Петров, к доске! Книга третья

Глава 6

Вообще, это странно, но я, хоть убейся, не мог вспомнить ничего, связанного с дедом и бабкой. Не было в моем детстве летних каникул, проведённых в деревне. И это точно не игры разума. Их просто не было.

Материны родители умерли давно. А про отцовских речь никогда не шла. Я например, был уверен, что батя — сирота. И тут вдруг — сразу двое появилось, и мама, и папа. Полный комплект.

Как оказалось, жили они километров за двести от города, в районном центре. То есть, в принципе, не было непреодолимых обстоятельств, которые могли бы мешать их присутствию в нашей жизни. Соответственно, причина совсем в другом. Просто не хотели.

Впрочем, если оценивать, с каким лицом Людмила Владленовна смотрела на мать, думаю, несложно догадаться, в чем суть. Жену сына бабка сильно не любит, вот и весь секрет. В нашу с Илюшей сторону она тоже косилась, прямо скажем, без особого восторга.

Дед, в отличие от своей супруги, претендующей на звание главной стервы десятилетия, даже не года, наоборот оказался очень простым мужиком. Он полностью соответствовал первому впечатлению, которое произвёл на меня.

Не успели мы с братцем отойти после знакомства с внезапно объявившимися родственниками, как последовал ещё один сюрприз. Родительница сообщила, что отправляется в Москву прямо сегодня вечером.

Честно говоря, такая новость сильно расстроила и меня, и Илюху. Илюху особенно.

— Нам конец… — Грустно высказался братец, наблюдая, как мать собирает чемодан под жестким бабкиным контролем.

— Валентина, что это за платье? Ты на гулянку собираешься? Жакет! Жакет клади. Вот с этой юбкой! И блузу. Чтоб нам потом краснеть за тебя не пришлось. — Командовала родственница, гоняя мать от шкафа к чемодану и обратно.

Хотя совершенно непонятно было, каким боком Людмила Владленовна к материному платью и с чего бы ей пришлось краснеть. Да и платье в чем виновато, тоже вопрос. По мне — вполне нормальное платье.

Что интересно, матушка не спорила. Она просто молча делала то, что говорила ей бабуля. Мне даже показалось, родительница ее побаивается. Впрочем, насчет деда возникла такая же мысль. Он свою жену иначе, как по имени и отчеству не называл.

— Не ссыкуй. — Ответил дед Иван Илюше. Он сидел рядом с младшеньким и его страдания вполне мог оценить. — Людмила Владленовна, конечно, с первого взгляда производит неизгладимое впечатление. Это, да. Тут не поспоришь. Если тебе показалось, малец, что она вас недолюбливает, оно не так. Людмила Владленовна не конкретно вас недолюбливает. Ее все детишки раздражают. Просто ей жизненный опыт подсказывает, что сразу, с первого дня с детишками расслабляться не стоит. Если пускать всё на самотёк, то всей деревне придёт песец. В войну и то спокойнее было, чем нынче в детском обществе. Ни тебе почета с их стороны, ни уважения.

— Почему деревне песец? — Не понял братец. — Мы же в городе живём.

— Та что твой город? — Махнул рукой дед. — Одно, что и деревня. Только малясь поболее будет. А Людмила Владленовна… Она теперь вас будет держать в узде и до кучи в ежовых рукавицах. В районном центре у нас директором школы работает. У нее эта…

Дед пожевал губами, подбирая приличные слова. Судя по зависшей паузе, приличных слов у него не имелось.

— Чего у нее? — Испугался Илюха, ожидая самом страшного.

Что такое узда, он мог себе представить, в книжках читал, но ежовых рукавиц пока не встречал, а потому заведомо приготовился к худшему.

— Профессиональная деформация у нее. — Закончил дед свою мысль. — Так вот про ежовые рукавицы…Теперь, малец, жопу береги. Бабушка ваша, она строгая, но справедливая.

