Планета доктора Моро

ГОР

Нотар за тот же срок успешно внедрился в Сардар. Его актёрская игра, подкреплённая телепатией, внушением и работой восьми мозгов, оказалась безупречной — никто из Жрецов-Королей не заподозрил подмены.

Примерно через месяц после возвращения из плена, он как бы мимоходом поинтересовался у Перворождённых (Жрецов-Королей, которые первыми появились из яиц Матери — изначально их было пятеро, но второй, третий и четвёртый уже давно сдались золотому жуку, осталось лишь двое, рожденный первым и рожденный пятым, Сарм и Миск соответственно) — что за странные вещи происходят на красной планете? Известно ли, кто это организовал, и не нужно ли подготовить транспорты для вывоза на Гор вымирающих видов?

Миск пояснил, что вымирание им не грозит — яйца красных, зелёных и чёрных барсумцев сохранены в кладовых Сардара давно — уже много тысяч лет. Там же лежат и диски с мозговыми записями — чтобы вылезшие из этих яиц дети не стали «маугли», и сохранили хоть в какой-то форме свою изначальную культуру. Несколько раз Жрецы-Короли пытались пробудить их и интродуцировать в необитаемые районы Гора, чтобы те могли жить и процветать наравне с людьми и прочими сохранёнными видами. Но каждый раз это заканчивалось экологической катастрофой — они начинали плодиться и размножаться так активно, что за пару тысяч лет вытеснили бы другие виды без всяких высоких технологий.

Что касается барсумцев живородящих — белых и жёлтых, то они были интродуцированы без всяких проблем и уже много сотен тысяч лет благополучно обитали в малоизученных районах Гора. Люди иногда контактировали с ними, но даже не подозревали, что имеют дело с другим биологическим видом — считали белых просто отдельным народом со своими нравами, а жёлтых — отдельной расой. В городах человеческой части Гора много шпионов белых барсумцев, в частности среди Посвящённых. Пока они не пересекаются с кастой медиков, никто ничего не подозревает.

— Не произойдёт ли генетического загрязнения? — уточнил Нотар. — Если люди и барсумцы могут скрещиваться, должно появиться много гибридов. Люди на нашей планете склонны к частому и беспорядочному спариванию…

— Но оно ни к чему не приведёт, — успокоил его Каск, лучший из биологов Сардара. — Перед тем, как перевезти барсумцев на нашу планету, мы вычищаем из их тел штамм бактерии бессмертия, распространённый на красной планете, и вводим наш. Наш не даёт возможности межвидового скрещивания. Такие пары будут бесплодны. Белые и жёлтые знают об этом и сами следят, чтобы не заводить постоянных союзов с людьми.

Нотар «успокоился» и вернулся к своим обязанностям. Он, однако, обратил внимание, что мозговые волны Перворождённых различались, когда они отвечали на его вопрос по поводу барсумских событий. Миск был несколько удивлён и встревожен, и не скрывал этого — он имел недовольный запах. А вот Сарм, наоборот, идеально контролировал свои феромоны, пах высокомерием и безразличием… но его мозговая активность выдавала раздражение и подозрительность, с некоторой долей страха. Чтобы успокоить его, фантому Нотара пришлось изобразить полную удовлетворённость ответом. Его, как командующего флотом, беспокоили только возможные транспортные проблемы, и узнав, что их не будет, он выбросил это из ганглиев.

«Что за глупец!» — с облегчением подумал Сарм.

«Что за глупец!» — с облегчением подумал Нотар.

Нотар уже отметил ранее для себя, что Жрецы-Короли — в высшей степени наивные существа. Понятие об интригах было им практически чуждо, как и о контрразведке. Они никогда не сталкивались с человеческим коварством лицом к лицу, хотя теоретически о нём слышали.

С одной стороны, это сильно облегчало ему собственное внедрение — в нормальной цивилизации неожиданно вернувшегося из плена сородича непременно взяли бы «на карандаш» спецслужбы — мало ли как его могли там завербовать или подменить. Жрецы-Короли не допускали даже такой мысли.

А с другой — точно таким же всеобъемлющим доверием (и даже большим — Перворождённый, как-никак) пользовался в улье Сарм — и попытка подтолкнуть кого-то к мысли, что любимчик Матери может делать или замышлять что-то нехорошее, кончилась бы потерей статуса для самого Нотара.

За Сармом теперь регулярно и незримо наблюдал Джаффа Шторм, но он не мог делать это круглосуточно — потребность во сне никто не отменял, а у него были и другие дела. С учётом характерного горизонта планирования Жрецов-Королей могли пройти века, прежде чем лидер гнезда совершит что-то подозрительное на глазах у Ковенанта. Мог, конечно, сделать это и на следующий день, кто его знает. Однако Нотар не любил полагаться на везение.

Он попросил Каска провести генетический анализ останков мула, который управлял выбросом отравы на атмосферной фабрике. Биолог даже не подумал спросить «что это такое и где ты это взял» — надо, значит надо, Жрецы-Короли без необходимости ничего не делают. Он сунул образцы тканей в один из своих приборов и меньше чем через тридцать секунд выдал результат — это один из мулов Сарма, обозначенный как пропавший без вести.

— Хорошо, что ты его нашёл, Ворм. Надо его перенести в реестр погибших мулов.

— Я это сам сделаю, — пообещал Нотар.

Разумеется, ничего такого он делать не собирался, поскольку изменения данных о его личном рабе наверняка заинтересуют Сарма. Он посмотрит, кто внёс сведения в базу, и начнёт задавать вопросы. Наивный Каск ему, конечно, всё выложит. Незачем пугать противника раньше времени.

По крайней мере, виновника неудавшегося ксеноцида на Барсуме он теперь знал. С учётом этого дело уже стало личным. Нотар, в конце концов, тоже был барсумцем, и если бы отравление атмосферы удалось — его родной город погиб бы, вместе со всеми остальными. Ну, возможно Ковенант в последнюю минуту лотарцев и вывез бы, но Сарм этого учитывать никак не мог. Его планом было именно убийство Нотара и всех его соплеменников. Пусть даже Жрец-Король и не подозревал об их существовании. Барсумская этика не позволяла оставить такие вещи неотомщёнными.

Сделав себе копии архивов гнезда, Нотар начал составлять по ним психологический портрет Сарма. Уже после изучения первых трехсот тысяч лет он понял, что столкнулся с редчайшей психологической (а возможно и физиологической) мутацией.

Сарм был эгоистичен. В иерархии ценностей нормального Жреца-Короля первым идёт благо его родного улья, затем Жрецов-Королей из других ульев, затем его личное, затем существ, которые не являются Жрецами-Королями. В иерархии ценностей Сарма на первом месте шёл он сам, затем все другие Жрецы-Короли, независимо от того, к какому улью они принадлежали… и всё. Благо разумных иных видов он не рассматривал вообще, даже на последнем месте. Они были для Сарма либо полезными инструментами, либо раздражающей помехой.

В этом смысле мотив покушения на Барсум никакой загадки больше не составлял. Сарм увидел угрозу своей личной безопасности в политическом объединении планеты воинов — и попытался её нейтрализовать своими методами. Тайно, зная что другие Жрецы-Короли такого произвола не одобрят.

Загадкой оставался только способ — кем была та чернокожая девица с пистолетами, и как агенты Сарма сумели проникнуть в здание фабрики?

Сейчас Сарм нервничает. Ну, нервничает по понятиям Жрецов-Королей, конечно — с точки зрения других разумных он по-прежнему спокоен как силиан в холодной воде. Мало того, что его план провалился, так ещё на фабрике объявилось какое-то тентаклевое страшилище, умеющее сквозь стены проходить. Вероятно, потерян ценный агент. Джон Картер жив и консолидация Барсума продолжается. Курии нанесли существенный урон флоту Жрецов-Королей.

Нужно дать ему больше таких поводов. Чтобы он занервничал больше и раскрыл себя.

С другой стороны… Сарм может просто умереть. На теле не найдут никаких повреждений. Нотар уже достаточно изучил быт и нравы Сардара. Призрачный золотой жук в его исполнении получится ничуть не менее правдоподобным, чем призрачные лучники.

Барсум будет отмщён, улей и вся Солнечная система будут в безопасности, но часть загадок останется нераскрытой. Стоит ли оно того? Что для Нотара важнее, месть или любопытство?

Все тайны можно раскрыть, если не просто убить Сарна, а убить и собрать его Эссенцию в ловушку для душ. Но тогда опять же о мести можно забыть. Мало того, что Нотар своими руками подарит ему бессмертие, так ещё и попытать его толком не выйдет — сразу же влезет Охотник в роли правозащитника.

С другой стороны… кто сказал, что страдать Сарм обязательно должен физически? От душевной боли не защищены даже души. ОСОБЕННО души.

Подготовка займёт около месяца. Нужно согласовать свой план с Ма-Алефа-Аком и Гроддом. Нужно незаметно Пригласить на Гор Дж-Онна, попросив его заодно привезти ловушку для душ и настоящего командующего флотом Ворма. Нужно отредактировать воспоминания последнего — чтобы Ворм думал, будто самостоятельно сбежал от курий два месяца назад, будто задавал Каску вопросы насчёт тела мула, будто знал о кризисе на Барсуме… и прочие мелочи. Нужно изменить (опять же с помощью Дж-Онна) своё биопластиковое тело, так чтобы оно стало подобием не Ворма, а Сарма.

По сравнению с этим само убийство Сарма казалось самой простой частью операции. Казалось… пока Нотар не вспомнил, что кодекс Охотников запрещает убийство с целью пополнения коллекции душ. Этот трёхглазый, конечно, идиот… но идиот могущественный, и ссориться с ним не хотелось даже Гродду, при всей задиристости последнего. А уж Нотару тем более.

Можно похитить Сарма, спрятать в одном из необитаемых помещений улья, записать его память на мнемодиски, а потом убить. Но это испортит ту прекрасную идею мести, которая пришла в ганглии Нотара несколькими минутами раньше. Запись на дисках не может страдать, и даже если переписать воспоминания в чьё-то тело, это будет НЕ настоящий Сарм, а всего лишь другой Жрец-Король с его памятью. Будет глупо срывать на нём злость.

С другой стороны… если Сарма сожрёт настоящий золотой жук, а не фантом… Они ведь высасывают Эссенцию, и Нотар тут будет ни при чём — обычная жизнедеятельность хищника. А вскрыть потом жука и перелить Эссенцию в ловушку — кодекс не запрещает, отбить добычу у психического вампира или пожирателя душ по понятиям Охотников — наоборот, доблесть.

Ма-Алефа-Ак похмыкал, но настроил для него ловушку так, чтобы она могла поглотить уже извлечённую и сохранённую в чьём-то организме Эссенцию. Осталось решить, как бы организовать встречу жука и богомола. Дж-Онн вряд ли согласится заставить Сарма спуститься в тоннели к жуку, это слишком похоже на убийство. Собственной телепатической силы Нотара для этого не хватит — человека он ещё мог бы загипнотизировать, а вот Жреца-Короля уже нет. Оглушить и притащить — опять же похоже на убийство, но теперь уже для Охотника.

Нотар тщательно изучил карту передвижений Сарма. Перворождённый осторожен и сильно бережёт свою жизнь. Он никогда не спускается ниже чем на пять уровней от тоннелей жука. Его собственная комната находится на двенадцать уровней выше.

Жуки в свою очередь, даже если и вылезают из своих тоннелей (чего происходить не должно, но раз в пару десятков тысяч лет случается, когда кто-то забывает закрыть все люки), никогда не поднимаются больше чем на три уровня.

С другой стороны, Сарм не любит мулов и предпочитает передвигаться в одиночестве либо вместе с другими Жрецами-Королями. Это облегчало задачу.

Однажды, летя по совершенно пустому тоннелю девятого уровня, Сарм увидел нечто такое, что просто отказался верить своим антеннам.

Навстречу ему летел золотой жук. Взрослая голодная особь. На большом грузовом транспортном диске, больше на борту не было никого.

Сарм был разумным и волевым существом. Если бы он просто увидел жука в тоннеле, он, вероятно, смог бы отвернуть прежде, чем воздействие аттрактантов станет непреодолимым. Но полная абсурдность этой картины — животное, пилотирующее диск своими неуклюжими лапами — застала его врасплох. Сарм просто протирал свои антенны, стараясь избавиться от галлюцинации, пока два диска не сблизились на расстояние десяти метров. И это было фатальной ошибкой.

Жук, конечно, был иллюзией — на грузовом диске никого не было, кроме готового к бою Нотара. Но иллюзорные аттрактанты действовали на органы чувств Жреца-Короля ничуть не слабее, чем реальные. В конце концов, то и другое было просто сенсорным раздражением определённых участков мозга. Сарм ощутил удовольствие — и не смог ему противиться. Он замер в трансе.

Нотар взял диск Сарма на буксир и стащил на первый уровень. Там уже ждал вполне реальный золотой жук — барсумец выманил его из тоннелей при помощи иллюзии обильной и очень вкусной добычи, которая почему-то отказывалась сама к нему идти — пришлось преследовать. Мулов, охранявших вход, на месте не было — они вернулись в свои комнаты, уверенные, что смена пришла на час раньше.

Перворождённый, вероятно, понял, что это не случайность, что это покушение. Его последним внятным феромонным сигналом было «вот уж не думал, что Миск способен на такое». Но через пару минут ему стало уже всё равно. Испуская запахи наслаждения, Сарм погрузил голову в гриву жука. Тот в свою очередь погрузил в его экзоскелет трубчатые челюсти. Спустя десять минут всё было кончено.

Кончено для улья. Но не для Сарма.

Пространство, которое воссоздал для себя разум Жреца-Короля, было очень трудно описать человеческими словами. В нём были и проблески света, и вибрации звука, но всё это играло вспомогательную роль, и не складывалось ни в какие узнаваемые образы. Здесь не было форм и расстояний — во всяком случае, таких к которым привыкли люди.

Зато здесь были запахи. Миллионы запахов. Ароматы сплетались в удивительные симфонии и и оттенки, попеременно раздражая все членики усиков. Иногда здесь пахло удовольствием, иногда раздражением, но чаще — чем-то таким, чего нельзя описать словами.

Если бы Нотар не провёл несколько месяцев в облике Жреца-Короля и не привык к подобному восприятию, он бы, вероятно, сошёл с ума, погрузившись в пространство ловушки. А так он сумел довольно быстро сориентироваться среди пьянящих спиралей и подлететь к тому, что пахло Сармом.

Несмотря на эмоциональный шок от собственной смерти, Сарм не утратил сообразительности и быстро сумел вникнуть в объяснения гостя о том, что такое Эссенция, ловушка для душ и как на самом деле работает «метаболизм» золотого жука.

О Ковенанте Нотар ему рассказывать не стал. Незачем. Зато он рассказал о городе Лотаре, об особых способностях его жителей и об их союзе с куриями. А также о том, как они отнеслись к уничтожению атмосферной фабрики.

— Так ты убил меня ради мести? — разочарованно сказал Сарм. — Глупо. Единственное, чего я на самом деле боялся — это перестать быть, прекратить мыслить. А ты избавил меня от этого страха, подарив перед этим величайшее наслаждение, какое я знал за два миллиона лет. Я знал, что люди нелогичны, но что настолько…

— О нет, — Нотар свил и распрямил свои антенны — эквивалент смеха у Жрецов-Королей. — Это была ещё не месть. Это была лишь подготовка к ней. Настоящая месть начнётся лишь сейчас. Видишь ли, Сарм… Когда я вытяну из тебя всю необходимую информацию, я не оставлю тебя в ловушке, наслаждаться бесконечным сном. Я буду приходить к тебе каждый месяц — для тебя это будет непрерывной чередой визитов — и рассказывать, что именно я сделал в твоём облике и пользуясь твоими полномочиями. Полномочиями Перворождённого, по сути владыки всего Гора. А ты будешь меня слушать.

Если рассматривать Обелиск как библиотеку или базу данных, то во всей информации, что он хранит, нет ни слова лжи. Прямой лжи.

Фантомы-проекции Обелиска солгать могут, ещё как, но он сам — никогда. Нет, это объясняется вовсе не какой-то мифической честностью его создателей. Просто никогда нельзя сказать с уверенностью, какой информацией уже располагают аборигены, которым предполагается морочить голову. Если они хоть раз поймают тебя на прямой лжи, то уровень доверия упадёт, а с ним и вероятность успешного Схождения.

Однако «не лгут» — отнюдь не значит, что не обманывают. Обмануть можно и правдой, если подать её в надлежащем ключе. В архивах Обелиска просто до черта таких хорошо замаскированных волчьих ям — лакун и пробелов данных. Все его рецепты работают — только не совсем так, как ожидает пользователь. К примеру представьте себе совет для доядерной цивилизации — «Быстро сожмите десять килограммов плутония и у вас будет новый источник энергии». Каждое слово в этом совете — чистейшая правда. А если кто-то подорвался на ядерной бомбе в результате — ну так он сам себе злобный буратино. Нечего было жадничать, с энергией тоже надо уметь обращаться.

Рекомендации, что содержатся в Обелисках, как правило не столь прямолинейно-коварны. Поначалу они действительно выводят цивилизацию к расцвету — чем мотивируют, во-первых, чаще обращаться к Обелискам, а во-вторых, создать для них более обширную продуктовую базу. Если же Обелиск по какой-то причине отрезан от многомерности, он начинает давать на все вопросы такие ответы, чтобы убедить пользователя как можно быстрее восстановить связь. Прямо или косвенно. За год Ричард вытянул из него около трёх десятков алгоритмов создания новых Обелисков. Но все они в обязательном порядке включали многомерную связь с Братскими Лунами. Если эту связь изъять — система работать не будет. Без доступа к многомерности Обелиск не мог объединить Эссенцию с телом. Вот хоть режь его, хоть алмазным буром сверли. В конце концов, сама Эссенция — многомерная субстанция.

А ты не объединяй, предлагал Ричард, ты мне просто объясни, как это делается. В ответ он снова получил алгоритм создания Обелиска.

Нет, настаивал Ричард, ты мне объясни, как объединить БЕЗ Обелиска. Никакая другая система на это не способна, просигналил артефакт. И не лгал — в рамках имеющихся у него знаний.

А ты мне объясни теоретические принципы такого объединения, предложил Ричард. Систему по ним он потом и сам мог сконструировать. В ответ снова последовала схема Обелиска. Для этой каменюки теория и практика были одним и тем же. Способностью к абстрактному мышлению её обделили — для этого требовался мозг.

«Ладно, сволочь, будет тебе и многомерность, будет тебе и мозг. Только не такие, как ты рассчитываешь. В полном соответствии с вашими традициями».

Войдя в подпространство, где хранился Чёрный Обелиск, Ричард одним щупальцем коснулся его верхушки, а вторым — края квантового поля. Теоретически, артефакт получил желанный канал связи с Эмпиреем, на практике же он ничего существенного не мог через этот канал сделать.

Что поделаешь, Ричард Моро всегда был плохим проводником. Обелиск не мог накачать через него достаточно энергии внутрь, чтобы разбить или деформировать квантовое поле. Не мог и послать наружу достаточно мощный сигнал, чтобы «докричаться» до собратьев. Он мог общаться только с Эмпиреем в ближайших окрестностях своей тюрьмы, и то — с опозданием в несколько секунд. Ричард задерживал каждый сигнал в своей нервной системе и если видел или чувствовал что-то подозрительное — сразу же разрывал соединение.

Конечно, Обелиск попытался его подчинить и заставить расширить канал. Но без эмпирейной поддержки это воздействие ограничивалось электромагнитными сигналами. Против «сейфа», который имел опыт ментального сражения с Левиафаном и помнил Уравнение антижизни, это выглядело откровенно жалко.

Тогда Обелиск использовал другую, не менее привычную для него тактику. Попытался создать в мозгу Ричарда автономного агента. По традиции, эта галлюцинация приняла форму дорогого умершего человека. Ричард мог бы помешать ему в этом, но не стал. Наоборот, он выделил под новый мозг дополнительные участки нервной системы, чтобы общаться с более-менее полноценной личностью, а не марионеткой из сновидений.

Однако когда из Обелиска вышла худощавая фигура, облачённая в фиолетовую с золотом мантию, он всё же несколько удивился.

— Морфеус? Что ты тут делаешь?

— А ты кого ждал, интересно знать, — проворчал лидер Детей Собора, скрестив руки на груди. — У тебя же близких людей за всю жизнь почти и не было. Ты никому никогда не верил, исключая тех, кого уже сожрал. Ото всех ждал только худшего. Ну да, я собирался тебя убить при первой возможности, как и ты меня. А остальные что, лучше были, что ли?

— Ну, Обелиск мог прислать хотя бы Лейтенанта. Он, конечно, тоже ни в грош не ставил меня, как личность, но хотя бы искренне верил в Единство. А у тебя прямо на лице написано — «Прохиндей первосортный, совесть и рядом не ночевала, мать родную продаст за десять крышечек…» Хотя нет, скорее «Уже продал», и давно. Не самый лучший образ, чтобы втираться в доверие.

— А это уже тебе виднее, Мастер, почему тебя всегда тянуло к прохиндеям и псевдоинтеллектуальным громилам. Ты и сейчас похожую компанию собираешь на руководящих постах. Гродд вместо Лейтенанта, Нотар вместо меня…

— Я к вашему возвышению щупальца не прикладывал — ни в той жизни, ни в этой. Таким, как вы, помощь в карьерном росте не нужна. Одни пробьются сами, другие пролезут. Я всего лишь использую существующие тенденции.

— Ну тогда считай, что и моё появление в твоих глюках тоже… тенденция, — усмехнулся Морфеус. — Используй на здоровье.

— Я так понимаю, Обелиск тебя выбрал за умение торговаться. Что ж, тогда не будем тянуть радскорпиона за хвост. Какова ваша цена секрета воскрешения?

— У тебя этот секрет уже есть. Нужно построить зикку… ой, то есть Обелиск.

— Вот только ты мне ещё тут начни. Мне этой игры в дурачка от рогатого булыжника и без посредников хватило. С доступом к Эмпирею и к моему мозгу Обелиск вполне может понять, что такое отделение функции от формы, и придумать способ реализации такого запроса. В конце концов, придумал же Дендерон через меня «жёлтый свет». А эта задачка, небось, не намного сложнее.

— Намного, Мастер. Ты даже не представляешь, насколько. Но ты прав. В принципе она, конечно, решаема. Только не с твоим маленьким мозгом и не с твоим дохленьким подключением. Дай мне нейросеть размером с луну и я сделаю тебе твою машину воскрешения.

— Морфеус, ты забыл, что я не одурманен? То, что я вижу галлюцинации, ещё не значит, что у меня и критическое восприятие отключено, как у обычных жертв Обелиска. Сейчас вот у меня острое ощущение, что ты мне вешаешь лапшу на уши. Что может быть НАСТОЛЬКО сложного в синтезе тела по заранее прописанным инструкциям? Каск на Горе с этим справляется без помощи луны.

