Perpetuum mobile (Венедикт Ли) читать бесплатно онлайн полную версию книги

24. КТО? (ЭПИЛОГ 2)

– Все разошлись по каютам… Пойдемте и мы. Холодно… – сказал Сонгер.

Солнце у горизонта, похожее на гаснущий уголь, опускалось в сизое марево. Завтра будет плохая погода.

Наоми молчала. Ее лицо, которое Сонгер видел в профиль, освещали последние лучи уходящего дня. «Странно. Про себя я называю ее истинным именем…»

– Лишь бы вслух не вякали.

Он вздрогнул.

– Вам понравилось демонстрировать на мне свое превосходство!

– Все люди – немножко пси. Вы даже в большей степени, раз вы успешный журналист. Но не все умеют закрываться. Хотите, научу?

– Очень хочу, не в обиду будь сказано.

– Представьте абсолютно прозрачный кокон, окруживший вас. Непробиваемое и невидимое стекло. Он становится все толще. Мои мысли отразятся от него, не затронув вас; я не смогу незаметно диктовать вам свою волю. А ваш внутренний мир станет для меня невидим.

– Чем эта фантазия мне поможет?

– Включит дремлющий защитный механизм вашего подсознания. Вы открыты для людей, чтобы чувствовать их настроение, реагировать на них – это важно для вашей профессии. Но лично вам – вредит. Научитесь отгораживаться! Так же, как вы делаете, когда дядюшка Ив прет на вас буром.

Сонгер тихо рассмеялся.

– Попробую.

– У вас есть брелок? Мелкая безделушка, талисман?

– Свинцовый карандашик. Раритет. Сто лет, как их не делают.

– Дайте сюда.

Сонгер расстегнул кармашек куртки. Наоми взяла маленький тонкий бронзовый цилиндрик со свинцовым стержнем внутри. Коснулась им лба, подержала и вернула Сонгеру.

– Повернете винт вправо – защита включена. Обратно – стержень спрятан, выключено. Могла бы вам запонки заколдовать, но так проще.

– Плацебо? – предположил Сонгер. – Сахарная таблетка вместо лекарства?

– Да. Жульничество, а работает великолепно. Я проверяла.

– Спасибо. «Включу», если не возражаете.

– Еще бы я возражала. Давайте-ка уберемся с палубы, а то к утру вместо нас здесь найдут пару эскимо.

Сонгер проводил ее до двери каюты.

– Когда ошвартуемся в Норденке, вы намерены посетить ГИН? Из-за Тины? Надеетесь, что ее состояние улучшится?

На ее лице не дрогнул ни один мускул.

– Да. Я все еще надеюсь.

– Вернетесь к занятиям медициной под именем Альты Зикр.

– Конечно.

– Я вам не верю. Вы – лжете.

Она широко распахнула дверь.

– Зайдите. Я выбью с вас дурь.

Показала ему на кресло у стола. Пинком затворила дверь, лязгнул замок. Плюхнулась на убранную постель. Отшвырнула мешавшую ей подушку.

– С чего вы вдруг решили, что я вам вру?!

– Не мне. Вы себе врете. И не в первый раз.

– Продолжайте… великий ясновидец. Вы забыли, кто из нас двоих – пси.

– Помните, как грубо пошутил Великий Магистр, подсказав Мадариану лучший способ сохранить единство Эгваль после отделения Суора? Позволить Суору ее завоевать. Логично, но Мадариана аж перекосило. После этого страна навсегда изменится. Прежняя Эгваль исчезнет, перестанет существовать.

– На память не жалуюсь… И что?

– На краткий миг я увидел вашу реакцию. Вы были счастливы. В вас живет память о блестящих победах. О горьких поражениях. А нынешняя ситуация… вовсе открыла перед вами необъятное поле деятельности. В потаенном уголке вашей души живет неутоленная жажда реванша!

– Вы наблюдали пьяную женщину – вот и всё.

Сонгер вздохнул. Правда ли, что она больше не видит его мыслей? Как это проверить?

Наоми на самом деле счастлива. Не без причины, что бы по этому поводу ни говорила и ни думала. Исчезает страна, с которой она враждовала большую часть прожитой жизни. Страна, ставшая новой родиной для ее нелюбимого сына. Кир Маут, он же – Ариэль Солтиг. Останься он жив, что сталось бы с Наоми? Довлевшее над нею чувство вины заставило бы подчиниться Солтигу. Принять его таким, каким он был – талантливым и коварным честолюбцем. Обожавшим шагать по головам окружающих. Тайно мстящим всему человечеству за свое несчастливое детство. О, каким инструментом в его руках оказалась бы Наоми! С ее талантом телепата и суггестора. Подчиняющего людей… уже не своей воле, а воле своего хозяина – Солтига, чьей рабой она бы стала. А со временем оказалась бы выброшена за ненадобностью. Выжатая, как лимон, физически сломленная, растоптанная морально. Покончила бы она с собой или пала жертвой «несчастного случая»?

Жизнь распорядилась иначе. Узнав в Солтиге сына, которого столько лет считала погибшим… Очарованная им, вне себя от радости обретения единственной, как полагала, близкой души… Наоми забыла об одной важной подробности. Что ментальный приказ, отданный Хозяйкой Острова своенравной дочери Солтига – Тине – не отменен! Первое, что сделает Тина, увидев отца – это попытается его убить. Наоми об этом запамятовала. Нет… неверно!

Методичный ум Хозяйки никогда ничего не упускал из виду. Наоми помнила об опасности, угрожавшей Солтигу. Но ее подсознание заставило ее об этом забыть.

Сонгер осторожно взглянул на Наоми. Она мягко спросила:

– Что вы коситесь на меня? Хотите извиниться или придумываете новую небылицу?

Она не видит его! Иначе не была бы так спокойна. У Сонгера отлегло от сердца. «Я никогда ей не скажу. Что смерть Солтига – с ее стороны не случайный просчет, не нелепая нестыковка разных замыслов, а вполне грамотно спланированное убийство… Отныне моя защита включается не дурацкими талисманами или мысленными заклятиями; а при одном только виде этой женщины! Пусть думает, что я ее попросту боюсь…»

Сонгер ответил:

– У нас на руках больше тысячи юных пришельцев из другого мира. С которым вы – единственное связующее звено. Никто не знает, что с ними делать… Никто не знает, как, в конце концов, поступит народ Новтеры, потерпев очередное, страшное и унизительное поражение. Как бы вы не утешали нас рассказами о тамошних хладнокровных приверженцах дарвинизма… Как бы мы сами не оправдывались, что не ведаем, отчего погиб Скайтаун… «Ксанаду», как вы его называете.

