Побег в прошлое

Глава 55. Император.

Никита стоял у огромной карты, занимающей всю стену. Компьютерные карты были перенесены на куски пергамента и аккуратно сшиты.

Шесть ужасных лет.

Прошло шесть тяжелых лет. Голод, война, бунт, предательство, чума. Первые четыре года пребывания в прошлом казались теперь поездкой на сафари. Грязь и кровь, подлость и предательство. Не жизнь, а черная, неприятная работа.

Пожалел император половцев, дал им землю рядом с Мазовией, в Городно. На что годны половцы? Только пасти скот и воевать. Земель для выпаса мало, пришлось сводить лес на древесный уголь. Одним углем сто тысяч половцев не прокормишь, поневоле пришлось воевать. Двадцать пять тысяч кавалеристов-половцев, небольшая армия.

Зимой, вместе с Конрадом Мазовецким, захватывали Пруссию. Летом походы в Крым. И работорговля. Проклятая. Чужими руками. Знать не хотел Никита, куда подевались прусские мужчины. Не желал знать, откуда набрал Счастливчик два полка лучников, совсем мальчишек. Видимо, забрал всех прусских парней от тринадцати до семнадцати лет. После войны с Данией за Ревель от них осталась половина. Их матерям, сестрам и братьям повезло не больше. Тяжелый, почти рабский, труд. Половецкие дворяне в первом поколении – жестокие, дикие кочевники.

Не успели выйти к морю в Пруссии, новая война на Балтике с датчанами. Датчане попались на удочку провокации с восстанием князей на севере и лишились Ревеля. Светлана убедила, надо решить вопрос с северным змеиным клубком рюриковичей до пятилетнего голода, пока народ не готов бунтовать. Руководство провокацией

Светлана взяла на себя, получилось всё омерзительно красиво. Датчане купились на поставу, как маленькие дети. В результате одним выстрелом поразили две цели: захватили Ревель и уничтожили весь северный клан князей-рюриковичей. Вернее, почти весь клан, коллаборационистов хватало. Коробов старший попросил Никиту

оберегать в этой мясорубке «Александра Невского». Глупые, отжившие, стариковские штампы могли только насмешить, но Никита послушался дядю. Александра выдернули, буквально, из лап смерти. С тех пор в офицерском училище добавился еще один непослушный ребенок.

Воевали непрерывно. Создавалось впечатление, что вокруг одни враги. Испортились,

традиционно хорошие, отношения с Ригой. Завершившийся крестовый поход высвободил сотни рыцарей. Немцы почувствовали силу и начали бряцать оружием. Охладились отношения с Мазовией. Пруссия захвачена, угроза миновала, услуги русских больше не требуются, поляки стали договариваться с датчанами и шведами. Никита давно желал наказать дикого поляка, Конрада Мазовецкого, за наглость и закулисные интриги против русских, но монгольский дамоклов меч не давал.

Десять миллионов жителей Русской Империи способны были содержать только стотысячную армию, а монголы приведут трехсоттысячную. Бесконечные неурожаи не давали строить кирпичные крепости. Новгородский архиепископ Антоний объявил картофель дьявольской едой, а поедание его смертным грехом. Конфликт разгорелся из-за свободолюбия архиепископа, тот был возмущен введением частной собственности на землю, и, как следствие, началом крепостного права. У леса появился хозяин, подсечно-огневая система земледелия прекратила свое существование. Стране нужен был уголь для стекольной и металлургической промышленности, а новым дворянам работники на их земле. Хорошо, что свекла, морковь и капуста не подверглись церковному запрету. Никита смог отправить осенью в Новгород несколько караванов судов с кормовой и сахарной свеклой. Неурожай зерновых ощущался и на юге. Зерно везли из Германии по морю. Верфь, в

устье Невы, строила шхуны одну за другой. Русские купцы с удовольствием покупали крупнотоннажные суда. С ними даже лес в Европу стало возить выгодно. Но высокие

доходы владельцев леса, купцов и промышленников не оказывали никакого влияния на

голод среди крестьян и ремесленников. У крестьян не было денег на покупку хлеба, а для ремесленников он стал втрое дороже из-за затрат на перевозку.

Никита вспоминал первые месяцы жизни в тринадцатом веке. Прав был Коробов. Нужно было отгородиться в маленьком мирке Карачева. Блокировать речки, ликвидировать дороги. Высокая урожайность, привезенных Коробовым семян, уже сейчас обеспечивала безбедную жизнь на селе. Развитие ремесла могло позволить возвести

в Карачеве огромную кирпичную крепость. Небольшой рай в отдельно стоящем городе. А теперь Никита имел постоянный ад в пределах огромной страны. Вернуть бы всё назад и начать снова! А как же тысячи знакомых? Друзей, с которыми вместе воевали? Даже дикие половцы, его первые два полка. Одна зима подружила их так, что они стали считать его своим.

Никита, обсуждая с Коробовым реформу сельского хозяйства, считал, что семена, привезенные Коробовым, дадут в сельском хозяйстве резкий взлет урожайности. Но приватизация земель, на первом этапе, сильно уменьшила этот эффект. Средний урожай подсеки примерно в полтора раза превосходил таковой в двухпольном хозяйстве. Только переход в последние два года к трехпольной системе смог поднять уровень сборов, благодаря введению озимых посевов. Сейчас на очереди была знаменитая Норфолкская шестипольная система севооборота. Использование лошади, вместо волов дало мало эффекта, скот содержался крестьянами во многом ради навоза. Напротив, внедрение новой сельскохозяйственной техники: бороны, плуга, замена серпа косой, были очень значимы. Они повысили размер обрабатываемой площади на семью. Бедняки смогли обрабатывать до десяти гектар одной лошадью. Середняки, имея двух лошадей, обрабатывали до двадцати гектар земли. Товарность хлеба оставалась низкой, около десяти процентов, но Никита ожидал в ближайшие два года двойного роста урожайности хлебов, до четырнадцати центнеров с гектара, причем наибольшая роль в этом росте ожидал от посадок клевера. Но главным направлением для питания крестьян было внедрение картофеля, для скота кормовая свекла. Урожайность картофеля и кормовой свеклы превосходила триста центнеров с гектара. Даже в новгородской и владимирской губерниях, не смотря на проливные дожди, удалось собрать неплохой урожай овощей.

