Петров, к доске! Книга третья

Глава 11

Витя Толкачев, с лицом, которое уже начинало опухать и пестреть свежими царапинами от кошачьих когтей, решительно двинулся прямо ко мне. Вид у него был воинственный. Можно даже сказать свирепый. Вот только отметины, оставленные котом, портили всю серьёзность момента.

Я просто физически не мог реагировать на Толкача так, как того требовала ситуация. Меня буквально распирало на «ха-ха». А это не самое лучшее развитие событий. Рассмеюсь Вите в лицо, он точно решит, будто я специально поиздевался. Надоумил его пригласить Наташку, чтоб потом выставить идиотом. Мне кажется, именно к такой версии Толкачев сейчас и склоняется.

Его дружки, кучка парней с одинаково неприятными выражениями лиц, шли чуть позади. Видимо, группа поддержки.

Редкий народец, задержавшийся у входа в «клетку», расступался, чувствуя напряжение. К счастью, или наоборот, к несчастью, большая часть зрителей уже сбилась кучей возле площадки, востороженно ожидая начала концерта.

Музыка со сцены еще не гремела на полную мощь, но на наше выяснения отношений уже никто особо не обращал внимания.

— Петров! — Голос Толкача был хриплым от злости. Он остановился в паре метров, сверля меня гневным взглядом. — Ты что, решил, самый умный тут? Думал, можно так просто девчонку увести, да еще и морду мне под кота подставить?

— Витя, успокойся, — попытался я воззвать к его разуму, хотя понимал, что это бесполезно. Толкачев несомненно уже перенёс меня из списка приятелей в список смертельных врагов. — Никто никого не уводил, и с котом… сам видел, случайно вышло.

— Случайно⁈ — Вызверился Толкач. Его лицо исказилось от злости, но на фоне того, как оно сейчас выглядело, со стороны казалось, будто Витя просто кривляется. — Ты мне тут сказки не рассказывай! Я все видел! Специально подстроили! И главное как все разыграл. Иди, говорит, к Наташке, пригласи ее на концерт.

Витя еще не договорил свою последнюю фразу до конца, а я уже мысленно пожелал ему всего самого хренового. Потому что Деева стояла, так-то, рядом и, естественно, все слышала. А в мои планы не входило, чтоб Наташка узнала, кто выступал инициатором Витиного приглашения.

Оставалось надеяться на внезапный приступ либо глухоты, либо тупости со стороны старосты. Однако, судя по тому, как Наташка напряглась и какой взгляд прилетел от нее ко мне, надежды не оправдались. Девчонка все прекрасно расслышала.

Она сделала шаг вперед, навстречу Толкачеву, и я, грешным делом, подумал, что сейчас из ее уст последуют слова утешения для Толкача, а потом проклятия для меня. По факту, вот таким незатейливым образом староста только что узнала, как глупо выглядела, спрашивая моего разрешения на свидание с Витей, особенно если отталкиваться от того факта, что я его же и организовал. Это чёртово свидание.

Однако, Наташка меня удивила:

— Виктор, прекрати! Лёша тут ни при чем! Это я…

— Ничего себе… — Тихо пробормотал Макс, стоявший по правую руку от меня. — Ты стал теперь «Лёшей»? Вот это поворот.

— Заткнись, ради бога, хотя бы на сейчас. Давай с мордобоем разберемся, а потом глумись, сколько хочешь. — Так же тихо ответил я другу.

Хотя, скажу честно, с этого «Лёши» тоже знатно офигел. Деева меня в лучшие-то времена никогда так не называла. А тут…

— Ты вообще молчи! — рявкнул Толкач на Наташку.

Но тут же, к своему счастью, переключился обратно на меня. Знаете, почему к счастью? Потому что он просто не в курсе, что с Деевой так разговаривать нежелательно. Она ведь и разозлиться может. А злая Деева, это очень, очень поганое явление. Продолжи Витя орать на старосту, боюсь, драка неизбежно произошла бы, но с другими участниками в главных ролях. И скорее всего, это даже была бы не драка, а избиение. Избиение Толкачева Наташкой.

— Ну что, Петров? Думал, я стерплю? — Выплюнул Витя в мою сторону ядовитую слюну своей злости. — Ну ничего… Ничего. Сейчас разберемся.