Естественно, ни я, ни Илюша в справедливость новой родственницы не поверили ни на грамм. А младшенький даже поплотнее прижал зад к дивану. На всякий случай. Мало ли. Сказали же, беречь надо.

Лично мне это внезапное воссоединение семьи было вообще некстати. Судя по тому виду, с которым бабуля косилась в нашу сторону, предстоящие дни без матери будут напоминать известный сюжет истории про Малыша и Карлсона. Естественно, роль Людмилы Владленовны — злая женщина Фрекен Бок.

А это о чем говорит? Правильно. О том, что бабуля будет сильно мешать своим присутствием. Мать хоть на работу ходила, в мои дела не лезла, если я не косячу. А Людмиле Владленовне заняться точно нечем. Будет нас дрессировать с утра до ночи.

— Ну что? Домчу до вокзала с ветерком. — Потер ладоши дед Иван, поднимаясь с дивана. — Мать провожать поедете?

Вот так выяснилось, что вместе с внезапно объявившимися родственниками в нашей жизни появилась еще и машина. Горбатый запорожец, видавший за свою долгую жизнь сразу все.

Я поначалу даже усомнился, исправно ли средство передвижения. За что получил долгую и проникновенную речь о качестве отечественного автопрома.

Собственно говоря, на этой машине и прикоптили дедуля с бабулей. Последняя, кстати, от слова «бабушка» кривилась так, будто это ужасное оскорбление. Что, естественно, сильно вдохновило Илюху.

Братец при каждом удобном, и не очень, случае демонстративно «бакал», чем совершенно не улучшал ситуацию, а очень даже ухудшал.

— Людмила Владленовна. Неужели сложно запомнить? — Процедила новоиспеченная родственница сквозь зубы. — На лицо — проблемы у ребенка. Он тугодум. Валентина, надеюсь, хотя бы класс коррекции вам не светит? Ему через год в школу идти. А какая школа, если мальчик не может запомнить имя и отчество?

При этом выражение лица у бабули, не смотря на неудачную попытку растянуть тонкие губы в улыбке, стало такое, что я, например, понял, как только мать уедет, нас с Илюшей ждут драконовские методы воспитания.

Илюша тоже понял, но в отличие от меня у него к этой ситуации явно сложилось совсем другое отношение. Он Людмилу Владленовну воспринял как личный вызов. Зная братца, я сразу догадался, это не сулит ничего хорошего. Выживет кто-то один из них. И тут большой вопрос: кто именно? Илюха тот еще тип.

К счастью, на вокзал ни бабка, ни младший брат с нами не поехали. Мне кажется, Людмила Владленовна и деда не пустила бы, но машина сама без водителя матушку не отвезет.

Всю дорогу я сидел молча. Хотя, там и не было возможности поговорить. Дед без перерыва рассказывал какие-то деревенские байки, потом сам же над ними хохотал. Мать тактично улыбалась, но разговор тоже не поддерживала. Думаю, она сильно переживала, что оставляет родных детей в обществе Людмилы Владленовны.

— Это что за новости? — Спросил я мать, как только мы остались одни. — Откуда у нас взялись дедушка с бабушкой? У меня почему-то нет радостных детских воспоминаний, в которых фигурируют эти граждане. Подарки там на новый год, письма с «приветами».

Мы стояли с матушкой в здании вокзала, ожидая московский поезд.

— Алексей, ты просто их не помнишь. Пару раз они приезжали к нам, но очень давно. Ты совсем маленький был, а Илья еще не родился. Скажем так, Людмила Владленовна не согласна с выбором сына. Изначально ей наша свадьба встала костью поперек горла. А потом, когда отец пропал, она совсем на меня ополчилась. Винила во всем. Но сейчас мне просто некого было попросить. Мои родители, как тебе известно, умерли. Подруги, знакомые — это на день, два. А я не знаю, сколько меня не будет.

