Песнь надежды. Том 4

Глава 142

Суцьиси долго смотрела мне в глаза, прежде чем усмехнулась.

— Значит, что-то всё-таки да вспомнил… — вздохнула она.

— Ты ведь знала меня до этого? До потери памяти?

— Да, знала, — кивнула Суцьиси, глядя в потолок. — Я так-то была с тобой знакома задолго до того, как всё произошло.

— Ты старее, чем выглядишь, — хмыкнул я.

— А то… Но за тот случай меня тоже наказали, Резня… тебя звали тогда не Резнёй, кстати говоря, — пробормотала она. — До того, как всё случилось.

— И как? Можешь рассказать обо мне прошлом что-нибудь?

— Ты никогда не говорил своего имени. Да о тебе вообще ничего не было известно. Ты никогда не раскрывал, откуда сам и чего пожелал. Тихий, молчаливый и чертовски опасный. Уже тогда все знали, что тебя надо остерегаться.

— Насколько хорошо ты меня знала?

— Достаточно, чтобы сказать, что раньше ты был поумнее, — хмыкнула Суцьиси, а потом погрустнела. — И добрее.

— Добрее? Я вроде добрый.

— Очень. Сразу видно, просто душка, — фыркнула она. — Ты был правильным. Ты не взрывал дома, потому что надо было убить одну-единственную цель. Ты не убивал людей, потому что они мешают.

— Я и сейчас этим не занимаюсь, — недовольно ответил я.

— Но теперь они и не сильно волнуют тебя, да? Сотней больше, сотней меньше… Да, ты был другим, Резня.

— Что произошло в том мире?

— Ты послал Божество нахуй — вот что произошло. Отказался выполнять её приказ. В том мире… там должен был быть прорыв.

— Прорыв?

— Прорыв из-за грани. С той стороны, где находится ад. Ты знаешь, о чём я.

Я знал, да.

Ад, поражённые заразой миры. Место, где нет реальности, нет времени и даже такого понятия, как жизнь. Пространство, где души не способны переродиться и вынуждены вечно скитаться, не зная покоя. Место, где ты будешь вечно жить и вечно страдать.

Зараза, пожирающая миры.

— Организация. Один из её миров был рядом с тем, где мы должны были устроить прорыв, Резня. Божество очень хотело устроить в том месте прорыв, из-за чего бросило туда немало сил, включая нас с тобой. Это был удар по Организации. Сделай мы всё правильно, и из этого мира зараза хлынула бы на близлежащие миры, пожирая один за другим, и ничего бы не остановило её. Это был бы очень сильный удар по Организации. Но под конец миссии у тебя заговорила совесть…

— И я всех убил, — вспомнил картины из собственной памяти.

— Ты устроил самую настоящую резню всем проклятым, что встали у тебя на пути. Ты был идеальным убийцей, Резня. Наверное, лучшим приобретением Божества, но тебе не хватало покорности.

— И оно лишило меня памяти, — подытожил я.

— Нет, не памяти, Резня, — покачала она головой. — Она лишила тебя личности. Она очистила тебя практически до основания.

До основания?

Я знал, что это значит, но прямо чтобы настолько… Это получается, что…

— Ни памяти, ни привычек, ни любимой еды… — вздохнула Суцьиси. — Если человек ничего не помнит, он перестаёт быть тем, кем был до этого. Ты был силён, и ты был нужен там. При всех рисках Божество бросило в тот план практически всех, кто у неё был на тот момент. Бросило и…

— Просчиталось?

— Скорее решило, что ты не станешь обрекать себя. Что закроешь глаза на происходящее ради свободы. Ведь это была последняя миссия, и было понятно, какая кара упадёт на голову тому, кто ослушается. Но она просчиталась в твоей упёртости и упоротости. Ты прекрасно знал, что тебя не пощадят, а всё равно поступил так, как считал правильным, всем назло. И, возможно, тогда Божество поняло, как решить проблему. Ведь если нет человека — нет проблем. А человек — это…

— Личность.

Заебись, блять…

— Верно. Воспоминания, которые строят наше мировоззрение, выбор, который делает нас, вкусы и привычки, взгляды и убеждения — сотри это всё, сотри память, обнули человека, и он станет идеальной машиной. Ты был чист, у тебя больше не было особых моральных принципов, и ты был готов идти дальше. Божество получило то, что хотело больше всего — тупого исполнителя, которого натаскали убивать и который будет слепо следовать приказам. Того, кого можно было забросить в мир, чтобы в нужный момент в нужное время изменить всего одним боем ход всей истории.