Он несколько раз подпрыгнул на месте, потряс руками, разминая плечи, и сделал несколько выпадов, как боксер, готовящийся к поединку. Смотрелось это неимоверно нелепо, особенно на контрасте с Витиным лицом, которое опухало буквально на наших глазах еще больше. Есть ощущение, что у Толкачева — аллергия на котов. Вернее, на их когти.

Хотя, с другой стороны, смех смехом, а после кошек реально остаются очень болезненные раны. Видимо, на лице кожа более нежная у Вити, поэтому теперь оно и начало воспаляться.

Я боковым зрением заметил, как в ответ на прыжки и кривляния Толкачева, Макс с Ермаковым одновременно шагнули вперед, готовые вступить в бой, если остальные «монастырские» попробуют вмешаться.

Вообще, надо признать, в числовом эквиваленте мы проигрывали. Нас было всего пятеро: я, Макс, Ермаков, Демид и Строганов, который продолжал обниматься с тортом. Деда и младшенького, естественно, не считаю.

«Монастырские» же выстроились в рядок из семи человек, и это не считая Толкачева. То есть по факту — пять против восьмерых. Плюс тот факт, что противник поголовно был на два года старше нас, а соответственно смотрелись дружки Вити выше и крепче.

— Да е-мое… — Протянул я, покачав головой. — Витя, гадом буду, не хочу драться.

— Говорю же, зассал. — Усмехнулся Толкачев и громко гыгыкнул.

Его смешок моментально поддержали товарищи, выстроившиеся за Витиной спиной.

Тут даже дед Иван, отбросив свою показную залихватскую дурковатость, посерьезнел и сжал кулаки, неодобрительно глядя на Толкача. Илюха вместо того, чтоб как нормальный ребенок испуганно спрятался за деда, насупился и сделал маленький шажок вперед. При этом братец с таким выражением лица оглянулся по сторонам, что стало понятно, он планирует принять участие у заварушке. Илюша искал взглядом палку или любое другое оружие, пригодное для потасовки.

— Забери Илюшу и ждите нас тут. — Бросил я Наташке сквозь зубы.

Потом повернулся к деду, посмотрел на него серьёзно и коротко сказал:

— Мне надо.

Дед мою фразу сразу понял. На самом деле это была просьба не вмешиваться. Все-таки родственник — взрослый человек, а все взрослые люди имеют тенденцию противиться дракам. Однако, не в нашем случае. Недооценил я деда.

— Конечно, Алексей. — Кивнул он с серьёзным видом. — Мужские вопросы это дело важное и нужное. Нельзя спуску давать тому, кто тебя задевает. Идите вон, за угол. Или куда там предлагал юноша. А мы пока концерт поглядим.

Честно говоря, меня такая искренняя вера деда в мою молодецкую удаль даже тронула. Он ни капли не сомневался, что победителем из этой схватки брутальных самцов выйду именно я.

— Слушайте, ребят, ну давайте без этого? — Сделала еще одну попытку Наташка.

Она, в отличие от деда, в меня, наверное, тоже верила, но у Деевой уже имелся опыт ситуаций, которые были похожи на эту. Драка, разборки и пацанские дела, которые очень быстро обретали вид легкого коллективного сумасшествия.

— Алексей… — Деева тронула меня за руку. — Не надо. Нам проблемы не нужны.

— Они у Петрова уже есть! — выкрикнул Толкач, а потом вообще вдруг повел себя, как минимум, очень некрасиво.

Так понимаю, его накрыл приступ бешенства из-за того, что Наташка взяла меня за руку и попыталась отговорить от драки. Меня, а не его.

Поэтому Витя, не говоря больше ни слова, рванул ко мне, выбрасывая кулак вперед. Естественно, конкретно в этот момент я к удару был не готов. Мы так-то должны были отойти за павильон шахматного клуба, и уже там, по договорённости, вступить, так сказать, в бой за благосклонность дамы. По крайней мере для Толкачева вся ситуация носила именно такой характер.

Удар пришелся мне в скулу. Это было неожиданно и довольно сильно. Голова мотнулась, в глазах на секунду потемнело. Я отшатнулся назад, споткнувшись о чьи-то ноги. По-моему, это был Демид.