Наоми ровно сказала:

– Я не знаю, отчего погиб «Ксанаду» – Райский сад. Догадываюсь: что. Не знаю: как. Не знаю, что делать. Мне. Вам. Всем остальным. И что делать с детьми Новых людей, оказавшихся в Мире. Как им здесь выжить, если Новтера не примет их обратно. Новые люди живут сколько хотят, или сколько им позволят. Всех, чья жизнь ограничена старением и так называемой «естественной» смертью, они презрительно кличут «эфемерами». Эфемер достигает пика своей жизни в 24 года, плюс-минус 2 – годы максимального здоровья. С этого времени он начинает стареть. А организм Нового человека окончательно завершает развитие к 30 годам и после этого только от него самого зависит срок его жизни…

Долгие годы я жила среди вас. Эфемеров. И что теперь? Этот мир и его люди… стали мне дороже и ближе моих соплеменников. Которые окружат меня презрением… за мое умение жить в варварском мире, за то, что я сама уподобилась варварам! Пусть злобствуют. Неувядающая молодость – не их собственная заслуга, а результат тонкой, сложной, невероятно дорогостоящей медицинской процедуры; которой подвергли первое поколение Новтеры. Секрет генетической перестройки мне известен. И что с ним делать? Оставить в узком кругу посвященных, решающих: КТО – избранный из тысяч и тысяч эфемеров достоин пополнить наш круг? Мой голос – голос Альты Зикр, тоже будет иметь немалый вес. Со временем… какая гнусная из нас получится клика!

Сделать проект «Ренессанс» общественным достоянием? Отдать код доступа к его материалам в Сети университетам Ганы, Норденка и Хонка? Агентству «ИВ»? (От эдакой сенсации у дядюшки Ива крыша поедет…) А как правительства объяснят народам, что Ренессанс настолько дорог, что всех денег Мира не хватит чтобы подарить его всем желающим? А лишь одному из миллиона? Как богатые и власть имущие объяснят нищим массам, что право на вечные здоровье и молодость имеют лишь… богатые и власть имущие? Что излишки национального дохода надо тратить не на поиски более совершенных и доступных методов Ренессанса, а на гонку вооружений и войны с соседями… Поднимется бунт. Как не раз бывало в истории, господ опять начнут вешать на фонарях! Но станет ли нам от этого светлее?

Как мне исполнить обещание, данное когда-то самой себе? Или как отказаться от мечты об искуплении? Я поцарствовала вволю. Власть, нежданно обретенная, пьянила меня; я наслаждалась ею. Делала что хотела и ни у кого не просила прощенья. Грабила отдельных людей и целые народы; проливала кровь; не мир я несла, но меч. Все богатство мое, без остатка, ушло на проект «Ренессанс». Вот она, я… перед вами… и даже мелочи у меня в карманах нет.

Больше нечего мне сказать. Возврат к прошлому для меня невозможен. Разве умею я править, не причиняя людям горя и страданий? Разве меня этому учили? Разве мне было у кого учиться? Среди бандитов в бандитском же государстве? Все что смогла, я с Островом сделала, превратив из анархического царства разбойников во вполне понятную и предсказуемую деспотию. А также источник новых знаний и технологий для всего Мира. Остров ныне вернул себе привычную зону влияния и дальше его амбиции не простираются. Он больше не претендует на мировое господство. Удовлетворимся этим.

До крайности пораженный ее филиппикой Сонгер сказал:

– Вы рано списали себя со счетов! Вы еще сможете…

– Ага. Сыграть свои сто дней. Не искушайте! Я отбросила прошлое, как загоняют пинками под лавку непослушного пса. Заменила тихими радостями семейной жизни… Тоже не сахар. Вставши с утра, к полудню обнаруживаешь, что еще не умылась – твой путь по дому ни разу не пролегал мимо ванной. Из спальни сразу на кухню… Надо кормить детей и мужа. Потом на рынок. А еще – огород твоей заботы просит. Так проходили дни, один за другим. Нет-нет – я не разлюбила… моих дорогих. Но так часто чувствовала себя бесконечно усталой… Вот и все. Я уже могу говорить об этом без слез. Больше у меня никого и ничего нет.

Поэтому – не искушайте меня, Сонгер! Не надо. Я, знаете ли, большая приверженица рабского труда. Как наиболее производительного. Ханна в меня это крепко вколотила. Что же я, вернувшись, вам дам? Кроме нового горя? Слёз? Пота, крови… и тяжелой работы?

– Кто такая Ханна?!

– Никто не помнит, кто такая Ханна. Ни ее самой, ни детей ее, ни внуков давно нет на свете. А я – помню.

– …

– Труд без перекуров и выходных. Фермерская доля и так нелегка…

– Ах, да. Во Флавере до сих пор вам памятник стоит. Красивая бронзовая девушка в натуральную величину. Батрачка. У вас славная трудовая биография.

– Батраки работали за деньги. Я – за кусок хлеба и крышу над головой.

– Понимаю. Вам горько вспоминать…

– Это были счастливейшие два года в моей жизни.

Подчиняясь внезапному порыву, Сонгер подошел к ней и обнял.

– Вы совсем не бронзовая… а теплая и живая…

Своими губами он коснулся ее губ, мягких и страстных. На секунду замер. Неужели он держит в объятиях ту, кто была могущественнейшей из женщин? Ее именем заклинали нечистую силу и пугали детей. От этого имени вздрагивали взрослые. А в ней нет ничего демонического. Обычная молодая женщина, каких много. Если бы. Больше полувека назад… Не получи от нее Мир свирепого, подстегнувшего развитие пинка, был бы порабощен уже давно. Сильными, циничными и смелыми с Новтеры.

Ее рука дотянулась до выключателя и погасила свет.

– Наоми… – прошептал Сонгер. – Наоми… Ты сможешь измениться… ты уже изменилась…

Она тихо застонала, отвечая на его ласку.

Единственная и неповторимая.

Частица зла, творящая добро.

Второй вице-координатор Острова Айвен Астер. Распоряжение 119/104 от 2 афины 1394 г

1. Освободить на 1 день из под ареста бывшего адмирала Эгваль Андроса Геллу. Разрешить ему навестить гражданку Новтеры Марсию Демют, находящуюся на излечении в госпитале Белой церкви. Возможно, это свидание улучшит психологическое состояние М. Демют и владеющие ею мысли о самоубийстве оставят ее. Поручить Аните Гариг обеспечить усиленные меры безопасности.

2. Поручить Аните Гариг расследовать обстоятельства бегства из госпиталя БЦ одного из пациентов, личность которого так и не была установлена. Описание примет неизвестного и фоторобот прилагаются.

3. Главному врачу госпиталя БЦ Джефферсону Джипсу объявить порицание за отсутствие должного контроля за ходячими пациентами.

4. И не тычьте мне в нос, что я же сам не успел этого типа допросить! Было не до того, когда нам на головы свалился Скайтаун.