— Ну, во-первых, к услугам Каска вычислительная сеть Гора-1, а это почти тысяча суперкомпьютеров размером с город. До мощностей Кровавой Луны, конечно, не дотягивает, но всё равно это очень неплохое подспорье в его работах. Во-вторых, что ещё важнее, создать-то тело можно. А вот распаковать в него Эссенцию так, чтобы сохранить тождество — это уже задачка из области многомерной физики. На компьютерах Жрецов-Королей ты её не посчитаешь и за миллион лет. Вдобавок, Эссенцию нужно распаковать единомоментно, менее чем за десятую долю секунды, по капельке нельзя. Это также увеличивает требования к количеству параллельных процессов и тактовой частоте последовательных.

— Что ж… — после некоторой паузы сказал Ричард, — получается, что вы мне в принципе и не нужны.

— То есть? — нахмурился Морфеус.

— А разве непонятно? Нотар бы уже сообразил. Возни с вашим методом воскрешения много, риска тоже — пользы мало. Я могу получить то же самое гораздо проще. Моя личная команда Восстановителей уже создана лотарцами и Турией. Копии Спартанцев для коллекции Охотника вполне может воссоздать Каск — это не флеш-клоны, они будут неотличимы от оригиналов во всём, в том числе и по степени ценности душ. А души оригиналов отправятся со мной в будущее и будут по желанию воплощаться в шогготах. Думаю, без полного воскрешения они обойдутся, для человеческих чувств разницы всё равно нет.

— А что тогда будет с Обелиском? — насторожился Морфеус.

— Да ничего, — пожал плечами Ричард. — Сейчас выйду из подпространства и активирую плазменную бомбу. Там десять мегатонн, хватит на полное испарение.

— Братские Луны не простят тебе такого надругательства!

— Опять врёшь. Обелиски не имеют собственной личности, поэтому взрослые Луны не испытывают к ним никакой сентиментальности. Это всего лишь порча имущества, не более — сильнее преследовать меня, чем сейчас, они не станут. Важен опыт, собранная Эссенция и информация — а этот Обелиск не успел ничего собрать, так как стоял на планете с примитивной жизнью. Его уничтожение приведёт лишь к тому, что через пару десятков тысячелетий на то же место грохнется ещё один. Впрочем, им придётся высылать замену в любом случае — я ведь забрал Обелиск с той планеты.

— А я?!

— Ну прости, я уже один раз жил с шизофренией, второй раз не хочу. Выпустить тебя на свободу в отдельном теле не могу, ты всё-таки порождение Обелиска. Придётся тебя стирать. Ничего личного, просто инстинкт самосохранения.

— Нет! Постой! Дай мне хотя бы пару дней!

— На что? Попрощаться с этой весёлой, но короткой жизнью?

— Если я смогу извлечь из памяти Обелиска то, что ты хочешь — ты обещаешь не уничтожать ни его, ни меня?

— Ну… тогда пожалуй да, стоит поднапрячься и выделить тебе кусочек места.

— Я обязательно его достану! Увидишь, старина Морфеус ещё может пригодиться! Даже если он просто воспоминание…

— И как ты собираешься достать то, чего по твоим же словам не существует в природе?

— Ты невнимательно меня слушал, Мастер, — предводитель Собора хитро улыбнулся, накидывая капюшон. — Я сказал, что тебе понадобится для воскрешения Спартанцев. И это действительно необходимо — вопреки твоему скептицизму, я не лгал ни единым словом. Но я не сказал, что получить это можно только у Братских Лун. Бьюсь об заклад, ты никогда не слышал об Оранжевых Обелисках?

Оранжевые Обелиски были созданы около двухсот миллионов лет назад — тогда Кровавые Луны ещё были молоды и неопытны. Один из Чёрных Обелисков передал строительство Красных на аутсорсинг ненадёжному партнёру — цивилизации с очень странным представлением о том, что и как надо делать. Несмотря на то, что чертёж Обелиска был накрепко пропечатан в их головах, они решили, что некоторые строительные материалы можно заменить на другие, да и код роста подправить местами. А как же, никто лучше них ведь не разбирается в гипергеометрии!

Получившиеся Обелиски имели оранжевый оттенок вместо обычного красного — но это мелочи, бывают и вовсе радужные — чего только разумные не используют для замены висмута. Гораздо больше шокировало то, что изменился и их функционал, что Луны считали совершенно невозможным — чертёж создавался с огромным запасом надёжности, можно было пятьдесят процентов вещей сделать неправильно — и всё равно оно будет работать как надо. А если запороть больше половины — у вас получится просто груда камня, а не Обелиск.

Но эти штуки РАБОТАЛИ — только не так, как предполагалось. Они были «сейфами среди Обелисков». Они могли создавать галлюцинации, могли поднимать мертвецов, могли поглощать Эссенцию… Но делали всё это только САМИ. Они были полностью отрезаны от сети Кровавых Лун, не могли ни получать от них энергию, ни обмениваться информацией. Даже друг другу не могли ничего передать, хотя могли получать энергию из нейросетей культистов и некроморфов.

Характер у них был соответствующий. Ни о каком Схождении не могло быть и речи. Каждый Обелиск тянул одеяло на себя, пытаясь захапать так много некромассы, как позволяла ситуация, даже в ущерб остальным. Собрав всю Эссенцию и все мёртвые тела, до каких мог дотянуться, Оранжевый Обелиск пытался свернуть пространство, закуклиться и остановить время.

Но если послать сигнал на правильной частоте и в правильной кодировке такой законсервированной нейросети, она вполне сможет решить кое-какие задачи.

— Так, то есть ты предлагаешь мне сделать Оранжевый Обелиск и раскормить его трупами до размеров маленькой луны?

— Нет, тебе не нужно его делать. Они всё ещё там, изначальные Обелиски, созданные той безумной расой. Вместе со всем, что успели набрать, в стазисе, в эмпирейных коконах. Полностью удовлетворённые. Каждый по отдельности намного слабее Кровавой Луны, но все вместе…

— Так как же ты предлагаешь к ним обратиться, если они никого не слушают? Если до них даже Луны не смогли докричаться…

— Есть способ… — потёр подбородок Морфеус. — Их коконы оранжевого света в Эмпирее непроницаемы для ментальных сигналов других Обелисков. Однако сигнал органического существа, из плоти и крови, может преодолеть барьер. Ощутив присутствие новой еды, они могут ненадолго приоткрыться.

— Я так понимаю, просигналить им о новой еде не всякое существо из плоти и крови может?

— Разумеется. Это существо должно уметь войти с ними в резонанс. Должно быть достаточно жадным. У него должны слюнки течь при взгляде на это мясо. Только тогда Оранжевые Обелиски сочтут это достаточно важным, чтобы немного выглянуть из стазиса. Ну и… нужен, конечно же, артефакт-передатчик. Но я знаю, как его сделать. Точнее, Чёрный Обелиск знает, а через него уже и я.

— Погоди. Я пока не спрашиваю, как мне отличить артефакт для связи с Оранжевыми Обелисками — от сигнального маяка для всех Кровавых Лун. Хотя спрошу ещё, не сомневайся, я вашу породу знаю. Но даже если предположить, что он даст связь с кем надо… и что всю эту историю про Оранжевые ты вообще не выдумал только что, подстраиваясь под мои желания… с какого они вообще будут что-то для меня считать? Если они настолько жадные, то и вычислительные мощности постараются для себя приберечь, разве нет?

— Жадности камней никогда не сравниться с человеческой жадностью, Мастер. Разумеется, бесплатно они работать не будут. Но мы вместе вполне сможем втолковать им — или полное отключение от реальности и сон в нирване, или сон с перерывами на пополнение некромассы. Тебя же не затруднит иногда скармливать им трупы или Эссенцию… врагов, например?

— Меня-то нет, а вот Охотника… и где гарантия, что они не начнут меня доить, с каждым разом требуя всё больше, а предоставляя всё меньше?

— А вот тут срабатывает естественный антимонопольный комитет, — усмехнулся Морфеус. — Оранжевых Обелисков много. И если один из них начнёт слишком завышать цены — следующее угощение получат его конкуренты.

— Ага, пока они не сформируют профсоюз и не начнут завышать цены синхронно.

— Во-первых, для этого им понадобится выйти из сна и начать долгосрочное планирование. А этого они не хотят. Они хотят просто спать и иногда есть. А во-вторых, договориться они смогут только через тебя. Они же друг друга напрямую не слышат, так же как чёрных и красных братьев.

— Ха. Учитывая скорость обработки информации у меня и у них, они могут посылать через мою голову целые библиотеки, так что я ничего не замечу.

— Теоретически могут. На практике — им для этого нужно будет проснуться, выйти из стазиса и обрести полное сознание, планировать и ставить перед собой задачи. А они этого не хотят. Идеальный жизненный цикл для Оранжевого Обелиска — «Ну вот, поспали, теперь можно и поесть; Ну вот, поели, теперь можно и поспать». Представь себе очень толстого и ленивого кота.

— А чтобы вычислить слияние Эссенции с телом, им разве не надо будет просыпаться?

— В том-то и дело, что нет. Одно дело — вычисления по заранее разработанному алгоритму. Совсем другое — создание нового алгоритма. Для этого требуется как минимум целеполагание.

— Только с чего ты взял, что у них нет алгоритма «как дружной компанией кинуть один много о себе возомнивший кусок мяса»?

— С того, что у них нет понятия дружной компании! Да, они не слишком любят тебя, но друг друга они не любят куда больше! Чтобы составить заговор, им понадобится изменить некоторые фундаментальные основы своего поведения — а этого во сне точно не сделаешь.

— Просто прекрасно. А теперь — где доказательства, что хотя бы четверть из того, что ты мне сейчас наплёл, существует в природе?

— У тебя есть Чёрный Обелиск. Пошли ему запросы на эту тему напрямую, по радио. Он не врёт, ты знаешь. А как обойти умолчания и логические ловушки — я тебе подскажу. Моя мотивация, его информация — вместе получится неплохо, ты же для этого и позволил меня создать, разве нет?

— Хмм, пожалуй, может сработать. Но мне понадобится ещё одна гарантия твоей лояльности.

— Ты можешь уничтожить меня и Обелиск в любой момент! Тебе этого мало?

— Мало. Страх смерти как раз очень плохая мотивация — он толкает не столько повиноваться, сколько выкидывать разные опасные кунштюки, в попытках избежать гибели. Во всяком случае, таких людей, как мы с тобой, Морфеус. Есть способ уменьшить как твои страхи относительно меня, так и наоборот.

— И что же это за способ?

— Уравнение антижизни, — пояснил Ричард, отключаясь от Обелиска и выстреливая соответствующий образ в автономный мозг.

Допрос Сарма принёс Нотару очень много интересной информации.

Прежде всего, вымирание Жрецов-Королей было делом его рук. За прошедшие миллионы лет Мать неоднократно откладывала яйца трутней и королев — но Сарм всегда уничтожал их. Сразу после нового роения всё потомство старой королевы уничтожается — чтобы не возникало конфликта лояльности. Обычные Жрецы-Короли воспринимают это вполне спокойно — пожили миллион лет и хватит, пора освобождать место. А вот Сарм хотел жить дальше. Его тело было бессмертно, а в старение разума он не верил. Ну, во всяком случае применительно к себе. Другие может быть и сдадутся жуку, но он, избранный — никогда.

— Разве ты не понимаешь, что таким образом с годами остался бы один? — удивился Нотар. — Или это тебя устраивало?

Сарм свернул и развернул свои антенны.

— Мне мешал Миск с его идеями о неприкосновенности плоти Жрецов-Королей. Я хотел дождаться, пока он умрёт, после чего приказал бы Каску синтезировать для улья новых работников. Но Миск оказался упорен и живуч, и с каждым тысячелетием я всё больше боялся, что Каск сдастся жуку раньше него.

— И тогда ты начал планировать устранение Миска?

— Убить Жреца-Короля — большой грех, убить Перворождённого — величайший грех. Я не хотел этого делать. Но ради блага улья я пошёл бы на это. Я первый, а Миск всего лишь пятый, мне можно.

— Ну а убийства других разумных и вовсе в счёт не идут?

— Разумеется. Они живут всего лишь мгновения, даже со стабилизирующей сывороткой. У них всего один мозг и тот зачастую уступает власть инстинктам. Они ничтожны в сравнении со Жрецами-Королями. Всё во имя улья.

Нотар покачал головой. Он и сам мог выдавать подобные рассуждения часами, но в них всегда присутствовала толика лицемерия. В отличие от него, Сарм был абсолютно искренним. Он был невинен, как младенец — он действительно верил, что вся Вселенная существует для службы ему, великолепному Перворождённому и (в меньшей степени) его народу. Всё, что идёт на благо Сарму, есть добро, причём добро не только для самого Сарма, но и для всех вообще. В свою очередь, всё, что идёт Сарму во вред, есть зло, тёмная трещина в совершенной структуре мироздания.

И хотя сейчас Сарм не мог причинить никому никакого вреда, даже в состоянии Эссенции он Нотара пугал — именно этой чистотой своей веры.

— Кого ты использовал для убийства Хранителя атмосферной фабрики на Барсуме?

— Моего мула и наёмницу-землянку.

— Ты Пригласил её с Земли специально для этого?

— Нет. Я нашёл её уже на Горе. Не знаю, кто её Пригласил. Вероятно, курии.

— Почему ты использовал столь сомнительный кадр вместо подготовленных убийц из соответствующей горианской касты?

Конечно, земляне физически сильнее, но аугментация Жрецов-Королей легко исправляет этот недостаток. Кроме того, если уж искать на Горе землянина, то лучше мужчину — у женщин там весьма специфические социальные роли. Обращаться с оружием их точно не учат.

— У этой женщины были уникальные способности — наша наука не могла их объяснить. Я хотел исследовать её и понять, как она делает такие вещи со своим телом. Я хотел сделать много мулов с такими способностями. Но не успел. На Барсуме одна из стран заполучила нашего бывшего агента и начался процесс объединения планеты. Я мог бы уничтожить всю местную жизнь орбитальной бомбардировкой, но я знал, что Мать не позволит мне такую акцию. Я вспомнил, что темнокожая женщина обучена владеть оружием и любит убивать, а её особые способности позволяют легко преодолеть защиту атмосферной фабрики. Я дал ей все нужные знания, мула, и отправил на Барсум в хорошо замаскированном дисколёте.

— Что за способности?

— Она умела становиться неосязаемой и почти невидимой. Проходить сквозь стены и пропускать сквозь себя вражеское оружие.

Будь Нотар всё ещё в человеческом облике, у него бы отвисла челюсть. У Жреца-Короля обмякли и свисли по бокам головы антенны. Смысл тот же.

Нет, его не удивлял сам факт наличия подобных сил. Ма-Алек умели это, а теперь умел и он сам. Но откуда они у землянки?!

— И ты не догадался допросить женщину с такими возможностями, кем она была на Земле и как попала на Гор?!

— Я спрашивал, но её ответы были совершенно бессмысленны. Я проверил её на детекторе лжи — она была вменяемой и не лгала. Вероятно, кто-то записал ей ложную память.

— Ты помнишь эти «бессмысленные» ответы?

— Нет. Они нарушали логичность моего мышления, вызывали тревогу и раздражение. Я стёр их из своей памяти.

— Идиот! — схватился за голову лотарец. — А как её звали и где нашли, ты хоть помнишь?

— Помню.

— Давай мне координаты. И имя!

— Координаты сейчас покажу. А звали её София Гесс.

По координатам, что предоставил Сарм, располагался город Ко-Ро-Ба, точнее его рынок рабов. На этом рынке произошло событие, которого не случалось уже около века — убийство работорговца рабыней. Оно и привлекло внимание Жрецов-Королей — точнее, тот факт, что убийца умудрилась уйти безнаказанной, хотя по её следу пустили целую охотничью экспедицию. Торговцы были в ярости — и не столько из-за самого факта трупа, сколько из-за испорченного имиджа корпорации. Если бы убийство совершил раб-мужчина, это бы ещё куда ни шло — издержки профессии, редкий, но встречающийся риск. Но нет для горианина смерти позорнее, чем от рук рабыни. А для работорговца — вдвойне, потому что это его специальность — укрощать.

Словом, убийце предстояла долгая и крайне мучительная смерть, которая должна была стать уроком всем возможным последователям. Благо, чьих именно рук это дело — ни у кого сомнений не возникало. Только одна девушка пропала прямо из оков. Причём кандалы нашли в её камере. Целыми и закрытыми.

Однако, как выяснилось, смерть предстояла отнюдь не Софии.

Охотников нашли в лесу. Судя по расположению трупов, некоторые умерли быстро, некоторые — пытались уползти. Их не преследовали и не добивали — все раны были безусловно смертельны, различалось только время агонии. Патологоанатомы Ко-Ро-Ба рвали на себе волосы и клялись, что такое невозможно. Камень вошёл в мозг и превратил его в кашу? Бывает, но почему черепная коробка осталась при этом целой?! Яблоко в дыхательных путях? Тоже случается, если поперхнуться при еде, но внутри коленного сустава ноги оно как оказалось?! Ветка с дерева пробила кишки? Гадкая смерть, но ничего особенного для касты воинов… вот только ветка слишком тонкая и мягкая, чтобы пробить кожу, а на её кончиках, торчащих из спины несчастного, нет ни следа крови!

Тут уже заподозрили чертовщину агенты Жрецов-Королей. Увы, они узнали об этом с большим опозданием — когда беглянки и след простыл. Однако Сарм всерьёз заинтересовался проблемой. Пришлось задействовать всех операторов кораблей-наблюдателей, всю агентуру в прилегающих районах, даже часть Посвящённых, явив им в кои веки истинное знамение.

И всё равно это бы не помогло, если бы не одна деталь, о которой Сарм узнал значительно позже. Сразу после переноса на Гор сила Софии вообще перестала работать. Она стала самым обычным человеком — из-за чего хлебнула «прелестей» горианской жизни с избытком.

Только спустя месяц жизни в этом мире Гесс выяснила, что осталась парачеловеком и использовать силу может… но только для выполнения чужих приказов.

В приказах на Горе дефицита не было — но кто захочет отдать рабыне для удовольствий ТАКУЮ команду? Кому придёт в голову, что она на это способна? Как рассуждал один невезучий парачеловек (недолго пробывший таковым) — «Где я сейчас возьму человека, который знает, как выглядит автомат, а главное — который захочет попросить у меня эту самую ненужную ему и самую нужную мне вещь?!»

Конечно, если рассказать и показать… попросить отдать приказ хотя бы в шутку… Но тогда о побеге можно будет и не мечтать. Половина гориан немедленно уничтожит подобное живое чудо-оружие, решив, что оно нарушает законы Жрецов-Королей. Другая половина — ни за что не выпустит его из рук, надёжно привяжет к себе и будет использовать для разведки и устранения конкурентов.

София готовилась почти полгода. Как следует овладела горианским двоемыслием. Нашла человека, который желал смерти работорговцу. Влюбилась в него (по-настоящему влюбилась, не просто изобразила чувства — на Горе это сделать крайне легко из-за специфики местной физиологии). В постели предложила убить нынешнего хозяина и сбежать к новому. Конечно, её возлюбленный (член касты убийц) прекрасно понимал, что никуда сбежать она не сможет. Но почему бы не использовать влюблённую дурочку для выполнения заказа? Судьба рабов на Горе никого не интересовала. Убийца передал ей оружие, дал пару советов относительно побега, назначил место встречи в лесу и поскорее смылся из города.

Разумеется, на место встречи он являться и не собирался — уверенный, что глупая девица, как только её схватят, под пытками выдаст все подробности. Именно это Софии и было нужно — она честно выполнила приказ, и её сила работала, пока она не вступила на поляну, где было намечено свидание. И убийство охотничьей команды ничуть не противоречило её покорности — преследователи мешали ей добраться до нового хозяина.

Ступив на поляну и увидев, что хозяина там нет, она снова стала обычной смертной женщиной… но теперь свободной женщиной.

Около двух недель она прожила в лесу, питаясь подножным кормом, а потом её наконец нашли с воздуха разведывательные корабли Сардара, обездвижили и доставили к Сарту.

Перед ним Гесс уже не стала запираться, и честно выложила всё, как есть, в том числе насчёт её способностей и условий их активации. В Сарте она увидела настоящего, достойного хозяина, или, как сама это называла, «суперхищника», вершину горианской пищевой пирамиды. В целом София не видела ничего плохого в том, чтобы подчиняться более сильному — её философия насчёт сильных и слабых изначально была достаточно близка к горианской, а местная промывка мозгов после введения сыворотки окончательно убедила девушку в правоте подобной позиции. Работорговцам не повезло лишь в том, что она не была НАСТОЛЬКО слабой, как они предполагали — простого смертного без сверхспособностей София своим господином принять не могла. Особенно учитывая разницу в гравитации — хорошо тренированная землянка была немного сильнее и значительно быстрее большинства горианских мужчин — исключая Приглашённых или получивших аугментацию от Жрецов-Королей.

А вот царственный Сарм, сочетавший в себе огромную физическую силу (любой Жрец-Король может поднять до пяти центнеров или рвать сталь голыми конечностями), интеллект, опыт и власть, Сарм, командовавший целой планетой и готовый без зазрения совести жертвовать людьми или сородичами ради своих целей… «Вот это мой размерчик!» Дополнительным плюсом Сарма как хозяина была его бесполость — то есть полное отсутствие угрозы изнасилования. Этого дела София за полгода пребывания в рабстве накушалась до отвала.

Искреннее и радостное подчинение Перворождённому позволяло ей без проблем использовать способности ради выполнения его заданий. Вдобавок, он мог щедро наградить за преданность — сделать её владычицей множества жизней, отдав ей тысячи прекрасных мужчин и женщин, приученных к повиновению, исключительно здоровых и выглядящих как земные фотомодели. На Земле, сколько бы ни геройствовала, девушка такого получить не могла.

Словом, Гор ей понравился. Здесь царствовал её любимый социальный дарвинизм, здесь сильные не стеснялись властвовать, а слабые знали своё место. А первые полгода… пустяки, дело житейское. В конце концов, сильные должны доказать свою силу, жестокость, способность приспосабливаться и выживать в самых экстремальных условиях. Естественный отбор должен идти непрерывно, иначе он вырождается во власть слабаков-аристократов.

— Эта Гесс… она знала, что ты заминировал все насосы на атмосферной фабрике?

— Разумеется. Она сама и ставила заряды по моему приказу.

То есть София, вполне возможно, не считает, что Сарм её предал. В «нематериальном» состоянии она могла пережить взрыв — а Жрец-Король мог знать, что она его переживёт. То есть девушка может попытаться к нему вернуться — даже не столько из личной преданности, сколько потому, что на Барсуме таких выгодных хозяев не найдёшь, а расставаться со способностями и становится простой смертной она точно не захочет.

— Где и когда ты собирался её забрать?

— В заброшенном городе Уорхун. Мой дисколёт со вторым мулом до сих пор стоит там, ожидая. Не знаю, почему она не вернулась. Возможно, не успела трансформироваться и погибла.