Что я почувствовал, когда узнал это?

Что можно почувствовать, когда тебе говорят, что ты обнулён? Нет, ну не радоваться же, верно?

Когда душа переселяется из одного тела в другое, она теряет личность и, считай, обнуляется. И даже пидор Руфус может в следующей жизни оказаться святым. А здесь получается, что прошлый чувак как бы и мёртв, а я… я вообще ни с какого боку здесь.

Тебе говорят — чувак, ты не тот, кем был. Ты вообще никто, по сути. Ты нерождённый человек. Пустышка и заглушка для тела, которая всю жизнь жила войной. Робот. Это получается, что из меня удалили все ненужные части. Абсолютно все, которые получает ребёнок, когда растёт. Оставили только базовые настройки, чтобы был умнее табуретки, да навыки.

Прошлое? Какая-то жизнь, мечты и цели? Личность? Дом, куда хочешь вернуться?

А этого нет. Вообще.

Робот…

По сути, я больше всего боялся стать бездушной машиной и роботом, но под конец выясняется, что этой самой машиной я и был изначально. Просто очищенная до идеальной пустоты душа с навыками убийцы и начальными параметрами, которые позволяют быть умнее ребёнка. Машина, которая родилась на войне и которая хочет сдохнуть, чтобы от этой войны сбежать…

Радоваться ли мне после этого? Понять, что я никогда толком и не жил? Что кто-то до меня был личностью, а я стал какой-то невразумительной пародией на человеческую душу?

Что я чувствовал?

Грусть, наверное… что ещё можно почувствовать, когда понимаешь, что ты был просто создан? Именно создан. Запрограммирован тем, кем тебя хотят видеть. Ни злости, ни разочарования… грусть.

Меня, наверное, так перекосило, что даже Суцьиси забеспокоилась.

— Резня?.. — негромко позвала она.

— А?

— Ты… как?

— Как я? Да нормально, — пожал я плечами. — Просто… подумал, что забавно получилось… не очень.

Машина, нахватавшаяся того-сего из разных миров. Я не Резня, я Железяка, блять.

— Значит, в том мире должен был быть прорыв заразы? — спросил я, желая немного отвлечься от темы.

— Таков был план. Прорыв, заражение других миров, удар по Организации. Они могли сдержать одно направление, бросив все силы… ты и сам знаешь, о чём я. Но сразу по всем фронтам они бы не сдержали заразу.

— А я поднасрал.

— Точнее не скажешь. Ты убил всех, запорол весь план. Изничтожил все возможности сделать прорыв, и Божество, кажется, в первый раз орало так, что сотрясалось небо, — хмыкнула Суцьиси, вспоминая прошлое. — А ты взял и послал её нахуй. Там у неё и бомбануло.

— Она послала головорезов.

— Многие проклятые бросились в тот мир убивать тебя. И ты получил своё прозвище. Резня. Проклятый убийца. Ты убил так много проклятых, что стал сам по силе способным сдержать армию в том мире. Божество решило, что больше нельзя тянуть, что нельзя тебе дать так сильно разрастись и подать другим пример, из-за чего само пришло за тобой.

— Меня убили.

— Да. Оно победило, пусть ты и дал ему просраться. Я даже думала, что у тебя получится, но… нет, не получилось.

— А ты? — негромко спросил я.

— А что я? — невесело спросила она.

— Ты была там, верно?

— Была. И не остановила тебя. Пыталась вталдычить в твою тупую голову, что тебя не простят, но ты… как я и говорила, ты всегда был сам себе на уме. Сказал, что нет, не пойдёшь на такое преступление, не обречёшь всех этих людей на бесконечные скитания в аду и бла-бла-бла… Ты иногда просто отличался идеалистическими взглядами, Резня. И я не остановила тебя, потому была тоже наказана служением. Разве что памяти меня так и не лишили, спасибо хоть на этом.

— Значит, вот как я стал тем, кем был…

— Как убийца, ты стал только лучше, хочу сказать, — попыталась она меня подбодрить.

— Ага, спасибо, блин…

Обнадёжила.

— Как бы то ни было, возвращаясь к вопросу, с которого всё началось: ты уверен, что божество тебе сказало, что твоя миссия на этот раз защищать этот род?

— Я спросил, какая моя миссия, оно ответило, что защита этого рода.