Анита Гариг держалась с Горацием Винером дружелюбно, но несколько отстраненно. Любезно предложила сесть; сама встала, прошлась по кабинету и остановилась за спиной Горация. Он выжидающе молчал, оборачиваться было бы ошибкой. Он и так отчетливо видел ее мысленным взором. Невысокая, пятидесятивосьмилетняя женщина, все еще сохранившая стройность фигуры. На ней строгий серый мундир с единственным знаком отличия: буквами R.E.G под изображением руки, сжатой в кулак. Глава Контрразведки Острова не нуждается в дополнительных регалиях. Ей же подчиняется и частное Детективное Агентство Гариг в Эгваль. Раскинула паутину, нечего сказать. Под серо-зелеными внимательными глазами Аниты заметна тонкая сеточка морщин…

Дочь Натаниэля Гарига, Военного министра Эгваль, брошенного Ариэлем Солтигом в тюрьму двадцать восемь лет назад. Народу объявили о смерти популярного военачальника, якобы убитого при попытке к бегству. Жена военмина Гарига вскоре скончалась от нервного потрясения. А оставшаяся сиротой тридцатилетняя Анита начала мстить за отца и мать. Террористическая организация «Движение к правде» доставила много неприятностей властям, прежде чем ее разгромили. Аниту не казнили вместе с остальными по одной странной причине. Тогдашний директор Объединенных Стратегических Служб Эгваль – Иероним Парк банально и глупо влюбился в преступницу. После изрядной психологической обработки Анита сдалась. Больше того, пошла работать в ОСС под начало Парка. И не было агента удачливее нее. За исключением разве что небезызвестной миз Ждан, которая, впрочем, в ОСС надолго не задержалась.

После ранней смерти мужа, Анита всю себя посвятила дочери. Однако, Лора не оценила заботы и порвала с матерью. Демонстративно сохранив при том фамилию отца. Насколько было известно Горацию Винеру, у Аниты с давних пор не имелось ни постоянного спутника жизни, ни даже случайных любовников. Единственной ее страстью оставалась работа.

– Вы – удачливый молодой человек. – сказала Анита. – Загадочное «сокровище южных краев» искали многие. Десятилетиями. Да что там… Первые упоминания – четыреста лет назад. А в наше время – Хозяйка Острова пятки себе стерла, бегая за мечтой. Три или четыре экспедиции (если не путаю), к центру Мира. А вы… Пришел, пошарил и нашел. Вписали себя в Историю золотыми буковками.

– Я продолжал дело, начатое Ольгером Каем. А без моих товарищей…

– И без двоих, случайно встреченных, чудесных детей. А также без «ключа-инициатора», вынутого Тедом Корманом из широких генеральских штанин и подаренного вам… Откуда он, кстати, у него?

– Понятия не имею.

– Мне нужны удачливые люди. Вы и ваша команда. Делаю вам соответствующее предложение. Соглашайтесь! Не прогадаете. Прислушайтесь… к совету женщины, что годится вам в матери. Жду вашего ответа завтра в девять.

Легким толчком она развернула к себе вращающееся кресло, в котором сидел Гораций Винер. Молодой человек расстроен. Удача, успех, предложение престижной работы долго не затмят горьких воспоминаний. Не заглушат боли расставания с женщиной, до сих пор любимой… Им с Нойс нельзя быть вместе. Обоих при долгом общении друг с другом охватывает тяжелая депрессия. Время лечит? Хорошо бы…

Гораций с трудом выдержал ее взгляд. Догадывается ли Анита, кто перед ней? С ее сыщицким талантом вполне можно докопаться до правды. Он благоразумно утаил найденный дневник Хозяйки, по которому, сличив почерк, можно заподозрить невероятную правду – идентичность личностей Нойс Винер и Наоми Вартан. Людей своих заранее предупредил держать языки за зубами обо всем виденном и слышанном. А умненькие Гед и Тенар сами всё понимают и трепаться не станут. Не новтеранское это дело – ябедничать.

Если Анита знает, что его бывшая жена – Наоми… тогда ей известно и его истинное имя. Кого еще так любила Хозяйка, как не Ната Гарига? Кому прощала всё, включая измены? О ком тосковала? Кто, кроме него, одним из первых должен был получить из ее рук проклятый и благословенный дар Ренессанса?

Гораций встал. Проглотил комок в горле.

– Завтра в девять вы получите мой ответ, миз Гариг. Разрешите идти.

– Идите, молодой человек. Завтра утром вас жду.

От неподдельного спокойствия Аниты у Горация отлегло от сердца. Она ничего не знает! Даст бог, не узнает никогда. Он по-солдатски четко повернулся и ушел.

Анита долго стояла одна посереди кабинета, глядя на закрывшуюся дверь. В которую только что вышел человек, не ведающий о прошлом. Жизнь которого похожа на короткий обрывок киноленты, в то время как целый захватывающий фильм безнадежно утрачен. Человек, скажи которому, что он живет не в первый раз – сочтет тебя сумасшедшей. Заплативший потерей памяти за возвращенную молодость отец, не узнавший свою состарившуюся дочь.

Со смешанным чувством облегчения и тоски, Гораций вышел на улицу. Выпавший ночью снежок подтаял, в мелких лужицах на тротуаре отражалось бледно-голубое небо. Звонкий, смутно знакомый голос вдруг окликнул его:

– Привет, Нат, как дела?

– Как сажа бела, – машинально ответил Гораций.

И остановился, как налетев на невидимую стену. Резко обернулся. Прохожие шли мимо, никто не обращал на него внимания. Гораций дико озирался.

Кто назвал его истинным именем?!

Он увидел тоненькую девушку, в теплых штанах и меховой курточке, но с непокрытой головой; с русыми волосами, собранными сзади в короткий хвостик. Она подошла к оставленному у тротуара мотоциклу, на заднем сиденье был приторочен защитный шлем. Надела шлем, опустила прозрачный щиток, оседлала мотоциклет и укатила.

Губы Горация беззвучно шевелились, повторяя один и тот же вопрос.

– Кто это? Кто это был?..

И если б дали мне в удел / Весь шар земной, весь шар земной, / С каким бы счастьем я владел / Тобой одной, тобой одной…

Томас Канопос – Великий Магистр Норденка, по совместительству глава Банка Магистрата, задержался на работе за полночь. Уютный кабинет на втором этаже, с тесной приемной, где цветные витражи в окнах днем бросают на пол разноцветные блики. Сейчас свет в приемной потушен, а в кабинете горит вполсилы одна настольная лампа. В углу стоит ртутно-поблескивающий ящик. Пресловутая «Библиотека». Как давно известно Магистру, это – копия новтеранской базы научно-технических данных. Актуальность: «сегодняшний день минус семьдесят лет». Для Новтеры, допустим, старовата. «А нам в самый раз…»

Библиотека – также и вычислительное устройство большой мощности. Равное всем вместе взятым, ныне имеющимся в Мире. С удобной системой ввода данных и визуализации результатов. Если вы потрудились разобраться. А Фома потрудился хорошо.

Не питающий ни к кому почтения, лишенный чувства ложной скромности, он не постеснялся занести в Библиотеку собственные разработки и наблюдения. Установивши им категорию особой важности. Удостоив подобной чести даже четверостишие из старинной баллады.

В полумраке перед ним висит в воздухе изображение контрольной панели с надписями на архаическом варианте англика – единого языка Мира. Толстые пальцы Магистра порхают по пунктам меню. В заключение он выбирает: «Деактивация всех систем». Сигнальные маркеры гаснут.