Вот уж это — вряд ли. Сам будучи «тенью», Нотар прекрасно понимал таких людей. Они себя так «случайно» убить не позволят. Не для того выкручивались раз за разом из безнадёжных ситуаций — будь то горианское рабство или многотысячелетние интриги Лотара.

Нотар раздражённо потёр свои антенны. Он не мог присутствовать одновременно везде. Сардар требовал внимания — причём немедленного. Ему нужны были профессиональные сыщики, чтобы как следует допросить всех свидетелей. Увы, на Горе таковых не готовили — если не считать городской стражи, работа которой в основном сводилась к избиению дубинами нарушителей закона, застигнутых на месте преступления. А специалисты соответствующего профиля из Ковенанта имели слишком уж экзотический облик…

И вдруг его осенило.

— Слушай, а ты делал этой Гесс ментальные записи?

— Разумеется, как и всем рабам Сардара. Но они столь же бессмысленны, как и её устные показания.

— Что ж ты раньше молчал?! Давай сюда номер кассеты в хранилище, живо!

Полный просмотр воспоминаний Софии Гесс даже с использованием восьми мозгов и ускоренной перемотки занял бы около месяца. Нотар бы этого времени совсем не пожалел — история чернокожей девчонки смотрелась, как эффектный приключенческий сериал. Но увы, у него такой возможности не было. Пришлось скользить по верхам, выхватывая лишь самые ценные и интересные фрагменты.

Но даже этого Нотару хватило, чтобы свесить антенны.

Ну, то, что София Гесс была родом хоть и с Земли, но явно не с ЭТОЙ Земли, которую он знал — это ещё полбеды. В конце концов, первые лица Ковенанта уже успели ему рассказать, что Земля в Галактике не одна.

Но это была какая-то ОЧЕНЬ странная Земля. Мир, в котором у ДЕСЯТКОВ ТЫСЯЧ человек по всей планете в течение четверти века внезапно прорезались сверхспособности! Причём у всех — разные! Это не психосилы, это не экзотическая инопланетная физиология — это, казалось, вообще не имело отношения ни к телу, ни к мозгу!

Причём аборигены той Земли понимали в природе своих способностей ничуть не больше, чем Нотар. Ну, во всяком случае, большинство. Может, кто-то и был в курсе, как эти штуки вообще работают, но София этим кем-то не была, и знакомства с таковыми не водила. Основная часть «паралюдей», как их называли в том мире, обращалась со своими силами так же грамотно, как обезьяна с гранатой. Неважно, что это и откуда взялось, неважно, какие могут быть побочные эффекты — работает и прекрасно! У меня есть суперсилы — значит я крутой, за дело!

Впрочем, Нотар тут же напомнил себе, что его соплеменники обращались со своими проекциями примерно так же. Можешь — и вперёд мочить зелёных толпами! А как оно работает, можно как-нибудь потом, в другой раз разобраться. И вообще, пусть этим учёные занимаются, а мы практики, у нас тут кризис, решать надо… Джон Картер точно так же отнёсся к факту переноса на Марс — попал и слава богу, вперёд за гелиумскими орденами!

Если предположить, что это типично для большинства цивилизаций в Галактике — ничего удивительного, что Жнецы, Кровавые Луны, Потоп и прочие суперхищники всегда будут сыты и довольны.

Нетрудно догадаться, что Нотар сразу же перемотал запись к тому моменту, где София со своей планеты попадает на Гор. И жестоко обломался.

Именно эти часы — между тем моментом, когда София в очередной раз отправилась в школу, и моментом, когда она, пытаясь сориентироваться на незнакомой местности, заметила в небе зелёные точки (двух наездников на местных больших птицах, тарнах, которые и захватили её) были помечены машиной как «нечитаемые». Сама София явно что-то помнила об этих часах… но её устный пересказ Сарм посчитал явным бредом, как и описание родной планеты.

Удалось, однако, выяснить кое-что ценное — вместе с Софией на планету попали две её подруги — Эмма Барнс и Медисон Клементс. Обе были проданы раньше неё — первая на север, в Торвальдсленд, вторая на юг, в Порт-Кар. София даже не думала помешать продаже или искать их — они были слабыми и вполне заслужили этим судьбу горианских подстилок. А у Софии были более важные дела — ей следовало позаботиться о себе, любимой.

А вот для Нотара это был хоть какой-то, но след. Возможно, эти девицы помнят момент переноса — и если не удастся найти Софию, они останутся единственными свидетелями. «Сарм» тут же озадачил всех агентов и операторов кораблей новой миссией — найти и доставить в Сардар двух рабынь-землянок, рыжую и шатенку, 15–16 лет. Люди в такой ситуации может и выполнили бы задание, но в кулуарах — крутили бы пальцами у висков. Что вдруг за спешка такая, будто ресурсы больше некуда девать. Верховный точно свихнулся…

А для Жрецов-Королей ничего подозрительного тут не было. Перворождённый приказал — значит надо. Жираф большой, ему видней.

На следующей неделе Нотар получил сразу два крайне неприятных известия. Началось всё с того, что его вызвал, через Шторма, Охотник за душами.

— С того момента, как ты устранил Сарма, вероятность гибели половины Жрецов-Королей через сто лет упала до малозначимых величин, — сообщил он.

— Прекрасно! Я так и думал. Значит, это его рук дело. Скорее всего — гражданская война в улье между Сармом и Миском.

— Скорее всего — да, — согласился Охотник. — Однако, что интересно, вероятность гибели ВСЕХ Жрецов-Королей без исключения в течение следующих десяти лет поднялась до восьмидесяти процентов. Всех остальных жителей Гора — до шестидесяти.

— Всех? — туповато переспросил Нотар, тут же мысленно выругав себя — нашёл, что спросить! Охотник в таких делах не ошибается.

— Процентов для тридцати женского населения есть вероятность выжить на других планетах Солнечной системы. Мировые линии всех душ, которые останутся на Горе-1, обрываются независимо от пола с очень высокой вероятностью. Для всех мужчин вероятность выжить вне Гора также исчезающе мала. Скорее всего, их просто никто не захочет эвакуировать.

Нотар выдал замечательную с лингвистической точки зрения серию ругательств. Ни одно из них не звучало на Барсуме уже миллион лет.

А спустя три дня «Сарм» получил известие, что его вызывает к себе Мать. Это было само по себе неслыхано. Особа Матери была священна и неприкосновенна даже для её детей. Даже для первого из них. Ей принадлежала верховная власть, но она никогда не беспокоилась по поводу пошлых мирских проблем. Она царствовала, но не правила. Даже другие Жрецы-Короли видели её лишь раз в году — на празднике Толы во время ритуала кормления гуром, местным аналогом мёда. Всё остальное время она была занята откладыванием яиц, отдыхом от сего нелёгкого труда и размышлениями о вечности. Но у этой конкретной Матери яйца давно закончились, так что ей остались лишь два последних занятия — тем более, что вечность (небытия) подошла уже близко.

Так длилось уже множество веков. Считалось хорошей приметой, если после окончания ритуала кормления Мать достаточно соберётся с силами, чтобы синтезировать хотя бы несколько феромонных слов. Эти слова становились для всего улья путеводной звездой — до следующего праздника Толы.

И вдруг старая разва… ой, простите, королева выходит из тысячелетней сладкой дрёмы, собирает мозги в кучку и начинает отдавать чёткие, вполне осмысленные приказы. Прежний Сарм, привыкший считать себя первым лицом в улье, а Мать — нулевым (во всех смыслах), свалился бы в обморок, если бы физиология Жрецов-Королей позволяла столь острые проявления эмоций. Да и не только он — все коридоры Сардара, по которым шёл Нотар, пропахли феромонами изумления. Сам резидент реагировал на это спокойнее — у него просто появилось нехорошее предчувствие.

Для человеческого глаза Мать, пожалуй, была уродлива — как полураздавленная гусеница размером с железнодорожный вагон. Огромное пустое брюхо, коричневая с пятнами кожа, вялые конечности, тусклые глаза… Но Жрецы-Короли смотрели не глазами, а обонянием. Для них она всё ещё была прекрасна, потому что испускала запах центра улья. Она была смыслом их жизни.

Минут пять — немыслимо долгое время по человеческим меркам, нормальная вежливая пауза для терпеливых Жрецов-Королей, они молча смотрели друг на друга. Затем Нотар всё же решился первым подать «голос»:

— Мать, я готов стоять тут много дней, если таково твоё желание. Но я боюсь отнять у тебя слишком много времени и сил. Поэтому…

Заранее заготовленный монолог прервался, когда Мать медленно, неуклюже, но вполне отчётливо свернула и развернула свои антенны. Она не смеялась сотни тысяч лет и сейчас с трудом вспоминала, как это делается.

— Чужак, ты, безусловно, очень хорошо замаскировался. Но неужели ты думал, что Мать, даже в маразме, даже наполовину потерявшая нюх, может спутать с кем-то первого и самого любимого из своих детей, рядом с которым она провела два миллиона лет?!

Эта длинная фраза вытянула из королевы все силы, и Мать замолчала на пару минут, пока Нотар собирал с пола осколки своего вдребезги разбитого самоуважения. Вот тебе и великий шпион нашёлся!

— Что произошло с Сармом? — спросила Мать, когда снова обрела дар речи. — Я чувствую, что его больше нет, но как он умер? Это твоих лезвий дело, или ты просто воспользовался случаем?

— Моих, — Нотар решил, что запираться больше нет смысла. — Но видите ли, ваше величество, Сарм, конечно, умер, но я не могу сказать, что его больше совсем нет. Это было бы неправдой.

— Не надо меня утешать, — попросила Мать. — Я ещё достаточно в здравом уме и понимаю, что посмертная жизнь — всего лишь сказки низших существ. Если, конечно, ты не имеешь в виду записи его памяти — но это не он сам, это всего лишь технически усовершенствованная версия дневников.

— Обычно — да, — согласился Нотар. — Но здесь немного особый случай.

У него ушёл почти час на то, чтобы объяснить королеве, что такое Эссенция.

— Если хотите, ваше величество, — закончил он, — в следующий визит я могу принести вам шар с душой Сарма. Вы сами сможете с ним поговорить.

— В следующий визит? — Мать согнула антенны на пару градусов и распрямила их. — А ты мастер давать обещания, которые ничего не стоят, чужак. Так как следующего визита не будет, ты можешь обещать принести на него что угодно — хоть гур моей прабабушки.

— Почему не будет? — удивился Нотар.

— Потому что когда ты выйдешь отсюда, я буду уже мертва. А вскоре после этого умрёшь и ты — от рук стражников, если не умеешь становиться невидимым.

— Я не собираюсь убивать вас, ваше величество.

— Надеешься, что я сохраню твою тайну в обмен на жизнь? Я слишком стара, чтобы этот аргумент имел для меня значение.

— Нет, я надеюсь, что вы сохраните её в обмен на жизнь Перворождённого. Если вы прикажете меня казнить, я просто исчезну, не причиняя никому вреда. Но вы никогда не узнаете, солгал ли я насчёт души Сарма.

Мать размышляла долго — Нотару даже показалось, что она уснула. Но минут через десять в воздухе снова разнёсся аромат её речи:

— Скажи мне, кто ты. Ни одному низшему существу до сих пор не удавалось выдать себя за Жреца-Короля. Не удавалось даже просто проникнуть в Сардар без ведома его стражей или против их воли.

— Я с Барсума, на котором Сарм чуть не уничтожил жизнь. Разумеется, вас он в известность об этом не ставил.

Нотар рассказал о диверсии на атмосферной фабрике.

— И теперь ты пришёл сюда отомстить за свою планету. Но говоришь, что не убьёшь меня. Ты сам не находишь это странным?

— Ничуть, ваше величество. Моя месть направлена лишь на Сарма, потому что он один организовал это злодейство, никому не сказав. Ваш народ в целом мне нравится, и я не хочу ему зла.

Снова наступила долгая «тишина» — в воздухе плавали только запахи медицинских препаратов, поддерживавших Мать.

— Я не хочу тебе верить, но я хочу тебе поверить, — сказала она наконец. — Столь противоречивое поведение не делает чести Жрецу-Королю, но в моём положении и возрасте можно себе позволить немного нелогичности. Пути богов неисповедимы, не так ли, барсумец? А я здесь пока ещё верховная богиня. Я дам тебе один год, чтобы принести ловушку для душ, о которой ты говорил.

— Целый год?! Пусть даже горианский, а не барсумский… зачем так много? Я могу принести её уже завтра, чтобы у вас не осталось сомнений.

— Может быть ты и можешь, но я — нет, — вздохнула Мать. — Ты просто не представляешь, до какой степени я одряхлела, чужак. На концентрацию для этого разговора я потратила силы за несколько лет. Мне их не жаль, но понадобится не меньше года, чтобы прийти в себя. Я только что пережила великое потрясение — мой сын, который, как я думала, переживёт весь улей, оказался мёртв. Я не выдержу второго потрясения, если он окажется жив. Радость может убивать так же, как и горе. Если же ты солгал мне — используй этот год, чтобы скрыться, чужак.

Она погрузилась в сон, не дожидаясь, пока он уйдёт, не изменив ни позы, ни запаха. Просто выключилась, без всякого предупреждения.

Последней каплей стала новость, полученная опять же через Шторма. На Барсуме был убит Джон Картер!

Теперь Нотар понимал, почему София не вернулась к дисколёту. Сарм не солгал на допросе, просто не всё сказал насчёт выданных ей инструкций! Он решил устранить одновременно и взрывчатку (народы Барсума) и детонатор к ней (попаданца). Одним и тем же инструментом.

У Джона Картера были превосходные навыки самозащиты — но всё это мало помогает, когда убийца, бесшумный и почти невидимый, может выйти перед тобой из стены. Охотник, правда, уточнил, что Картер не умер по-настоящему — его тело пробудилось на Земле, когда был разрушен заменитель на Барсуме. И вероятно, вскоре Турия снова призовёт его на планету, которая ему так понравилась.

Но пока что позиции Гелиума без величайшего военачальника сильно пошатнулись. А София, крайне довольная выполненным заданием, возвращалась в Уорхун.

Но на этом, как выяснилось, неприятности Нотара только начались.

Всё началось с того, что подобравший Софию дисколёт задержался на Барсуме ещё на сутки, прежде чем вылететь к Гору. Мул-пилот сослался на технические неполадки. В принципе, это конечно мелочь, с кем не бывает — вот только техника Жрецов-Королей отличалась великолепной надёжностью и сама по себе практически никогда не ломалась. Резидент насторожился.

Когда ремонт был закончен, корабль, уже не задерживаясь, вылетел к Гору на максимальном ускорении. Однако, достигнув планеты назначения, он почему-то не пошёл на посадку в Сардар. Отключив транспондеры и погасив скорость до дозвуковой, корабль скользнул куда-то за горы Тентис и пропал с экранов. Разумеется, Нотар немедленно послал корабли проверить это место — возможно, межпланетный разведчик потерпел крушение и нуждается в помощи? Но они ничего не нашли. В конце концов, дисколёт Сарма строился именно для максимальной незаметности. То, что скрывало его от телескопов и воздушных разведчиков Барсума, вполне эффективно работало и против своих.

А спустя десять дней Нотар решил поговорить с душой Сарма, чтобы выяснить некоторые детали насчёт быта улья… и обнаружил, что ловушка пропала.

Конечно, барсумцу не понадобилось много времени, чтобы понять, КТО это сделал. Единственный человек на Горе, умеющий не только проходить сквозь стены, но и, в отличие от биопластиковых существ, проносить сквозь них небольшие предметы… такие, которые можно унести в руках…

«Она допустила большую ошибку… теперь я смогу её выследить. То есть не я, а Охотник… он чует Эссенцию, где бы та ни находилась…»

В пустую, казалось бы, точку пространства, где висел невидимый «Найткин», устремился радиосигнал.

— Очень странно, но я её не ощущаю, — сообщил Охотник. — В пределах пары сотен световых лет Эссенции Сарма просто нет.

— А в прошлом или в будущем, можешь отследить?

— Нет, к сожалению. Души, которые уже находятся в ловушках, я чувствую только в настоящем. Вероятность гибели существует только для живых.

Настроение, и так дрянное, упало просто ниже плинтуса.

— А саму Гесс ты отследить можешь? Где в данный момент вероятность её гибели выше всего?

— Я с ней лично не виделся, поэтому, вероятно, чувствую её, но не могу выделить. Она не является выдающейся, героической душой, которая стоит сохранения. Я не знаю вкуса её души и потому вероятность смерти теряется на фоне остальных землян и гориан.

«Замечательно. Мало того, что по Гору теперь носится безумная убийца с паранормальными способностями — так мне ещё и Матери нечего предъявить!»

— Я запрашиваю помощи Ковенанта. Мне одному с этим кризисом не справиться.

— Смотря какого рода помощи, — отозвался Алеф, когда канал переключили на него. — Боевой флот посылать не будем, если только не будет угрозы извне.

— Тогда пришлите мне хотя бы Спартанцев. С сотней нормальных агентов у меня будет шанс её найти до того, как она натворит дел.

— Нотар, Спартанцы — не спецагенты. Они боевики. Они могут изображать мирных граждан или солдат противника — недолго, для того чтобы подобраться к уязвимым точкам. Но месяцами жить среди чужого народа, особенно с ТАКИМИ привычками…

Нотар вынужден был признать его правоту. У Спартанцев стальные нервы, они умеют не отворачиваться, когда избивают и казнят. У них неслыханная выдержка: они способны выдерживать излияния безнадёжнейших кретинов. Но… недолго. Их тела обладают невероятной выносливостью, но их души — спринтеры с коротким дыханием. Заставь их прожить на Горе хотя бы месяц, и кто-то непременно сорвётся. А что может наделать сорвавшийся Спартанец, даже без своей брони и со средневековым оружием… вырезать полгорода — это ещё самые мягкие из возможных последствий.

Кассандра Хеллер, вероятно, справилась бы лучше, но она у Ковенанта только одна. Как и Ма-Алефа-Ак.

Если бы Нотар находился на Барсуме, он бы мог послать на розыск пару сотен фантомов, по одному в каждый город — но здесь, вдали от Турии, его проекции утратили способность к самостоятельному поведению, и исчезали, стоило ему только отвернуться.

— Постой, — сказал Алеф. — Я, кажется, знаю, чем можно тебе помочь. Ваши корабли наблюдают практически все обитаемые территории Гора, так?

— Да, но у нас не хватает операторов, чтобы внятно проанализировать эти данные.

— Вот это мы вам и обеспечим. Пришли мне схему одного из ваших суперкомпьютеров — тех самых, что размером с город, помнишь, ты говорил? Мои спецы за пару дней подгонят под его архитектуру наши программы распознавания образов. После чего останется подключить к нему корабли-наблюдатели, и всё — ни один квадратный сантиметр без проверки не останется!

— У Жрецов-Королей все компьютеры специализированные. Для решения нового типа задач нужно менять конструкцию. А сейчас на это уже никто не способен — не хватает рабочих рук. Раньше их «перепрограммированием», когда возникала необходимость, занимались миллионы Жрецов-Королей.

— Как всё запущено, — пробормотал Алеф. — Аналоговые суперкомпьютеры, это же додуматься надо! Нет, я конечно могу послать вам пару тысяч хурагок, они быстро попереключают всё что надо и куда надо. Но их доставку, как я понимаю, тайно не провернёшь…

— Провернёшь, — не согласился Нотар. — Прикрытие для доставки я тебе обеспечу. Но «быстро» — это сколько? Раньше это делалось не один год…

— Ну, надо конечно взглянуть на размеры и особенности конструкции… но думаю, за недельку-другую наши справятся. Надеюсь, за это время ваша София ничего фатального натворить не успеет, даже с ловушкой для душ.

Она успела.

Убить Жреца-Короля вообще сложно — прочный экзоскелет, огромный размер тела в сочетании с распределёнными и многократно дублированными жизненно важными органами. Для этого понадобится гранатомёт или станковый пулемёт. Нет, на худой конец обычный автомат тоже сойдёт, и даже горианским мечом или копьём лишить жизни его можно… но это при условии, что Жрец-Король стоит неподвижно и не сопротивляется, пока вы проделываете в нём множество маленьких дырочек. Потому что первые пять-шесть ударов или выстрелов его точно НЕ убьют. И даже из строя выведут вряд ли.

Но убить Нотара в облике Жреца-Короля было ещё сложнее. Потому что у него при сравнимой прочности тела вообще не было никаких жизненно важных органов. Нет, он не был однородным манекеном. У него были пульсирующие сосуды, которые заменяют Жрецам-Королям сердце, была нервная система, был желудок… но всё это совсем не обязательно для его выживания. Его настоящая сущность — психическая тень в Эмпирее, а биопластиковое тело — всего лишь маска (и носитель основной нейросети, которая его питает). Поэтому даже если в Нотара всадить крупнокалиберный снаряд, перед этим не позволив дематериализоваться, он не умрёт… пока его кто-то видит. Вот если тело будет разрушено в одиночестве, когда наблюдателей рядом не окажется… тогда до свидания. Но Нотар считал себя достаточно осторожным, чтобы избежать подобной опасности. Он попросил Ричарда накачать в тело побольше воды и добавить немного керамики, чтобы защитить от главного проклятия настоящих Ма-Алек — горючести в кислородной атмосфере. Ему не требовалось поддерживать в теле низкую температуру, так что вода вполне могла сохранять жидкое состояние.

В отличие от настоящих Жрецов-Королей, Нотар обладал прекрасным зрением — как дневным, так и ночным. Кроме того, как любой лотарец, он чувствовал, когда на него смотрели… точнее, когда смотрели на его иллюзию, но поскольку сейчас он прикрывал иллюзией самого себя…

Поэтому, когда в его спину вонзилось короткое, но тяжёлое копьё, Нотар не сильно испугался за свою жизнь. Рана была чисто косметическая — стоит извлечь оружие, и биопластик сам её залечит, вернувшись к заданной конфигурации. Гораздо больше его беспокоил вопрос — как метатель сумел подобраться незаметно?! София, конечно, в «теневой форме» труднозаметна… но он бы её различил! Один из восьми его мозгов постоянно отслеживал любые угрозы!

А по-настоящему страшно ему стало через несколько секунд после этого. Когда начало темнеть в глазах, заглохли запахи и начали подкашиваться ноги…

Он медленно приходил в себя. Странное ощущение — казалось болели одновременно все шесть конечностей, восемь мозгов, антенны, руки, ноги и голова. Это было физически невозможно, но он как будто был одновременно барсумцем, Жрецом-Королём и чем-то ещё, чему и названия не было. Вскоре он объяснил себе эти противоречия — болело ВСЁ, но ощущения боли настолько отличались от привычных ему сигналов тела, что мозг не знал, как их интерпретировать, примеряя различные «маски», в которых ему приходилось бывать.

