По гриб жизни

Глава 53

Стоим в оцеплении. Парадные плащи — ярко-красные пятна на фоне чёрных курток с белыми буквами “ПОЛИЦИЯ”. Что мы вообще здесь делаем? Помогаем пиар-отделу войск Нацвардии “формировать позитивный образ волновиков на государственной службе”. Именно так звучит полученный нами приказ. Михаил Александрович хороший руководитель. Он объясняет подчинённым не только ЧТО нужно сделать, но и ПОЧЕМУ это нужно сделать. Это важно. Люди не бараны. Мм, поправлюсь, обычно люди не бараны. Когда люди понимают, что и зачем делают, их лицо приобретает лоск одухотворённой интеллигентности. Они более усердны, более счастливы. Результаты у таких работников лучше в разы. “Я ложу кирпичи” vs “Я строю стену” vs “Я строю храм”.

Тарам-парам.

— Михаил, вот ваша парадная форма.

На стол прилегло что-то красное, упакованное в пластик; с любопытством вскрываю пакет, извлекаю содержимое. Элемент гардероба напоминает плащ, да, это плащ, ярко-красный, парусиновый. По центру голубая буква “В”. Ну, ***дец. И это не совсем “В”, скорее её творческая переработка. А за переработку принято доплачивать. Генетически модифицированная “В”. Горизонтальная линия выходит за пределы и сверху, и снизу, напоминает флагшток. Извилистая часть книзу расширяется, загибается на манер волны морской, с белой пеной на гребне. Выглядит стильно, признаю.

Дизайнер не зря 5 лет учился. Буква похожа на надутый ветром парус, но вот красный цвет плаща… сочетание красного и синего — это ж блин в голову сразу приходит человек-паук, супермен и все эти товарищи из Чуда. И не уходят, татаре, остаются ночевать, пьют виски, курят, дым клубится, размывает люстру. В голове нельзя курить! Могут волосы загореться, пожароопасно. У меня даже огнетушителя нет. Только мозжечок.

Заезженная, пафосная цветовая палитра — что-то подобное я и ответил щекастому. Осталось масочку на глаза прилепить — добавил — и можно зваться красными плащами. Кра-сный плащ! Толь-ко сви-сни, он по-явится.

— Руководство рассматривало возможность дополнения парадного красного плаща волновика парадной же красной маской, размещаемой вокруг глаз, — тон куратора серьёзен, — Но этот элемент образа признан излишним, — да не, не верю. Красная маска. И красные труселя. Вдруг волновику по долгу службы придётся раздеться. А там всё по форме. Никакого ущерба погону, обликом морали. Но у нас нет погонов. Так обещали ж.

— Зачем нам нужна парадная форма?

— Михаил, отношение к волновикам в обществе неоднозначно. Общественное мнение нельзя пускать на самотёк, в этом ты со мной солидарен. Волновики примут участие в совместных с правоохранительными органами операциях… дадут интервью в газетах, на телевидении; людей надо приучать к новой реальности. Одна из наших задач — помочь людям ПРАВИЛЬНО воспринимать реальность, — хитрая улыбка, — Ты ведь смотришь телевизор, знаешь, КАК центральные каналы освещают проблему. Будем действовать на региональном уровне.

Стоим, действуем на региональном уровне. Вместо утренней тренировки — облава, команда не рада, но спорить с начальством не приучена. Красные плащи вызвали куда более эмоциональную реакцию. Андрюха в восторге, Ирина на скепсисе, с нотками юмора и кардамона… Валерий “детскими забавами” недоволен, налицо угрюмое безразличие.

Выглядим мы в плащах… броско.

Материал, что я посчитал парусиной, таковым не является — так считает женщина. Ирина уверена, что это прорезиненная ткань, но слишком уж она лёгкая.

Плащ крепится по-супергеройски, крючочком и петелькой. Я раньше не задумывался, как крепятся супергеройские плащи. Обычные, человеческие тоже не носил. Какие мои годы.