В ста тысячах километров от Мира гаснут огни на точно такой же панели. Не туманно-призрачной, а сделанной из металла и закаленного стекла. Сразу же воцаряется непроглядная тьма. Наступления которой никто не замечает. Как никто не наблюдал показаний приборов, пока темнота еще не наступила. Также, как ничья нога не ступала здесь в последние тысяча триста девяносто четыре года. И ничьи глаза не видели надписи над входом в рубку управления. «AVANTA-17».

Покинутый межзвездный ковчег выглядит мертвым. Никакой детектор не засечет на его борту ни эрга энергии. Ложное впечатление. Короткий кодированный сигнал… и генераторы проснутся. Из ниоткуда возникнет электрический ток. Начнут плавится тысячи кубометров льда в танках для горючего. Вы не ослышались! В двигателях ковчега «сгорает» вода, которой доныне имеется у него определенный запас. Превращенная в поток ионизированного газа, разогнанного в электромагнитном поле до околосветовой скорости. Горе любому, попавшему под яростный световой столб, вытянувшийся на тысячи километров. Коснись он планеты – в том месте горы сровняются с землей, вспять потекут реки, а все живое окрест погибнет от наведенной радиации.

Так случилось давно, тысячелетие назад, когда проклятие Марии-девы обрушилось на правящий Миром анклав.

Так случилось недавно, когда меч Заступницы поразил новтеран. К счастью, пройдя по касательной к поверхности планеты на высоте ста двадцати километров.

Переведенная на дальнюю орбиту, «Аванта-17» уходит от Мира.

Вернется ли? Чтобы вновь, через сто или тысячу лет… наступил ужасный День гнева?

Будущее покажет.

ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ПОЧТА

Первому Вице-координатору Острова Полине Ждан. Вручить лично.

Достопочтимая миз Ждан!

Это письмо передадут Вам, когда я уже покину борт «Северного ветра».

По возвращению в Майю, я дам указание Прокуратуре и Объединенным Стратегическим силам Эгваль содействовать Вам в расследовании неблаговидных поступков адмирала Геллы. Вам также будут переданы материалы уголовного дела о катастрофе экспресса «Адонис-Норденк», произошедшей 19.08.94 в 6:22 по Норденку.

Я ознакомился с делом, и вот на что обратил внимание. Если допустить версию террористического акта, то он имел двойную подоплеку.

Первое. Свалить вину на Тир, чем спровоцировать вооруженный конфликт, в интересах определенных военных и финансовых кругов.

Второе. Среди погибших числятся малолетние Тея и Роберта Винер, путешествовавшие в сопровождении воспитательницы и двух телохранителей. Их мать, Нойс Винер не отправилась в поездку вместе с дочерьми, поскольку со дня на день ожидала возвращения из длительной командировки мужа, и не хотела, чтобы он застал свой дом опустевшим.

Заранее предвидеть это обстоятельство организатор акции не мог. Возникает впечатление, что второй (или первой?!) его целью было убийство миз Винер, не удавшееся по независящим от него причинам. Уничтожить множество людей, чтобы избавиться от одного человека… У меня нет слов. Жертв было бы намного больше, если бы за несколько секунд до взрыва поезд, по какой-то причине, не начал экстренно тормозить.

Хочется думать, что всё это – мои досужие фантазии. Но я бы проверил прошлое женщины по имени Нойс Винер. Возможно, Вам оно известно лучше, чем мне. Я имел честь познакомиться с упомянутой (незаурядной, по моему мнению) особой на борту «Северного ветра». Но, сами понимаете, не мог взять и сходу спросить: не была ли она раньше знакома с адмиралом Геллой? И не знает ли она, кто такая – Нина Вандерхузе?

Миз Винер не является политическим либо общественным деятелем, ни с кем не соперничает, ее имя неизвестно в широких кругах. Придерживается традиционных взглядов, как явствует из ее замечания по поводу нашего сборища: «Разные флаги, разные страны, один язык, один народ, один Мир». Что совпадает, как я полагаю, с воззрениями самого адмирала.

Что же могло побудить последнего так желать ее смерти, как не издавна сложившаяся и весьма глубокая личная неприязнь?

Искренне ваш, Сильвер Мадариан,

координатор Эйкумены, 03.14.1394

P.S. Вспоминая наши беседы, хочу сказать, миз Ждан, что я восхищаюсь Вами. Чему отнюдь не препятствует различие наших взглядов на будущее Мира. В котором, как выяснил суорский физик Жеом Киано, нам не грозит новый ледниковый период. А холодные год-другой мы как-нибудь переживем.

P.P.S. Я бы обратил самое пристальное внимание на Киано и его последнюю статью «Замечания к работе Л. Картиг «О фрактальной природе пространства-времени». Победа над пространством – это то, чем вовсю бахвалится Новтера, и чего нам так не хватает, чтобы утереть ей нос.

Гана. 6 месяцев назад. 16 августа 1394 г. За 2 суток 25 часов и 24 мин до крушения поезда «Адонис-Норденк».

Яркое послеполуденное солнце просвечивало сквозь цветастые тенты уличного кафе «Ардан». Только что прошел короткий ливень; тротуары влажно блестели. За двадцать минут высохнут. А время еще есть. Поезд стоит в Гане три часа. Заправка топливом, пополнение запасов воды и продовольствия. Пассажиры могут погулять по городу, пробежаться по магазинам. Или просто хорошо пообедать. Вагон-ресторанное меню, хоть и неплохое, успело наскучить за четыре дня пути.

– Глория! А скажи, как правильно есть арбуз, чтобы косточки в уши не попадали? – спросила Бобби.

Симона прыснула, у ее старшей напарницы – Марджи, появились ямочки на щеках. Тея пнула сестру под столом и сделала страшные глаза. «Опять на людях позоришься?!»

А Глория серьезно ответила:

– Можно заткнуть уши ватой. Но лучше выковырять косточки заранее.

– А вот нет!

Надрезав ножом, Бобби с победным видом разломила толстую арбузную скибку пополам. И приготовилась съесть меньшую половинку.

– Великий ученый Томкин, – холодно сказала Тея, – скрестил арбуз с тараканом. Чтоб косточки… выбегали сами.

Бобби уронила свою порцию арбуза, сраженная приступом неудержимого хохота. Тея довольно откинулась на спинку плетеного стула. Ее сестра выглядит замечательной, неподражаемой дурой!

Скромного вида мужчина, только что присевший за соседний столик, незаметно подмигнул Тее. Соображает. Видит, кто умный, а кто нет.

Пока Бобби, икая, всхлипывая, то и дело утирая выступившие от смеха слезы, боролась за придание себе облика воспитанной девочки, Тея не спеша умяла и свою и ее долю.

– Те-я… по… тебе… кос-точки… бегают… – Бобби фыркнула и окончательно сдалась. – Ох-ха-ха! Я… не могу!..

Вконец обессиленная, она затихла. Глубоко вздохнула, и надув щеки, выпустила воздух. Не глядя на Тею, молча показала ей палец.

Вот так. Долг платежом красен. Пускай теперь Тея ухихикается. Вон как ее завело! И Бобби, довольная, принялась за еду.

