Perpetuum mobile

20. «ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОМАНДАНТЕ!» (ЭПИЛОГ 2)

7.11.1394 8:00 ИВ. Новости

После временного успеха, мятежники в Суоре вновь потерпели поражение.

Таинственное исчезновение команданте Йерка.

Получивший тяжелое ранение, захвачен в плен видный командир мятежников – Даниэль Боргезе.

Остров. Капитуляция Полины Ждан ожидается в ближайшие часы.

Астрономы вновь наблюдают серебристые облака.

Гэри Ромм единогласно избран координатором Эйкумены.

Известный Видеомастер вновь поразил публику. Его корреспондент, (да-да, тот самый вьюноша!), взял интервью у помещенного, под строжайшей охраной, в госпиталь Хонка Дана Боргезе. Информационные каналы разнесли по Миру короткий текст.

Корреспондент: Вы меня слышите? Я…

Дан: Мне начхать на ваши титулы. Один из шакалов Ива.

К: Как вы попали в плен?

Д: Подстрелили и попал.

К: (не смущаясь недружелюбием собеседника) Как вашим бандитам удалось уничтожить охрану орховых плантаций и освободить уцелевших жителей Утопии?

Д: Моим бойцам удалось.

К: Вашим бойцам. Зона работ тщательно охранялась. А с одной стороны и вовсе была неприступна из-за густых зарослей олджа. Его ядовитые испарения… А ваши бан… бойцы были без дыхательных масок.

Д: Каждый деревенский мальчишка в Суоре знает этот секрет.

К: Это не военный секрет?

Д: Нет.

К: В чем же он состоит?

Д: Вы должны помочиться в тряпочку и прижать ее к лицу.

К: (слегка опешив) Э-э… а просто водой нельзя?!

Д: Нет. Все дело в моче. Она нейтрализует энзимы олджа.

К: И вот ваши… гм, пряно пахнущие бойцы, прошли ночью через олджевый лес, вырезали охрану… Захватили остальных и жестоко казнили!

Д: Это ваш был репортаж о рабах на орховом поле?

К: Да.

Д: Вы видели все своими глазами. Как бы вы поступили с теми, кто творил такое?

К: Полагаю, справедливый суд вынес бы суровое наказание. Учтите, в Утопии Альво Забана тоже не ангелы жили.

Д: Наш суд был справедлив, и он вынес наказание.

К: Осужденных казнили ударом мотыги по голове! Это – варварство.

Д: У нас мало патронов.

К: Когда вы поправитесь, вас тоже будут судить. Учитывая, что вы – гражданин Эгваль, вам предъявят обвинение в государственной измене. Полагаю, приговор будет весьма суров.

Д: Государственной измене? Вы ничего не путаете? Выходит, Суор – это другое государство? Это больше не провинция Эгваль?

К: К сожалению, да. Со мной многие не согласятся, но, потерпев поражение, вы одержали победу. Трещина между Эгваль и Суором с годами будет ширится, пока окончательно не превратится в пропасть. Нескоро, но наступит время, когда это поймут все… У вас есть какие-нибудь просьбы? Кстати, один ваш знакомый – Томас Канопос весьма интересовался вами. Вы все еще числитесь его сотрудником!

Д: Передайте ему мои извинения. А также просьбу об увольнении по причине перехода на другую работу.

К: Независимо от вашей дальнейшей судьбы, сейчас позвольте пожелать вам скорейшего выздоровления. Ваши заблуждения и ошибки – это заблуждения и ошибки честного человека.

Д: История нас рассудит…

После двух недель заключения Астер заметил за собой покорность судьбе и пугливую настороженность от редких визитов охраны. «Еще немного и поверю, что в чем-то виноват». Самое гнетущее было то, что он уже верил. Спасибо Полине. Никак не ожидал, что она поступит с ним так жестоко.

Когда она велела арестовать его, голос у нее дрогнул. Ей было нехорошо, ей было стыдно так обращаться с давним товарищем. Астер было решил, что все обойдется. Посидит денек в какой-нибудь из комнат Гнезда, побездельничает, попьет кофейку. А к вечеру Полина извинится и спросит у него совета.