На самом деле у него не было ни рук, ни ног, ни лезвий. Ни глаз, ни ушей, ни антенн. Из всех чувств ему осталась только боль. Хотя нет, ещё его психосила. Он чувствовал рядом чей-то разум… но только мысли. Без эха фоновых шумов нейросети. Так бывает… когда общаешься с кем-то в ловушке душ.

«Я мёртв? Превращён в Эссенцию? Но почему тогда нет иллюзии тела и окружающих предметов? Откуда такая боль? Души боли не чувствуют…»

— Нет, самозванец, — феромоны сплелись в насмешливый узор. — Ты — не Эссенция. Я — Эссенция. Но тем не менее, ты мёртв… большей частью. А я жив.

— Сарм?!

— Пока нет. Но совсем недавно я был Сармом, Перворождённым Матери. И скоро снова им стану, вернув то, что принадлежит мне по праву. С твоей помощью.

— Что… ты со мной сделал?

— Я? Ничего, самозванец. Я бы не хотел марать об тебя свои антенны. Но у меня теперь есть очень полезная рабыня — её зовут Костепилка. И вот она действительно кое-что с тобой сделала. Она настоящий гений — мне не терпится представить её Каску. Сначала она соорудила мне биологический скафандр, управляемый Эссенцией, чтобы я мог снова двигаться и говорить. В чём-то он даже лучше моего прежнего тела. Но я не мог в таком виде появиться в улье — мои соплеменники не признали бы меня. На Барсуме я мог бы получить новое тело, истинное тело Жреца-Короля… но космические дороги слишком хорошо патрулируются. Я сам строил эту оборону, я знаю её сильные и слабые места. Я мог передвигаться незамеченным на дисколёте по всей поверхности Гора, пока не приближался к Сардару. Но при попытке взлететь выше меня бы точно засекли. К счастью, моя рабыня Гесс рассказала мне, что у тебя есть способность к управлению иллюзиями. С их помощью я мог бы предстать перед собратьями в том облике, в котором пожелаю — а желаю я, разумеется, в собственном, в том, что ты у меня украл. Поэтому Костепилка вырезала твою нервную систему и вшила её в мой скафандр. Теперь Я повелитель иллюзий. А ты всего лишь полезное устройство. Я велел рабыне оставить тебе самосознание и возможность общаться — но только со мной. Чтобы ты мог испытать те же мучения, что приготовил мне. Наружу ты закричать не сможешь — у тебя нет рта.

Да, Сарм был самовлюблённым чудовищем. Но он также был умён и расчётлив. Он хотел знать, кто ему противостоит — и не верил, что лотарец смог бы в одиночку попасть на Гор и принять облик Жреца-Короля. Он также помнил о странном существе, встреченном Софией на атмосферной фабрике — и имел подозрение, что эти две твари как-то связаны.

Поэтому, прежде чем отдать Нотара, усыплённого нейробактериями Костепилки, ей же на разделку, он приказал слугам отнести его в комнату сканирования памяти и сделать полную запись содержимого его восьми мозгов. После встраивания в скафандр Нотар слишком изменился, и был уже недоступен для чтения.

Прочитать миллион лет воспоминаний — это заняло бы немало времени. Но Сарма не интересовали внутренние интриги Лотара. То, что его интересовало, хранилось в относительно короткой памяти за последние годы. На просмотр годовой истории у него ушли всего сутки — Сарм был сильным аналитиком.

И разумеется, первым делом он узнал о существовании Ковенанта!

Сарм оценил это образование, как первую угрозу своему существованию. Кровавая Луна и империалисты Юпитера были, соответственно, на втором и на третьем. Барсум — на четвёртом. Не только потому, что Ковенант уже однажды убил его.

Будь он человеком, можно было бы сказать, что у него открылись глаза — но у Жрецов-Королей они никогда и не закрывались, за отсутствием век. Распрямились антенны — вот подходящая метафора. Тот, кто считал себя без пяти минут повелителем мироздания, вдруг увидел, что он всего лишь мелкое насекомое в мире, наполненном чудовищами. Для такого сверхэгоцентриста, как Сарм, это было равносильно крушению основ Космоса. Он был бы рад объявить всю эту информацию нелогичной и несуществующей, повторно стереть себе память… но два доказательства находились рядом с ним, а третьим был он сам. Сарм всё же НЕ НАСТОЛЬКО жил иллюзиями.

И именно за то, что Ковенант открыл ему эту информацию, стал его тёмным проводником в мир кошмара — Сарм ненавидел его больше всех других.

В самом же Ковенанте главной угрозой он счёл не Ма-Алефа-Ака и не Гродда. Всё это были, по его понятиям, всего лишь обезьяны — с политическим влиянием, со сверхспособностями, но сильно уступавшие любому Жрецу-Королю в интеллекте. Даже если Сарм не сможет победить их в открытом бою, то найдёт способ переиграть — тактически или стратегически, не важно.

Наиболее опасным же он счёл Охотника за душами. Именно благодаря предвидению этого существа Ковенант всегда был на шаг впереди прочих игроков. Ну и Джаффу Шторма тоже следовало вывести из игры. По той же причине, но он всё же был менее опасен, так как видел лишь настоящее, а не будущее.

Но как застать врасплох существо, которое предвидит собственную смерть? Элементарно — не дать ему умереть. Усыпить и отдать Костепилке, которая превратит его в биокомпьютер для тактического прогнозирования. Возможно, срастив с телом Шторма — предвидение и ясновидение в одном существе будут гораздо более эффективны, чем по отдельности. А если этот компьютер докажет свою эффективность, то Каск сможет синтезировать многие ТЫСЯЧИ ему подобных. Вот тогда можно будет и о прямом противостоянии с Ковенантом подумать!

Оставался только один вопрос — как добраться до Охотника, который находится на «Найткине» — далеко не самом большом и не самом мощном из кораблей Ковенанта, который, тем не менее, справится один на один с любым планетолётом, построенным в Солнечной в последние два миллиона лет, не получив ни царапины? Уничтожить «Найткина» Сарм ещё в принципе мог — да, пришлось бы потерять пару тысяч кораблей, но в итоге хоть один подошёл бы на расстояние удара серебряной трубой или гравидеструктором. Но во-первых, как его найти? Корабль не висит на месте, он регулярно меняет положение, при этом будучи невидимым. А во-вторых, именно убийство сейчас его целям и не соответствовало.

Скоро Ковенант узнает о том, что случилось с его резидентом. Скоро он придёт, чтобы спасти Нотара или хотя бы отомстить за него. Увы, кого бы они ни послали, Охотника за душами среди них не будет. Его слишком ценят, чтобы пускать на передовую.

— Среди твоего народа нет способных к перемещению на дальние расстояния или к обнаружению на таких расстояниях? — на всякий случай уточнил он у Софии.

— Полно, — пожала плечами чернокожая землянка. — Но вряд ли кто-то из них попал на Гор…

Сарм поспешно пригнул антенны. Он не хотел снова слышать ту безумную историю.

— Хозяин, — снова заговорила София, заметив, что Жрец-Король замолчал. — Разрешите мне прочесать Гор и собрать всех кейпов, которые попали сюда. Это увеличит ваши силы во много раз. Вы же видите, насколько полезны оказались всего двое…

— Мы это обязательно сделаем, — пообещал Сарм. — Я сам хочу их заполучить не меньше. Но сейчас на столь масштабную акцию нет времени. От Ковенанта нам придётся отбиваться тем, что уже есть. Его агенты будут здесь всего через несколько дней.

Мелькнула мысль выдать себя за Нотара и поиграть в двойного агента. Мелькнула… и была отброшена. Предположим, он сумеет прикрыться иллюзией, и даже вести радиоэлектронную игру, посылая Ковенанту поддельное изображение. Но Джаффу Шторма ни тем, ни другим не обманешь.

С другой стороны… кто ему мешает попросу не пустить сюда никаких агентов? Взять да и закрыть горианское небо. Раньше корабли Ковенанта сюда шастали, как к себе домой, лишь потому, что Нотар открывал им «коридоры», свободные от наблюдения. А сам Нотар попал сюда на корабле Жрецов-Королей, выдав себя за Ворма. Если перекрыть обе лазейки… Ковенант, конечно, сможет взломать эту оборону силой. Но вряд ли даже Гродд пойдёт на такое. Они слишком привыкли действовать тайно.

Сарм отдал несколько приказов. Десятки тысяч автоматических боевых дисколётов взмыли над Гором, перекрывая все подступы к нему. Всего пару лет назад это было бы недопустимым расточительством — ресурс кораблей необходимо беречь для войны с куриями. Но теперь курий, как военной угрозы, больше не было. В сложившейся ситуации патрулирование и перехват малых судов были куда важнее, чем прямые столкновения флотов.

Тем временем Костепилка нашла себе замечательную новую игрушку — присланных Алефом хурагок. Живые дирижабли понятия не имели, что «власть сменилась», впрочем, если бы и знали, это бы мало их беспокоило. Они продолжали делать то, что им поручили — модифицировать один из компьютеров Гора под новую задачу. Это, кстати, хорошая новость. Очень скоро контроль Сарма над местностью достигнет невообразимого ранее уровня!

Инженеры Ковенанта и сами по себе очень напоминали биомеханические конструкты Костепилки. А если с ними немного поработать, уверяла девочка, они станут гораздо шустрее, лучше защищёнными и многофункциональными! Сарм запретил их трогать — не из жалости, которая была ему неведома, а из опасения расстроить великолепно работающий механизм.

Но даже без скальпеля в руках Костепилка всё равно постоянно бегала к хурагок — с тех пор, как выяснилось, что их интуитивное чутьё на принципы работы механизмов и организмов, а также на возможные способы усовершенствания того и другого — во многом совпадает. Правда, у Костепилки напрочь отсутствовал общий для хурагок принцип «не навреди». Тем не менее, специфический язык хурагок она изучала с огромным увлечением — он позволял хоть немного формализовать то, что девочка ощущала, но в слова оформить не могла, даже сама для себя. Костепилка даже модифицировала собственные уши, чтобы иметь возможность воспринимать речь хурагок во всех диапазонах. А биороботы Ковенанта, в свою очередь, приходили в восторг от её творений, считая их «кривым воплощением невероятно интересных идей». Они охотно показывали ей, как сгладить «острые углы», как увеличить надёжность, ремонтопригодность и воспроизводимость систем. А Костепилка их с удовольствием слушала — она была прекрасной ученицей. Единственное, о чём она дико жалела — это об отсутствии в команде, присланное Алефом, хурагок Творцов Жизни. Хурагок Строителей, работавшие на Горе, тоже разбирались в вопросах лечения, но их мозги пасовали, когда нужно было не вернуть биосистеме функциональность, а создать новую. Зато их знания о механизмах казались неисчерпаемыми. Это как быть в течение нескольких лет единственным зрячим в стране слепых — и внезапно встретить людей, которые не просто видят все эти штуки, но и имеют для них свои названия — «красный», «синий», «зелёный»…

Прогноз Сарма оправдался. Ковенант действительно не полез на Гор, превращённый в неприступную крепость. Естественно, они начали готовить какие-то способы взлома защиты, которые не прогремят на всю Солнечную — но это требовало времени. То есть они отдали Перворождённому право первого хода. Сарм собирался в полной мере показать им, как они ошиблись.

Спустя неделю центр тотального наблюдения заработал. Теперь ничто на Горе не оставалось укрытым не только от глаз Жрецов-Королей, но и от их внимания. Четыре сотни операторов получили куда больше свободного времени — от них требовалось только отвечать на тревожные сигналы и проверять то, на что обратила внимание машина. Костепилка добавила в систему свои биомодули распознавания образов — органические мозги всё ещё оставались непревзойдёнными в этом отношении (во всяком случае, по соотношению «цена-качество»), а лишних мулов, подлежащих разделке, в Сардаре хватало.

Обе рабыни настояли на использовании кораблей-наблюдателей для поиска всех остальных паралюдей из их мира, которые могли попасть на Гор. Сарму очень не хотелось иметь с этим дело — нет, сами рабы такого типа, безусловно, невероятно ценны, но вот истории попадания, которые они могли принести с собой, грозили окончательно разрушить его психическое равновесие — и так хрупкое после открытия монстров, заполонивших Солнечную. Пришлось дать им строгие инструкции, чтобы приносили хозяину только результаты, без описания причин.

И в первый же день обе прибежали к нему крайне возбуждённые. Причём совсем не в том смысле, в каком обычно бывают возбуждёнными рабыни.

— Всего сюда было заброшено около двух десятков паралюдей из нашего мира и около десяти человек без сверхспособностей, — доложила София. — Все паралюди — женщины, среди нормалов мужчин и женщин примерно поровну. В основном — мелкая сошка, не стоящая внимания. Но одна фигура требует немедленного внимания. Бойцовая рабыня Ребекка. На подпольных гладиаторских боях проходит под кличкой Женщина-Один-Удар. Если это тот человек из моего мира, о котором я догадываюсь — то она самый опасный человек на всём Горе.

Гладиаторские бои на Горе проходят исключительно между мужчинами.

Но это лишь то, что касается сражений легальных, публичных. Битвы подпольные, противозаконные, иногда проводятся и между женщинами. Даже по горианским понятиям это дело грязное и слишком жестокое, хотя в нём крутятся большие деньги.

Но сражений мужчин с женщинами не проводилось нигде — ни на публичных аренах, ни в подполье. Так же как на Земле не бывает межполовых олимпийских игр. Это просто глупо и бессмысленно. Свободная женщина может сражаться со свободным мужчиной — иногда встречаются даже выдающиеся воительницы, способные встать наравне с рядовыми воинами, хотя великие воины всё равно превосходят их. Но женщина-рабыня всегда проиграет любому мужчине, неважно, свободный он или раб.

Так считалось. До появления на Горе Ребекки.

Как и другие попаданки-кейпы, она была ограничена странным правилом — её сверхспособности здесь работали только тогда, когда она выполняла приказ. Но в отличие от Софии, характер её сил был таким, что мог использоваться и в быту — для исполнения приказов, которые часто отдают рабыням. Выучить горианский язык? Как же тут без идеальной памяти. Принести тяжёлый мешок с овощами? Суперсила вполне пригодится. Пересчитать эти овощи? Повышенный интеллект в самый раз. Быстро явиться на вызов господина? Способность к полёту очень кстати, даже если не отрываться от земли.

В силу этого Ребекка Коста-Браун, или Александрия, как её называли на Земле, была в привилегированном положении в сравнении с большинством других кейпов этого мира — она могла активировать свои способности по несколько раз в день. С другой стороны, даже недолгие периоды, когда сила НЕ работала, переносились ею гораздо тяжелее, чем другими. Когда ты десятилетиями была летающим танком, способным выдержать прямое попадание ракеты без единой царапины, внезапное прикосновение даже простого ветерка к незащищённой мягкой коже производит очень острое впечатление. А горианской рабыне приходится переносить далеко не только ласку ветра…

Вскоре хозяин обратил внимание на её необычную силу (она специально несколько раз сделала пару… впечатляющих вещей у него на глазах). И вызвал её к себе на беседу. Ребекка абсолютно честно рассказала ему, что на Земле была воином и прошла обучение боевым искусствам — только не уточнила, на какой именно Земле это было и каким именно воином была. Подтвердить было чем — даже без сверхспособностей с ней оставалось знание десятка стилей рукопашного боя, которые она выучила на случай столкновения с разными Козырями (кейпами, которые способны как-либо управлять чужими сверхсилами).

Хозяин, разумеется, посмеялся и позвал своего раба-телохранителя, чтобы продемонстрировать всем глупость землян, вообразивших, будто женщина может быть воином. Ребекка вежливо уточнила, хочет ли хозяин, чтобы она выиграла или проиграла бой. «Попытайся выиграть», — издевательски посоветовал хозяин. Через полсекунды после начала сражения раб был мёртв.

Хозяин не понял и позвал второго, на всякий случай запретив ей убивать. Ребекка сломала ему обе руки.

Так она могла убить любого из мужчин, которые ею пользовались, уточнил хозяин? Могла, подтвердила землянка, не солгав ни словом — ей бы не понадобились сверхспособности на одного противника, исключая те случаи, когда она была связана.

Хозяин несколько секунд ошеломлённо и даже немного испуганно смотрел на неё, а потом расхохотался. Ну конечно! Даже очень сильная рабыня всё равно остаётся рабыней и не может поднять руку на хозяина-мужчину! Даже если физически способна — страх и удовольствие не позволят ей.

Хозяин был горианином, но он также был из касты торговцев. Успокоив свои комплексы, он начал думать, как использовать таланты землянки к своей выгоде. Он торговал зерном и гладиаторскими боями в жизни не занимался — не его сфера бизнеса. Респектабельный организатор боёв такую аномалию не купит — бойцовая рабыня это против законов чести. А связываться с мафией — это можно остаться и без рабыни, и без денег.

Выход подсказала сама Ребекка — чтобы помочь хозяину, её интеллект охотно заработал на полную мощность. Она похитила несколько рабов, занятых в легальном и подпольном гладиаторском бизнесе, допросила их и составила достаточно полную картину, кто и как этим занимается в окрестных городах. Разумеется, среди честных организаторов сражений нашлась парочка таких, которые не прочь были подзаработать и подпольными женскими боями. Собрав доказательства наличия подобного бизнеса, Ребекка предъявила их хозяину.

Тот всё равно боялся шантажировать авторитетных предпринимателей ради одной-единственной рабыни — а вдруг убьют, как ненужного свидетеля? Ребекка и эту проблему решила за два дня — вычислила и наняла посредника, который занимался как раз такими вот переговорами по поводу шантажа (правда чаще в сфере похищений заложников, а не утечки конфиденциальных данных). То есть как — наняла. Денег ей, конечно, никто в руки не давал. Взяла «на слабо».

Ошарашенный «респектабельный бизнесмен» поначалу был уверен, что ему пытаются впарить абсолютно безнадёжное предприятие, чтобы опозорить перед всем городом. Ребекка, хоть и была довольно высокой красавицей спортивного телосложения, но при этом выглядела милой домашней девочкой — совсем непохожей на типичных бойцовых баб. С трудом удалось уговорить выставить её на пару поединков с небольшими ставками — скорее наказаний для рабынь, чем настоящего спорта. Женщин-противниц она не убивала — им и так от жизни досталось — просто лёгким движением руки выводила из строя.

К счастью, устроитель боёв вовремя понял, ЧТО попало ему в руки, и догадался убрать её с арены раньше, чем землянка сделала себе имя.

Правда ли, что Ребекка может побеждать и гладиаторов-мужчин, спросил он? Правда, в очередной раз ответила Ребекка, снова показав свои способности на невезучих рабах. После этого бизнесмен сильно задумался. Игрушка попалась действительно интересная, но как получить с неё выгоду?

Ребекка снова подсказала выход — нужно выставить её на мужские поединки… в маске. И в достаточно просторной одежде, чтобы скрыть фигуру. Конечно, зрители предпочитают видеть на арене обнажённых рабов и рабынь, но интрига позволит компенсировать недостаток сексуальности. А двигаться под балахоном как грубый самец-победитель Ребекка научилась за несколько часов — актёрское мастерство, абсолютная память и абсолютное владение телом. Тут горианский сексизм работал уже на неё — многие предполагали, что под маской скрывается преступник или известное политическое лицо, но мысль, что там может быть женщина, никому даже в голову не приходила.

Для неё же самой преимущество маски было в том, что хозяин при таком раскладе не мог позволить ей проиграть бой. Даже для того, чтобы больше заинтересовать участников. Потому что зрители непременно потребуют от победителя сорвать маску с побеждённого — а после этого с имиджем респектабельного организатора можно будет попрощаться. Поэтому воин в зелёной маске выходил на битву лишь раз в месяц — но исключительно для победы над очередным чемпионом.

А вот без маски, в женских боях, она дралась каждый день. Выигрывая или проигрывая, когда говорил хозяин — иногда он через подставных лиц делал ставки и против неё. В этом плане она была не столько непобедима, сколько позволяла абсолютно контролировать исход сражения. Всегда к выгоде устроителя. «Казино всегда в выигрыше».

Словом, о себе девушка позаботилась. Она была Александрией, одним из сильнейших кейпов на Земле, и даже на Горе смогла обеспечить себе приличный статус, а со временем (лет через десять, по её расчётам) стала бы свободной женщиной и госпожой. Даже клеймо на бедре, которое гориане считали абсолютной прививкой от мятежа, не сдержало бы её — участок кожи можно просто срезать, силы воли ей бы хватило. Стальной ошейник? Для этого есть напильник, ножовка и знакомый кузнец, если же она хоть на секунду обретёт силу, то сорвёт его, как бумажный.

Проблема была в том же, в чём и преимущество. Она была Александрией. Защитницей людей. В отличие от Софии и Костепилки, она не была садисткой. И даже просто игнорировать чужие страдания не могла. Да, работая в Триумвирате она совершила много такого, что нормальные люди и паралюди линчевали бы её, если бы узнали. Работа такая. Но это хотя бы ради высшего блага, ради спасения человечества! А здесь она каждый день наблюдала вокруг подлость и насилие, которые не служили ничему — кроме удовлетворения комплексов «хозяев». И невозможность помочь каждому, точнее каждой — бесила её со дня на день всё больше. Внутри накапливался заряд гнева, который рано или поздно должен был взорваться.

Взрыв мог бы принять одну из двух форм — или у Ребекки произойдёт «второй триггер» под влиянием накопившихся эмоций, который превратит её в нечто ещё более кошмарное, или она плюнет на сверхспособности, перережет глотки охранникам, сбежит и начнёт убивать рабовладельцев как обычный человек. Очень злой обычный человек, владеющий десятком боевых искусств. Рано или поздно, конечно, её выследят и убьют, но до тех пор имя Женщины-Один-Удар станет кошмаром этого города. А может и не только этого.

Самое мерзкое, что будучи отличным психологом и умнейшим человеком на Горе, а также зная себя, Ребекка прекрасно понимала неизбежность подобного исхода. И трудно даже сказать, какого из двух вариантов она хотела — или боялась — больше. Первый, впрочем, крайне маловероятен — она всерьёз думала о нём только тогда, когда переставала быть Умником.

Она могла бы воспитать в себе высокомерие и равнодушие, научиться воспринимать чужие несчастья, как возню муравьёв под ногами. Останемся гуманными, всех простим и будем спокойны, как боги. Пусть они режут и оскверняют, мы будем спокойны, как боги. Богам спешить некуда, у них впереди вечность…

Вот только не будет ли от равнодушного к чужим страданиям сверхчеловека ещё больше вреда, чем от сверхчеловека в ярости?

Но однажды в конюшни, где содержались гладиаторы, вошёл высокий темнокожий мужчина.

— Меня зовут Джаффа Шторм, — представился он. — Я видел, как сражалась эта рабыня сегодня днём. И я хочу купить её на ночь. Пора показать девчонке, что такое настоящий мужчина, а то она от недотраха скоро и на свободных людей начнёт кидаться.