Последний разговор Никиты с Коробовым об эпидемии чумы получился пустым. Реликтовый природный очаг чумы на Русской равнине, четырехугольник с углами Великие Луки– Вологда– Кострома-Смоленск, дал о себе знать мором. Только в

Смоленске погибло более тридцати тысяч человек. Пока не проявил себя Северо-Западный очаг чумы (Псков, Изборск и Новгород). Коробов отделался киванием на Европу. Последние сто лет там активизировалась проказа. Эпидемическая ситуация с этой малозаразной болезнью стала столь катастрофична, что в целях общественной профилактики церковь стала устраивать убежища для прокаженных. В этом году умер Людовик VIII, он завещал для прокаженных десять тысяч ливров. Лепрозориев насчитывалось уже более двух тысяч.

– Никита, кому сейчас легко? – вопрошал Коробов.

– Дядя Володя, ты сейчас, хотя бы, понимаешь, что наши планы противостоять монголам рушатся? Неурожай и чума не дадут подняться с колен! Даже объяви мы всеобщую мобилизацию и собери миллионную армию, триста тысяч монголов-профи уничтожат эту армию также легко, как стотысячную.

– Ты не видишь позитива. Страна становится единой. У каждой семьи есть достаточно земли. Ремесленники процветают.

– Все три тезиса спорны. Страна говорит на разных языках, верит разным богам. Крестьянам не нужна своя земля. Они хотят иметь возможность взять в обработку любую пустующую землю. Процветают не ремесленники, а купцы и церковь.

– О последней я хотел поговорить особо. Либо она выполняет договоренности и не

лезет в мирские дела, либо становится объектом налогообложения. Сотня монастырей даст нам неплохую прибавку в бюджет. Можно дезавуировать договор, так как церковь его не выполняет, и забрать, отданные монастырям, земли, – Коробов был настроен решительно.

– В одном только Киеве шестнадцать монастырей. Нужно начать переговоры с попами. Архиепископ Антоний проверяет нас на вшивость. Наши решения полностью соответствуют традиционным представлениям земледельцев о том, что «земля Божья» и принадлежит тому, кто ее обрабатывает. Нигде не сказано, что земледелец может захватывать любую свободную от обработки землю, выжигать лес, распахивать пастбища, – Никита соглашался с дядей, но сердце было неспокойно. Рано или поздно оседлых людей повяжут долгами, превратят в арендаторов, а затем в крепостных. Архиепископ Антоний это видит, поэтому протестует против, формально человечной, политики властей.

– Мне нужно пятьдесят тысяч человек для строительства еще одной крепости на Днепре.

– Осенью закончены посадки лесополос. Высаживать больше не будем. Забирай их. Можно ещё навербовать в северных землях. Валентин будет забирать только молодых мужчин, тебе сгодятся и старики, и подростки. Ты на пару с сыном уничтожишь всё мужское население севера.

– Я это население спасу. И Валентин дает возможность выжить сотням тысяч. Погибнет пять тысяч, но семьи выживут у всех. От голода умерло бы больше. Твои караваны со свеклой и мои караваны с хлебом не могут прокормить всех. А голод еще на два-три года. Если бы смоленский князь меня послушал и отправил бедноту на юг, то тридцать тысяч жителей Смоленска сегодня были бы живы.

– И ты, дядя, не искал бы сегодня строителей, – усмехнулся Никита.

– Я для себя строю крепости? Мне это надо? С моими болячками нужно в тепле овсянку кушать, а не по стране мотаться. Жена скоро из дома выгонит, – запротестовал Коробов.

– Куда она беременная денется! Четвертый ребенок, дал бы женщине передохнуть, – засмеялся Никита.

– У самого шесть детей!

– Так от трех жен!

Дальше разговор скатился на семейные темы.

Сегодня, вспоминая недавний разговор, Никита мучился сомнениями. Правильно ли выбрана стратегия подготовки к нашествию монгол? Вооружение и крепости съедали столько денег, что на них можно было нанять в Европе огромную армию. Шестой крестовый поход завершен. Воинов, изнывающих от безделья, пруд пруди. Каждая европейская страна легко собирала полсотни тысяч любителей воевать за деньги. Вместо этого Валентин пытается отобрать двадцать тысяч русских, способных воевать. Союз с болгарами не вызывал у Никиты восторга. Зерно скоро сможем производить больше и дешевле, чем болгары. Коробов обещал в этом году начать выплавлять чугун здесь, у болгар появится конкурент, их уникальные поставки сразу станут дешевле. Каждый год болгары повышают цены на чугун, не смотря на пятилетний договор. Формально они правы, из-за громадных закупок русскими

купцами цены на железо сильно выросли, чугун по-прежнему остается вдвое дешевле. Ничего, потерпим еще пару лет. Новгородцы вышли уже на верховья Печоры и Камы, оттуда недалеко до Чусовой. Болгары предпочитают двигаться на юг, север Урала

оставляя без внимания. На следующий год будет для них сюрприз, когда соль начнем возить с верховий Камы, по Волге, в Русскую Империю. А когда по Чусовой пойдут баржи с железом, тогда болгарский чугун нам будет не нужен.