— Она именно сказала это? Божество очень точно в своих словах, Резня. Оно сказало «Твоя миссия — защита этого рода»?

— Оно спросило, неужели я ещё не понял. Я ответил «нет» и потом спросил — защита этого рода?

— То есть это ты сказал?

— Ну… да… — протянул я, нахмурившись.

— А что конкретно этот род надо защищать, тоже ты сказал?

— Да, но оно кивнуло.

— Оно сказало «Да» или «Нет»? — продолжала давить Суцьиси. — Слово, оно должно было озвучить это, Резня. Что оно сказало?

— Оно кивнуло, блин. Не сказало, кивнуло, дало ответ кивком. Считай, сказало «Да».

— Блин, может у неё судорога была, Резня! Оно должно было тебе сказать: «Твоя миссия: защитить этот род». Слова, договор, задание, слова, Резня. Оно тебе что сказало?

— Да не сказало оно мне ничего! Оно забросило меня в мир и сказало «Сюрприз, сука!» — рявкнул я.

— Понятно… — протянула Суцьиси. — Ты не думал, что тебя вернули обратно в твой мир?

— Смеёшься, что ли? — нахмурился я, оглядевшись.

— Почему же? Просто прикинь на секунду, что тебя вернули в мир.

— Типа чмошник, что был здесь до этого, загадал желание стать великим воином? У него кишка не тонка на это? — хмыкнул я.

— Когда я согласилась на контракт, я была обычной девушкой с детьми, которая курицу с трудом могла убить. Жалко было… — фыркнула она с улыбкой. — А сейчас вгоню нож в шею без особых раздумий, и даже совесть мучать не будет. Поэтому да, может ты действительно жил здесь когда-то…

— Если и жил, то точно не я, а прошлая личность души, — ответил я. — И всё равно бред, если честно. Я… я встретил ещё одного проклятого, который получил своё желание. Его божество перед тем, как отпустить, спросило, чего он хочет. А потом оно ответило: «Да будет так», после чего он оказался там, где я сейчас. Мне вообще ничего не сказали.

— А если ты не помнишь и тебя спрашивать бесполезно? — предположила она. — Просто взять за вариант, что божество держит своё слово, и оно дало тебе то, что ты хотел.

— Зачем тогда говорить о миссии?

— Задать вектор движения, естественно. Ты просто пуст: ни памяти, ни навыков, ничего. Надо хотя бы дать тебе понять, в какую сторону двигаться, чтобы контракт считался исполненным.

Звучало бредово… и… И всё же зерно сомнения она во мне посеяла.

Просто если на мгновение представить, что так оно и есть: чего хотят парни? Признания, не так ли? Спасти род, доказать всем окружающим, что они тоже сильные, способны на большее, очаровать девушек, получить признание и так далее, и тому подобное. И если просто представить, что он был одним из таких. А потом бац, и без памяти из-за того, что такие бывают иногда редкостными идеалистами.

Представить себя на месте такого человека мне было, если честно, тяжело.

Просто в голове не укладывалось, хотя в словах Суцьиси был определённый смысл.

— Ты бы сама поверила в это? — спросил я её.

— Учитывая, как тебя странно отослали… да, вполне. Ведь ты никогда не разбирался в интригах, а тут тебя закинули на роль, которая обычно у меня. Защищать род? Ты? Ломать и убивать — это да, но не защищать. И зачем? Божество бы не стало разбрасываться так ресурсами. Отсюда уже как минимум два аргумента в пользу, что ты дома.

— Дома? — хмыкнул я. — Допустим, но тогда…

— Время? — опередила она меня.

Я уже хотел было ответить, что да, время, но потом вспомнил слова Гензерии про то, что есть вещи, которые вне нашего понимания. Что будущее может пересекаться с прошлым, просто для нас это выглядит странно. Ведь по договору ту же Суцьиси она должна вернуть обратно, верно?

— Как бы то ни было, что собираешься теперь делать?

— С чем?

— Со мной, естественно. Может всё же развяжешь? И кристалл из руки забери, а то я устала держать его.

Кристалл-то я забрал, но вот её распутывать не спешил.

— Всё не веришь… — поморщилась она.

— Есть такое, Суцьиси. Особенно зная тебя.

— Ты знаешь, что делать с принцессой?

— Придумаю.

— Я могу придумать, — неожиданно предложила она свою кандидатуру.

Я аж прищурился.

— С чего вдруг.

— Услуга за услугу, естественно.

— Нет.