— Это из-за отца? — Спросил я коротко.

— Да. Он сейчас в Москве. Я должна приложить все усилия, чтоб ему помочь. Одноклассник мой бывший в Комитете Государственной безопасности служит, потом еще кое-какие знакомые имеются. В общем, попробую вернуть вашего батю домой. Надеюсь, получится. О, вон, смотри. Мой поезд на посадку подали.

Матушка схватила чемодан и бросилась к выходу из здания вокзала. Я, естественно, за ней. Куда делся дед Иван, честно говоря, не понял.

Вот он только что, буквально пять минут назад, стоял неподалёку, изучая расписание поездов, хотя на кой черт оно ему, а вот — его уже нет.

Надеюсь, дед не сбежал от своей Людмилы Владленовны по шпалам. Я бы точно сбежал. К тому же, он не подходит этой женщине от слова «совсем». Или она ему. Что, наверное, будет точнее. Может, почувствовал запах свободы и рванул, не глядя.

Просто Иван Иваныч, в отличие от супруги, выглядел вполне простым, свойским мужиком. Этакий деревенский балагур и весельчак. У него в каждом предложении непременно фигурировали шуточки-прибауточки. Чувство юмора, правда, было приблизительно на уровне Илюхи. Наверное, поэтому братец деда принял нормально. Не то, что бабку. Вот с Людмилой Владленовной у младшенького сразу не сложилось.

Я догнал мать, отнял у нее чемодан, помог найти нужный вагон и загрузил родительницу в плацкарт. Она пыталась всплакнуть, но это было совсем ни к чему. Поэтому я крепко обнял родительницу, заверил, что все будет хорошо, а потом вышел из поезда на перон.

Деда по-прежнему нигде не было видно. Я постоял, покрутил головой. В принципе, горбатый запорожец — это тебе не Ламборджини. Там и замок вскрыть — плёвое дело, и завести, и доехать. Но идея прямо скажем не очень. Поэтому я отправился искать родственника.

Дед Иван нашёлся через десять минут моих брождений — в привокзальном кафе. Он стоял возле стеклянного прилавка, в котором виднелись одинокие, заветрившиеся бутерброды и салат с гордым названием «Витаминный». Картуз дедуля залихватски заломил на затылок, одной рукой опирался о прилавок, а второй размахивал в воздухе, вдохновенно рассказывая буфетчице о своей насыщенной жизни.

Если верить словам деда, чего точно делать не нужно, он всю жизнь проработал в цирке, где дрессировал слонов и жирафов. Жирафы ходили по арене на задних лапах, а слоны балансировали на канате под куполом. И все это, конечно же, заслуга Ивана Ивановича Петрова.

Буфетчица восторженно «охала» и по-моему искренне считала деда удивительно интересным человеком.

— О, Алексей! — Обрадовался родственник, заметив меня. — А что, мамку отправил в Москву?

Я в двух словах объяснил деду и про мамку, которая уже минут пять как едет в поезде, и про не очень разумных взрослых, которые без предупреждения уходят в буфет, чтоб заигрывать с продавцами котлет и бутербродов.

Деда мои слова мало тронули. Он распрощался с буфетчицей, пообещав ей непременно на днях снова заглянуть в гости и рассказать, как его чуть не проглотил тигр, а потом, как ни в чем не бывало, довольный и счастливый, направился к выходу.

Наконец, вокзальная эпопея была окончена и мы, усевшись в «Запорожец», отправились домой.

— Ты, поди, нас и не помнишь? — Спросил родственник, как только машина отъехала от вокзала.

Видимо, сидеть молча дед Иван не может физически. Ему постоянно нужно о чем-то говорить.

— Нет. — Я пожал плечами. — Мать говорит, вы приезжали к нам.

