Почти Целитель. Часть Восьмая

Глава 10

Делиться… Иван вырос с братом и двумя сёстрами, распределению ценностей большая семья приучает быстро. Став взрослым, он стал считать партнёрство естественной формой делового взаимодействия. Лудильщиков работал и с князем Никитой, и с Башениным. Большие дела, серьёзные люди. Юсупов. Но всё это были люди, которых он давно знал, которым достаточно доверял, кого-то даже считал за друзей… а тут!

Ваня крутил в руках миниатюрную чашечку с ароматным напитком, вспоминал, как год назад он к Фёдорову пришёл и предложил тому часть своего предприятия. Полагал, что непременно в Рассее помощь с новыми зельями понадобится, а учитель мог и подсказать чего полезного, и с нужными людьми свести. Наставник тогда расхохотался как всегда громогласно, похлопал Ваню по плечу и заявил, что на старости лет ещё одно предприятие на себя повесить не имеет он ни желания, ни необходимости. В помощи, однако, не отказал.

Но вот, поди ж ты, появились желающие. Допустим, сейчас они лишь о пяти процентах речь заводят. А как во вкус войдут, каких размеров долю им получить восхочется? В сознаниие Лудильщикова внезапно вторглись какие-то посторонние звуки, он вернулся к реальности и обнаружил перед собой новую чашечку кофе, над которой поднимались, переплетаясь, тонкие струйки пара, а напротив за столом знакомые смеющиеся глаза.

— Здравы будьте, дражайший Иван Фёдорович! — обычно язвительный прищур Жихарева на секунду сменился озорной улыбкой. — Вот сижу рядом, сижу, а ты только сейчас соизволил спуститься из своих мечтаний в наш грешный мир!

— И я Вас приветствую, Глеб Георгиевич! Это ж сколько мы с Вами не виделись? Кажется, со времени Вашего бракосочетания? Эк лихо Вы тогда ценного специалиста у меня увели!

Жихарев довольно покивал:

— Знатная получилась операция, по всем законам военной науки!

— Надеюсь, жизнь семейная стоила тех усилий?

Приятель (а Ваня уже давно графа-полицейского за приятеля считал, ещё с тех времён, как они за Ксюхиными убийцами охоту вели) согласно голову склонил:

— Всякое бывает, да только понял я, что в одиночестве человек настоящей жизнью и не живёт вовсе. А мы через два месяца прибавления ждём! Посему я к Абрикосову, как на службу, день через день. Очень уж Анне моей здешние пирожные нравятся. Но сдаётся мне, не просто так ты про супружеское счастье интересоваться начал.

— Да пока нечего рассказывать. Но коли что изменится — сообщу всенепременно.

Тем временем Жихареву принесли коробку с пирожными, а Ване — фрукты засахаренные для Ксюши. В который раз залюбовался Лудильщиков причудливым формам на изящной упаковке — будто живые дети с дерева яблоки собирают да в корзины укладывают.

За столик к ним никого пока не определили, и герои наши о жизни своей друг другу поведали. Глеб Георгиевич и службу помянул, мол, за последний год преступность очень увеличилась. В уровнях люди быстрее расти стали, вот и бьёт им в голову силушка молодецкая, кураж да чувство вседозволенности. Иван же рассказал о своей встрече (не называя, впрочем, имён и званий) с чиновником и о полученном предложении.

— Ну, подобные мутные истории — определенно не мой профиль. Нам бы чего попроще — ну, там, прибили кого или ограбили. Но вот что я скажу, знакомо мне твоё положение. Ибо в одном мы с тобой похожи — чины наши да титулы, что Империя за службу пожаловала, не сделали нас «своими» среди высшего света, — Жихарев скривился, но продолжил. — И стоит на нас клеймо одиночек и выскочек по меркам аристократов, что историю своих родов столетиями представляют. Вот ты говоришь, что под себя дело забираешь, а оно в скором времени большие миллионы принесёт. Да кто ты такой, чтобы с людьми «достойными» не поделиться?

Ваня задумался.

— И что ты предлагаешь?

Глеб опять развеселился:

— Ну, тут я два пути вижу. Можно жениться, желательно на наследнице титула. Если у рода, к примеру, сложно со средствами — а сейчас таких немало — покочевряжатся, да согласятся. К тому же ты какой-никакой, а граф, а в случае такой женитьбы титул твой уже потомственным сделается.

— А второй вариант?

— Покровителя ищи, да чтоб из самых-самых!

На том и распрощались. Ваня даже голову свою ломать не стал, у него на этот случай другие головы имелись.