— Ах ты!.. — Вырвалось у меня.

Злость мгновенно смыла остатки благоразумия.

Пока Толкач замахивался для второго удара, я шагнул вперед и ударил сам — резко, прямо в его расцарапанную физиономию. Толкач охнул и отшатнулся, прижимая руку к носу, откуда, кажется, потекла кровь.

Чисто теоретически драка должна была закончится именно в этот момент. Была же договорённость до первой крови. Но…

«Монастырские», увидев, что Витя размазывает по лицу сопли в перемешку с кровью, тут же кинулись вперед. В один момент благополучно забылись и договорённости, и тот факт, что мы стояли прямо возле «клетки» на виду у всех и в любой момент здесь могли объявится либо менты, либо дружинники.

Другой вопрос, что окружающим не было до нас никакого дела. На сцене появился Юра Клинских с парнями, и все внимание зрителей было обращено на него.

Музыка ударила по ушам, создавая сумасшедший драйв, который поддерживали крики благодарных зрителей. Толпа подпевала, прыгала и ревела. Энергетика была почти осязаемой, грубой, настоящей. Идеальный саундтрек к тому, что происходило в нашем скромном уголке.

Макс и Ермаков рванули навстречу «монастырским» первыми. Тут же, с задержкой в одну секунду из-за моей спины выскочил и Демид. Завязалась короткая, сумбурная потасовка.

Строганов, не желая оставаться в стороне, вскочил с лавочки, на бегу сунул свой драгоценный торт деду в руки, и сразу вклинился в кучу-малу, образовавшуюся возле нас с Толкачевым.

Наташка пыталась оттащить одного из «монастырских», дед Иван ловко поставлял подножку врагу, который по роковому стечению обстоятельств оказывался рядом с ним. При этом родственник ухитрился оттолкнуть в сторону Илюшу и рявкнуть на него так, что младшенький скромно присел на ту самую лавочку, где только что обнимался с тортом Серёга. Это было реально впечатляюще.

Во-первых, я и подумать не мог, что дед на такое способен. Хотя теперь становится понятным, как он выжил в компании Людмилы Владленовны. Просто та — откровенная стерва, а дед имеет глубоко скрытые таланты. Во-вторых, я и не знал, что Илюшу вообще можно успокоить одной короткой фразой.

Но главное происходило между мной и Толкачем. Он снова полез на меня, уже не пытаясь бить чисто, точечно, а просто размахивая кулаками. Пару ударов я заблокировал, один скользнул по плечу.

Часть зрителей, которая была ближе всего к нам, заметив драку, моментально образовала полукруг возле нашей компашки. В основном это были подростки. Причем, с разных районов. Я мельком успел заметить и наших, «ваёвских», и «чижовских», и «песчановских». Со всех сторон раздавались крики, кто-то свистел, кто-то просто орал. И все это поддерживала бодрая музыка будущего «Сектора газа».

Я чувствовал адреналин, пульсирующий в ушах. Мы сцепились, пытаясь повалить друг друга. Он был крепким, но я был злее. Хотелось навешать Вите люлей за подлый первый удар, за испорченный вечер, за его безмерную глупость и совершенно идиотскую ревность.

Толкач попытался схватить меня за волосы, что совсем уже не соответствовало «пацанскому» поведению. Однако я вывернулся и снова нанес удар, в этот раз с подсечкой. Толкачев, не удержавшись на ногах, рухнул прямо на колени. Правда, тут же вскочил, тяжело дыша и размазывая кровь по лицу. Вот тогда-то я и поймал момент. Витя был открыт. Я вложил всю злость в один короткий, точный удар правой в челюсть.

Раздался глухой звук. Глаза Толкача удивленно расширились, он качнулся и мешком повалился на землю, кажется, потеряв сознание на пару секунд. Я даже успел слегка напрячься, опасаясь, не переусердствовал ли. К счастью, с Витей все было нормально. Он просто словил подобие «нокаута».

В этот момент кто-то с очень знакомым, подозрительно похожим на дедов, голосом крикнул из толпы: «Милиция!». Хотя никаких милиционеров поблизости не было.

Однако этого хватило. «Монастырские» подхватили обмякшего Толкача под руки и, бросая в нашу сторону злобные взгляды, быстро ретировались вглубь парка.