— Но почему?! — возмутилась Суцьиси. — Что ты собираешься с нами делать?!

— А что ты собираешься делать? — задал я встречный вопрос.

— Выполнить свою миссию и вернуться домой, естественно, — ответила она. — Что же ещё я могу хотеть.

— За мой счёт.

— Не обязательно. Тебе ничего от этого не станет, если поможешь, а вот я подскажу, как решить проблему с принцессой и мной.

— Сбагрить её в дом противника и сказать, что это он украл? — предположил я.

— Круто, конечно, но слишком грубо, — покачала она головой. — Есть более верные и тонкие способы, которыми можно воспользоваться.

— Какие?

— А тебе скажи. Сначала уговор, потом скажу.

— Нет.

— Ты даже не подумал, — вздохнула она. — Окей, тогда давай сюда брата. Я слышала, что он куда более сговорчив.

— Хитрожопый до ужаса, ты имела ввиду?

— Это даже лучше. Думаю, он по достоинству оценит мои услуги.

Оценит услуги? Это звучало довольно двусмысленно, хотя Диор был не из тех, кого можно было пронять подобным.

Я запер Суцьиси обратно, заставив её уснуть опять. Она не сопротивлялась, не возмущалась, не препиралась. Нет, была совершенно спокойна, как если бы ничего не произошло. Она будто уже чувствовала свою свободу.

Собственно, именно с предложением Суцьиси я и вернулся к Диору, реакция которого была для меня вполне понятной.

— Эта… Амелия? Помощь? Серьёзно? — нахмурился он. — Она же дура.

— Она лишь попросила тебе это передать, — пожал я плечами.

— Просила… — фыркнул он. — Ну, выяснил то, что хотел? Только не говори, что впустую всё было, пожалуйста.

— Выяснил, — кивнул я. — Достаточно.

Он внимательно смерил меня взглядом, после чего кивнул.

— Будем надеяться.

Слова Суцьиси почему-то не лезли у меня из головы. Даже сейчас, просто идя по поместью, я подсознательно старался взглянуть на всё вокруг иначе, как если бы это были родные стены и коридоры. Не знаю, зачем, но…

Блин, конечно, меня действительно зацепила мысль, что я мог быть тем самым Тэйлоном. Придурком, который решил вдруг ни с того, ни с сего стать героем, крупно обосравшись на одном из заданий и ставшим мной — чем-то между нормальной личностью и кусочками, которые всунула в меня Божество.

Но вопросов всё равно оставалось слишком много. Пойти на такой шаг, чтобы кому-то что-то доказать… хотя нет, как раз-таки на такой шаг, не представляя реальных проблем, пойти очень просто. Вопрос в том, как он узнал о Божестве? Просто помолился, как Суцьиси? Или воспользовался мечом? Если так, то как узнал про меч? Подсказал кто? Случайно наткнулся? Хинзеркои-Йаркасиван — не та хрень, о которой знает каждый. Это как ядерная бомба-шип — если не знаешь, как выглядит, не поймёшь, с чем имеешь дело. Шарик как шарик, пусть и колючий, а потом фигак, и тебя пробивает иглами.

Вопросы, вопросы, вопросы…

Когда я вернулся к себе в комнату, то даже на неё взглянул совершенно под другим углом. А что, если бы я вернулся домой? Как бы поступил? Прыгнул бы на кровать?

Собственно, так я сразу и сделал, прыгнув на кровать звёздочкой. Упал, мягко отпружинил, глядя в потолок.

Дом, милый дом… ну, собственно, у меня его и нет, как выяснилось, что меня не сильно тронуло, если честно. Было несколько неожиданно и грустно, но, с другой стороны, нихрена не изменилось. А если нихрена не изменилось, то смысл волноваться?

Пока я валялся, в комнату постучались, и ко мне заглянула любопытная мордашка Хлины.

— А? Меня кто-то зовёт? — приподнялся я, глядя на неё.

Улыбчивая мордашка лишь показала на живот, погладила его и вновь показала, только уже в сторону столовой.

— Кушать? — уточнил я медленно.

Она закивала, хотя вряд ли поняла смысл сказанного. Скорее сориентировалась на интонацию.

Странная она. Диор-то понятное дело, не чает в ней души, так как для него она своего рода сгусток положительных эмоций, которых ему не хватает. Но сама Хлина, почему её реально держат здесь? Просто за красивые глаза и хорошее настроение, которое она дарит всем.

Я из-за Суцьиси уже везде ищу подвох, блин…