Первым делом, как в особняк на Малой Конюшенной вернулся, Лудильщиков посыльного к Вяземским отправил с известием, что он в Санкт-Петербурге и давно их не видел. Ему была нужна Татьяна. Ибо у кого, как не у девушки из семьи потомственных дипломатов и людей, сделавших своей профессией «разрешение всех и всяческих конфликтов» в высшем свете, он мог совета спросить?

Целуя ручку своей старинной подруге, Иван подумал, как мало в этом мире мест, где бы он неудобства не испытывал. И дом Александра и Татьяны — как раз из этого списка.

Слуга позвал к ужину. Вяземский со смехом попенял, что их особняк за последние годы превратился в место паломничества любителей собак и кошек.

— Откуда только не едут! А всё батюшка с матушкой, дай им Бог здоровья! Сами-то по выставкам путешествуют или заводчиками в Сарапуле сидят. А у нас придумали два раза в год большой столичный приём собирать, где о новинках да планах на будущее рассказывать.

— Ну, официальные приёмы мы впрямь дважды в год проводим, — подхватила Татьяна. — Да только недели не проходит, чтобы к нам какой-нибудь собачий или кошачий любитель не заявился «по случаю», поинтересоваться новостями, узнать, где очередная выставка планируется, и правда ли, что Павел Андреевич планирует и под столицей псарню построить?

— И можешь себе представить, они же все с питомцами своими являются. А я, ты же знаешь, не в батюшку пошёл, собак с детства не жалую…

Друзья пили чай, Иван сочувствовал страдальцам, его же с пристрастием про жизнь расспрашивали. Так дошли и до главного:

— Если честно, я крайне удивлена, что эти проблемы только сейчас тебя настигли, — подтвердила Татьяна выводы Жихарева, — ты же не принадлежишь ни к одной фракции или группе в Свете, посему не имеешь явных покровителей или союзников. И при этом за последние годы скольким ты мозоли отдавил? И сколько привлёк к себе нездорового внимания? Тут и артефакты твои. Развитие зельевого бизнеса и открытие собственных лавок. Твоё участие в создании летающих собак пока удаётся скрывать, но это уже ненадолго. А клиника и госпиталь? Ты много куда залез, заработал огромные средства, но при этом ни с кем не делишься, всё под себя гребёшь! По крайней мере, со стороны всё так и выглядит.

— Но ведь у меня есть Федоров, Никита Огарев. А себя вы совсем в расчёт не берёте?

— Мы твои ЛИЧНЫЕ друзья, Федоров — коллега и наставник, причём в делах целительских. И к остальному отношения не имеет, правильно? Не лезет больше никуда, у него и так дел хватает! Такие отношения очень важны, но на союз или покровительство не тянут.

— Так что же мне делать? Один приятель выгодно жениться предложил…

— Идея сама по себе недурна, да только долго это и муторно. Так что давай-ка лучше покровителя искать. Те же 5% ему и предложим!

— Ага! Шило на мыло поменять…

— Нет, дружок, так, да не так! Тут нужен кто-то, кто не только щитом от хищников да стервятников для тебя выступит, но и своим влиянием пользу для дел твоих принесёт.

Думали, рядили. Про Великого князя, вспомнили, но решили от этой мысли отказаться. Там отношения достигли всех устраивающего статуса кво, и идти на поклон к брату императора совсем не хотелось. Возникла мысль к наследникам обратиться, но как пришла, так и ушла. Чего доброго в интриги имперские по самые уши затянут, а потом ещё и должным оставят.

Так и перебирали сильных и влиятельных лиц Империи, но либо Иван их не знал, или им не доверял, или и то, и другое, и третье. И тут Татьяна про барона Изместьева спросила:

— А что Алексей Никифорович, мой крёстный? Да и папа с ним давно дружит.

Ваня чуть по лбу себя кулаком не треснул.

— А что? Я ведь его же подчинённый, так что даже на поклон идти не нужно. Связями министр иностранных дел обладает огромными, авось ещё и поможет с продажами зелий в других странах? Мне всяко необходимо в министерстве появиться, зайти с отчётом. Хотя и не вызывали, но побывать в столице, в присутственных местах показаться, а у прямого начальства не отметиться? Не поймут-с.

На этом разговор с друзьями и завершился. Постановили, что Иван завтра же с утра к Изместьеву отправится.

Общение с Алексеем Никифоровичем прошло на удивление плодотворно. Тот и о делах в Монако выслушал, и в проблему Ивана с зельями вник. Лудильщиков решил играть в открытую, как Татьяна и советовала. Так что они быстро договорились к взаимному удовлетворению.