— Да, было дело. Так и ты к нам один раз тоже приезжал. Годо́в-то тебе исполнилось… Не помню. Четыре, может, пять. Ох ты, конечно, и шустрый был. Только глаз да глаз нужен. В первый же день собрался корову доить. Подружился с соседским пацаненком. Витька, он постарше был. Ему тогда уже все семь стукнуло. Или восемь…В школу пошел уже, в первый класс. Так вы чего удумали…Собрались, значит, корову доить. А чтоб она вас не лягнула, связали ей ноги. Каждую ногу обмотали и аккуратненько так привязали к столбам в стойле. Витька-то он хоть и старше, а ума не особо много. Видал, как мать доит, да решил, что сам тоже могёт. Ну и что? Схватил Витька корову за вымя и со всем уважением к своему делу дёрнул его вниз. Корова, она всяко поумнее вас, оболтусов. И мычала, бедняжка, и ногой пыталась возмутиться, но верёвки, вишь какое дело. Они ее держали на месте. Ну Витька видит, молока нет. Решил, что это просто слабо тянет. Взял да и дёрнул сильнее. Корова хотела брыкнуть обеими ногами, чтоб вас, бестолочей, проучить, а ноги же связаны. Ну и все, повалилась горемычная на левый бок. Корова мычит, стойло сломано. Форменное светопреставление. Это еще хорошо, что вы с Витькой успели вовремя отскочить, а то бы и вас завалило. Хотя одной коровой там не обошлось. Куры в истерике выбегали на улицу, свиньи визжали так, будто следующие на дойку стоили в очереди они. В общем, в хозяйстве, как будто наступил маленький конец света. В дополнении ко всему орал ещё и ты, когда вылетающие куры перепрыгивали через твою голову. Людмила, значит прибежала и увидев носящихся в беспорядке кур, отмахивающегося от них внучка и валяющуюся на полу корову, сразу почуяла неладное. С коровой конечно всё в порядке было, да и загон я потом починил. И что? Неужто не помнишь?

Я слушал деда, открыв рот, потому что на самом деле ничего подобного о своей жизни, пусть и очень юной, не знал. Но зато теперь хотя бы понятно, в кого у нас Илюша такой дурной. Похоже, история семейная и вся по батиной линии. Потому что вспоминал этот случай дед Иван с восторгом. Такое чувство, будто ему было очень жаль, что это не он додумался столько шороху навести.

— А ты чего такой смурно́й, Алексей? — Поинтересовался дед, покосившись на меня озабоченным взглядом.

— Все нормально. Думаю просто кое о чем. — Ответил я чистую правду.

Потому что несмотря не внезапные перемены, меня все равно волновало завтрашний день, а вернее вечер.

Главный вопрос я, конечно, решил. Наташка в парк пойдёт и на концерте будет. Но этого, как бы, мало. Нужно еще с ней помириться, но так, чтоб она сама была инициатором. А еще лучше, если Наташка будет себя чувствовать виноватой. Пока не знаю, конечно, в чем. Решил, буду импровизировать. С импровизацией у меня лучше получается. Стоит вспомнить недавнюю ситуацию с Толкачевым.

— Ого! — Подмигнул дед. — Небось, с девчонкой какой-нибудь дело-то связано. Не боись, Лёха. Теперь у тебя целый дом советов имеется. Вот тут.

Родственник постучал указательным пальцем себе по лбу.

— Я тебе столько советов надаю, закачаешься.

В тот момент я просто тактично улыбнулся, хотя мысленно, естественно, отреагировал совсем иначе. Вот уж кого-кого, а деда Ивана в советчики брать точно нельзя. За несколько часов, проведенных в его обществе, я уже понял, что там за советы могут быть.

Однако… Я не учёл одного фактора. А вернее, пока еще не знал о нем. Это — настырное желание деда во всем принять участие. Честно говоря, если бы я мог предположить, чем закончится завтрашний день, лучше бы вообще никуда не пошел.

Но я не знал. Я пребывал в святом неведении относительно того, во что все выльется, искренне веря, что все под контролем.