до неузнаваемости.

На первом этаже разбили лазарет. Снесли вниз всю мебель – кушетки, диваны, кровати – и уложили на них раненых. Всех, кого удалось протащить порталом с Вандарфского моста.

Я насчитала три десятка воинов – стонущих, окровавленных, в сознании и нет… Над ними хлопотали королевские лекари, придворные маги прямо тут заряжали артефакты и варили снадобья. Звуки рабочей суеты заполняли парадное фойе, лишая Грейнхолл привычной тишины и степенности.

Я приметила вдалеке рыженькую Эльяну – прислужница смывала черную копоть с щек воина. А рядом с ней, ничуть не смущаясь грубой и стыдной работы, хлопотала леди Аланна, супруга Владыки. Несмотря на свою аристократическую прозрачность, она вполне крепко держала в руке мыльную губку.

На меня никто не обращал внимания. Огибая кушетки, я на трясущихся ногах прошла вперед. Завернула в крыло, где располагался кабинет Габриэла. Откуда-то знала, что он не в покоях… Ноги сами несли к цели. Видимо, тонкая супружеская ниточка, что тянулась от Габа ко мне, вела нас друг к другу.

Что ждало меня за массивной дверью? И вообразить страшно. Так что я просто толкнула ее и, жмурясь, вошла внутрь.

На диване, укутанный темно-зеленым пледом, лежал Габриэл. Без рубашки и мундира, с голым плечом, посиневшим от яда… Рядом в кресле, придвинувшись к брату на расстояние выдоха, сидел монарх. Без веночка и с тенями, пролегшими под глазами.

– Ализа? – он удивленно поднял глаза и придал себе более собранный вид. Хотя пустого графина на столике не заметил бы только слепой. – А я… вот.

Владыка был нетрезв и хмур, но больше всего – печален. Он не спрашивал, откуда я пришла, как материализовалась в замке… Такие глупости Гариэта не волновали.

– Странное дело. Я старший брат, но опорой всегда был Габ, – он развел руками. – Я совершенно растерян. Лекари говорили «один час», но это было давно… Брат не приходит в сознание. Не уверен, что он нас слышит. Я пытался привести порталом Галу, но академию успели закрыть заслоном… Оно так, конечно, лучше, Галлея в безопасности. Но Габ хотел бы, чтобы она была рядом.

– Можно я? – прошептала я, поглядывая на край дивана. Едва ли я на нем умещусь.

– Конечно, Ализа… Побудь с ним.

Гариэт уступил мне кресло и, пошатываясь, вышел из кабинета.

Не став медлить и копошиться в сомнениях, я стащила с шеи кулон. Нагнулась над мужем, погладила по щекам, разжала мягкие губы… Вряд ли ведь я отравлю его больше, чем есть? Торопливо отвинтила крышечку и влила содержимое рубинового «патрона» в рот Габриэла. Все, до последней прозрачной капли.

Хорошо бы презент от Ахнета оказался «даром мира», а не «даром мести»…

– Только попробуй умереть, кворг винторогий! – прошипела Габу в губы, стукнула в сердцах по раненому плечу и согрела герцогский рот поцелуем.

От мужа пахло дымом войны и кровью, едкими снадобьями и солнечным лугом. Он был теплым, горел в лихорадке. И я, пользуясь моментом, сдвинула плед пониже и уложила голову на грудь герцога.

В ушах гудело от паники, я не слышала стука сердца. Не могла же я опоздать? Мой законный час еще не прошел, я бежала так быстро, как могла!

– Я видела Вергану. Или спятила, или по правде, – призналась ему, наглаживая повязку на ребрах.

Надо бы заменить ее: багровые пятна давно просочились через ткань, но Гариэт был не в том состоянии, чтобы заметить.

Рядом на тумбе лежали флаконы с мазями, стопки чистых бинтов и ватные прямоугольники, прошитые заживляющими чарами. Я аккуратно сняла старую повязку, промыла рану, окаймленную темно-синим, и сверху уложила свежую материю.

– Даже не представляешь, от чего я только что отказалась, – рассказывала Габу, расправляя бинт по ребрам. Он прилипал сам и закреплялся надежно, без клея, пластыря и узелков. – За твою жизнь я продала свой единственный шанс вернуться домой. И если ты не очнешься, я тебя самолично придушу, так и знай.

Пальцы испачкались в крови, и я на автомате промыла их в серебряном тазике. Вытерла полотенцем, осмотрела ладонь… Брачная петелька так и осталась светло-розовой. Вот-вот исчезнет.

А грайнит в кольце, напротив, траурно потемнел. Наверное, камень запачкался кровью – из бледно-зеленого превратился в почти черный. Прямо как бездна, что разверзалась внутри меня. Что, если противоядие не поможет?

***

Я не столько задремала, сколько отключилась, сгруппировавшись в широком кресле, как в материнской утробе. Лишилась чувств – от усталости и переживаний, пригревшись в тепле протопленного замка.

Сквозь бредовую пленку сна я ощущала, как чья-то ладонь поглаживает мои волосы и поправляет плед. Откуда на мне плед? Одним демонам ведомо… Но это неважно. Спим дальше. Проснемся – и все будет хорошо.

А если не будет – то и просыпаться нет смысла.

– Габ?! – выдернул меня из дремы сиплый вскрик.

Голос похож на Владыку, но к чему бы ему так орать в собственном замке?

– Тише, разбудишь, – шепот, знакомый до боли в груди. Приснится же.

– Но как? Ты ведь… Ты умер, брат! – «любезно» напомнил Гариэт моему кошмару. – И час прошел… О, Вергана милостивая, ты точно у нее любимчик!

– Я уже и сам начинаю в это верить.