Я стоял, тяжело дыша, чувствуя, как гудит разбитая скула и саднит костяшки на правой руке. Вокруг все еще ревела толпа, но уже без агрессии, скорее с любопытством. А через пару минут до нас снова никому уже не было дела. Народ, успевший заметить драку, переключился на сцену.

— Лёха! Ну ты даешь! Красава! — Макс хлопнул меня по плечу.

Сам он выглядел растрепаным и взъерошенным. На щеке виднелась царапина, нижняя губа была разбита.

— Я ж говорил, с внуком шутки плохи! — гордо заявил дед Иван, потирая ладони. — Видали, как я его?

И только в этот момент я заметил, что торта в дедовых руках больше нет. А вот неподалёку, в стороне, один из «песчановских», матерясь и грозясь найти «эту суку», пытался стереть с физиономии остатки «Наполеона».

— Черт… Это вообще посторонний человек. — Негромко сказал я родственнику.

— Да? — Удивился дед. — Ну он как-то под руку подвернулся. Думал, тоже дружок этого Вити.

Я хотел ответить ему, но как раз в это время ко мне подбежала Наташка. Лицо у нее было бледное, глаза блестели то ли слез, то ли от волнения — я не разобрал.

— Лёша! Петров, блин… — Она схватила меня за руку, ту самую, которой я ударил Толкача. — Прости меня, пожалуйста! Это всё из-за меня! Если бы я с ним нормально поговорила… если бы не пошла с вами…Вот ведь дура…

Деева смотрела на мою разбитую скулу и в ее взгляде было столько искреннего раскаяния, что я даже растерялся. Вот уж чего-чего, а такого от нее еще не бывало.

— Наташ, перестань, ты не виновата, — пробормотал я, чувствуя какую-то глупую неловкость, похожую на смущение. — Он сам полез.

— Нет, виновата! — староста покачала головой, ее голос дрожал. — Я повела себя ужасно. С ним, с тобой… Лёш, скажи, что я могу сделать, чтобы это исправить? Пожалуйста! Я… я всё для тебя сделаю. Любую твою просьбу выполню, только скажи!

Девчонка смотрела на меня с такой отчаянной решимостью, что стало однозначно понятно — она не шутит.

И в этот момент, глядя в ее расстроенное лицо, я вдруг вспомнил про свою первоначальную, сложную цель, связанную с ее дядей, с Ромовым и моим отцом. Победа над Толкачем, как и сама драка, на которую точно расчёта не было, открывала совершенно новые возможности.

— Ладно, давайте, хоть часть выступления послушаем. — Влез между мной и Деевой Макс, оглядываясь на сцену. Пожалуй, в этот раз я был очень рад его бесцеремонности. — Концерт весь просрали. Потом разберетесь!

Не тратя время зря, он тут же затряс головой в такт музыке. Остальные члены нашей команды с энтузиазмом поддержали предложение. Ермаков и Демид пытались подпевать, хотя слов явно не знали. Дед Иван, к моему изумлению, не выглядел шокированным происходящим. Наоборот, он с интересом оглядывался, постукивал ногой в ритм и даже одобрительно хмыкал после особо забористых гитарных риффов.

— А что, задорно играют! — пробасил родственник. — Не Кобзон, конечно, но с душой! Молодежь!

Только Илюша и Серега выглядели расстроенными. Младшенький — тем, что в этот раз основные события обошли его стороной. Строганов — тем, что торт остался несъеденым, оказавшись на роже совершенно левого пацана.

Я стоял рядом с друзьями, все еще чувствуя гул в голове от драки и смятение от тех эмоций, которые во мне вызывала Наташка.

Она, как назло, не отпускала мою руку, а это волновало еще сильнее. Черт знает что, одним словом.

«Любую просьбу…» — крутилось у меня в голове. Кажется, этот безумный день становился еще интереснее.

Вот он, шанс. Шанс узнать про батю, про родь дяди Андрея, про всю эту афганскую историю. И я не буду больше страдать ерундой, придумывая сложные, запутанные ходы. Скажу ей прямо: «Наташ, мне нужно, чтобы ты помирилась с Ромовым и дала ему шанс. Это поможет разобраться с проблемами моего отца».