По гриб жизни

Глава 84

Не могу поверить в то, что Димки не стало. Мозг пытается откинуть эту реальность, удушливую, глупую, словно натянутый на голову полиэтиленовый пакет, кажется вот же, рвани посильней и будет дырка, но кислород заканчивается, и ты начинаешь задыхаться, сучить ручками, пучить глаза с лопнувшими дорожками капилляров.

Я гнал мысли о смерти лучшего друга прочь тогда, когда мы бежали от крысюков, убивали их сотнями, кромсали, рвали их жалкие тела, показной жестокостью изливали боль и слабость. Нам так нужны были эти немые куклы, готовые принимать нашу ненависть… но они кончились. Они взяли и кончились.

А мы, одуревшие от страха и крови, пытались найти новую точку опоры, ведь мир не рухнул, он продолжал стоять, игнорируя наши мелкие душевные травмы.

Я не стал изгонять из себя содержимое своего желудка, смотрел на кусок варёного мяса, бывший когда-то моим другом. Да, кто-то заметил тело, зацепившееся за торчащие из воды камни, речка не везде была глубокой. Кто-то позвал других, решили достать. Похоронить по-христиански.

Мы копали яму в гробовом молчании. Пшеничные волосы выбились из хвоста, слиплись в грязные, серые пряди, на распухшее лицо… белесые глаза… я старался не смотреть. Альбину позвали уже когда тело не просто погрузили в землю, но и сверху присыпали, чтобы видно трупа не было. Незачем ей смотреть на такого мужа. Незачем. Косте прочёл на испанском какую-то молитву, Альбина стоит молча, смотрит куда-то… в себя. Она разом постарела на десяток лет, обесцветилась. Мы убедились, что она адекватна, на раздражители реагирует, на вопросы отвечает логично, и оставили её в покое.

Рядом с Димкой похоронили погибшего при отступлении волновика, перуанца. Кажется, его звали Абель. И конечно же, он был хорошим человеком.

Решение хоронить трупы на месте было принято, в первую очередь, из-за Бажена — да, он всё-таки не Бажин, БажЕн, — у бурята сотрясение мозга, сложный перелом левой руки и что-то нехорошее с позвоночником. Нужно транспортировать его на носилках, и делать это быстро. Кристина оказалась волновым целителем, она обрабатывала спину Бажена светящимися светло-зелёным ладонями и со слезами в глазах говорила о том, что не сможет вылечить пациента, лишь подстегнёт регенерацию, снизит боль, временно купирует побочные эффекты. Её дар недостаточно освоен, её не хватает маны, контроля и знаний в области медицины. Ну ещё бы.

Многие из отряда покусаны, один из солдат повредил ногу, не может на неё наступать. Ростик “хвастается” откушенным мизинцем и безымянным пальцем левой руки. Он по этому поводу будто бы не переживает, улыбается, шутит про то, что теперь, увы, не сможет жениться на католичке — ибо носить кольцо на западный манер, на безымянном пальце левой он просто физически не способен. Это, наверное, смешно.

Тот взрыв в арьергарде, как оказалось, был работой одного из волновиков. У него было умение “гранаты”, он использовал его после массового арбалетного залпа, использовал не совсем удачно. Умение накладывалось на кидаемый предмет, тот мужик скастовал его на попавшийся под руку камень — при этом переоценив слаженность своих боевых товарищей. Команду “вспышка спереди” выполнили далеко не все, слава богу, отделались малой кровью — один из солдат получил осколок камня в правое плечо навылет. Ведущиеся на испанском разговоры нам переводила очухавшаяся Хия, её никто не просил, она, я так думаю, находила успокоение в привычной работе.

— Я знаю, тебе тяжело, — обратился ко мне Валерий, —

мы стояли на месте старой стоянки, в нескольких сотнях метров от Маянтуяку. Старик решил идти ночью, выбросив всё лишнее — палатки, спальные мешки, котелки. Нас ожидает плотный ужин и долгий, утомительный марш через джунгли. Перуанцы готовят пищу, я смотрю вдаль, в сторону проклятой реки, —

Он был твоим другом, — молчание, —

Я не терял друзей. Так не терял. У меня было мало тех, кого я называл друзьями, — я, не поворачивая лица, невольно вслушивался в слова мужчины, — Дмитрий. Он ушёл героем. Он спас свою жену. Это хорошая смерть, Миш, — я повернулся посмотрел в его внимательные глаза. Лицо припухшее, припылённое. В бороде паутина и какой-то мусор, — Мы должны гордиться тем, что были знакомы с таким человеком.

Лицо хмурое, угрюмое, некрасивое. Над правой бровью свежий порез. Одежда мятая, грязная, в пятнах крови, штанина подрана, в одном месте прокушена. От него пахло потом и каким-то… говном, вокруг мужчины, несмотря на репеллент, летала противная мошка. Но он говорил правильные вещи и говорил их от души.

— Спасибо, Валер. Спасибо.