В итоге определили, что министру отойдёт 5% прибыли от продаж зельевой мануфактуры в Рассейской Империи. А также пятая часть прибыли в тех странах и областях, в которых он поспособствует новым контрактам. Иван получит «защиту» от любых посягательств чиновничьих и аристократических, которых герой сразу к Изместьеву отсылать будет. Всех и скопом. Мол, без делового партнёра такие дела не решаю, а также «обязательно доложу министру, что Вы затягиваете решение по его вопросу».

Изместьев тут же секретаря вызвал, и договорённости были официально оформлены чин по чину. Лудильщиков дела решил не затягивать. Сразу из министерства направился к господину действительному статскому советнику Шувалову. По прибытии его сразу в кабинет пригласили. А там чудо чудесное ожидало. Иван решил, что не иначе, как магия была использована самой высшей пробы. Ибо все документы готовы оказались, уже в сейфе лежали, только Ваниной подписи и ожидали. Чиновник даже попенял Ивану, что он, Лудильщиков, такой нерасторопный, бумаги все не подписывал и не подписывал…

Так всё и разрешилось, и вроде бы благополучно, хотя грыз Ивана все же червячок сомнения: променял одно на другое, и всё равно как бы в проигрыше не остаться. Но с другой стороны — в деньгах, если сейчас и потерял, то не так и сильно. Если же учитывать, что благодаря Изместеву заказов даже больше, чем раньше станет… А в плане уступки доли — одно дело, когда ты сам делишься, на своих условиях и для своей пользы, и совсем другое, когда из тебя «выжимают» то, что ты дать не готов. Если бы он поддался, на этом могли бы и не остановиться, нападки усиливались бы то тут, то там, пока не опутали по рукам и ногам.

Ренье-Кристиан, князь Гримальди, ректор университета Монако, почётный член семи академий на трёх континентах, имеющий доступ к самым необъяснимым явлениям этого мира… оседлал пуф у окна своего кабинета и с интересом разглядывал бумаги, разбросанные вокруг него на полу. Ренье ожидал посетителя, а в процессе этого ожидания занимался своим любимым делом — сопоставлял имеющиеся у него массивы информации.

Источники этой информации были весьма разнообразны: от научных отчётов, статей в газетах до случайного словечка, услышанного агентом Ренье в квартале тёмных алхимиков Каира. И вывод, к которому раз за разом приходил неугомонный мозг ректора не поддавался двойному толкованию — человечество теряло себя.

— Ватикан! Слепцы! Они твердят о нашествии демонов! Готовят отпор, строят преграды! Ха!

Ренье приблизил к глазам лист, покрытый странными знаками. Южно-африканские шаманы — они первые обозначили явление как проблему: увеличение проницаемости между мирами. Демоны! Да пока демоны, ангелы или ещё какие обитатели иных миров (кто знает, сколько их?) решат осуществить тесный контакт с человечеством, это самое человечество уже прекратит своё существование как биологический вид.

И, кажется, демоны тоже сделали свои прогнозы, пришли к тем же выводам и бросились на помощь. Да, да, тестирование препаратов, производство которых набирает обороты на всех континентах (а происхождение этих рецептов для Ренье вовсе не было тайной) дают недвусмысленные результаты — демонам необходимо сохранить человечество в нынешнем состоянии.

— Господин ректор, прибыл сеньор Фотинесс. — Дверь кабинета приоткрылась, и в щели показалась головка секретарши. — Прикажете впустить?

— Через минуту.

Собрав разбросанные бумаги и бросив кипу на журнальный столик, Ренье устроился в кресле.

Дверь ещё раз открылась. И в кабинете появился он, Хименос Фотинесс. Доверенное лицо Ренье. Острейший ум. Входил в первую сотню сильнейших магов современности. Кто-то считал его египтянином, кто-то арабом. Хименос Фотинесс был греком, и гордился этим.

Ренье приветствовал человека, который заведовал тайной выездной лабораторией, в которые разрабатывались и исследовались такие вещи, которые категорически не стоило связывать с университетом. И что ректор особенно ценил, хотя никогда не говорил об этом, Хименос был из тех крайне малочисленных персон, которые позволяли себе спорить с «монстром» Ренье.

— Тем не менее я считаю, что легализация ряда доныне запрещённых направлений послужит на пользу нашему делу. Если мы выведем часть наших исследований из тени и установим основное оборудование в Монако, это очень усилит нашу эффективность.

— А зачем?

— Ответ очевиден! Материальная база в университетских лабораториях куда лучше, да и со снабжением проще. Реализация младенцев, конечно, закрыла наши потребности в финансах, но логистика всё ещё оставляет желать лучшего.

Ректор на секунду задумался.