— Я. Хочу. Сделать. Это. Прямо. Сейчас, — отчеканила Александрия, испытующе глядя на своего нового хозяина. — Ты запретишь мне это делать?

Шторм, конечно, был для неё настоящим спасителем. Но только по сравнению с горианскими перспективами. Если бы она встретила его в любом другом мире, то не доверяла бы ему. До сих пор этот тип вёл себя вполне по-джентльменски — что на Горе было недопустимой роскошью. Но в его манерах, взглядах, движениях ощущалось что-то бандитское. Хватка крупного хищника — сейчас сонного и ленивого, но способного в любой момент подпрыгнуть и вцепиться в глотку. Живи он на Земле Бет, наверняка бы стал суперзлодеем, причём не мелким бандитом-одиночкой, а из тех, что держат в кулаке целые города. А на Горе — поднялся бы до убара, никак не меньше. В нём чувствовалось умение и желание использовать других людей в своих целях. И очень доходчиво объяснить тем, кто использованными быть не желают, где конкретно он видел их желания.

— Нет, — покачал головой Джаффа. — Запрещать не стану. Но я бы очень рекомендовал тебе подождать.

— Я ждала полгода! Я бы вытерпела то, что они делали со мной — но то, что делали с другими… Ты понимаешь, что там прямо сейчас, каждую минуту кого-то насилуют, избивают, клеймят раскалённым железом, ЛОМАЮТ?! Или может, тебе это в каком-то смысле даже нравится?

Она понимала, что ведёт себя как стереотипная истеричная и вздорная девица. Вместо того, чтобы расцеловать спасителя и подумать, как лучше его отблагодарить — кидается с обвинениями. Но обстоятельства её отчасти извиняли — чёртова сила снова перестала работать и по мозгам били гормоны, усиленные этой проклятой сывороткой. Всё, что она сдерживала в себе всё это время.

— Именно поэтому тебе и стоит подождать. Не спорю, сломать систему ты можешь запросто. Просто полететь и убить всех рабовладельцев. И что дальше? Их место просто займут рабовладельцы рангом ниже. Собираешься перебить не только актуальных, но и всех потенциальных рабовладельцев?

— Если и собираюсь, то что?

— Да ничего, — пожал плечами Шторм. — Только тебе придётся прикончить всех горианских мужчин и процентов семьдесят женщин. Они ничего здесь не умеют, кроме как подчинять и подчиняться. А те процентов тридцать, что выживут после твоей зачистки, умеют ТОЛЬКО подчиняться, властвовать в силу особенностей характера они не способны. Станешь их хозяйкой сама? Живой богиней? А что, тебе пойдёт… или бросишь их помирать от голода?

— Ну уж я, как хозяйка, хотя бы буду получше, чем эти…

— С твоей точки зрения — несомненно. А с их? Давай, включи мозги, — он щёлкнул пальцами и Ребекка ощутила, как её окутывает привычное ледяное спокойствие, а мир вокруг становится тонким и хрупким. Незримая броня окутала разом её тело и сознание. Мыслительные потоки снова стали чёткими, быстрыми и упорядоченными. За несколько секунд она проанализировала все воспоминания за полгода, связанные с этой темой, и пришла к выводу, что собеседник прав. Психоломка даром не проходит. Многим горианским рабам нужен не просто хозяин, но хозяин-садист.

Но был и ещё один фактор…

— Это не естественная психоломка, и даже не просто гормональный сдвиг, вызванный сывороткой, — заключила Александрия. — Что-то давит на мозги, подобно живым шардам из нашего мира. Только толкает не в сторону конфликта, а в сторону доминирования-подчинения.

«Шардами» или иначе «осколками» на Земле Бет назывались инопланетные и инопространственные сущности, которые прикреплялись к кейпам и обеспечивали их сверхспособности. Шарды делились на «живые» и «мёртвые». У Александрии был «мёртвый» шард, поэтому её разум был свободен от внешнего давления.

— Вполне возможно, ты права, — кивнул Шторм. — Я тоже ощущал нечто подобное, когда сканировал местных жителей. Есть какая-то аномалия в их поведении. Что-то снаружи дёргает за ниточки… Если мы этого кукловода найдём — половина проблемы будет решена.

— И тогда ты разрешишь мне убить рабовладельцев?

— Да разрешить я тебе хоть сейчас могу, если это у тебя хобби такое. Спускать пар всем нужно. Другой вопрос, какую пользу это принесёт. Лично у меня есть идея получше, как ты можешь расслабиться, не разрушив при этом всю планету и не превратив её в постапокалиптическую бойню всех против всех.

— И как же?

— Я слышал, что лучший способ сбросить напряжение для женщины, особенно если она зла на мужчину — это разбить несколько тарелок…

Это может прозвучать забавно, но за всю свою карьеру супергероини, один из лучших летунов на Земле Бет никогда не бывала в космосе, хотя казалось бы, ей до него рукой подать. Тому было три существенных причины.

У первой было собственное имя, и имя это было — Симург. Крылатая тварь по каким-то причинам очень не любила, когда люди выходили за пределы атмосферы, предвидела все подобные попытки и активно портила жизнь как их исполнителям, так и организаторам.

Вторая причина заключалась в том, что сверхсилы кейпов работали лишь на их родной планете. С удалением от Земли они быстро слабели, а потом и вовсе исчезали. По этой причине, кстати говоря, многие кейпы-землянки, оказавшись на Горе, даже не искали способ восстановить свою силу — они были уверены, что расстояние заблокировало её навсегда (точнее, до возвращения домой, на что рассчитывать в местных условиях было трудно).

Третья причина была личной проблемой Александрии, её ахиллесовой пятой. При всей своей неуязвимости супергероиня так же нуждалась в кислороде, как и простые смертные. Её можно было банально отравить ядовитым газом или утопить… или заставить задохнуться, запустив за пределы атмосферы.

Разумеется, никто не мешал ей надеть скафандр, или хотя бы просто кислородную маску. Проблема была в том, что при образе жизни, который вела Александрия, всё это прожило бы недолго — до первого серьёзного удара. Ни один предмет, изготовленный руками человека, не мог сравниться в прочности с её собственным телом. Само собой, оставаться голой после каждого сражения — мало удовольствия (и дело вовсе не в демонстрации первичных и вторичных половых признаков, а в раскрытии анонимности из-за разрушения маски). Для решения этой проблемы на Земле Бет у неё было несколько сверхпрочных костюмов, изготовленных руками Технарей — паралюдей, чья сверхсила заключалась в изобретении и изготовлении различных фантастических устройств. Были среди них в том числе полный скафандр, шлем и маска с баллонами и/или регенераторами кислорода. Но всё это она берегла как зеницу ока, беря с собой только на задания, где без них совсем не обойтись. Потому что часть этих «игрушек» была изготовлена уже мёртвыми кейпами и замены им не было вообще. А к изготовителям второй половины — очередь стояла на год вперёд, и хотя Александрия, как член Триумвирата, могла сделать заказ вне очереди, такое злоупотребление привилегиями слишком плохо сказалось бы на её имидже.

На Горе Технарей не было. Зато там были две тысячи хурагок. Которые уже закончили перепрограммирование огромного компьютера и теперь откровенно скучали. Когда их навестил призрак Шторма и предложил новую задачу, они с радостью за неё взялись.

Сложность задачи была не в том, чтобы изготовить регенератор кислорода, достаточно маленький, чтобы поместиться в горле у человеческой женщины. Это любой хурагок, сделанный два часа назад, сможет. Даже если ему все глаза завязать. Произведение инженерного искусства заключалось в том, чтобы заставить его сохранять работоспособность после перегрузок в десятки тысяч g и нагрева до нескольких тысяч градусов.

Но это же бессмысленно, возмущались Инженеры Ковенанта. Что толку от уцелевшего регенератора, если в первом случае он разорвёт горло, в котором находится, а во-втором — сожжёт все ткани вокруг себя? Это безотносительно даже к вопросу, что сделает с кислорододышащим организмом сам источник подобных температур и перегрузок! Не волнуйтесь, успокоил их Джаффа. ЭТО горло — не сожжёт и не разорвёт.

Изготовление необходимого артефакта для «спуска пара» даже у хурагок заняло почти сутки. За это время Шторм весьма подробно рассказал девушке, что такое Ковенант и откуда он взялся. Не всё рассказал, конечно же. Всё, во-первых, он и сам не знал. А во-вторых, лояльность девушки до сих пор была под сомнением. Так что — никаких путешествий против потока времени и прочей мистики. Просто пёстрая группа беженцев из далёкого прошлого.

Ребекка, конечно, ошалела от таких новостей. Из недолгих разговоров с похищенными землянками она знала, что на Земле сейчас девятнадцатый век — но думала, что просто попала в прошлое своего мира. Максимум — параллельного (наука Земли Бет знала несколько параллельных Земель, но ни на одной человечество не достигло даже других планет Солнечной системы, что уж говорить о дальнем космосе). Но мысль о том, что планета Земля могла существовать сотни миллионов лет назад, повергла её в шок.

С другой стороны, Шторм (и Арнот, который позволил его проекции попасть на Гор) оказались не менее шокированы её историей. И им было столь же сложно поверить в рассказ Ребекки. Не так сложно, как Сарму, но…

Сообщение о том, что по всему миру пропадают кейпы, как герои, так и злодеи, разумеется, заставило Протекторат (самое влиятельное и крупное объединение паралюдей Северной Америки на Земле Бет) насторожиться. Их аналитики быстро вычислили, что объединяло всех пропавших — это были женщины и девушки, которые в той или иной форме злоупотребляли своей властью над людьми — будь то долгие издевательства над одним человеком или направление ради своих целей больших масс людей. Напрашивалась очевидная версия — пробудился крайне сильный Вигилант (парачеловек, который решил устанавливать справедливость своими извращёнными методами, не считаясь с законом). Вероятно, заодно и сексуальный маньяк — паралюди-мужчины, склонные к злоупотреблению властью, никуда не пропадали.

Умники Протектората с высокой вероятностью вычислили несколько лиц, которые станут следующими жертвами маньяка. За каждым из них было установлено негласное наблюдение, и несколько команд сильнейших паралюдей готова была выдвинуться на перехват в считанные секунды.

В одной из таких команд была и Александрия. Её объектом перехвата должна была стать Пейдж Маккаби, известная под кодовым именем «Канарейка».

Слишком поздно она поняла, что Канарейка вовсе не была целью злоумышленника! На него явно работали аналитики не хуже… или он сам был таковым. Певчая птичка была всего лишь приманкой — похититель не собирался её трогать. А похитить он решил саму Александрию.

Она ожидала увидеть мужчину, и удивилась, когда в подсобное помещение театра, где выступала Пейдж, вышла женщина — седая дама лет шестидесяти на вид, с грубыми чертами лица и могучим телосложением. Золотой чешуйчатый костюм, чёрные сапоги и перчатки. Если не считать открытого лица, всё это вполне укладывалось в границы экстравагантности супергеройских костюмов Земли Бет. Насторожили только две вещи. Во-первых, посох в руке незнакомки, слишком короткий для ближнего боя, несмотря на то, что его держали явно как оружие. Это вполне мог быть инструмент для фокусировки сверхспособностей, игрушка Технарей, или то и другое вместе. Во-вторых, судя по скрипу толстых, отнюдь не прогнивших досок паркета под её ногами, весила гостья центнера три, не меньше. Она, конечно, была плотной дамочкой, но не настолько — от ожирения пожилая леди явно не лопалась. Какая-то разновидность Бугая?

Хорошо, если так. С любым Бугаём Александрия справится. Она сама такая, только лучше. Если это не какой-то аналог Сибири, беспокоиться не о чем. Но принципиальная неуязвимость встречается редко. Козыри, Технари, Контакты — гораздо проблемнее. Никогда не знаешь толком, чего от них ожидать.

Ещё секунд пять Александрия наблюдала и делала выводы. Затем, когда незнакомка подошла опасно близко к выходу на сцену, метнулась вперёд со скоростью гоночного автомобиля, беря руку злодейки в захват — аккуратно, чтобы не сломать, но в то же время полностью блокируя движения.

Вернее, попытавшись взять. Старуха, казалось, видела спиной — и при этом знала, кто именно ей противостоит. Умник-3, не меньше… или она просто очень хорошо подготовилась к этому бою и ожидала нападения.

Крутанувшись на каблуке, она с удивительной для такого возраста скоростью ушла в сторону, одновременно ткнув Александрию своим посохом в бок. Это изменило вектор движения всего на пару десятков градусов, но их вполне хватило, чтобы захват Александрии прошёл мимо. Она с трудом затормозила в воздухе, чтобы не пробить своим телом ближайшую стену.

0,07 секунды. В три раза меньше времени, чем физиологический предел реакции человека. Плюс сила удара посоха — почти под тонну. Если раньше у Александрии ещё были хоть какие-то сомнения, то теперь она убедилась, что перед ней — парачеловек, и можно действовать жёстче.

Она нанесла три удара один за другим — наращивая с каждым мощь, по мере того, как убеждалась, что тут можно не стесняться. Под кулаками вместо живой плоти ощущался твёрдый камень. Когда сила ударов Александрии превысила пять тонн, старуха перестала их принимать телом и начала блокировать своим жезлом, который вдвое удлинился. Это определённо было изделие Технарей — любой обычный металл уже сломался бы, или по крайней мере прогнулся — но на этой штуке не было ни царапины. Хватка противницы позволяла мягко гасить силу ударов, которые отбить было невозможно. Контратаковать она не пыталась, видимо прекрасно зная, что Александрия неуязвима. Но и себя достать не позволяла, упруго отскакивая от выпадов сильнейшей из героинь. Создавалось впечатление, что бьёшь не по каменной стенке, а по резиновому мячику. Эту иллюзию нарушал только грохот, когда под ногами старухи разлетались половицы и оставались глубокие выбоины в стенах.

Её противница была не только Бугаём, но и мастером рукопашного боя, как минимум на уровне самой Александрии, а возможно и выше. Причём с очень редкой специализацией — использование сверхсилы в сочетании со сверхпрочным оружием против многократно физически превосходящего противника. Где она могла получить такой опыт? И с кем? Или это всё-таки вторичная сила Умника, что-то типа интуитивного знания лучшего приёма в каждой ситуации?

Она попыталась перехватить жезл, провернув его вокруг ладони, чтобы затем вырвать из руки. Но тот неожиданно сократился, выскальзывая из захвата, как будто трение для него перестало существовать. А потом из его кончика внезапно ударил в живот Ребекки яркий луч света, который оказался совсем не лазером, а какой-то формой кинетического удара. Достаточно мощного удара, чтобы даже у неё перехватило дыхание! Александрия не успела зафиксировать себя в пространстве — и полетела назад с силой, достаточной, чтобы пробить своим телом десятка два бетонных стен.

Но даже до ближайшей стены она не долетела. Одновременно с ударом за спиной девушки с грохотом распахнулся портал — в который она и влетела спиной вперёд. Ещё и Движок?! Что ж, по крайней мере, теперь понятно, как она смогла добраться до своих предыдущих жертв, и как обеспечила им исчезновение.

Александрия вылетела внутрь большого — метров тридцати во всех измерениях — каменного куба. На полной скорости врезалась в стенку — пробив в ней вмятину глубиной метра четыре, но так и не вылетев с другой стороны стены. Удар был ощутимый, но недостаточно сильный, чтобы причинить ей боль. Она сползла по растрескавшейся стене, тут же взлетела, осматриваясь… и ей перехватило дыхание. В буквальном и переносном смысле.

Внутри куба царил полнейший вакуум. А выдохнув при ударе, она потеряла больше половины запаса кислорода из лёгких! Дискомфорта практически не было, декомпрессия сверхтвёрдому телу не угрожала. Но ей оставалось провести в сознании секунд тридцать, максимум минуту.

Портал, конечно, тут же закрылся, оставив её наедине с камнем и удушьем.

Сомнений не было — кто-то изрядно постарался, чтобы подготовить ловушку именно на неё, Александрию. В конце концов, она тоже подходила под определение его жертв — она была женского пола и злоупотребляла своей властью (хотя знали об этом очень немногие). Оставалось надеяться, что враг ограничится ею, и не попытается заодно прихватить и Канарейку. В конце концов, певичка ещё ничего серьёзного не натворила, используя свою силу только для разогрева толпы поклонников. Хотя Протекторат и предвидел, что со временем с этим возникнут проблемы, но может быть седая маньячка всё же исходит из презумпции невиновности. А у Александрии сейчас была задача более актуальная — выжить в ближайшие минуты.

Попытка вызвать Двередела, чтобы убраться отсюда, не дала результата. Технарский коммуникатор, созданный, чтобы поддерживать связь в любой точке Земли, и способный докричаться даже из параллельных миров, молчал. Ситуация просчиталась меньше чем за секунду. Увы, она сводилась к печально известному анекдоту «Да что думать, прыгать надо». У неё просто нет времени придумывать что-то более умное. Либо она пробьёт своим телом стены камеры и попадёт в любое место, где есть нормальный воздух. Либо за пределами стен ещё тысячи метров камня, вода, такой же вакуум или бескислородная атмосфера — в любом из указанных случаев она уже мертва.

Нанеся несколько лёгких (по её меркам, всего в пару сотен тонн силой) ударов в четыре стены и потолок куба-камеры, пленница определила, что ближайшая полость находится за стеной номер три — и до неё примерно пятьдесят метров сплошного камня. Это обнадёживало — для Александрии совсем не фатальное препятствие. Ей даже не нужно было разгоняться и таранить (там возникли бы некоторые проблемы с разгоном и точностью попадания в нужное место). Она могла просто пройти сквозь гранит. Предел прочности камня — считанные тонны на квадратный сантиметр, а она могла обеспечить тысячи тонн — просто надавив головой. Что и проделывала неоднократно ещё на Земле Бет. Камень под таким давлением буквально становился жидким и обтекал её тело, как вода. Разумеется, температура при этом у него была соответствующая — в пару тысяч градусов — но Александрию это ничуть не беспокоило. Она только следила, чтобы лава не попала в рот и нос — было бы в высшей степени глупо добраться до пригодного воздуха, чтобы потом захлебнуться камнем. Вскоре она развила скорость метр в секунду. Достигнуть соседней камеры — воздуха хватит. Но впритык.

И вдруг, спустя метров двадцать, камень перед головой куда-то провалился. Сопротивление исчезло, и она увидела перед собой светящееся кольцо портала. Такого же, как тот, что забросил её сюда, только чуть меньше диаметром.

Предложение было абсолютно недвусмысленным. Лезь в следующую дыру, или задохнись. Конечно, она могла пойти в обход или дать задний ход… но кто сказал, что перед ней не откроют ещё одну дырку? И не будут открывать новые, пока воздух не кончится? Прокляв всё на свете, девушка нырнула в проход.

Дыра не подвела — на первый взгляд, во всяком случае. Здесь хотя бы была атмосфера. И небо. И трава, на которую Александрия тяжело рухнула, хватая ртом воздух (и выбив в земле полуметровую вмятину). Затем заставила себя собраться с мыслями и взлетела на пару метров, чтобы осмотреться…

И со вскриком испуга рухнула на поверхность, когда портал за спиной с грохотом закрылся. При этом сильно ушибла ноги, потому что сверхпрочность исчезла вместе со способностью к полёту.

Девушка в ужасе посмотрела на свои окровавленные руки и ободранные колени. Она… снова… стала обычным живым человеком?!

То, что ей понадобилось почти полминуты, чтобы осознать толком ситуацию, лишь подтвердило глубину падения. Прежняя Александрия проанализировала бы изменившиеся параметры и пришла к очевидным выводам за секунду.

Жутко трещала голова, словно с похмелья, перед глазами всё расплывалось, во рту стояла противная сухость. Мозг, который провёл в неподвижности четверть века, рвался от напряжения, внезапно вынужденный думать на полную мощность.

Она поползла вперёд, мотая головой, в надежде найти хоть несколько капель воды. И упёрлась носом в чёрные сапоги… очень знакомые чёрные сапоги. Сапоги, которые пять минут назад (Или сколько там прошло? Чувство времени отказало вместе с чёткостью мышления…) крошили пол и стены за кулисами театра Odeon. Подняв взгляд, она увидела жёсткое, словно рубленное лицо пожилой женщины в ореоле серебряных волос.

— Как ты… это… сделала? Ты ещё и Козырь?

— Нет, дорогая моя. Я ничего с тобой не делала, кроме как взяла в одно увлекательное путешествие. Ты просто очень далеко сейчас от своего шарда. Он не может до тебя дотянуться, чтобы сделать неуязвимой и непобедимой.

— Очень далеко?! Но они же…

— Да, верно. Ты сейчас не на Земле.

В других обстоятельствах Ребекка не поверила бы ей, но сейчас готова была поверить во что угодно.

— Ты… умеешь открывать… межпланетные порталы? И ты… всех переместила… на другие планеты, где их силы не действуют?

— Смотри-ка, а ты и собственной головкой можешь кое-что соображать, а не только шардом. Ну, кроме того, что я лично ничего не открывала. Я гуманитарий, а не Технарь. Я просто использую одну хитрую машинку для своих целей.

— Для каких?! — прохрипела Ребекка, рывком заставляя себя сесть. — Что ты делаешь со всеми похищенными?

— Ничего особенного, моя дорогая. Ничего страшного. Просто провожу небольшой экзамен для хороших девочек.

— Экзамен на что? — боже, только новой версии Бойни Девять, способной к межпланетным путешествиям, им не хватало для полного счастья!

— Понимаешь, дорогая… Хорошие девочки должны уметь подчиняться и подчинять. Терпеть боль и причинять боль. Быть снизу или сверху. И если способность ко второму вы все уже в основном доказали в своём мире — осталось лишь зашлифовать некоторые неровности — то в первом вам ещё нужно попрактиковаться. Здесь очень хорошее место для таких тренировок. Поразмыслите немного о природе власти, о силе и слабости, об их правильном и неправильном использовании. Считай это коаном, моя дорогая. Сможете постигнуть дзен хозяина и раба — сможете вернуться на Землю Бет, или… получить работу получше. Не сможете — останетесь здесь, дарить кому-то удовольствие.

Закончив читать воспоминания Ребекки, Джаффа Шторм сильно призадумался. От всей этой истории очень дурно пахло — настолько, что даже его слабенькая бандитская интуиция вовсю орала — «Не лезь, дурак, кирпич башка попадёт, совсем мёртвый будешь!» Он теперь вполне понимал Сарма, который предпочёл не знать всей этой истории. Даже если та сумасшедшая бабка — просто парачеловек с Земли Бет, одержимый БДСМ-играми — она явно очень влиятельный псих, способный устроить маленькому глупому меркурианцу вырванные годы. Псих с межмировыми порталами чёрт знает какой дальности и с командой других суперов в подчинении или в союзниках. А уж если это нечто большее…

Лотарцы, с которыми он был в мысленной связке, подтвердили, что у них те же самые ощущения. Только острее — они всё же чувствительнее были. Эта бабуля явно ненормальная. Во всех смыслах слова. Она наизнанку вывернет и так гулять пустит. Да ещё заверит, с материнской заботой, что тебе так больше идёт. Возможно, конечно, это всего лишь блеф, умение создать впечатление… Но с человеком, который умеет создать вокруг себя такое впечатление, связываться тоже не хотелось. Лотарцы в иллюзиях знали толк.