Глория допила кофе, глянула искоса по сторонам. Народу в это время в кафе было немного. Поодаль двое юношей за столиком, заставленным пустыми пивными бутылками, что-то оживленно обсуждали. Разговор становился все громче, перемежаясь взрывами лошадиного ржания.

Мужчина за соседним столиком поморщился, обернулся к парням.

– Потише, пожалуйста!..

Глория подумала, что он – не местный. Раз обратил внимание на дураков и, что еще хуже, вступил с ними в разговор. В ответ они его задразнят. Мягко говоря. Дать им по мордасам – не выход, оба парня явно сильнее; а если и решиться, то сам же окажется виноват. Любой суд признает его зачинщиком драки. В общем, неизвестному гражданину придется молча снести ушаты дерьма, что на него сейчас выльются. Делая вид, что это относится не к нему.

– Слышь, друган, да у этого чувака х… с гвоздик, наверно! Он всю жисть комплексует. Гля на него!..

– Ага… Эй, брателло, член покажь, щас смеряем! Слышь, с тобой разговаривают!..

Поведение неизвестного в точности отвечало прогнозу Глории. Молча кушал, уставив глаза в тарелку. И старательно делал вид, что никуда не торопится.

– Чувак!!! Глухой што ли?! Мы те щас уши помоем!

Неизвестный подозвал официанта, расплатился по счету. Встал и направился к выходу. Глория отметила первую совершенную им ошибку. Не в ту сторону поперся! Так придется пройти мимо красноречивой парочки. А они своего не упустят. Уже, небось, сочинили заключительную остроту.

Марджи сделала знак официанту. А Симона выложила деньги на стол, приплюсовав щедрые чаевые. Тихо сказала:

– Уходим…

– Девочки, подъем! – скомандовала Глория.

Бобби, вольно рассевшаяся на стуле и болтающая ногами, легко с него спрыгнула. Ее сестра поднялась с места, как маленькая королева, но Бобби скорчила рожу и Тея прыснула со смеха. Последней встала Глория, Симона заботливо поддержала ее под локоть.

Раздались два коротких, негромких хлопка. Кто-то пронзительно вскрикнул. Во внезапно наступившей тишине раздался звон бьющихся тарелок – это официант уронил поднос. Глория резко обернулась. Увидела два лежащих тела… расплывающуюся на полу красную лужицу… и спину неизвестного. Он уходил легким, неспешным шагом, как будто ничего не случилось. Как будто не застрелил только что двоих молодых людей.

Хорошо, что дети ничего не заметили! Поглощенные насмешками друг над другом. Мечтами о продолжении путешествия. Воспоминаниями о чудесных четырех днях, когда за окнами вагона один за другим сменялись незабываемые пейзажи. Утро и день. Вечер и ночь. Когда во тьме, разбавленной звездным светом, проплывают огни попутных деревень… Мир велик и прекрасен.

Ходу до вокзала было не больше десяти минут – путь прошли в молчании. Симона впереди, затем дети с Глорией, и Марджи – замыкающая. «Классический предбоевой порядок пехоты», – с иронией подумала Глория.

Они входили в вагон, когда Бобби сказала:

– Здорово дядечка хулиганов замочил!

– Бах-бах, и готово! – подтвердила Тея.

Неподалеку от Меты. 6 месяцев назад. Утро 19 августа 1394 г. Крушение поезда «Адонис-Норденк».

Бобби и Тея, спавшие вдвоем на верхней полке, проснулись и любовались восходом. Пейзаж за окном ведет себя очень интересно. Вблизи – стремительно убегает назад; а вдали – неспешно поворачивается, как огромная карусель с осью в бесконечности. Можно смотреть и смотреть… На противоположной верхней полке Симона тихонько погрозила детям, чтоб не шумели. Рано еще. Бобби зевнула, ее голова опустилась на подушку. Вскоре заснула и Тея. Что им снится: картины недавних дней или родной дом?..

…Мелинда очнулась внезапно, словно брызнули в лицо холодной водой. Что такое? Прислушалась. Огляделась. Мерно стучат вагонные колеса. За окном большое солнце висит над горизонтом, как алый тревожный фонарь…

Бобби сползла с полки, повиснув на руках и мягко спрыгнула вниз. За нею последовала Тея. Задремавшая было Симона тихо пробормотала:

– Чего…

Не разбирая, где сон, где явь, увидела безмятежные, как у спящих, лица двойняшек. Если бы не их широко открытые, с дико расширенными зрачками глаза.

Бобби повернула ручку, Тея обеими руками толкнула дверь купе в сторону, выпуская сестру в коридор. Бобби исчезла из вида. И внезапно послышался ее страшный крик.

Симона окончательно проснулась уже в коридоре. В одних коротеньких шортах, маечке, босая и с пистолетом в руке. Издалека несся отчаянный вопль, однотонное пронзительное «аа-а-а-а-а!» Ребенок не может, не должен так кричать! Воплю вторил тоненький голосок, твердивший:

– Бобби!.. Бобби!! Бобби!!!..

Симона рванулась вперед, слыша за спиной топот босых ног Марджи. И панические причитания Глории. Пронеслась сквозь тамбур, обе двери которого оказались открытыми. Коридор следующего вагона оказался пуст. А вдали все звали и звали детские голоса. За шумом поезда Симона не могла их слышать. Но слышала, как будто они звенели в ее голове.

Еще один вагон и Симона увидела спины бегущих детей. Задумчиво стоявший у окна мужчина тоже их увидел. Симона успела заметить выражение изумления и испуга на его лице. Как почувствовала вдруг, что бежать стало трудно. Будто за ноги схватили. Слышался сильный скрежет и шипение сжатого воздуха. Неизвестный мужик с перепугу сдернул стоп-кран! Он у него оказался как раз под рукой. А может, случайно ухватился, пытаясь удержаться на ногах, когда Бобби столкнулась с ним. Ни ему, ни Симоне это не удалось. Симона упала удачно, даже не выпустив оружия из рук.

Вагон сотряс сильный удар, пол под Симоной заходил ходуном. Из-за закрытых дверей слышались заполошные крики пассажиров. Симона перекатилась на бок, пытаясь встать, но ее вновь сбило с ног. Она ухватилась за чью-то руку. Ах, да, тот мужчина. Качка прекратилась. Вагон стоял, накренившись, его развернуло поперек путей.

Тот самый мужчина помог ей встать. Покосился на пистолет в ее руке, ничего не сказал. Симона в панике огляделась.

Бобби и Тея, перепуганные до крайности, сидят на полу неподалеку от нее. Невредимы, слава Заступнице. Марджи, стоя на коленях, ошеломленно мотает головой. Глория… Глория! Что с ней? Ее синее трико с серебряными блестками ни с чем не перепутаешь. Вон она! Худенькая, стройная, издали похожая на девочку. Стоит, как капитан на мостике тонущего корабля и обеими руками поправляет снежно-белую копну волос. «Жива, моя старушка!» Симона услышала ее резкий голос:

– Кто-нибудь объяснит, что за хрень приключилась?

– Мы… сошли… с рельсов… – выдавила Симона.

Покинувшие свои купе пассажиры попытались открыть двери, ведущие в третий вагон. Пахнуло запахом гари. Послышались крики ужаса.