Наша “парадная” форма — это наша “боевая” форма минус (-) шлем, плюс (+) наброшенный поверх плащ. Да, я не писал, у меня теперь есть щит. После первой битвы на заимке я попросил Мухаметдиновича подобрать и мне на манер Валериного, седой инструктор торжественно вручил мне баклер. Я позже узнал, что круглая железная тарелка называется именно так, баклер, кулачный щит.

Снаружи думаю инкрустировать его шипами. Долбанёшь по прыгающему на тебя крысюку, а он не только сотряс словит, но и нос там или глаз себе выколет. Смысла в этом мало, это монстра не убьёт, контузит?

— Валер!

— Что?

— Как там ты говорил называются мечи?

— Спаты, — бурчит коллега.

Ещё бы. Я его пятый раз спрашиваю. Спаты, спаты, ударил и спатеньки. А теперь горрбатый, его спатой, и больше не горрбатый. Всё, бред-стоп.

Нам выдали официальные разрешения на ношение мечей и арбалетов. Мы крутые.

Вот только есть у всего этого один ЖИРный минус — одежду и оружие после каждой бойни приходится чистить. С одеждой проще — у нас есть сменные наборы, извазюканную форму сдаём в прачечную при штаб-квартире. С обувью та же песня. Не знаю, как они её отчищают, кровь тварей попадает на язычок, на шнуровку, внутрь ботинка. Оружие мы чистим сами.

Это в первый раз я сподобился оставить дело на утро, утром, собственно, не найти времени, получить разнос от Мухамметдиновича и приуныть. Потом ни. Которое ни-ни.

Понурил голову, послушал лекцию, дал обещание меч беречь и лелеять. У нас, конечно, есть Андрей, его умение заточит любой холодняк, но уважение к оружию… чистка своими руками, с правильными мыслями… делай так, и оружие в бою не подведёт — эту мысль я из лекции инструктора вынес.

И Мухамметдинович прав.

Иногда я чищу оружие на месте, иногда за порталом, совмещаю полезное с полезным. Ничего мы пока не нашли, официально и так. Хорошо, что Андрюха со мной ходит, у пацана энтузиазма хватает на двоих, да что там, на двоих с половиной хватит. На двоих и гнома.

Он полунамёками спросил меня — может так случиться, что мы что-нибудь найдём, и, если это вдруг, совершенно случайно, невообразимым образом, окажется мне ненужным… Воздушные замки друга рушить не стал, говорить о вероятности конфискации всего найденного, вне зависимости от его практической ценности, тоже.

— Я жил в этом районе, — Валерий говорит, будто бы ни к кому конкретно не обращаясь, — На Бурденко. Почти десять лет.

— И как оно? Почему переехал? — а я не прочь поддержать разговор.

— С Ле… с женой были проблемы

Мужчина молчит, не лезу в душу. Вопросы были бы бестактными, да и ответы не информативными. Он жену бил, или она его, скалкой или плёткой-кошкой, расстались по воле бога или руководства ЗАГСа, зачем мне знать? Как там в деле — признан невиновным. И точка. (.)

У всех драконов на поясе меч, эмм… спата! У нас с угрюмым по баклеру, у Андрея и Ирины арбалеты. Начинается день, летнее солнце горячо, как твоя варочная панель. Ирина с Андрюхой обсуждают книжку, что читал её сын, я считаю ворон. Валерий рассматривает украшенную (?) бессмысленным и беспощадным граффити ветхую арку. Названия каких-то групп или что это. Ворон ноль. Облава в Кировском, на Расточке. Район не знаю, не доводилось. Нас привезли, сдали на руки полиции, Кирилл то ли познакомился с одним из полицейских, то ли уже его знал, аааааарх.

— Ой, мальчики, простите за опоздание! —

девушка выбирается из тонированной иномарки. Журналистка? Джинсы, короткая курточка открывает подтянутый, не прикрытый коротким топом животик, — Какие вы красии-вые! А… вы же сможете на камеру что-нибудь из ваших… фокусов показать? — милая, умеренно заискивающая улыбка. Профессионалка, однако, — Да? Да?