— Нет. Не стоит привлекать лишнего внимания, обстановка всё ещё нестабильна. Сейчас тенденция к легализации и декриминализации, а завтра? Ватикан паству на очередной крестовый поход поднимает. Но, дорогой Фотинесс, я пригласил Вас не поэтому. Я жду ответа: не кажется ли Вам, что мы непростительно опаздываем? Мы научились оперативно определять случаи появления в нашем мире чужеродных вирусов. Назовём их так. И случаев этих становится с каждым днём всё больше. Количество и качество «новшеств » в самых непредсказуемых местах множится такими темпами, что человечество не успевает адаптироваться. Вы сами были свидетелем того, что на поиск излечения простейшей демонической заразы пришлось привлекать лучшие целительские умы нескольких государств. Год назад нам с Вами удалось добыть и препарировать несколько демонов (Ватикан распнет нас, если узнает), выделив из них нечто, что мы определили как «ген адаптивности». Мы сделали предположение, что если привить этот ген человеку, это поможет людям выжить и адаптироваться, оставаясь людьми по сути. Поэтому я жду от Вас результатов исследований.

— Первую модификацию гена мы забраковали сразу. Исследования проводились на приматах, и те уже через несколько часов начинали проявлять признаки демонической природы.

— Та-а-ак! А что со второй частью исследований?

— Если откровенно, с последней нашей встречи подвижек больше не случилось. Подопытные мрут ещё на первых этапах гибридизации. Казалось, что данные, полученные от лечения демонической чумы, должны продвинуть процесс, но надежды не оправдались.

— Мне докладывали, что один из подопытных показывал положительную динамику.

— Что ж, он выжил. В настоящий момент полностью лишился рассудка и превратился в безумное чудовище.

Ренье поморщился.

— Дайте мне минутку подумать, — и отошёл к дальней стене кабинета.

«Меня, конечно, тоже не раз и не два „за глаза“ именовали безумным учёным. Да и трупов мои лаборатории породили не сосчитать, сколько. Но если сравнивать меня и Ренье? Я буду просто верхом адекватности и гуманизма», — пронеслось в голове Хименоса, когда в него упёрся препарирующий взгляд ректора, за которым мелькали миллионы безумных мыслей, большая часть которых (к счастью для человечества) эту голову никогда не покинут. Но и того, что порождал этот сумрачный гений, достаточно, чтобы мир временами содрогался.

— После нашей последней встречи Вам выделили две дюжины новых ментальных симбионтов для стабилизации личности.

Греческий учёный лишь махнул рукой:

— Опять же, результатов пока нет. Гибридизация всё так же убивает и тело, и разум, и душу. Нужен кто-то с нечеловеческой живучестью и регенерацией. Уровень- за 20, лучше выше. Не старше 30. А лучше…

— Моложе. И где я Вам наберу таких уникумов?

— Уверен, что в реестрах университета не меньше десятка сыщется. А мне и нужен пока лишь один кандидат, — грек поднялся из кресла и тоже принялся вышагивать по кабинету.

— Да, да. И было бы идеально, чтоб он был готов рискнуть собой ради науки и блага всего человечества. Ха!

Два ученых уставились друг на друга в поисках решения.

— В испанской королевской семье есть такой экземпляр. Могу устроить аудиенцию, но уговаривать будете, сами! Желаете?

Хименос затряс головой:

— Нет уж! Увольте! Я слышал, они возрождают традиции инквизиции.

— Или невестка моя? Тоже могу поспособствовать… Но, боюсь, у Мадлен на неё уже есть планы.

Когда Фотинесс ушёл, Ренье вызвал секретаршу и приказал отправить несколько телеграмм. Через два часа на стол учёного лёг ответ. Сообщение пришло из Санкт-Петербурга, текст гласил: «Исполнено».

Уровень 28 .

Очки опыта до следующего уровня: 18 184 925 \ 24 333 058

Класс (Легендарный): Конструктор заклинаний; Вторичный Класс 1: Целитель; Вторичный Класс 2: Химеролог.

Основные характеристики:

Сила 75

Ловкость 84

Выносливость 160

Интеллект 152

Дух 125

Дополнительные характеристики: Удача 39 ; Восприятие 24 ; Харизма 17 ; Меткость 26 ; Скрытность 15; Интуиция 13 , Музыкальный слух 10.

Навыки: открыть для просмотра.

Магические конструкты: открыть для просмотра.

Сделать выбор: магический навык, подходящий по Классу / конструкт третьего или четвертого уровня из расширенного списка: 7.

Выносливое либидо

Сила магии

Скорость набора опыта ×16

Вы достигли просветления.

Получены активируемые особенности: «Сила в крови, второй уровень» (Ваши физические характеристики временно увеличиваются на 30%), «Тело хищника, первый уровень».

Интегрирован симбиотический организм