Так что первым побуждением было — немедленно вернуть Александрию на Гор и сделать вид, что они тут ни при чём. Вторым, уже более сдержанным — привлечь к операции руководство Ковенанта. Вместе, конечно, больше шансов выиграть эту игру… но о независимости, хотя бы уровня Гродда, придётся забыть всерьёз и надолго. Ма-Алефа-Ак слишком прожорлив — что его щупальца захватят, то назад уже не выпустят. Особенно такую полезную вещь, как источник паралюдей. Но при этом не злопамятен, так что прибежать к нему за помощью можно будет и позже. Если дела пойдут совсем плохо.

Но если они хотят продолжать свою игру, то действовать надо быстро. Корабли Сарма уже сканируют каждый квадратный метр поверхности планеты. Суперкомпьютер мгновенно анализирует все полученные данные. Через пару дней в его руках будут все остальные попаданки — а в сумме это больше, чем одна Александрия, пусть даже она скрутит, не вспотев, любую из них поодиночке.

— Ты готова? — спросил Джаффа.

— Всегда готова, — губы Александрии впервые за пару десятилетий растянулись в улыбке, и эта улыбка не предвещала ничего хорошего. — Прикажи, хозяин?

— Приказываю — найти и уничтожить все корабли Жрецов-Королей в пространстве вокруг Гора. Береги себя и обязательно вернись живой.

Карту их расположения, составленную частично зондами Ковенанта, а частично с помощью ясновидения, Александрия уже видела — так что «найти», пожалуй, было тут лишним. Но если вдруг она заметит парочку кораблей, не попавших на карты, или успевших сменить позицию…

— Слушаюсь, хозяин, — она стартовала в небо с такой скоростью, что ударной волной повалило деревья метров на тридцать вокруг. Не будь Джаффа здесь только призраком, его бы разорвало на куски.

Поначалу парочка всерьёз рассматривала возможность вломиться прямо в Сардар, схватить и утащить Сарма. Зачем уничтожать второстепенные цели, если ты можешь ударить сразу по главной? Там всего-то три гермодвери выбить надо, каждая десяти метров в толщину.

Вот только оба «неуловимых мстителя» смотрели чуть дальше своего носа. Ну допустим, украдут они Перворождённого. Убить нельзя, потому что в нём заперт лучший друг Джаффы. И что дальше прикажете с ним делать? Каждый квадратный метр поверхности Гора просматривается. Утащить и Костепилку, чтобы заставить её переделать собственную работу? Ага, два рейда туда и обратно под постоянным огнём. С живым грузом Александрии придётся лететь медленно и осторожно — чтобы он не превратился в мёртвый. А на ней сосредоточат огонь десятки серебряных труб. Не факт, что смогут повредить её тело — но воздух в лёгких и вокруг выжгут запросто. С уже известными последствиями.

Нет уж, лучше сначала отрезать врагу щупальца и выбить глаза — а потом уже тянуться к его сердцу.

Строго говоря, летуном Александрия была посредственным.

Нет, для условий Земли это было что-то запредельное. Даже среди высокоуровневых Движков мало кто мог выдать ускорение в пять тысяч g, и ещё меньшее число паралюдей осталось бы после этого в живых. На практике, правда, всё было куда скромнее — она редко переходила тепловой барьер в атмосфере, чтобы не задохнуться в плазменном коконе. Но даже на коротких рывках (на сколько можно было задержать дыхание) возможность преодолеть десятки километров за пару секунд — впечатляла. Разрушенные ударной волной городские кварталы на пути такого броска впечатляли ещё больше.

Однако в космосе, несмотря на отсутствие сопротивления воздуха, были свои проблемы. По местным меркам она не летала, а так… довольно шустро ползала.

Всё дело в том, что для любых нереактивных аппаратов существует выделенная точка отсчёта (обычно её роль играет среда), относительно которой считается скорость — а соответственно и кинетическая энергия. Пропорциональная, между прочим, квадрату этой скорости! Для Александрии такой точкой отсчёта был её шард, неподвижный относительно Земли Бет.

Непонятно? Посмотрим на конкретном примере. Энерговооружённость Александрии составляет около ста гигаватт или двадцати пяти тонн тротилового эквивалента в секунду. Именно столько кинетической энергии шард мог передать её телу за секунду. Именно столько любой энергии он мог и отразить, создавая иллюзию неуязвимости. Но об этом потом…

Поначалу у вас всё очень хорошо. В первую секунду вы набираете сорок пять километров в секунду. Это уже выше второй космической. Кстати, это уже скорость, на которой обо что-то биться головой не рекомендуется — кинетическая энергия примерно равна предельному значению вашего барьера.

Во вторую секунду в ваше застывшее в стазисе тело вливается ещё двадцать пять «тонн тротила»… ой, что такое? Скорость возросла всего на двадцать километров в секунду, вместо ожидаемых сорока пяти!

Так как вы ещё и гений, а не только живой снаряд, вы знаете, что это значит. Чем больше энергии вы тратите, тем менее продуктивно она расходуется. С каждой секундой ускорение падает. Чтобы достичь скорости в десять раз выше обычной, вам понадобится разгоняться уже сто секунд. И оч-чень внимательно смотреть по сторонам — на такой скорости даже небольшой камушек может покончить с вашей неуязвимостью.

А несколько десятков километров в секунду — это для любого планетолёта Жрецов-Королей вообще не скорость. Так что на первый взгляд Александрия по сравнению с ракетами курий смотрелась блекло. Ускорения того же порядка, а урон куда ниже. Правда её было сложновато засечь — низкая температура и электропроводность, отсутствие реактивного выхлопа, небольшой размер. Однако это с лихвой компенсировалось численностью. Александрий у Джаффы было, мягко говоря, поменьше, чем ракет у курий.

Вот только в боеголовках ракет не было самого разрушительного вещества во вселенной — мозгов.

Для начала Александрия тщательно изучила конструкцию и алгоритм работы дисколётов. Предвидеть поведение машины намного проще, чем человека или хотя бы Жреца-Короля. Какие районы сканируются в первую очередь, какие сигналы классифицируются, как подозрительные, на какие идёт вызов оператора.

Корабли первого ряда охранения висели на высоте примерно сотни километров над поверхностью. Орбитальное движение Жрецы-Короли использовали крайне редко, предпочитая антигравитацию. Это давало предельно качественное и постоянное изображение для любого выбранного участка поверхности. Когда же часть поверхности затягивали тучи, автоматические наблюдатели спускались ещё ниже — к их кромке. Но эти маленькие глазастые роботы девушку не интересовали… пока что. Ей требовался полноценный боевой корабль.

Самый опасный для наблюдения участок — от поверхности границы тропосферы — она прошла, прячась под грозовым фронтом. Затем спряталась внутри высотного разряда и одним коротким рывком подскочила до ионосферы.

Теперь она находилась уже практически в открытом космосе, и смотрела на парящие диски сверху вниз. Как ястреб на мирно пасущихся перепёлок. Верхнюю полусферу приборы Жрецов-Королей сканировали совершенно иначе, чем нижнюю. Минимум видеокамер, максимум детекторов теплового излучения, гравилучей и полей эффекта массы. Но своё тепло Александрия давно спрятала (стазис гасил колебания молекул почти полностью), вышеуказанными типами двигателей не пользовалась — так что могла считать себя почти невидимкой.

Разогнавшись до сотни километров в секунду, воительница с размаху врезалась обеими ногами в ближайший дисколёт. При других обстоятельствах такое столкновение вполне могло её если и не убить, то заметно покалечить — оно превосходило защитные ресурсы шарда. Но корабль Жрецов-Королей был защищён полем эффекта массы, которое облегчило Александрию почти в двести раз. Кинетическая энергия удара оказалась меньше тонны — вполне в пределах её возможностей. Броню корабля она, конечно, не пробила — но на это и не было расчёта.

«Мозг» корабля тут же доложил на базу о столкновении с неизвестным объектом, но изображение такового передать не смог — Александрия «придисковалась» в мёртвой зоне его камер. Ситуация была интерпретирована как удар метеорита. Случается, когда у вас так много кораблей в космосе одновременно. Для активации сигнала «абордаж» не хватало подтверждений.

Спустя несколько секунд корабль уже попытался передать именно этот сигнал… но его коммуникационный лазер почему-то оказался нацелен немного не туда, а затем — вырван с мясом. Что же касается радиопередачи, антенной для которой служила вся обшивка, то она превратилась в невнятный шум — помехопостановщик, собранный хурагок, Александрия с собой захватить не забыла.

Она вспорола обшивку голыми руками и ударом кулака обратила в мусор хрупкий «мозг». После чего прошла в кабину управления (ручное пилотирование было отключено, но запустить его заново — работа на полминуты) и с хищной улыбкой начала выдирать из конструкции серебряные трубы…

Разумеется, весь флот таким путём не уничтожишь. Даже значительного ущерба ему не нанесёшь, будь ты хоть трижды супергерой. Десять тысяч кораблей — это, господа, силища. Истерики с битьём тарелок тут маловато, разве что раздать шарды всем горианским девушкам.

Как только Сарм обнаружил, что его корабли замолкают один за другим, он приказал флоту отойти от планеты на пару десятков гигаметров и построиться в оборонительный порядок, сжигая всё хоть немного подозрительное, что к ним будет приближаться.

Там флот оказался недосягаем для её покушений… но и для Сарма тоже.

Потому что пока Александрия буйствовала на орбите, Джаффа Шторм тихо и спокойно записал сигнал-приказ «держитесь подальше от Гора». А на оголённую планету проскользнул маленький стелс-корабль Ковенанта, с четырьмя хурагок на борту.

Вернувшись на планету, Ребекка разломала обшивку одной из станций-ретрансляторов Жрецов-Королей, расположенных вдали от Сардара. Инженеры Ковенанта величественно проплыли внутрь и шустро заработали щупальцами. Вскоре сигнал «держитесь подальше от Гора» перекрывал любые команды, которые пытался отправить Сарм. Флот вышел из игры.

Вот теперь, когда они получили господство в воздухе, можно было без проблем заняться сбором кейпов-попаданок…

К Шери Васил, более известной как Пестунья, они опоздали.

Правда, утешало, что точно так же к ней опоздал и Сарм.

Эта девица была дочерью Сердцееда — парачеловека, способного вызывать любовь к себе, и содержавшего целый гарем секс-рабынь. Естественно, выросшая в таких условиях, она ничего нового для себя на Горе не увидела, кроме массы возможностей. Первое и самое главное — здесь до неё не доберётся отец — это уже само по себе стоило всех остальных неудобств.

Эмоции местных жителей были настолько примитивны, что Пестунья могла анализировать их и управлять ими даже без всяких сверхспособностей. На хвастуна не нужен нож, ему немножко подпоёшь и делай с ним что хошь.

Если другие девушки пытались найти себе более-менее подходящего хозяина, то Шери буквально поняла горианскую философию «для рабыни все мужчины должны быть хозяевами». Она искренне любила их всех — и о каждом хотела заботиться, то есть пестовать, в полном соответствии со своим именем. «Бабушка, а кто был твоей единственной любовью? Моряки». Таким образом, любой приказ, отданный любым существом с пенисом, для неё становился обязателен к исполнению — и соответственно, активировал способности.

А стоило активироваться силе — и её хозяева уже хотели того, чего хотела она. И Шери была от всей души рада им это дать. Она была очень обаятельной, любвеобильной и заботливой девушкой. Не прошло и двух месяцев, как она стала убарой Турии… нет, конечно, не Безумной Луны — один из крупнейших городов южного полушария Гора носил такое же название.

Словом, если другие девушки с Земли Бет были здесь жуками в муравейнике, то Шери Васил скорее чувствовала себя, как хорёк в курятнике. На Земле она готова была вступить в Бойню Девять, чтобы только избавиться от отцовского контроля — а уж там определённо и вступительные испытания пожёстче, и зрелища каждый день помрачнее. Если что Пестунью и тревожило — так это то, что бабуля, кинувшая её сюда, может оказаться обманщицей, и вместо принятия на службу вернуть на Землю, или кинуть в какой-нибудь ад посерьёзнее этого. В обществе суперзлодеев к такому быстро привыкаешь.

Но гостья своё слово сдержала. Спустя три месяца в спальне убары раздалось громкое БУМ, и прибежавшие на грохот воины нашли её пустой. С тех пор самую соблазнительную из девушек в истории Гора никто больше не видел.

Ещё одной землянке, Бакуде, повезло гораздо меньше.

Собственно, Бакуда — это не имя, это кодовое имя, позывной, какой был у всех кейпов. Просто её реального имени никто не знал, даже своим горианским хозяевам она назвалась по псевдониму, а они по наивности подвоха так и не заподозрили — мало ли какие имена бывают у этих чокнутых землян.

Она была Технарём — то есть кейпом, способным создавать разные фантастические устройства. Её способность состояла в создании бомб. Всех форм и размеров, самых разных мощностей, самых разных типов воздействия на цель.

Проблема, как и у Софии, заключалась в том, что ни один хозяин не потребует от своей рабыни сделать для него бомбу. И даже рассказ о том, что на Земле она занималась созданием взрывчатых веществ, не помог — поскольку подобное оружие впрямую нарушает запреты Жрецов-Королей, никто на Горе не захочет с ним экспериментировать.

Так что ей пришлось позабыть о своём искусстве всерьёз и надолго, осваивая вместо этого более типичные для горианских рабынь искусства. Когда Александрия до неё наконец добралась, от прежней самоуверенной и жестокой девицы не осталось ничего — только желание хорошо служить, элегантная походка и нежный голос без тени бостонского акцента.

— Понадобится долгая терапия, прежде чем она снова сможет стать нормальным человеком, — вздохнула Александрия.

— Терапия будет, — отмахнулся Шторм. — Но использовать её таланты мы ведь можем и до окончания лечения?

— Нет! — Кейп выпрямилась и яростно посмотрела ему в глаза. — Её сила будет работать, только если она осознаёт кого-то своим хозяином, а это замедлит выздоровление! Ей нужно заново научиться видеть себя человеком, а не рабыней, а потом уже учиться делать бомбы!

— Ребекка, дорогая моя. Если ты предлагаешь полностью и навсегда лишить девчонку её способностей ради своих представлений о психическом здоровье — так и скажи. Одним «кейпом», как ты это называешь, меньше — не катастрофа, главное, что этого кейпа не будет у наших врагов. Но то, что предлагаешь ты… знаешь, я ещё не такой садист. Её уже один раз сломало…

— Дважды. Считая триггер-событие, что было на Земле…

— Хорошо, дважды. Тем более. Ты предлагаешь сломать её третий раз, чтобы выбить из головы само понятие «хозяина», а потом в четвёртый — заново прививая это понятие? Она, знаешь ли, не малк, чтобы столько раз мозги перестраивать без последствий. От её личности вообще что-то в итоге останется? И главное, зачем вообще такое извращение?! Я понимаю, в одну или в другую сторону, но в обе сразу?

— Это не одно и то же! То, как я служу тебе, не имеет ничего общего с горианскими извращениями!

— Не согласен. Различия, конечно, есть, но и общие аспекты — тоже. Иначе сила бы не включилась. Уж поверь, я телепат и разбираюсь в таких вещах.

Он поднял руки, видя, что Ребекка готова обрушиться на него с очередной обвинительной тирадой. Сейчас в ней не было ничего от Александрии — только Ребекка Коста-Браун. Крайне взволнованная молодая леди.

— Послушай, я согласен с тем, что девочке нужна помощь, и что её нынешнее состояние — не слишком здоровое. Но если ты хочешь добиться чего-то среднего между горианской рабыней и земной женщиной двадцатого века — незачем дёргать её из крайности в крайность. Для начала мы вернём ей её силу. Это само по себе изрядно повысит самооценку и отвлечёт от мыслей о том, что между ног. Кроме того, нужно вывезти её с планеты — вне Гора склонность к бездумному подчинению сама по себе начнёт проходить. А потом уже можно будет постепенно вывести её на мысль, что верная служба не противоречит сохранению собственного достоинства. Развить менталитет, как у самураев или горианских воинов.

— Ты это предлагаешь из альтруизма?

— Что?! Нет конечно! У меня в языке и слова такого нет! Разумеется, мне нужен личный бомбодел, только поэтому я этим делом вообще занимаюсь. Но в данном случае Бакуде повезло — что мои личные интересы больше совпадают с её выгодой, чем твои комплексы.

Ребекка раздражённо помотала головой.

— Я должна подумать…

— Думай! — приказал-разрешил Джаффа, активируя её силу. Лицо девушки тут же разгладилось, возвращая себе выражение мраморного спокойствия.

— Во-первых, — отметила Александрия, — универсальный бомбодел нужен не только тебе.

— Это точно. Как минимум Ма-Алефа-Ак захочет её перехватить любой ценой, он любит взрывные игрушки. Да и Гродд может попытаться.

— А она будет лучше всего подчиняться тому, кто окажется наиболее жестоким и властным. Ты подумал, как избежать подобного перетягивания каната?

— Подумал, — кивнул меркурианец. — Есть у меня на примете парочка кандидатур, которые и другим в обиду девочку не дадут, и сами эксплуатировать слишком жестоко не будут, и из психологического тупика её вытащат — они в психологии рабства очень хорошо разбираются. Сами, как-никак, бывшие рабы.

— Это кто?

— Граприс и Клонария. Ты их не знаешь — первый по вашей классификации Умник-Стрелок-Бугай, вторая — Эпицентр-Стрелок-Бугай-Контакт. Очень серьёзные ребята, причём лично к власти в Ковенанте не стремятся, что немаловажно в нашем случае.

Долго заниматься психотерапией, однако, они не смогли. Сарм не терял времени даром. Он сместил маскировочные поля, закрывавшие Гор, так чтобы закрыть ими полярную станцию — да и все остальные станции, кроме Сардара, на случай, если Александрия их тоже атакует. Теперь он мог отправить флоту сигнал «возвращайтесь», не опасаясь, что Шторм его перекроет сигналом «оставайтесь на месте».

Правда, мог он недолго. Двумя точечными залпами серебряной трубы, снятой с одного из разбитых дисколётов, Александрия сожгла обе коммуникационных станции Сардара. Теперь с Гора не проходило вообще никаких сигналов.

Сарм по-прежнему контролировал большинство ретрансляционных станций в других уголках планеты, вот только открытие «окна» для конкретного передатчика в маскировочных полях — процесс не мгновенный. Пока операторы меняли их конфигурацию, Александрия успевала вычислить, откуда пойдёт сигнал — и захватывала, либо уничтожала эту станцию. А чтобы уничтожить её, или хотя бы отогнать, требовались корабли… которые Сарм как раз и не мог вызвать.

Сарм запустил два десятка пилотируемых дисколётов, с заданием взять флот на ручное управление и привести его обратно к планете. Он резонно рассудил, что перехватить все корабли сразу Александрия не сможет — она одна.

Он оказался прав — в атмосфере девушка перехватила только один корабль. Но зато, используя его скоростные возможности — намерена была догнать и расстрелять остальные девятнадцать. Диски-курьеры не были вооружены — специально для того, чтобы Александрия не могла использовать их против друг друга. Но она принесла две серебряные трубы с собой. Ей нужен был только двигатель.

Правда, возникли проблемы с перехватом управления. Вскрыв кабину, Александрия обнаружила в ней не мула-пилота, а биомеханический конструкт Костепилки. Нервная система несчастного была напрямую присоединена к контурам двигателя. А пульты для ручного управления — сняты.

Она могла притащить на захваченный корабль хурагок и приказать им заново пересобрать нормальный пульт. Но за это время остальные курьеры давно долетят до флота.

Использовать один из кораблей, захваченных в первом бою? У них ускорение ниже, чем у курьерских дисколётов. Не догонят.

Шторм попытался отправить свой фантом на борт курьера, чтобы убить «пилота». Безуспешно — Костепилка сделала свои творения невосприимчивыми к иллюзиям. Благо, материал для практики у неё был, после того, как она вскрыла Нотара.

Вернув корабли к Гору, Сарм разделил их на несколько флотов, каждый из которых управлялся с отдельной станции на поверхности. Все держались в компактных оборонительных построениях, сканировали поверхность и космос, выполняя только одну задачу — найти и уничтожить Александрию. Не то, чтобы им это удалось, но возможность передвигаться по планете и над планетой значительно снизилась.

То же самое было и с межпланетными перелётами — блокада была далеко не полной, как раньше, когда флот окутывал Гор сплошной сферой. В промежутки между малыми флотами вполне мог проскользнуть какой-нибудь корабль контрабандистов. Но массовый ввоз-вывоз товаров или людей снова стал невозможен.

Этот раунд Ковенант проиграл.

Воспользовавшись полученным тактическим преимуществом, Сарм захватил ещё две фигуры с Земли Бет — Слом-Птицу и Ожог. Первая обладала способностью силикокинеза — могла контролировать и направлять поблизости от себя движение всех тел, содержащих в себе кремний. Вторая могла управлять огнём, создавать огонь, выдерживать огонь, а также телепортироваться из огня в огонь.

Существенно баланс сил это не изменило. На Земле обе девицы считались крайне опасными и разрушительными. На Горе же они годились только аборигенов терроризировать. Силы обеих работали в радиусе считанных сотен метров и были бесполезны для космического, или хотя бы воздушного боя. Да, Ожог могла телепортироваться. Теоретически — без ограничений по расстоянию. А на практике — чтобы появиться в огне, ей нужно было ощутить этот огонь, направить его. А ощущать и направлять она могла в той же жалкой паре сотен метров.

Как пехотные бойцы они тоже были весьма сомнительны. Их сила прекрасно подходила для массового истребления незащищённой живой силы противника, но ни град стеклянных осколков, ни волна пламени не смогли бы повредить бронированному и прикрытому энергощитом солдату Ковенанта. В то же время для убийства их самих хватило бы обычного ручного оружия. Пусть даже Слом-Птица могла возводить барьеры из стекла, а Ожог была неуязвима для плазменного оружия — первую достаточно было застать врасплох, а вторую — пристрелить из обычного, кинетического пистолета.

Поэтому Сарм использовал обеих только в качестве личных телохранителей. Слом-Птицу, вместо привычных ей осколков, он снабдил монокристаллами карборунда — от мельчайших песчинок до крупных щитов. Пробить такую парящую защиту было бы трудно даже огнём целого взвода ковенантов. Ожог должна была нейтрализовать плазменное оружие, если оно окажется у врагов, а также отпугивать зелёных марсиан, если они вздумают явиться на Гор.

Однако обе эти девчонки совершенно не помогут, если по душу Сарма явится лично Александрия. Перворождённый понимал это. Да, Ожог могла выжечь весь кислород вокруг неё, а Слом-Птица — задушить волной песка. Но и без воздуха она успеет пробиться к нему, порвать его на куски и улететь прочь. А нервная система Нотара в роли заложника удержит Шторма от нападения не слишком долго.

