Петров, к доске! Книга третья

Глава 12

Мы вывалились из парка радостной, но слегка потрёпанной толпой. Музыка еще гремела за спиной, но уже не так оглушительно. Юра Клинских со своими ребятами ушел со сцены и теперь на площадке просто крутили песни, под которые вдохновлённые граждане энергично предавались танцам.

Вечерний воздух приятно холодил разгорячённые дракой и музыкой головы. Настроение вообще было максимально позитивное, несмотря на все события, которые случились за последние пару часов.

При этом, надо признать, выглядела наша компания так, будто мы не на концерте побывали, а приняли участие в русской народной забаве «Стенка на стенку».

Моя скула, например, уверенно заявляла права на отдельное существование и пульсировала так, будто собралась мигрировать куда-нибудь в район затылка. В горячах я боли не почувствовал, зато теперь, когда адреналин подутих, «ранения» очень даже ощущались. Костяшки на правой руке тоже горели огнём, напоминая о недавнем близком знакомстве с челюстью Вити Толкачёва.

— Лёха, ну ты зверь! — Макс хлопнул меня по плечу с такой силой, что я чуть не прикусил язык. Сам он щеголял свежей царапиной на щеке и слегка припухшей губой, но выглядел донельзя довольным. — Как ты его! Одним ударом! Чисто нокаут! Видали? Ну, Петров… Всегда знал, что ты — мощь!

Ермаков и Демид согласно загудели, поддакивая Максу и наперебой вспоминая самые яркие моменты потасовки, в которых они, естественно, выглядели не меньше чем героями Куликовской битвы. Даже не так. Герои Куликовской битвы на их фоне выглядели пацанами, которые настоящей драки не вида́ли.

— Да уж… все молодцы…— протянул Серёга Строганов, пиная по дороге какой-то несчастный камень. Лицо его выражало вселенскую скорбь. — Особенно дед твой отличился. Торт! Такой «Наполеон»! Я его всю дорогу берёг, как зеницу ока! А он? Взял и какому-то левому хмырю на морду нахлобучил! Просто так! Это же… это же варварство! Кощунство!

Дед Иван, шествовавший рядом с Илюхой на плечах, сделал вид, что неимоверно заинтересовался архитектурой ближайшей пятиэтажки. Он Серегину боль понимал и где-то даже разделял, но вины своей признавать не собирался.

— Ну, так вышло, — пробормотал родственник, не поворачивая головы. — Нервный момент был. Под горячую руку попался паренёк. Думал, из их шайки-лейки. Стратегическая ошибка. Бывает.

— «Бывает»⁈ — взвыл Серёга. — Мне теперь мамке что говорить? Я ей про день рождения врал, она старалась. Сейчас приду, спросит:«Сережа, сынок, понравился ли торт ребятам?». А торта нет! Ребята его даже не понюхали. Им просто украсили чьё-то незнакомое лицо!

— Зато как эффектно! — хихикнул Макс. — Я видел рожу того типа! Он ещё долго будет крем из ушей выковыривать. И хорош уже ныть. Мамка, мамка… Соврал про днюху, соври про торт. Скажи, ребята в восторге. Фантастически вкусно. Ты про мамку заливаешь, если что. Просто жалеешь, что тортик мимо тебя пролетел. В буквальном смысле слова.

Демид и Ермаков громко заржали, подбивая Строганова локтями с обеих сторон. Они, как раз шли справа и слева от Сереги.

— Лёшка, ты крутой! — восторженно заявил Илюха сверху, дёргая деда Ивана за волосы. — Ты так Толкача — бац! А он — плюх! А дед потом ещё тому, другому, тортом — хрясь! Весело было! Всегда теперь с вами буду ходить на эти танцы.

Я поморщился. Весело ему. Мне вот не очень, скула уже не просто пульсировала, а натурально отплясывала лезгинку. Приду домой надо холодного, что ли, приложить. С другой стороны, шрамы украшают мужчину. Особенно шрамы, которые кое-кому будут напоминать, откуда они появились.

Будто прочитав мои мысли, Наташка, шедшая чуть в стороне, ускорилась, оттеснила Макса и поравнялась со мной. Она как-то сразу посерьёзнела, разглядывая моё лицо. В её глазах плескалась такая смесь тревоги, вины и ещё чего-то непонятного, тёплого, что мне стало слегка не по себе.

— Лёш… Петров… — она осторожно, кончиками пальцев, коснулась моей руки, той самой, которая пострадала в бою за… а за что, собственно? За её честь? За справедливость? Да хрен поймёшь теперь. — Как ты? Болит, наверное? Прости меня, пожалуйста! Это всё из-за меня! Я… я так виновата…

Она закусила губу, глядя на мою скулу, а потом повторила сбивчиво, но настойчиво:

— Я тебе говорила… Я всё сделаю, что попросишь. Любую просьбу. Только скажи. Я правда… я очень хочу загладить… вот это всё.