Мужчина, помогавший Симоне, сказал:

– Взорвался локомотив. Вместе с полными запасами горючего. Первые два вагона в огне. Мы ничего не можем сделать. Очень жаль. У кого есть фон? Мой сломался.

Подошедшая Марджи протянула ему фон. Мужчина дозвонился до службы спасения, коротко и ясно сообщил о железнодорожной катастрофе. Вернул фон Марджи. Мельком глянул на девочек, обернулся к Симоне.

– Выбираемся к хвосту поезда. Пока здесь не стало слишком жарко. Спасатели прибудут бог весть когда. Помогайте девочкам. Я помогу вам. Ваша старшая пусть займется пожилой миз.

Уловив ее колебания, досадливо мотнул головой.

– Не превращайтесь в соляной столб! Шевелитесь!

– Молодой человек говорит дело! – подтвердила Глория. – Уносим ноги и побыстрее.

Помощь неизвестного оказалась как нельзя кстати. Это Симона поняла, когда они, наконец, оказались снаружи, на насыпи. Железнодорожный путь исковеркан сошедшими с рельсов вагонами. В голове поезда бушует пламя, оттуда веет жаром и мазутной вонью. Вокруг стоны, причитания, плач. Симоной овладело желание поскорее убраться из этого ада. Марджи и Глория испытывали те же чувства. А обе девочки в каком-то странном оцепенении жались к Глории.

– Что дальше?.. – спросила Симона. Пистолетом она уже не размахивала, а прицепила к пояску шорт.

Мужчина на секунду задумался.

– В полукилометре отсюда есть хутор. Там живут мои знакомые. По приезду в Мету я хотел их навестить. Поезд здесь не останавливается, пришлось бы мне обратно ехать из Меты тридцать километров на автобусе. Но, раз уж мы здесь…

– Тогда – в путь… – вздохнула Глория. – Пятьсот метров я как-нибудь пройду.

Идти пришлось заметно больше, чем пятьсот метров и Симона не выдержала:

– Где же ваш хутор?

– Уже скоро…

– Мне бы отдохнуть… – прошептала Глория. – Притомилась.

Всходило, пригревая, солнце. Симона хотела предложить короткий привал, но слова застряли в горле. В свете разгоравшегося в полную силу дня она вдруг узнала незнакомца. Облик скорее жителя Суора, чем центральных провинций. Характерный разрез глаз… Скупые, точные движения. И манера действовать быстро, не раздумывая.

Убийца из кафе «Ардан»!

Не обращая внимания на то, как напряглась Симона, незнакомец приказал:

– Вы, обе. Берите девчонок на руки.

Сам же легко, как пушинку, подхватил на руки Глорию, та слабо запротестовала. Мужчина не обращая больше ни на кого внимания, двинулся вперед ровным, уверенным шагом. Симона схватила в охапку Бобби, Марджи – Тею. Незнакомец не оборачивался, только сказал:

– Скорее! Время!

Они вошли в рощу, странное место… Деревья стояли редко, но вокруг было сумрачно. И с каждым шагом становилось темнее… Симону охватило странное оцепенение, когда воля подавлена и нет сил противится неизбежному. Тропинка впереди резко шла под уклон, в темноту; как будто там зияла черная, ждущая пасть… За спиной Симоны всхлипнула Марджи. Тонкие руки Бобби обвили шею Симоны. Она вся дрожала.

– Симона… Холодно!..

Озноб пробирал тело, кожа покрылась мурашками. Вокруг колыхались мохнатые тени. Спуск должен был быть очень крутым, но Симона его не чувствовала. Как будто шла по ровному тротуару…

Мрак, хоть глаза выколи, обступил ее со всех сторон. Ей показалось, что она задыхается. Уши заложило, она задышала часто, через рот. Вроде ничего, только воздух какой-то бесплотный. Удушья не ощущалось. Впереди, наконец, просветлело, они выбрались из чащи.

Симона вскрикнула от изумления. Таинственный незнакомец не солгал. Вон там впереди хутор на десяток домов. Чистенький, аккуратный. Поляна перед ним поросла высокой, по щиколотку, изумрудной травой. Вокруг деревья с тонкими стволами раскинули свои плоские, голубые кроны. Пахло незнакомыми цветами. Низко стоящее над горизонтом солнце светило в спину. Не было никаких сомнений, что оно закатится самое большее, через полчаса. Поздний вечер! Непривычно прохладно, но терпимо.

А самой удивительной деталью пейзажа были не луны в небе, которых там не было… А сияющая арка – серебряный мост через всё небо!

Бобби нетерпеливо дрыгнула ногами и Симона спустила ее на землю. Тея тут же, оставив Марджи, присоединилась к сестре и они, взявшись за руки, молча, во все глаза смотрели на открывшиеся им чудеса.

Симона обалдело оглядывалась по сторонам. А потрясенная Марджи, обращаясь к незнакомцу, просипела:

– Это что? Мы где?.. Вы… кто такой и откуда?!

Тот, продолжая легко, как пушинку, держать на руках сомлевшую Глорию, сухо ответил:

– Поспешим. Я – Кевин Ватанабо. Добро пожаловать на Новтеру.

Где-то там, далеко. 20 аполлона 1394, канун Нового года.

Кевин вышел на крыльцо, деревянная ступенька скрипнула под ногами. Ночное небо затянуто черными клочьями туч. Сквозь прорехи в них пробивается свет Кольца.

Достал портсигар, закурил. Еще одна (кроме упрощенной речи) вредная привычка, подхваченная в варварском мире. Пора избавляться. Увидел в полумраке смутную тень. Симона. Она подошла к нему.

– Привет. Огонек вашей сигареты, как маяк в ночи.

– Скоро брошу курить.

Симона тихо засмеялась.

– Попробуйте. Это очень легко. Я сама бросала раз двести…

– Неужели… я так круто попал?

– А то не знаете.

– Теперь, увы, знаю. Но вы же – справились?

– Да.

– Будете моей наставницей в борьбе с пороком.

Симона улыбнулась. Кевину было приятно вести легкий, незначащий разговор с этой молодой, крепко сбитой эфемеркой. Она, по всему видно, тоже ему симпатизирует. Спросил:

– Что наши девочки?

– Целый день носились по округе, как оглашенные. Я волновалась.

– Здесь невозможно потеряться, вы знаете. А за барьер могут выйти только взрослые.

– Все равно, беспокоилась… Давно хотела спросить: эта деревенька – ваша собственность?

– Нескольких семей, что здесь живут. Моя, в том числе.

– У них всех есть дети. А у вас?

– Нет. Когда я был Наставником, я не чувствовал себя обделенным, не имея собственных детей. А сейчас… не знаю.

– Марджи считает вас глупцом. Мальчишкой, который так и не стал взрослым. Который в чуждом и опасном мире забывает об осторожности. Ведет себя как… как новтеранин, а не нормальный человек. Который заигрался и вообразил, что собственным вмешательством может повлиять на ход тамошних событий. Ей стоило хлопот вытащить вас, раненого из Белой церкви. Она до сих пор нос задирает – как точно сфокусировала «кротовый лаз». Шаг за порог и ищи ветра в поле!