Определённую защиту предоставляли иллюзии — с силой Нотара Сарм мог создать множество ложных целей, но чтобы внушить эти образы Александрии, нужно как минимум видеть её… а это уже само по себе слишком большой риск для Жреца-Короля. Сарм привык решать задачи с помощью чистого интеллекта, находясь на безопасном расстоянии от поля битвы.

Помимо этого, Сарму не нравилась сама идея паралюдей. Он их использовал, да, но не одобрял. Примитивные двуногие существа с единственным мозгом не должны обладать такими могущественными силами! Это в буквальном смысле обезьяны с гранатами! Им нечего делать на старом добром Горе!

— Думаю, что я нашёл решение твоей проблемы, — сказал Каск. — Я побеседовал немного с Костепилкой, и выяснил, что способности паралюдей обеспечивает определённая структура в их мозгу. Мы можем создать нейробактерию, которая будет блокировать эту структуру. Нужно только распылить её с дисколётов — и паралюди снова станут нормальными людьми, кроме тех, которых мы сохраним в герметичных боксах в Сардаре.

— Я смотрю, ты с ней не только беседовал, но и ещё кое-чем занимался, — заметал Сарм.

— О да, — Каск испустил феромоны высшего удовлетворения. — Ни одна рабыня за два миллиона лет не доставляла мне такого удовольствия.

Первый биолог Сардара сильно изменился с момента их последней беседы. Его движения стали более быстрыми и чёткими, из грудной клетки росли несколько дополнительных конечностей, тонких и гибких, верхние лезвия теперь могли разделяться на несколько меньших «ножей» и стали настолько острыми, что Каск мог использовать их вместо скальпелей при хирургических операциях. Почти бесполезные ранее фасеточные глаза теперь обеспечивали зрение, превосходящее человеческое — шестнадцать типов фоторецепторов, ультрафиолетовое и инфракрасное излучение, круговая и линейная поляризация — Костепилка скопировала зрительный механизм рака-богомола. Впрочем, даже если лишить его этих глаз, Каск не ослепнет — несколько глазков красовались на его головогруди и брюшке. Эти были не фасеточными, а зрачковыми, как у млекопитающих.

Но главные изменения были не снаружи, а внутри. Он теперь управлял своей техникой не феромонными сигналами, а мысленными командами через имплант. А благодаря имплантации некоторых участков мозга, взятых от людей, Каск избавился от свойственной Жрецам-Королям неторопливости и прокрастинации. Теперь он решал проблемы за дни, а не за века.

В перспективе такое усовершенствание могло привести к ускоренному старению разума, но Костепилка о нём не знала, а Каск — не верил. Во всяком случае, золотого жука он мог больше не бояться. Имплантированная железа позволяла ему испытать приятные эффекты одурманивания без необходимости скармливать себя чудовищу. С одной стороны, Сарма это радовало — в ближайшие века он мог не бояться потерять уникального специалиста, а в более длительной перспективе Каску найдётся замена.

С другой же… возникало неприятное ощущение, что внутри собственного улья у него появился второй конкурент, помимо Миска. Нет, Каск никогда не проявлял интереса к политической власти, и уж точно не ставил под сомнение авторитет Перворождённых. С другой… он уже фактически отбил Костепилку — сумасшедшая землянка привязалась к нему до такой степени, что приказы Сарма уже не включают её способности. И если он будет продолжать решать проблемы улья с такой же быстротой… Сарм может оказаться в роли декоративного правителя, такого же как Мать — очень авторитетного, но не принимающего никаких решений.

Хотя… конкретно сейчас это неважно. Если Каск сможет решить проблему конфликта с Ковенантом, у Сарма будет предостаточно времени, чтобы поставить его на место. А если не сможет — уже совершенно неважно, кто отдаст последние приказы в истории Сардара.

— Сколько тебе понадобится времени, чтобы синтезировать достаточное количество препарата?

— Девять дней.

— Начинай немедленно.

Когда ей всё-таки приказали сделать бомбу, Бакуда просто не поверила своим ушам. Она была уверена, что с этой частью жизни покончила навсегда.

Даже то, что её украли у прежних хозяев самые настоящие инопланетяне, не сильно добавило ей оптимизма. Горианская жизнь научила её, что хороших хозяев не бывает. А предшествующая этому жизнь на Земле — что пятиглазым тварям, выглядящим как смесь кошмаров патологоанатомома и инженера, доверять не стоит тем более. На Земле Бет тот, кто чудовищно выглядел, обычно так же чудовищно и мыслил. А уж от монстра, который вёл себя мило и вежливо, и вовсе следовало бежать без оглядки. Это означало, что они умеют втираться в доверие и строить далеко идущие планы.

Но все эти, безусловно, мудрые соображения напрочь вылетели из её головы, когда кибернетическое чудовище вежливо поинтересовалось, не может ли она изготовить несколько взрывных устройств, и если может, то что ей для этого понадобится. Она разом позабыла про здравый смысл, про осторожность, про «Не верь, не бойся, не проси…»

С радостным визгом, более подобающим первокласснице, чем женщине за двадцать, Бакуда кинулась Грапрису в ноги.

— Могу! Только прикажите, господин! Я всё сделаю!

Увы, представления Бакуды о собственных возможностях оказались преувеличены. Вернее, она не представляла, насколько сложную задачу ей предстоит решить. Уничтожение десятитысячного космического флота?! На Земле Бет ничего подобного делать не приходилось.

— Мы обеспечим средства доставки, если что, — попытался успокоить её Граприс, увидев смесь смятения и отчаяния на лице девушки.

— Нет! — жалобно простонала рабыня. — Дело не в этом… Моя сила… она… не позволяет массового производства…

Суперзлодей, известный как Лиит, мог изготовить любое устройство, в любой области техники… но только один раз. Его шард не любил повторений. При попытке сделать нечто, уже использованное ранее, в лучшем случае получался неработоспособный механизм, в худшем — оружие массового уничтожения, причём отсчёт «массы» для поражения начинался с самого Лиита.

Нечто похожее было у Бакуды. Не столь радикально. Она вполне могла изготовить две одинаковых бомбы… при условии, что начинала делать вторую лишь после того, как взорвалась первая. Хоть сотню одинаковых зарядов… но разнесённых по времени. Чем больше бомб одного типа существовало одновременно, тем больше был риск, что следующая рванёт прямо в руках у создательницы.

Это совершенно не мешало ей терроризировать отдельные организации или даже целые города. Она знала несколько сотен типов бомб, и всегда могла придумать ещё при необходимости. Обычному человеку, как правило, нет разницы, разорвёт его ударной волной, сожжёт или заморозит. Кроме того, каждое правильно заложенное взрывное устройство могло убить сразу много людей.

Но космические корабли… проклятые летающие тарелочки… с ними всё не так! Они защищены от большинства поражающих факторов и находятся слишком далеко друг от друга! На каждый понадобится минимум по одному заряду, и далеко не все типы бомб, используемые Бакудой, смогут их повредить… Да, она знала несколько десятков способов пробить щиты эффекта массы, противолучевую защиту и прочнейшую броню… но тут нужны были тысячи!

— Неееет… — жалобно простонала бомбистка, простираясь на полу.

Она плохая девочка. Она снова подвела своего хозяина. Раз в жизни от неё потребовали то, что она умела делать лучше всех на свете — и её умение оказалось совершенно бесполезным. Горианские хозяева были правы — она годится только для постели…

— Скажи, — поинтересовался Граприс, деликатно не заметив её истерики, — а ты можешь создать бомбу с направленным разлётом осколков?

— Могу, — всхлипнула Бакуда. — Я могу даже каждый навести на отдельную цель… Но против них не поможет… кластерная боеголовка — это всё равно множество отдельных маленьких бомб… а простые кинетические удары их щиты погасят…

— Верно, — согласился Граприс. — Если только осколки не будут случайно состоять из антивещества…

Никто в Ковенанте никогда не доставлял заряды антивещества на планету. Не в том смысле, что на планетах их не применяли. Просто если уж сбрасывали, то сразу и подрывали. Никто никогда не опускал это жуткое устройство в атмосферу на пилотируемых кораблях (исключая камикадзе). Никто никогда не хранил его на планетарных складах. Слишком уж много вокруг топлива для аннигиляции и слишком много воздуха, который превратит излучение взрыва в сокрушительную плазменную волну. Эти заряды изготавливались в космосе, хранились в космосе и применялись чаще всего тоже в космосе. Здесь если уж они и взрывались, то потери ограничивались кораблём-носителем.

Бакуда уверяла, что к ней это ограничение не относится. Техника безопасности у неё, что называется, текла в крови. Технарю с подобной ориентацией иначе нельзя — они ошибаются только раз. Без естественного защитного механизма Бакуда давно подорвалась бы на одной из своих самоделок.

Сила Бакуды сделала её идеальным сапёром. Она могла изготовить пробирку, в которую антивещество можно наливать, как воду. Она могла работать с полонием и не получить ни одного миллирентгена. Могла станцевать на минном поле, не задев ни одного детонатора.

И тем не менее, Граприс решил, что безопаснее будет вывезти девушку к заряду, чем заряд к девушке.

— Слушай, я охотно верю, что рядом с тобой ничего без твоей воли не взорвётся, — пояснил он. — И не ставлю под сомнение твою компетентность. Но прежде, чем оказаться у тебя в руках, заряд должен будет пройти атмосферу. А там курсируют десять боевых флотов. Готовых стрелять по всему подозрительному. Один залп серебряной трубы — и мы получаем атмосферный взрыв на шестьдесят мегатонн. При полном отсутствии у гориан навыков гражданской ПКО. Я понимаю, что тебе на их жизни плевать, но…

— Я готова полететь, куда вы скажете, — покачала головой Бакуда.

Сказать легко, а вот осуществить куда труднее. Теоретически, вероятность успешно пролететь мимо флота Жрецов-Королей в его нынешнем построении для стелс-корабля Ковенанта — восемьдесят процентов на Гор и шестьдесят — с Гора. Для транспортировки грузов это вполне приемлемая статистика, а вот для вывоза единственной и неповторимой Бакуды — маловато будет. Это сорок процентов гибели!

Проблему решила сама же эвакуируемая. Ей ужасно хотелось доказать свою полезность, а для этого требовалось попасть в космос. Для этого она изготовила бомбу «Протуберанец» — смесь атомной бомбы, плазменных орудий Ковенанта и сил Ожог (Бакуда могла закладывать в свои бомбы эффекты сил тех кейпов, что находились на Горе, но не на Земле Бет).

Вначале в океане, вдали от населённых земель, взорвалась обычная девятимегатонная бомба, которая отличалась от водородной только полным отсутствием радиации. Огненный шар медленно и величественно всплыл к небесам, однако не расплылся грибовидным облаком, как обычно бывает, а неожиданно рванулся вверх, расширяясь и втягивая себя всё больше воздуха. Пока не вытянулся колонной около километра в диаметре и около полутора тысяч километров в высоту. Плотность плазмы в колонне была невелика — около десяти граммов на кубометр, однако благодаря высокой температуре она была практически непрозрачной — ни для визуального наблюдения, ни для радаров.

Вероятно, Сарм догадался, что это не фейерверк, а попытка вывезти с планеты что-то ценное. Но что он мог поделать? Ближайший флот открыл по колонне огонь, но вероятность поразить стремительный стометровый кораблик в огромном объёме колонны, стреляя наугад даже с тысячи кораблей, была ничтожна. Шаттл успешно проскочил к верхушке «протуберанца», переключил щиты на поглощение и ушёл в непросматриваемый космос.

Бомба, предназначенная для уничтожения флота, тоже была двухступенчатой — у Бакуды определённо была неделя вдохновения на эту тематику. На её сборку ушёл всего день — даже хурагок не справились бы за такое короткое время с созданием принципиально нового устройства.

— Господин, — робко спросила она, — но я не смогу уничтожить все флоты одновременно. Одной такой бомбы хватит лишь на один из десяти.

— Ничего страшного, — Клонария обняла её сзади, прижавшись всем тёплым мягким телом. — Одной десятой части вполне достаточно, чтобы заставить Сарма занервничать. Если он оставит остальные флоты на месте, мы сделаем ещё одну бомбу. Ты же сможешь повторить её после взрыва первой, правда?

— Да, да, конечно, я смогу! — приободрилась девушка. — Но если он изменит тактику?

— А если изменит, мы её проанализируем и решим, какая бомба нужна на этот случай, — пообещал Граприс.

Если от хаска исходило ощущение железной во всех смыслах уверенности, то от Клонарии — ласковой заботы. Они оба были тёплыми, в прямом и переносном смысле, но по-разному. Невероятно, но эти два чудовища как бы персонифицировали в себе образы идеальных отца и матери. И от этого тепла что-то в Бакуде начало потихоньку таять — что-то, что было заморожено очень давно. Не на Горе даже, а на Земле.

Она снова чувствовала себя хорошей девочкой — давно забытое ощущение. С того момента, как она стала суперзлодейкой, Бакуда никогда и ничего не делала правильно. Она пыталась заменить это ощущение весельем. Если уж не получается быть первой отличницей, то можно быть первой хулиганкой и ловить от этого кайф, не так ли? Плохой девочкой быть тоже интересно…

На Горе от неё наконец кто-то захотел, чтобы она была хорошей. Бакуда честно старалась, но без своей суперсилы — не могла стать самой лучшей. Напрягая все силы, она могла максимум держаться на уровне с другими рабынями.

А сейчас от неё хотели именно то, что она делала лучше всех в мире. Даже в этом невероятном мире, где существовали инопланетяне и звездолёты — никто не умел делать бомбы лучше неё! Она могла делать бомбы и её за это хвалили! Не боялись, не снисходительно признавали полезность, а именно одобряли! И ради этого сладкого ощущения она в лепёшку готова была разбиться.

Сначала сдетонировал разгонный модуль — устройство, которое работало на силе Александрии. Он вытолкнул в направлении флота боевой блок на скорости в тридцать километров в секунду. Охлаждённый почти до абсолютного нуля, совершенно чёрный, поглощающий свет звёзд и лучи радаров, этот снаряд имел всего метр в диаметре, и обнаружить его на большом расстоянии мешал размер, а на малом — скорость. Как-никак, он летел в сто раз быстрее пули.

А вот он видел корабли отлично — благо, они и не пытались скрываться. Серебристая обшивка дисколётов отражала свет Солнца, Гора и трёх его лун — и видеокамеры, раскиданные по обшивке снаряда, фиксировали этот блеск и слегка сдвигали поражающие элементы — пирамидки из антивольфрама, скользящие по корпусу из антиалмаза. Обычного вещества в корпусе снаряда практически не было — если не считать электронов в составе стабилизированного позитрония, который и являлся сердцевиной бомбы.

Когда миникомпьютер наведения зафиксировал правильное положение относительно кораблей и правильное расположение поражающих элементов, стабилизирующее поле отключилось. За сороковую часть наносекунды все электроны проаннигилировали с позитронами, выделяя гамма-излучение в виде направленных в противоположные стороны пучков. Эти пучки прошли сквозь антиалмаз, почти не потеряв энергии, и ударили в днище вольфрамовых пирамидок.

Нижняя часть пирамидок испарилась, средняя — расплавилась, верхняя — раскалилась добела, но уцелела. Но всё это — раскалённый газ, расплав и вольфрамовая «пуля» — летело в направлении вражеского корабля со скоростью около трехсот километров в секунду.

До самых дальних целей поражающие элементы долетели примерно за две секунды. Вроде бы море времени для уклонения, особенно если ты не отягощён медлительным биологическим пилотом и обладаешь почти мгновенной электронной реакцией. Но впереди вольфрамовых «пуль» пришла волна атомов антиуглерода, разогнанная до восьми тысяч километров в секунду. Серьёзного вреда бронированным планетолётам они причинить не могли — на один квадратный метр поверхности цели приходилось около четырёхсот нанограмм испарённого антивещества, что после аннигиляции давало около восьми кило тротилового эквивалента. Но этого вполне хватило, чтобы выжечь все сенсоры, обращённые к эпицентру, и оставить корабли слепыми к приближающимся «пулям». Разумеется, «мозги» тут же начали бомбардировать Сардар запросами «подвергаюсь атаке неизвестной природы, щиты не помогают». Но пока оператор разобрался в случившемся — всё давно было кончено.

Каждая «пуля», вбиваясь в корпус дисколёта, порождала вспышку в десятки килотонн, а прилетевший следом за ней шлейф из плазмы и капель расплава обеспечивал уже сотни. Щиты не помогали — взрыв происходил уже внутри поля эффекта массы. А броня не была рассчитана на такое — тем более, что взрыв, благодаря скорости пули, получался заглублённым в обшивку. Диски разлетались на кусочки — действительно как фарфоровые тарелочки. Седьмой флот Сардара строился пять тысяч лет — а полностью перестал существовать за неполных три секунды.

Александрия изучила показания нескольких сотен сенсоров, раскиданных в космосе, и заключила:

— Результатами истерики удовлетворена.

Сарма нервировала даже не столько потеря кораблей, сколько то, что он не понимал, как именно это было сделано. Он примерно вычислил место центра взрыва, по порядку уничтожения кораблей и записанной их приборами вспышке. Он даже догадывался, что именно и как ослепило дисколёты — об антивеществе и процессе аннигиляции Жрецы-Короли были в курсе, хотя сами никогда не использовали бы столь грубое оружие.

Но мысль о том, что осколки, вылетевшие при взрыве такой силы, могут быть точно направлены в цель за сотни километров без всяких систем донаведения, даже не пришла ему в ганглии. Сарм был просто слишком хорошим инженером, чтобы допустить такое даже теоретически.

Пока он размышлял, что это такое могло быть и как ему противостоять, Бакуда сделала вторую такую же двухступенчатую бомбу (заряды Ковенант исправно подвозил) — и второй флот разделил бесславную судьбу седьмого.

Сарм был в бешенстве — но это бешенство заставило его восемь мозгов шевелиться активнее. Он приказал всем кораблям оставшихся восьми флотов постоянно маневрировать, меняя скорость и ускорение по результатам генератора случайных чисел.

Это помогло… на два дня. Потом Бакуда добавила в конструкцию очередной бомбы нулевой элемент — в поле эффекта массы пирамидки из антивольфрама разгонялись уже не до трёхсот а до тридцати тысяч километров в секунду. Теперь дисколёты от них убегать не успевали — даже если сама «пуля» проходила мимо, то шедший вместе с ней «хвост» из антивольфрамовой плазмы накрывал всю область, где мог находиться корабль.

Четвёртый по номеру флот стал третьим уничтоженным.

Сарм был упрям. Он расставил корабли в пространстве трёхмерной решёткой с шагом примерно в 1200 километров. Поражающая эффективность бомб Бакуды сильно упала — она не могла достать за один раз более десятка. Зато противники потеряли возможность вести концентрированный огонь и тем самым подставились для атак Александрии. Один корабль не мог обеспечить достаточную огневую мощь, чтобы поразить кейпа за краткие мгновения, пока она проскакивала радиус действия ПКО. Да, Александрия работала медленнее, чем бомбы, зато непрерывно, не зная усталости, по десять часов в день. За неделю она уничтожила около четырёх тысяч планетолётов.

А потом она вернулась на Гор, вдохнула свежий местный воздух и потеряла свою силу. Прямо в полёте, на высоте в три километра.

Установившаяся скорость свободного падения человека на Земле — около пятидесяти метров в секунду. На Горе — около сорока метров. Таким образом, у Александрии было чуть больше минуты, чтобы что-то предпринять. Джаффа Шторм был рядом, всё видел, но ничем не мог помочь. Его фантом был лишён способности физически воздействовать на предметы. Корабль Ковенанта на максимальной скорости будет здесь минуты через три, не раньше.

Что у неё было при себе? Серебряная труба, выдранная с дисколёта, костюм и шлем (после попадания на Гор работорговцы их отняли, но Александрия давно вернула себе свою собственность, оставив живописные развалины на месте торгового дома). И три гранаты Бакуды на поясе: плазменная, электромагнитная и щитовая, скопированная с аналогичных гранат Спартанцев. Да с этим, братцы-сестрёнки, вполне можно жить!

Она руками растянула плащ, создавая что-то вроде импровизированного вингсьюта, а ногами покрепче вцепилась в трубу. Возросшее аэродинамическое сопротивление снизило скорость падения метров на пять в секунду — но и они не лишние. За сотню метров до поверхности океана Ребекка швырнула вниз плазменную гранату, а щитовую сжала в руках и активировала. Столб воды и пара, взлетевший ей навстречу, сыграл роль амортизатора, а щиты спасли от ожогов. Конечно, удар всё равно вышел очень болезненным, да и последующее плавание в горячей водичке трудно было назвать приятным. Но обошлось без серьёзных травм и это уже был прогресс. Все кости ломило, вся кожа, казалось, превратилась в один сплошной синяк, но переломов не было.

Александрия, живой компьютер, вообще не обратила бы внимания на такие мелочи. Для Ребекки держаться на воде в таком состоянии было тяжёлым испытанием. Но тут уж, как говорится, жить захочешь — не так раскорячишься. Было бы слишком глупо утонуть после того, как она пережила столь эпичное падение. Она откинулась на спину, развела пошире руки и ноги и постаралась расслабиться, тратя как можно меньше сил. Спустя пять минут, которые показались ей вечностью, очертания облаков слегка исказились — над ней повис спасательный трамод Ковенанта в режиме невидимости.

— Ты молодец, — сказал Джаффа. — Настоящая героиня. И не в том смысле, что в маске и в разноцветных шмотках. Ты остаёшься настоящим бойцом и без суперсил — используешь для выживания всё, что окажется под рукой. Уважаю. Ты как будто на Меркурии выросла, только в отличие от меня плавать умеешь — я бы в открытой воде не продержался и минуты.

— Я полгода прожила на Горе женщиной без суперсил, — фыркнула Ребекка. — Это, знаешь ли, многому учит. До этого, на Земле Бет, я была той ещё неженкой. Но со способностями всё-таки лучше, хотя я кое-что умею и без них. Что ваши учёные говорят? Удалось выяснить, почему мои силы вдруг отказали? Я слишком независимой стала, или что?

— Так быстро с этой чертовщиной не разобраться, — вздохнул Джаффа. — Эти ваши шарды для науки Ковенанта — чистая мистика. Выяснили только, что твой шард по-прежнему существует и по-прежнему связан с нашим пространством. Бомбы Бакуды, основанные на твоей силе, срабатывают как надо. Или этой машинке привили очень избирательную глухоту, или что-то изменилось в тебе. Я тебя прочитал телепатически, пока ты в обмороке валялась. С момента нашего первого знакомства заметных изменений в разуме нет. Так что, вероятно, что-то с телом, какие-то физиологические изменения. Скоро сюда прибудет хурагок Творцов Жизни. Если уж он не разберётся в чём дело, то никто не разберётся.