Да.

Мне всегда казалось, что облавы должны быть внезапными. Налетели, руки за голову, трах, бах всех антисоциальных элементов — проституток, наркоманов, вегетарианцев — повязали и уехали. У нас облава неправильная. Пару групповых фотографий спустя мы шагаем сквозь арку, подходим к красному двухэтажному зданию. Нас разместили за углом, рядом с выходом ведущей к подвальной двери короткой лестницы. “Когда начнётся облава, может быть, кто-нибудь попробует из этой двери выскочить. Но вряд ли. Вы можете помочь в задержании злоумышленника. Но лучше не надо. Нам не мешайте, и всё будет” — задача поставлена группе двумя ехидными представителями закона. Косятся на наше вооружение и облачение, выносят модный приговор.

Игнорирую хихикающих вполголоса оперов.

Размышляю о том, как бы познакомиться поближе с журналисткой Олей.

Симпатичная стерва, тьфу, покладистая, умная девушка. Даже в мыслях не надо так. Тёмные волосы до плеч, тёмные глаза, подведённые брови, прямой нос, пухлые губы с напылением помады… Моя “зазноба” утопала куда-то вместе с оператором, грузным бородатым мужиком. У него маленькая цифровая? камера и метровый штатив, несёт его на плече как дровосек бревно; камеру каждый раз заботливо помещает в чехол, что болтается на загорелой бычьей шее.

Прошло ещё полчаса, проехала куда-то на ту сторону дома машина ОМОНа, пара полицейских каров без включенных мигалок, снова всё стихло. У “наших” полицейских есть рация, по ней они всё время переговариваются. О, из-за поворота дома идёт чем-то расстроенная Оля, за ней шагает её нежелезный дровосек. Машу ей рукой, получаю в ответ ослепительную улыбку.

Эй, гайз, у меня всё найс. Йоу.

Ббахх! Пфффф… В отдалении прозвучал взрыв, по встревоженному виду стоящих рядом полицейских и громкому стрёкоту рации понятно — взрыв не запланирован. Внутри здания слышатся выстрелы, крики, из пятого или шестого от нас окна второго этажа выбило стекла, сквозь дыру наружу валит белый дым. “Что стоишь, снимай!” — кричит на оператора журналистка. Новые крики в здании, неразборчиво, сирены автосигнализации испуганных машин; оборачиваюсь на спутников, извлёкаю из ножен меч. Ббах! Дзиньчкчк, внутри здания ещё один взрыв, двое полицейских что-то кричат в рацию, бегут прочь, вокруг дома, видимо, к главному входу. Мои мысли скачут в голове как перепуганные Газмановские кони.

— Взвести арбалеты, —

командую я, возвращая себе контроль над ситуацией.

Признаюсь, на это ушло порядка 10 секунд. “Нам бы здесь не помешал Кирюха с его табельным, а ещё лучше — с автоматом…” — шальная мыслишка. Младший инструктор со своим новым старым знакомым учесал куда-то туда, где основной движ. “Как бы его не зацепило”. ***ть!

Он вылетел на меня из-за угла дома, взбежал по лестнице, что мы караулили. Я слышал скрип двери, слышал его шаги — и всё равно перекошенное лицо с красными белками ворвалось в мой мир до боли неожиданно. “Порешу ублюдков!” — шепелявый, пропитый голос бьёт по ушам, рука с пистолетом направленна в мою сторону, успевает нажать на курок. Накаченное адреналином тело инстинктивно реагирует на агрессию, рука наносит отработанный на тренировках горизонтальный секущий. Так медленно расползается кровавая полоса. Меч разрезал куртку, кожу, то, что под ней. Мужик роняет пистолет, хватается за грудь, высоким, неестественным голосом кричит, задирая голову вверх, подставляя под удар горло.