– Из Маргарет вышел талантливый полевой агент. Лучше нее были бы только вы.

– Я уже сказала «нет» и не переменю своего мнения. Не хочу, что бы кто-то копался в моих мозгах.

– Всего один раз. И… гипноблок – совершенно безопасен.

– Все равно. Чтобы в моем разуме сидел капканчик… Запрещающий мне, бывая в Мире, хоть словом упоминать о Новтере и о чем угодно, с ней связанным. Заставляющий меня всегда возвращаться сюда. Не хочу.

– Как вы решили, так и будет. Но вам придется смириться с некоторыми ограничениями.

– Я смирилась. После того, как десять верст отшагала, чтобы проверить, где «край земли». Но от злости не рычала, и башкой о барьер не билась. Мягкий, упругий, невидимый.

– Он защищает и от проникновения снаружи. Считайте его забором вокруг усадьбы, от калитки в котором у вас нет ключа. Но его можно одолжить у меня.

– Спасибо, вы – мастер утешать. Посоветуйте, что ответить девочкам. Не про барьер, триста квадратных километров для двух сопливок – настоящая вселенная, пока ее освоят… успеют подрасти. Они терроризируют меня вопросами: «Где Глория? Она умерла?» Что мне сказать? Я не могу седьмой месяц подряд повторять одно и то же. Что их любимая няня больна и ее лечат.

– Детям лучше не знать о Ренессансе.

– Ох. Еще немного и я решу, что вы правы. Медленная киносъемка, запущенная наоборот. Глории сейчас на вид лет сорок пять. А в конце она будет вовсе… моей ровесницей? Каждый раз, навещая ее… Вижу, что она не успела забыть мое предыдущее появление, но… уже не помнит, кто я на самом деле. Воображает меня какой-то своей родственницей.

– Неплохо.

– Вы будете сердиться… Я показала ей стерео девчонок… Она улыбнулась и сказала: «Передайте Бобби и Тее, чтобы вели себя хорошо. А то задам трепку, когда вернусь…» Их она помнит, Кевин!

– Очень благоприятный признак. Вы, конечно, оставили стерео у Глории в палате.

– Опять читаете мысли? Я вас предупреждала! А Глория сама просила отдать ей фотку девчонок! – Симона отвесила Кевину шутливую оплеуху.

– Вы поступили правильно. А мыслей ваших не читаю, потому как боюсь вашей карающей руки. Просто догадался. В следующий визит к Глории можете взять с собой девочек. Скажете им, что это – особенное лечение, очень-очень сложное и редко применяемое. Только для… добрых, хороших людей.

– Диву даюсь, как вы заставили Малый круг на это пойти.

– Я лишен статуса Наставника, но у меня по-прежнему высокий ранг. Когда они узнали, что Глория и вы с Марджи – опекуны дочерей Наоми Вартан… Когда увидели обеих девочек…

– То забегали по стенам.

– И встали на уши. Пока пребывали в столь неудобной для дискуссий позе, я выцыганил у них всё, что мне нужно. Представьте себе, две соплячки-дикарки вдруг оказываются новтеранками… Не рожденными при том на Новтере. С одной стороны – явная беда – секрет Ренессанса уплыл в чуждые руки! С другой, раз он перестал быть секретом, так чего мелочиться? Да и у медиков – профессиональный зуд – испробовать хоть на ком-то, спустя столько лет после Великого Исхода. В-третьих, эти двое маленьких бесенят. Одна вежливо так говорит: «Я – Бобби, а эта тихоня – Тея. Она всегда такая, когда задумывает очередную пакость!» А названная Теей серьезно добавляет, кивая на Бобби: «Эту буйную сумасшедшую держите в смирительной рубашке. Вам же лучше будет». Затем выясняется, что лишь Глория умела обуздывать сих нежных созданий… Вообще оказывала на них мощное положительное воздействие.

Симона хмыкнула.

– Убили Малый круг наповал. Представляю, как эти умники вдруг расчувствовались. Вы – молодец. Но не совсем. Дайте-ка сюда ваши сигареты.

И зашвырнула портсигар Кевина на крышу дома.

– Каждый раз, как захочется курить, идете в сарай, берете лестницу, тащите сюда, лезете, достаете одну сигарету, слезаете, Оставив портсигар на месте! Закуриваете. Потом несете лестницу в сарай. Договорились?

– Слушаю и повинуюсь.

– Завтра мы отметим Новый год по нашему календарю. Придете?

– Да.

Симона хотела было уйти, но задержалась с нерешительным видом. Кевин ободряюще глянул на нее.

– Знаете, что странно, Кевин? Ни меня, ни Марджи, ни девочек, ни Глории… не должно здесь быть. Мы ехали во втором вагоне, который при аварии сгорел дотла. Если бы Бобби не приснился страшный сон… от которого она подняла крик, кинулась бежать не разбирая дороги; да Тея добавила свои ноты в этот концерт… Отчего мы, трое, в панике ринулись следом… Нас бы не было в живых и вы, Кевин, сейчас грустили бы здесь один. Безбожно отравляя свой сверхчеловеческий организм никотином.

– Ясновидение – доказанный феномен… – осторожно ответил Кевин. – К вашему и моему счастью, кто-то из девочек смог заглянуть в очень близкое и страшное будущее. Дети часто обладают особыми талантами. И действуют, в отличие от взрослых, быстро, без колебаний.

– Я думала о чем-то подобном и расспросила, по отдельности, Бобби и Тею. Обе отвечали одинаково. Бобби приснилась мама. Ужасно взволнованная. Самым категоричным тоном велела будить Марджи и Глорию. И всем спасаться… бежать… бежать! Потому что в этом вагоне оставаться нельзя. А куда Бобби, туда и Тея.

– Что ж, эффект ясновиденья… как короткий, страшный сон с понятным, недвусмысленным сюжетом. Кстати, вы из этого сюжета выпали. Или про себя забыли упомянуть?

– Не забыла. К тому времени я почти проснулась. Ощутила… как удар током, зов ниоткуда! Крики детей я услышала потом. Такие дела, Кевин.

Симона чмокнула Кевина в щеку и ушла. Она жила по соседству, в одном доме с Марджи и девочками. Кевин Ватанабо проводил ее взглядом. Потом вернулся мыслями к прошедшему трудному дню. Малый круг Новтеры еще не решил, как быть дальше и запретил, на неопределенный срок, любые контакты с его бывшей воспитанницей. Она до сих пор не знает, что ее дочери живы…

Кевин вздохнул и отправился спать. Надеясь, что с его тренированной психикой никакие страсти и ужасы не привидятся.