— А у меня ещё осталось три тысячи недобитых тарелочек, — тоскливо вздохнула Ребекка.

— Пять тысяч, — поправил Шторм. — После того, как ты вырубилась, ещё две тысячи взлетели из Сардара. Сарм явно что-то знает об этих делах.

— Ну конечно, — выдохнула Ребекка. — Это же очевидно!

— Что очевидно?

— На Сарма работает Костепилка. Один из опаснейших био-Технарей моего мира. Она умеет создавать биологическое оружие и знает, как воздействовать на мозг кейпа, чтобы нарушить его взаимодействие с шардом. Пока я там в космосе фигуряла, вы не заметили никаких операций в атмосфере?

— Заметили, — покаянно признался Шторм. — Три сотни дисколётов что-то распыляли в стратосфере. Я собирался рассказать это тебе, когда вернёшься. Не думал, что это подействует на тебя так быстро. В конце концов, все остальные живые существа на Горе никаких симптомов отравления не проявляли…

Ребекка горько рассмеялась.

— Вы всё ещё не понимаете, с чем имеете дело, ни ты, ни Сарм. Всегорианский чемпионат по забиванию гвоздей микроскопами на скорость… Костепилка может изготовить яд, нацеленный на один конкретный участок в мозгу одного конкретного кейпа. Жертве хватит и нанограмма, а все остальные могут хлестать эту отраву литрами и не ощутить даже лёгкого недомогания. Вопрос лишь в том, кого она хотела атаковать — меня одну или всех кейпов, попавших в этот мир. А, ну да, и ещё одно — ограничится эффект только потерей силы, или медленно убьёт меня. Во втором случае, надеюсь, ты дашь мне что-нибудь, чтобы застрелиться вовремя — без силы хватит и обычного пистолета. А то жертвы Костепилки обычно умирают долго и очень неприятно.

К счастью, пистолет не понадобился. Хурагок заключил, что угрозы для жизни и здоровья пациентки нет. Яд самоликвидировался, сделав своё дело. Но и о восстановлении способностей речи не шло. Крошечные участки мозга, всего в несколько тысяч нейронов, оказались не просто разрушены, но и заполнены заново наросшей нервной и глиальной тканью. Эти новые нейроны были совершенно обычными, выполняли все положенные функции… но соединены были НЕ ТАК. Вернее так, как у нормального человека, а не у парачеловека. Хурагок просто не знал, что именно там чинить — он видел перед собой вполне здоровый мозг. А как там было раньше — он не знал. В лучшем случае, восстановить нужную конфигурацию могла только сама Костепилка. В худшем — никто вообще.

Лотарцы потеряли свою основную ударную силу. Одними бомбами, даже лучшими бомбами в мире, много не навоюешь. А в недрах Гора уже работали гигантские заводы, восполняя потери флота — пока что работали весьма вяло, но хурагок Сарма с каждым днём увеличивали их эффективность и производительность.

Бакуда предложила сделать бомбу, которая уничтожит разом весь Сардар, но этот вариант решено было отложить на крайний случай. Проблема была в том, что в этой войне противники играли по разным правилам. Сарма вполне устроило бы поголовное уничтожение его противников. Для Джаффы и остальных это стало бы фатальным поражением. Что там Сардар, они и весь Гор уничтожить могли, но смысл?

Сарм хотел использовать способности Костепилки, чтобы вернуть молодость Матери. Каск заявил, что это вполне возможно. Но на дыбы встал Миск, заявив, что такое вмешательство в священную плоть богини недопустимо. Увы, рождённый пятым не понимал, с кем он имеет дело. По иронии судьбы, Сарм устранил своего вечного оппонента тем же способом, каким ранее Нотар убрал его самого — заманил с помощью иллюзии в лапы золотого жука.

Теперь ничто уже не могло остановить его амбиции — во всяком случае, ничто внутри улья. Костепилка вместе со своим новым «папочкой» взялась за работу. Он синтезировал новые органы, она приживляла. Правда, девочке было трудновато сдержать энтузиазм и не попытаться «усовершенствовать» королеву по своим представлениям — но тут уже Каск тщательно следил за шаловливыми ручками ребёнка и вовремя пресекал все подобные поползновения. Тщательно их записывая, тем не менее. Что по отношению к Матери — святотатство, для других может оказаться очень полезным приспособлением.

Спустя трое суток Мать уверенно встала на ноги. Пока она пыталась понять, отдать приказ о награждении Каска или о его казни, учёный как ни в чём не бывало сообщил, что восстановил не только силу и разум королевы, но и её плодовитость. Как оказалось, у него давно был вычислен (и даже синтезирован) геном идеального трутня, а также хранился полный геном самой Матери, реконструированный на основе её соматических клеток. Осталось только поместить эти геномы в соответствующие половые клетки, после чего Костепилка вживила их Матери. Оплодотворение прошло успешно, и спустя лет десять ожидалось первое яйцо нового поколения.

Как ни странно, в глубоком шоке от таких дел оказалась не только Мать, но и Сарм, который сам же дал добро на операцию. Он не представлял себе, что дело зайдёт ТАК далеко. Он хотел вернуть Матери только способность мыслить и говорить, в надежде что она снова будет покрывать его выходки, как века назад. Но никак не производить потомство! Он совершенно не хотел, чтобы в улье появился ещё один Жрец-Король, испускающий феромоны рождённого первым!

Да, формально у этого юнца не будет никаких особенных прав — законы Жрецов-Королей предусматривают, что может быть лишь одна пятёрка Перворождённых. Но биология считает иначе — новое оплодотворение означает новое поколение. Со своей биохимической иерархией. А конфликт биохимии и традиций может привести к очень нехорошим вещам! Особенно учитывая, что все новорожденные будут первые несколько десятков тысяч лет амбициозны, полны жажды жизни и новых впечатлений — Сарм прекрасно помнил себя в их возрасте. И самое гадостное, что Каск ведь ничего не нарушил — он сделал то, что ему сказали… просто лучше, чем Сарм мог представить.

Он не мог понять, радоваться ему или огорчаться. Да, Сарм победил Ковенант — но одновременно он терял контроль над ходом событий, причём из-за одних и тех же лиц! Окончательно ощущение триумфа исчезло, когда Мать вызвала его «на ковёр».

— Между тем, что сделал Нотар, и что сделал ты, есть большая разница. Нотар извлёк твои соки жизни из тела золотого жука и поместил их в ловушку. Ты же уничтожил Миска полностью — или точнее, полностью изолировал его от улья. Это недопустимо, Сарм. Жрецы-Короли так не поступают. Верни мне моего пятого сына и я сверну антенны на твои прочие действия. И поторопись — накопители жука опустеют не более чем через полгода, но могут и через дни.

— Но Мать, я не могу это сделать! Золотые жуки священны. Если я убью одного из них, остальной улей получит дурной пример…

— А ты не убивай. Каск со своей новой рабыней вполне может найти способ обездвижить жука и извлечь жизненные соки без долговременных повреждений.

Она и это уже знает?! Конечности Сарма невольно поджались.

— Но Мать, даже если эти двое успешно вскроют жука, мне некуда собрать сущность Миска! Наша наука не умеет делать ловушки!

— Я знаю. Поэтому ты должен договориться с тем, кто умеет. Либо использовать ту ловушку, что есть, — Мать постучала кончиком лезвия по его голове.

Когда до Сарма дошло, о чём идёт речь, он в ужасе отшатнулся. Делить свой разум с Миском, этим ханжой и занудой?! Он Нотара еле терпел, но тот хотя бы находился на подчинённом положении, будучи одним из исполнительных механизмов брони. А Миск получит равные с ним права по управлению телом — броня не различает сущности в ловушке! Любое действие они смогут предпринимать, только предварительно договорившись о нём!

Но с другой стороны, идти на поклон к Ма-Алефа-Аку или Охотнику за душами, чтобы получить для Миска отдельное вместилище… тоже кошмар! Он даже согласился бы убить Мать (хотя очень не хотел этого делать, это вам не от братьев избавляться), лишь бы избежать подобной альтернативы. Но увы — технически подобной возможности у него теперь не было. За Матерью следит Каск, отслеживая все последствия недавних операций.

«Скажу, что не нашёл того самого жука, — решил Сарм. — В конце концов, я лично не могу приближаться к ним, чтобы отличить одного от другого. А эти мулы такие нерасторопные и глупые…»

— Госпожа, — робко проговорила Бакуда, — я тут кое-что придумала… возможно, вас заинтересует.

— Мы тебя внимательно слушаем, — промурлыкала Клонария мягким ободряющим голосом.

— Словом, вы не можете нанести удар по Сардару, потому что там находится ваш друг, так?

— Не наш. Друг Джаффы Шторма. Но да — мы хотим спасти Нотара. Кроме того, там находится Костепилка, которая единственная способна вернуть Александрии силы. Ну и ещё такой пустяк, что мы не хотим становиться массовыми убийцами.

— Да, госпожа, я уже поняла! И вот я подумала… А если сделать стазисную бомбу, достаточно мощную, чтобы накрыть весь Сардар?

— Стазисную? — из соседней комнаты показалась заинтересованная морда Граприса. — Ты имеешь в виду темпоральный стазис, как в наших гробницах времени? Или оптический, на основе твёрдого света?

— Второе, господин. Для создания темпорального стазиса Сардар бы понадобилось переместить в пространство скольжения, а для этого его нужно вырезать из общей конструкции Гора, что может вызвать обрушение структуры — он ведь опирается на каркас сфероулья…

— Но твёрдый свет «заморозит» только воздух вокруг них, не самих обитателей. И они вскоре задохнутся. Кроме того, любой точечный источник света «заморозит» в лучшем случае одну комнату. Ты же не можешь залить весь Сардар оптической жидкостью…

— Верно, господин, но я могу использовать для преломления света поля эффекта массы! Александрия и мои бомбы разбили достаточно дисколётов, чтобы собранного с них элно хватило на поле размером с весь Сардар. Я смогу создать миллионы световодов из тёмной энергии, и просветить каждую клетку каждого живого существа в улье! Они все застынут, как мухи в янтаре…

— Звучит заманчиво, — потёр руки Граприс. — А что с выводом из стазиса? Твёрдый свет постепенно распадается, а частичный стазис вряд ли даже Жрецы-Короли переживут. Ты же не сможешь его «подкачивать», как в стазисных установках — ты не можешь создавать долговременно работающие установки…

— Это обычные фотонные поля распадаются, — махнула рукой Бакуда, от возбуждения даже забыв о ритуальном самоунижении. — Там где не удаётся замкнуть контуры полностью и происходит утечка света. Я могу рассчитать полностью замкнутый световой контур с полным внутренним отражением, нечто вроде оптического сверхпроводника, где свет будет циркулировать годами практически без потерь. Ну, то есть не я могу, а моя сила может.

— Но такая бомба не подействует на носителей герметичных скафандров, или на тех, кто находится в герметичных помещениях с непрозрачными стенами, оптически изолированных от общего объёма Сардара.

— Это если использовать для связывания свет в буквальном смысле. Но для создания фотонных полей годится любое электромагнитное излучение. От жёсткой гаммы они никуда не спрячутся.

— И ты уверена, что сможешь направить каждый квант так точно, чтобы именно зафиксировать каждый атом в пространстве, а не поубивать всех радиацией?

— Конечно смогу, хозяин! А если не смогу, моя сила меня предупредит! У меня ещё никогда ни одной ошибки в этом деле не было! Хотите я первый прототип стазисной бомбы на себе испытаю?

— Ну, на себе, пожалуй, лишнее, а вот на манекенах и животных пару экспериментов провести надо, прежде чем делать бомбу для целого подземного города.

После того, как испытания подтвердили работоспособность очередной безумной идеи, остался один маленький вопрос — как доставить эту бомбу внутрь. Конструкция, способная «заянтарить» весь Сардар, получилась весьма солидная — около пяти тонн весом. И если собственно вес можно было нейтрализовать эффектом массы, то с габаритами ничего не поделаешь.

Вариант «бахнуть бомбу над горами» пришлось отбросить. Поле эффекта массы, положим, проходит сквозь всё, а вот гамма-излучение — не очень. Пятиметровую стену оно ещё пронижет, а вот километровую толщу камня вокруг улья и над ним — уже нет.

Бакуда сделала вторую бомбу — уже на силе Гесс. Её взрыв сделает первую бомбу нематериальной «тенью» — на доли секунды, но этого хватит, чтобы при должном разгоне проскользнуть в подземелья Сардара.

— Вот только у меня в голове нет баллистического калькулятора, — пожаловалась Бакуда. — То есть для вычисления разлёта осколков — пожалуйста, с идеальной точностью, а вот для просчёта траектории бомбы до взрыва — не работает. Не знаю, как её туда закинуть под нужным углом и с нужной скоростью.

— Это мы уже возьмём на себя, — пообещал Граприс. — У меня в голове тоже калькулятор есть.

«И тоже в подарок от гигантской всепожирающей иномировой твари», — но этого он вслух говорить не стал, чтобы не расстраивать девушку.

С москитным флотом у Ковенанта всегда было плохо.

Первый Ковенант спроектировал себе всего две модели малых боевых планетолётов — тяжёлый истребитель-бомбардировщик «Серафим» и лёгкий чистый истребитель «Баньши» — и считал, что этого вполне достаточно. Специализированного бомбардировщика или штурмовика в их концепции флота не было вообще. При этом дропшипов и ганшипов они настроили около десятка разных моделей.

И что характерно, при всех усовершенствованиях, до эпохи Четвёртого Ковенанта в этом смысле почти ничего не изменилось.

«Серафим» обладал вполне удовлетворительной скоростью, маневренностью и грузовместимостью… но не нёс системы невидимости. Трамод, как и предшествовавший ему десантно-штурмовой транспорт типа «Фантом», такой системой обладал, но был слишком неуклюж, особенно в атмосфере. И этого никаким обвесом не исправишь, тут принципиально другая конструкция нужна.

То, что ему нужно, было в «Карающих планетах», но к ним нельзя обратиться через голову начальства — а привлечь внимание Ма-Алефа-Ака означало напрочь рассориться с Джаффой и с Лотаром. Хурагок могли построить аппарат с нужными ему характеристиками — но на это уйдёт несколько недель.

— А если сделать трёхступенчатую бомбу? — предложил Граприс. — Сила Александрии разгоняет в космосе, сила Софии дематериализует на входе в атмосферу, а уже проскользнув в Сардар материализуется и подрывается стазисный заряд.

— Чтобы пройти атмосферу за время дематериализации, нужна скорость не меньше сотни километров в секунду, — вздохнула Бакуда. — А на такой скорости — и даже на порядок меньшей — она не сможет правильно сгенерировать стазис.

— А если четырёхступенчатую? С генератором облегчающего поля массы? Тогда она сможет затормозиться ударом о пол, практически без повреждений.

— Точно! — всплеснула руками Технарь. — На короткий всплеск поля со сгоранием ядра элно понадобится совсем немного!

Самая результативная атака за всю историю войны между Сармом и Лотаром получилась самой тусклой. Космического боевика тут бы снять не вышло. И даже технотриллер — вряд ли. Никаких вспышек, грохота взрывов, воя сирен, стратегов, с напряжённым видом склонившихся над военной картой… В мире главным образом торжествует тень. Абсолютно беззвучно, не потревожив ни одной системы наблюдения, серое пятнышко пронеслось сквозь атмосферу в сто раз быстрее пули. Даже человек, которому не повезло бы оказаться на пути бомбы, ничего бы не заметил. Возможно, мул, рядом с которым с грохотом приземлилась, проломив пол, фиолетовая капля размером со Жреца-Короля, успел удивлённо повернуть голову в её сторону — но и только.

В течение одной миллисекунды все залы, коридоры и комнаты Сардара вместе со всеми, кто в них находился, превратились в одну огромную глыбу серебристо-серого «металла». Об успехе атаки заговорщики узнали только по прекращению сигналов, исходивших из подземного города.

— Но оборонительный флот остался, — отметил Джаффа. — И как я понимаю, отдать ему приказ прекратить блокаду планеты вы не можете.

— В крайнем случае, мы можем банально разнести его на кусочки, делая и взрывая по одной бомбе из антивещества каждый день, — пожал плечами Граприс. — За год с небольшим справимся. Спешить теперь некуда, пополнений он не получит, новых приказов — тоже. Но я думаю, что это не понадобится. Достанем из стазиса кого-нибудь из ответственных за командование, и вытащим из него коды управления. Либо достанем Костепилку и заставим её вернуть силы Александрии, которая разнесёт нам эти корабли куда дешевле. А лучше то и другое параллельно. Нам пригодятся и целые корабли, и союзница с суперсилой.

— А ты можешь отдельно извлечь из стазиса отдельных замороженных, не разбудив весь улей?

— Я - не могу. Бакуда может. У неё есть бомба, уничтожающая твёрдый свет в определённом объёме. Мы это проверили ещё до начала операции.

Через сутки обнаружилась крайне неприятная деталь. Они предусмотрели не всё. Монолит «твёрдой гаммы» оказался совершенно непрозрачен.

То есть агенты Ковенанта могли освободить из стазиса любой участок Сардара… но они понятия не имели, что или кто на этом участке находится. Очертания Жрецов-Королей ещё можно было выделить посредством масс-детекторов, так как их плотность отличалась от окружающего воздуха. Но это работало только у самого края монолита — метрах в пяти, максимум десяти от поверхности. И не позволяло определить, где кто — силуэты всех Жрецов-Королей, как и всех людей, были на экране детектора совершенно одинаковы.

Если же учесть, что у них каждый раз была только одна антистазисная бомба — «раскопки» обещали затянуться лет на сорок. Нащупать жителя Сардара, как муху в янтаре, извлечь его, допросить, поместить в камеру для пленников, дождаться пока Бакуда сделает следующую бомбу, «разморозить» ещё участок…

Ну, сорок так сорок. Для Ковенанта с его гробницами времени — это не срок. Для Гора с его стабилизирующей сывороткой — в принципе тоже.

Но вот землянки-попаданки, полностью лишённые сверхспособностей по милости Костепилки, на Горе столько не протянут. Либо погибнут, либо полностью сломаются и превратятся в типичных горианских рабынь. Поэтому сама Александрия была не против лечь в стазис и дождаться, пока для неё добудут лекарство — но оставить своих подруг по несчастью на растерзание насильникам отказалась напрочь. Не так важно, что большинство из них были злодейками — кому как не ей знать условность подобного деления.

— Я прочешу всю планету при помощи моего ясновидения, — пообещал Джаффа. — Посмотрю записи работорговцев, допрошу свидетелей. Граприс с его электронными мозгами составит базу данных. Теперь, когда агенты Жрецов-Королей лишились руководства, они не могут нас опередить.

— Я побуду с тобой, пока ты их не найдёшь. В конце концов, в моём теле уже есть горианская сыворотка. Худшее, что мне угрожает — немного повзрослеть. Буду выглядеть на двадцать один, а не на восемнадцать. Может, это и к лучшему.

Они успели найти только одну девушку. Абигайль Рован-Сато, известную на Земле Бет под прозвищем Журавль Гармонии.

Как и Александрия, Журавль была мастером боевых искусств, поэтому даже без суперсилы не оказалась совсем уж беспомощна. Причём, если Александрия просто механически заучивала приёмы, используя свой усиленный интеллект и абсолютную память, то Журавль подходила к вопросу в высшей степени творчески — стараясь понять каждое движение и при необходимости усовершенствовать его. Её сила не увеличивала телесные возможности, так что Абигайль очень заботилась о своём здоровье и о развитии физических характеристик. Да, она использовала шард, чтобы драться так, как никогда не мог бы обычный человек — и не один Бугай уходил от неё с побитой мордой или не уходил вообще. Но сверхспособности не заменяли ей физическую подготовку, а дополняли. И ещё она выросла при земном тяготении, что давало ей силу и скорость почти вдвое выше, чем у горианки такого же телосложения.

Поэтому Журавль была единственной девушкой, которая на Горе в рабство не попала. Вообще.

Отчасти, конечно, тут следует поблагодарить везение. На неё наткнулся не большой вооружённый отряд, а всего двое патрульных тарнсменов. Ну не могли они, бедняги, предположить, что хрупкая безоружная девица, перекинутая через седло со связанными руками, ухитрится не только освободиться от пут, но и скинуть одного из воинов вниз, попутно завладев его арбалетом, и пристрелить второго. При этом прямо в полёте сумеет подчинить себе ездового тарна — птицу весьма умную и норовистую. И заставит полететь туда, куда нужно ей, а не захватчикам.

Похитив человека из касты писцов, Журавль заставила его обучить себя языку и основным правилам горианской жизни. Используя полученные от него знания, стала тарнсменом-наёмником, скрывая лицо под непрозрачным шлемом. Грузоподъёмность тарна значительно выше, чем у любой земной птицы — как благодаря мощным мускулам, так и низкому тяготению на планете. Он ненамного слабее земной лошади — может увезти до шестидесяти килограммов веса (120 кило массы при горианской тяжести) на небольшое расстояние, и до сорока — на любое, на которое может долететь сам. Тем не менее, как и лошадь, тарн чувствует себя комфортнее, когда вес поменьше — и в этом смысле худощавая женщина имела преимущество перед большинством воинов. Что на практике в воздушных боях означало — чёрта с два её догонишь, если ты сильнее, и чёрта с два от неё убежишь, если сильнее она. На крыле тарна звёздочки не нарисуешь, но Журавль на память не жаловалась — через три месяца её счёт сбитых перевалил за первую сотню.

Ирония заключалась в том, что Журавль вовсе не была идейной феминисткой или какой-то особенно свободолюбивой личностью. И иммунитета к побочным эффектам стабилизирующей сыворотки у неё тоже не было. Если бы она нашла себе достойного хозяина, то с радостью подчинилась бы ему. А то, что Гор не смог такового предоставить — исключительно проблемы Гора. Играть в поддавки она ни с кем не собиралась.

С такой биографией она ни разу не активировала свою силу, и даже не подозревала, что на Горе эта сила вообще может работать. Соответственно, и уничтожение соответствующих участков мозга чумой Костепилки прошло для неё совершенно безболезненно — нельзя потерять то, чего нет.

Посланников Ковенанта Журавль встретила вежливо, но без лести. Напоила чаем, с интересом выслушала историю войны Лотара с Сардаром… и послала по известному адресу. Нет, безукоризненно корректно, но по сути — именно послала. Дескать, если найдёте способ вернуться на Землю Бет — возвращайтесь, у меня там дела недоделанные есть. А пока мне и тут неплохо. Нет, служить вам в обмен на активацию силы я бы не захотела, тем более, что сейчас этот разговор чисто теоретический, но спасибо за предложение. Нет, я не считаю, что в космосе и без суперсил лучше, чем на Горе. Здесь у меня тоже дела. Да, я готова сотрудничать с вашими агентами и всегда рада буду пообщаться. Да, я поставлю вас в известность, если встречу других девочек с Земли Бет. Нет, конечно не бесплатно.