По гриб жизни

Глава 8

Ночь, темно, друг трясёт меня за плечо.

— Что случилось? — мой встревоженный, сонный голос.

— Маринка мне эсэмэску прислала.

— Причём тут я?

— Она пишет, что меня бросает, мол, узнала о Натахе, все дела. О том, что я с ней, ну…

— Соболезную, — перебил я Диму, — Искренне верю в твою способность справиться с внезапно накатившим горем, а-ыыы-гх, — Доброй ночи.

— Она сообщила о моей татуировке в полицию.

— Что?? — я вскочил с кровати. Мысли в голове мечутся, разорвать путы сна пытаясь. Ничего непоправимого не произошло ведь? Пока. Да, теперь власти знают в лицо ещё одного волновика, урождённого Дмитрия Михайловича Терентьева. А через него выйдут и на меня.

Но чуйка кричит — вот оно, началось!

Паникапаникапаника.

— Что будем делать? — вопрос на засыпку, от друга. Засыпать уже поздно, надо просыпаться, настало то самое мудрое утро. Димка, сгорбился, сидит за моим рабочим столом; он чувствует себя виноватым в произошедшем “сливе”.

— Не знаю. Уходить надо, — ответил я.

Молчим.

— Я серьёзно.

Димка смотрит в окно, я смотрю в стену.

Не знаю, о чём он думал. Мои мысли густы, неудобны, их приходилось выдавливать из головы, словно зубную пасту из кончающегося тюбика; когда ты его скручиваешь и так, и эдак, потом вообще отсасываешь ртом, прямо из горлышка. МНЕ надо уходить в любом случае… даже если друг решит остаться.

Шероховатая, наждачная мысль.

— Лан, Мих, давай собираться, — выдохнул он. Выдохнул и я. Всё-таки он мне поверил! Кряхчу, встаю с кровати, в душе чувствую иррациональную, по-детски яркую радость, готовность к действиям.

Вещи на себя, вещи в рюкзак, одежда, снова она жеж, паспорт, деньги — надо снять наличку — еда, что в наличии? Гречки пара кг., макароны, тушёнка банка, мало, надо докупать. Меньшую часть вещей в мой, обычный рюкзак, большую в Димкин — огромный. Компенсирует парень, хе-хе. Шучу. Так просто повелось… ещё со времени наших первых турпоходов.

Мой друг уже тогда был физически подготовлен, высокий, плечистый, 184 см. чистого росту, без каблучков. С полным рюкзаком он и вообще казался окружающим добрым великаном; парню такое положение вещей, а также сопутствующее повышенное внимание женской половины коллектива, определённо нравится. С тех самых пор ушастый чуть ли не требует, чтобы ему вещей для переноски выделяли побольше, хек. Силён, бродяга.

— Ты зимнюю одежду брал? — спросил я.

— Мы что там, зимовать собираемся?? — ну я пока не знаю…

“Дзыыыыынь!” — сборы прервал дверной звонок.

Наш.

Мы, замерли, переглянулись.

Пойманные на горячем домушники.

— Лезь в шкаф! — шепотом скомандовал я, — И тише.

Друг не стал пререкаться, всегда бы так, молча полез внутрь, прикрыл дверцу. Я подошёл к входной двери.

— Кто там? — блин. Голос у меня, однако, недостаточно сонный. Да пофиг, мало ли, может я не спал, читал, скажем… войну и мир, ночь напролёт, такое, понимаете ли, увлекательное чтиво, невозможно, ххех, оторваться. Куда там Донцовой.

— Откройте, полиция!

На тускло освещённой площадке стоит незнакомый мужчина в форме. Да, через глазок.

— Сейчас, ключи найду!

Ключи лежат на прикроватной тумбочке, в моей спальне-кабинете. Ладони потеют, вернувшись обратно к входной двери, я, пытаясь успокоиться, делаю в замке пару оборотов.

— Здравствуйте! — ну а что тут скажешь.

— День добрый! Участковый уполномоченный полиции Долохов Дмитрий! — сухо представился молодой остроносый парень, — Можно мне пройти?

— Да, конечно, — кивок, небольшая заминка.

— Скажите, пожалуйста, здесь проживает Терентьев Дмитрий, 1999 года рождения?

— Да, верно, — я старался не выдать своего волнения, — Что с ним случилось?

— Не беспокойтесь, всё в порядке. Его сейчас нет в квартире? — цепкий взгляд парня прошёлся по стоящим в углу ботинкам, курткам на вешалке, мутному зеркалу на двери платяного шкафа…

— Нет, он сегодня не ночевал дома.

— Вы не знаете, где он сейчас находится? — участковый взглянул мне в глаза.

— Нет, не знаю, — и ведь не зря я на первом курсе играл в мафию, секретного Гитлера, опаздывал на пары, придумывал правдоподобные отмазки… — Может он ночует у кого-то из друзей, или ещё где. Та же Труба закрывается под утро.

— Михаил, — а он ведь не спрашивал моё имя, отметил я краешком сознания, — К нам поступила информация о том, что ваш друг волновик, — ладони удвоили потовыделение, сердце бьётся чаще, — Вы наверняка слышали… об этом явлении, — ночной гость скорее утверждал, нежели спрашивал.

— Да, конечно, я слышал, — торопливый кивок.

— Согласно указу президента за номером 43, от 12го мая текущего года, — текст участковым явно выучен наизусть, — Органам полиции необходимо поставить на регистрационный учёт всех граждан РФ, попавших под явление, именуемое “Волной”. Целью данных мероприятий является поддержание общественной безопасности и правопорядка, — пауза, — Всё дело в так называемых волновых способностях, ими обладают некоторые носители татуировок, — монотонный голос сообщает всем известные факты, действует как лёгкое снотворное, — Мы звонили на его номер, — в этом месте я вновь “проснулся”, — Но он недоступен, — участковый достал из висящего на плече офицерского планшета потрёпанную папку с документами, протянул мне листок, — Это же его номер? Третий сверху.

— Я не помню наизусть, сейчас посмотрю.

Память говорит: мобильный тоже лежит на прикроватной тумбочке.

Иду туда.

Беру Сяоми.

Иду обратно.

— Вы куда-то собираетесь? — небрежный кивок в сторону полусобранного рюкзака, что стоит на полу, в центре кухни. Кухня справа от входа, межкомнатная дверь открыта.

— Я? — пульс зачастил. Уже семьдесят шестой раз на этой минуте, — А… это не мой, это Димкин.

— Он куда-то уезжает?

— Не знаю… в поход, наверное, идёт.

— Разве он вам не говорил?

— Эмм… мы не так много общаемся — учёба, работа…

— Вы посмотрели номер?

— Да, сейчас, — тема сменилась, я внутренне выдохнул, — Всё верно, — цифры на распечатке и в телефоне сошлись.

— Дело в том, что по данным геолокации, — тёмные глаза участкового трепетно отслеживают мою реакцию, — телефон с этой сим-картой находится где-то в вашей квартире…

Молчание.

— Эмм… Я не знаю, может он его забыл где-нибудь здесь… — суетливо озираюсь, нервно массирую большой палец левой руки.

— Да, такое возможно, — неожиданно легко согласился собеседник, — Михаил, не замечали ли вы странностей в поведении вашего друга?

— Что вы имеете в виду?

— Я не знаю, — участковый прикрыл рот ладонью, зевнул, — Изменения в поведении, неоправданная агрессия, возможно, что-то ещё?

— Нет, всё было как обычно.

— Как обычно, говорите… — пауза, — Михаил, покажите мне, пожалуйста, ваше левое плечо.

Чё?