Деева махнула рукой, намекая на мои боевые отметины и, кажется, весь этот дурацкий вечер целиком.

Сердце у меня сделало кульбит. Вот оно. Золотой ключик. Возможность, которую я ждал. Попросить её помириться с Никитой? Или… или рискнуть и попробовать через неё узнать что-то о дяде Андрее, том самом лётчике-испытателе, который, по словам Ромова-старшего, мог подставить моего батю в Афгане? Это же её дядя! Черт…

Я снова с удивлением понял, что внутри меня идет нешуточная борьба между совестью, желанием выяснить правду и чертовой влюблённостью в Наташку. Мне отчего-то было очень, очень принципиально не выглядеть дерьмом в ее глазах.

Мысли метались в голове, как стая взбесившихся воробьёв. Соблазн был велик. Одно слово — и Наташка, эта местами правильная, ответственная староста, снедаемая чувством вины, превратится в моего невольного агента влияния. Но… Чёрт…

Я посмотрел в её расстроенные, искренние глаза, на дрожащие ресницы, и язык не повернулся сказать то, что реально хотелось. Я понял, что не могу использовать её вот так, втёмную. Симпатия, возникшая между нами за последние недели, оказалась на удивление цепкой штукой. Манипулировать человеком, который тебе нравится… как-то не по-мужски. Даже если этот мужчина застрял в теле тринадцатилетнего подростка.

— Наташ, перестань, — пробормотал я, чувствуя, как заливает уши краской. Господи, этого только не хватало… Хорошо, что только уши. — Ты ни при чём. Толкач сам полез. И вообще… проехали.

Она недоверчиво покачала головой, будто сомневалась в искренности моих слов, но спорить не стала. Только вздохнула тяжело.

Мы как раз сворачивали с оживлённой аллеи на улицу, которая шла вдоль Авиационного завода к железнодорожной станции, когда Макс вдруг напрягся и тихо сказал:

— Опаньки… Гляньте туда.

Все наша кампания слегка притормозила, проследив за его взглядом.

Вдалеке, под тусклым фонарём у забора, который отделял училище от дороги, маячила группа подростков. Даже отсюда было видно несколько знакомых курток и знакомые же силуэты. «Монастырские». Стояли, курили, о чём-то переговаривались, но смотрели явно в нашу сторону. От них буквально фонило агрессией. Толкача, кстати, среди этих парней не было.

— Похоже, Витю не только физиономией приложили, но и самолюбие задели крепко, — прокомментировал задумчиво Макс. — Не угомонятся ведь, гады. Смотри, его дружки что-то обсуждают. И на нас косятся. В ближайшее время, ребят, лучше за пределы нашего района не высовываться. А к нам они, если и заявятся, то сами огребут.

— Да ладно, — махнул рукой дед Иван с неожиданной беспечностью. — Собака лает, караван идёт. Пошли домой, вояки. Ужин стынет.

— И то верно… — Согласился Строганов. — Дома борщ. И котлеты…

— Кому что, а тебе лишь бы пожрать. — Хохотнул Ермаков.

Однако, со словами Макса мои друзья были согласны. Зачем стоять и лупиться на «монастырских»? Очевидно, сейчас вся эта ситуация вроде как притихла, но вполне возможно, продолжение еще будет.

Мы двинулись вперед, перешли через рельсы и вскоре Макс, Серега, Ермак и Демидов свернули к своим домам, пообещав «быть на связи» и «держать ухо востро». Мне вообще очень нравится в этом времени понятие «быть на связи», учитывая, что здесь еще кроме дисковых домашних телефонов ни черта нет. Мы остались втроём: я, дед и всё ещё сидящий у него на плечах Илюха.

Чем ближе мы подходили к нашему дому, тем тише становился родственник. Он как-то весь подобрался, и даже Илюха присмирел, почувствовав перемену в настроении.

Впрочем, это не удивительно. Я, к примеру, нутром чуял — нас ждёт весьма яркая встреча. Встреча с главной силой нашей семьи на сегодня, с Людмилой Владленовной. Думаю, за то время, что мы отсутствовали, она уже придумала пару методов умерщвления сбежавших внуков и родного мужа. Для мужа, уверен, бабуля приготовила что-нибудь особо «приятное».

Предчувствия меня не обманули. Стоило нам появиться во дворе дома, как возле подъезда материализовалась её монументальная фигура. Похоже, Людмила Владленовна сидела в засаде, поджидая беглецов.

Свет фонаря зловеще отражался в стёклах очков бывшего директора школы. А как уже стало понятно из поведения Людмилы Владленовны, директора школ «бывшими» не бывают, поэтому несомненно, вечер из насыщенного обещает превратиться в еще более напряжённый. Выражение лица родственницы было каменным. Просто — высеченная из мрамора статуя.