Меня снова ласково погладили по голове. Зарылись пальцами в волосы, завившиеся от влаги. Заставили провалиться в сон.

Чем глубже я проскальзывала в сладкую дрему, тем сильнее верилось, что теперь все точно будет хорошо.

– Давай я помогу, – настаивал на чем-то Владыка, мешая мне смотреть прекрасные фантазии.

Мы с Габом, Грейнхолл, Эмильена, еще один зеленоглазый малыш, подозрительно напоминающий генерала…

– Сам, – угрюмое в ответ.

– Ты и на ногах-то еле стоишь. Куда тебе еще и?.. – шепотом разорялся Владыка.

– Сказал же: я сам, – упертое шипение.

Сразу за ним меня вытащили из кресла чьи-то теплые, неуверенно подрагивающие руки. Прижали к горячему и твердому. И медленно понесли куда-то, покачивая и баюкая.

– Не просыпайся, – велел самый лучший голос на земле. И я послушно провалилась в дрему.

Мы шли, шли, шли… Заскрипела дверь, и недовольное кряхтение вырвало меня из сна:

– Надо было сразу это сделать… Традиция все-таки.

Догадалась, что меня перенесли через порог супружеской спальни. Да, Габ, надо было… Но и сейчас не поздно.

Сон опять сковал мое оцепеневшее тело. Как я устала за этот день… Как устала. Едва голова коснулась подушки, я застонала, как мартовская кошка, нализавшаяся валерьянки. Мррр!

Вдалеке, за неплотно прикрытой дверью, хлестала вода. Она билась в бортики купели, шла волнами, шипела пеной…

Через тысячу миллионов лет с меня стащили мантию и сапожки. Ослабили шнуровку на платье, стянули прилипшую материю. Жить на свете сразу стало легче и приятнее.

Потом меня, неприлично голую, сгребли в охапку и прижали к себе. Тоже, надо сказать, к не шибко одетому телу. Мокрому к тому же, душистому…

– Габ, ты живой? – вскинулась я, выпрыгнув из забытья.

– Еще не совсем, но к утру буду. Спи, Ализа.

Мой висок накрыли мягкие, влажные губы, и я снова сбежала в сладкую темноту.

***

Уже утро? Трудно разобрать. За зашторенным окном герцогской спальни поблескивал снег, и все казалось чрезмерно белым, ярким, искристым…

Я зажмурилась, отвернулась от слепящей полоски света и со сладостной негой поерзала щекой по мягкой подушке.

– Я слышал, ты назвала меня кворгом. Винторогим, – вдруг влезло в мое ухо. Убийственно вкрадчивое. – Потом грозилась придушить и сетовала, что пожертвовала чем-то важным.

– Ты же был без сознания, – сонно промычала я. – В п-переходном…

– В переходном?

– Состоянии. Ты не должен был слышать! – возмущенно прошептала я.

Приоткрыла один глаз и столкнулась с внимательным, изучающим взглядом давно проснувшегося мужчины. Габ смотрел на меня с напряжением, заметно пульсирующим на висках.

– А еще ты что-то влила мне в рот.

– Ой…

Сон как ветром сдуло.

– Ой, – согласился муж, придвигаясь ближе.

Чтобы, стало быть, нависать всей генеральской мощью над хрупкой, но отважной женой.

– Расскажешь, откуда у тебя противоядие от иномирского яда? То, которого ни у одного из наших магистров нет? – допытывался он с угрожающим хрипом.

– Ты не поверишь…

Я откинулась затылком на подушку и закатила глаза. Если расскажу все как есть, он меня в местную дурку сдаст. Уверена, там еще скучнее, чем в Сандер-Холле.

– А ты расскажи, ниспосланная.

– Ты вот сейчас что, решаешь, не демон ли я, прорвавший твой рубеж? – удивилась я, приподнявшись на локте.

Чтобы, стало бы, тоже над чем-то мощным и генеральским понависать.

– Не знаю, что и думать, – покаялся муж, картинно шевеля черными бровями. – О том, что ты порождение хаоса, я давно догадывался. И мой рубеж ты действительно прорвала…

– Слишком сложно для только что проснувшейся меня, – проворчала я и тряхнула волосами, разбивая слипшиеся пряди. – Я не демон, Габ. Хотя, если учитывать количество рогов, которые ты мне наставил за время божественного супружества… Думаю, демоны вполне могли принять меня за свою.

– Рогов? – удивился тэр Кворг как-то уж слишком искренне.

Ах да, чужой мир – чужие правила. Все время забываю, что все у сатарцев не как у людей.

– Я про твои измены, – пояснила хмуро. – Так говорят у нас в… поселении. На темных землях. Что если муж кворг блудливый, то рога отрастают у жены.

Вот так внезапно мы подошли к теме талончиков и расписаний…

– Я тебе ни разу не изменял, Ализа. С момента, как ты свалилась мне на голову со Священной горы, в моей постели была только жена, – удрученно проворчал тэр… не кворг? – Угрозы, обещания, блеф и поход в театр – это не измена.

– А Эмма? – язвительно поинтересовалась я, вспомнив о своем рыженьком альтер-эго.

– Ах, Эмма… Да, привлекательная особа. Чуть не сорвался… Так меня к ней влекло. Будто я к ней привязан магическими узами, представляешь? – прошептал наглец, вынимая меня из одеяльного кокона. – Однако должен признаться… Эмма не в моем вкусе.

– Вот, значит, как?! – обиженно профыркала я, заматываясь обратно.

– Слишком волосы огненные, слишком глаза медовые… Очень уж солнечная, – глубокомысленно произнес Габ и в отсутствие юбок развернул войну против одеял. – В моем вкусе Ализа. Но я, право слово, никак ее не распробую…