Ему приснилось время, когда он дожмет упрямцев из Малого круга. Не колониальная война, а союз с экзотической планетой, с ее сильным и великодушным народом. Новтера встретила равных себе, пусть даже они эфемеры. В последнее время в Большом круге позиции ультра настолько пошатнулись, что скоро они будут там в меньшинстве. Наступит день, когда Кевин появится в Мире не один, Бобби и Тея будут с ним. Чуточку подросшие, чуточку поднабравшиеся ума. Такие же веселые и забавные пацанки. Кто знает, может он к тому времени найдет себе подругу. Тогда они все вместе, вчетвером придут в гости к его ученице. Он скажет: «Вот твои разбойницы, вручаю под роспись…» Что тут будет! А потом он добавит: «Познакомься с моей женой». Он уже был внутри своего сна, когда сон становится неотличим от яви… а невероятное – само собой разумеющимся. Обернулся к жене, она ответила ему милой, такой знакомой улыбкой. Симона.

В большом доме по соседству с домом Кевина Ватанабо – четыре жилые комнаты (из которых одна пустует), просторная общая гостиная, навороченная кухня и шикарная ванная. В пристройке, куда можно пройти из кухни – гараж для гравилета. Гости из варварского мира устроены с удобством. В своей комнате, после насыщенного дня крепко спит Маргарет – одна из тех, кто по замыслу Кевина должен послужить связующими нитями между планетой эфемеров и Новтерой. Через стенку от нее с мечтательной улыбкой погружается в пучину сна Симона. А в третьей комнате, на стоящих рядом постелях… одинаковые, как две капли воды, девочки. Поздняя ночь, но обе бодрствуют. Пришла Мелинда.

Бобби и Тея никогда не проявляли способностей к проникновению в мысли и чувства окружающих. Может, эти способности у них разовьются позднее; а может они их вовсе лишены. Но обе девочки, с малолетства – телепатки друг для друга. И вовсю этим пользуются. Ведь как удобно: что узнаёт одна, то тут же становится известно другой. И в школе, куда им скоро предстоит пойти учиться, зубрежки для каждой будет вдвое меньше.

Временами ментальная связь между ними становится настолько тесной, что их сознания сливаются воедино. Бобби и Тея давно научились управляться в такие моменты с двумя своими телами, как частями одного целого. Ты тут и одновременно там. Сперва было трудно разобраться. А теперь все получается само собой.

Девочки понимают, что с ними происходит, и не боятся. Они уяснили себе, что единая личность – это не Тея + Бобби и не Бобби + Тея. Это – некто третий. Для новой личности они сообща придумали имя: Мелинда Джос.

Мелинда знает и помнит все, что знают и помнят обе девочки. Но есть одно «но».

При слиянии двух разумов образуется значительно более мощный интеллект, нежели простая сумма его составляющих.

С этой точки зрения, Мелинда – взрослый человек, но… с эмоциями, капризами и страхами семилетнего ребенка! Такая личность представляет собой исключительную социальную опасность.

Сегодня она заподозрила, что ее, вероятно, очень нескоро, а то и никогда не отпустят домой.

Бобби и Тея безутешно плакали бы. А потом, покоренные новизной обстановки, новыми друзьями, чудесными, необыкновенными игрушками… постепенно смирились. Стали бы, со временем, достойными гражданками Новтеры. А до той поры – орудием влияния на свою мамашу-ренегатку.

Ночь. Тучи разошлись и серебряное кольцо Новтеры глядит в окно…

Нежные личики Бобби и Теи спокойны. Глаза у них сухие. Губы плотно сжаты.

Мелинда столкнулась с преградой на своем пути.

Мелинда размышляет.

Похоже… учитель Кевин Ватанабо не замечает появлений Мелинды? Не понимает, кто перед ним? По-прежнему видя по отдельности незрелые сознания Бобби и Теи? Если так, то для Кевина – это плохо. А для Мелинды – хорошо.

Мелинда спокойна. Она размышляет.

Плакать горько и безутешно Тея и Бобби будут завтра.

Мир два года спустя.

В тропических джунглях Суора есть затерянный уголок. Среди буйного цветения зелени, загадочных цветов и шевелящихся мхов затерялся чуждый живой природе предмет.

Это – фон устаревшей модели в прочном водонепроницаемом корпусе. Он подзаряжается от солнечной батареи. Изредка наступает такой день, когда солнечный луч, пробиваясь сквозь густую листву, падает на корпус фона… Если он касается светочувствительной пластинки, то аккумулятор подзаряжается. И вы можете позвонить на этот номер.

Тогда в непроходимых джунглях, среди пения птиц и шепота ветра, раздастся нелепый звук. Телефонный звонок. А вы будете слушать и слушать длинные гудки… Потом автомат станции сотовой связи скажет записанным на пленку голосом: «Абонент Даниэль Боргезе не отвечает…»

Но вам не известен номер и вы никогда по нему не позвоните. А вот Лора Томкин, жена известного политика и ученого, номер помнит. Ей иногда кажется, что так можно разыскать Дана. Не бесследно исчезнувшего команданте Боргезе, а того, прежнего Дана, которого она когда-то знала. Ей кажется, что он жив и по-прежнему любит и где-то ждет ее. Однажды Лора совершила большую ошибку, набрав номер. Никто не ответил… Только послышалось что-то вроде шума ветра и все…

Больше Лора никогда не повторяла попытку.

Но ее гнетет тревожная мысль, что однажды Дан пытался связаться с ней с этого номера.

А она по ошибке или рассеянности не поняла, кто говорит и сбросила звонок.

Координационный центр в Вагноке поражает прекрасным ландшафтом и четкой архитектурой. Высокие здания (среди них нет ни одного одинакового) тают в небесной выси. А их подножия утопают в зелени всегда цветущих садов.

Фонтаны. Виадуки, словно парящие в воздухе. Цветки дорожных развязок.

По выходным дням сюда пускают экскурсантов.

Этот шедевр: результат многочасовой работы суперкомпьютера Новтеры или плод вдохновения Лоры Томкин?

Чей дух витает здесь: элиты сверхлюдей или расы простых смертных?

Что правит бал: холодная расчетливость или большие и малые тайны «королевского двора»?

Аскетизм и умеренность или простые человеческие отношения, которым не мешает работа. В которых допустимы (что греха таить) и любовные проказы?

Кто живет здесь: ежегодно сменяемый координатор с Новтеры или это резиденция местного правителя?

Кто управляет Миром? Богоподобный супермен – ниспосланный свыше чужеземец новтеранин? Или избранный народом человек из Мира? Кто-то, о ком мы слышали? Хитроумный стратег и бизнесмен Теодор Корман? Яростный трибун и ловкий администратор Арсений Томкин? Мудрый старик Ян Тон-Картиг, в жилах которого течет кровь отважных морских разбойников?

Изощренный политик Сильвер Мадариан? Или его тайная и безответная любовь – Полина Ждан?

Или…

Простодушная и хитроумная, печальная и насмешливая, милосердная и суровая Наоми Вартан, давно не считающая себя плотью от плоти Новтеры? Не всевластная «Хозяйка», а лишь – первая среди людей?

Войди и увидишь.

* * *

В туман прошлого окунаясь,

Там утраченного не ищи.

Не жалей о нем, вспоминая

О днях ненависти и любви.

Сердца жар твоего остудит

Мысль холодная, оттого,

Что напрасен твой поиск будет:

Пусто в прошлом. Там нет никого.

Не смотри же назад пугливо;

С умилением не смотри.