Она что-то держала в руке, издалека не сразу понял, что именно. Но когда мы подошли ближе, я смог разглядеть этот предмет. Выбивалка для ковров.

— Чего это она? — Искренне удивился Илюха, — Поздно уже уборкой заниматься. Мы же все сделали.

— Сдается мне, что это не для уборки… — Тихо высказался дед.

Он притормозил за несколько метров до супруги и остожно спустил братца на землю.

— Явились! — голос у бабули был тихий, но интонации звучали настолько зловеще, что, честно говоря, пробирало до печёнок. — Орлы! Поздненько вы сегодня… птички певчие. А ну, Иван, дыхни!

Людмила шагнула к нам, дед тут же сдал назад и, по-моему, даже попытался спрятаться за нашими с Илюхой спинами, что выглядело комично, учитывая разницу в габаритах.

— Людочка, ты чего? Мы ж с концерта… Молодёжь слушали… Культурно отдыхали! — залебезил он, выглядывая из-за моего плеча. — С внуками вот время провел. Мороженое покушали. Общались, так сказать.

— Культурно⁈ Общались⁈ Мороженое кушали⁈— Людмила Владленовна сделала еще один шаг вперёд, и выбивалка в её руке угрожающе качнулась. — А то я тебя не знаю. Твое «культурно» обычно заканчивается беседой с участковым или скандалами с соседями. Ты у Петра в прошлом месяце козла на крышу сарая затащил и повесил табличку, что теперь этот козел — Петькин памятник. Гусей у Натальи, которая через два дома от нас, покрасил красной краской, а у Галины — синей. Они потом еще три недели разбирались, где, чьи гуси. А сейчас вдруг — культурно. Теперь и детей втянул! От тебя, Иван, небось, опять чем-нибудь неподобающим пахнет? Пил⁈ Признавайся! Нормальный человек в трезвом уме на ночь глядя не потащит внуков на танцульки. Ты думаешь, я не знаю, что по субботам в городе всегда танцы? Пошел, индюк, перья распушил. С местными заигрывал? Или чем похуже? Ты посмотри на внука! На обоих! На них же лица нет! Особенно на Алексее. Вернее, есть, но какое-то… помятое! Что вы там творили, ироды⁈

— Ба, ну мы не виноваты! — пискнул Илюха, понимая, что сейчас достанется всем.

Сначала, конечно, дед. Но потом и до нас дойдет. Выбивалки, если что, две. Одну сломает, вторая на смену имеется. Лежит в прихожей

— Молчать, Петров! — рявкнула бабушка тоном, от которого даже вороны на соседнем дереве испуганно вскинулись, оглядываясь по сторонам. — Разговор короткий! Иван, а ну стой! Куда⁈

Дед, поняв, что дипломатия в данном случае будет бессильна и, возможно, непродуктивна, быстро принял решение. Он молча, не говоря ни слова, рванул вглубь двора, к спасительным зарослям сирени, которая росла в палисаднике соседнего дома.

Но не тут-то было. Людмила Владленовна, проявив неожиданную для её возраста резвость, ринулась за ним, размахивая выбивалкой, как кавалерийской саблей.

— Я тебе покажу «культурно отдыхать»! Я тебе покажу «молодёжь»! А ну вернись, старый пень!

Мы с Илюхой застыли у подъезда, наблюдая за этой феерической погоней. Судя по тому, что в некоторых окнах мелькнули лица соседей, наблюдали не только мы.

Дед, петляя между качелями, каруселями и лесенками детской площадки, неся в сторону зветного палисадника. Не знаю, на что он рассчитывал. Возможно, просто хотел загонять супругу до стенокардии или сердечной недостаточности.

Бабуля не отставала, её грозные крики и свист выбивалки эхом разносились по ночному двору.

Илюха сначала испуганно икнул, а потом тихонько захихикал. Я и сам едва сдерживал смех, несмотря на ноющую скулу и общую абсурдность ситуации.

Вот так закончился этот безумный день. Драка, несчастный Толкач, обещание Наташки… И вишенкой на торте — мой дед, удирающий по двору от собственной жены, вооружённой выбивалкой для ковров.

— Идем. — Я взял Илюшу за плечо, развернул его в сторону подъездной двери и подтолкнул вперед. — Поужинаем, умоемся, спать ляжем. Сейчас она деда погоняет, пар выпустит, а завтра нас «строить» начнёт. Отдохнуть надо. Чувствую нам с большой вероятностью грозить очередной день ПХД. Ещё и в школу не идти…

— Лех, а она его не прибьёт? — Поинтересовался Илюша, оглядываясь через плечо на деда, который успел добежать до палисадника, сделать почетный круг и зайти на новый виток.

— Не убьёт. До этого ведь не убила.

— Ну тогда ладно. — Согласился младшенький. — Идём. Есть и правда охота.