Но его втолкнули в узкую цилиндрическую кабину лифта. Дверь закрылась, и в полной темноте Астер испытал мгновенное чувство внезапного падения, сменившееся нарастающей тяжестью в ногах. Охнул, бормоча проклятия. Не успел толком отвести душу, как его выволокли из лифта в тускло освещенное обширное помещение со сводчатым потолком. Астер увидел коридоры, выдолбленные в скальной породе. Неподалеку один проход был забран толстой, ржавой решеткой. Ее открыли…

Астера как обожгло. Он узнал это место! Через десяток шагов коридор расширился в новый зал, света здесь было еще меньше. Подземная тюрьма Великого Ваги. Четыре камеры в ряд слева, четыре справа. Его подвели ко второй справа. Узкое помещение выдолблено в гранитной породе, выходящая наружу сторона целиком забрана решеткой. В ней решетчатая же дверь, сейчас призывно открытая. У правой стены низкий деревянный топчан. Астер буквально рухнул на него, дрожа всем телом. Он узнал… Не равнодушное, рассудочное знание, полученное из архивов или чьих-то мемуаров. (Чьих-то. Какая ирония в этих словах!) А узнавание.

– Одеяло вам принесут.

Решетка со скрежетом захлопнулась. Щелкнул замок. Шаги стражей затихли вдали. Астер остался один в могильной тишине. Со стоном улегся навзничь на жесткий топчан; дерево за многие десятилетия стало мореным. Неровный потолок, выбоины прячутся в тенях. Если он повернет голову, то сзади увидит на стене флуоресцентную панель. Напротив и чуть дальше, в полу воронка отхожего места, над нею бронзовый кран душа. Астер повернулся на бок, приподнял голову, глянул. Увидел в точности то, чего ожидал. Вздохнул, отвернулся.

А вот этого он не ожидал. На каменной стене виднелась надпись. Неровные буквы по цвету не отличались от остальной поверхности, значит, камень царапали давно. Насколько давно? Человек написал это, не поднимаясь с ложа. Может быть, у него не оставалось больше сил, или просто отчаялся. Астер напряг зрение. Темно, черт… Он с трудом разбирал слова, а поняв все, обмер.

LA… SE… NAOMY… VARTAN… RID… NOVTERA…

DIO… GARDEJ…

Здесь она ждала своей участи, здесь ее пытали, отсюда уводили на смерть! Шестьдесят семь лет назад. А строки, начертанные слабой рукой, до сих пор взывают о помощи.

Астер считал себя закаленным бойцом. Тогда отчего же он так потрясен? Это потрясение, этот душевный ожог оставались с ним все две недели его заточения в подземной тюрьме.

На пятнадцатый день за ним пришли. Храня внешнее спокойствие, Астер мрачно предположил, что настал и его час. Почему нет? Недавно он осознал то, что должен был понять давно. Он имеет дело вовсе не с Полиной, а с другой личностью, восставшей из давних времен. И эта особа, в раздражении и злобе способна на многое, хотя после будет раскаиваться и сожалеть.

На том же пневматическом лифте его подняли обратно в Гнездо, и провели в комнату, бывшую когда-то покоями Великого Ваги.

Полина стояла у окна, заслышав шаги, обернулась и жестом отпустила охрану. С легкой тревогой взглянула на Астера, и, видимо убедившись, что он в порядке, сказала:

– Простишь ли ты меня?

– Я тебя не виню. Ты поступила так, как считала правильным.

Она слегка покраснела.

– Я себя виню. Но скоро ты будешь свободен. Будешь злиться на меня, за то, что испортила тебе карьеру. Твое место ловко занял Гэри Ромм, вчера его еще и Координатором провозгласили.

– Пусть. А ты-то как?

Полина без утайки рассказала все.

Ее упования на «эффект домино» оказались ошибочными. Да, Полину на Острове помнили со времен войны. Не забыли, как пришедшая с оккупационными войсками, молодой комиссар ОСС оказалась натурой великодушной и не испытывавшей презрения к побежденным. Во многом, благодаря ее усилиям, Вагнок, разоренный войной, был так быстро восстановлен.

Но сейчас ее призыв к сплочению, к твердости в отношениях с Эгваль, что должно сделать Остров равноправным участником Эйкумены… Не нашел у населения Острова прочной поддержки.

– Они не увидели в тебе защитника, – сказал Астер, нервно расхаживая по большой комнате от стены к стене и резко поворачиваясь на каблуках.

– Отряды самообороны, там сплошь пацанва одна, еще держат центр города. Их постепенно вытесняют; никакой стрельбы, что ты, только слезоточивый газ и водометы…

– Понятно. Я бы тоже так сделал. Стрельба – это возможные жертвы; жертвы – козырь для восставших, доказательство их правоты в борьбе с тиранией. Поэтому душить непреклонно, но мягко, что с нами и делают.

Она секунду молчала, обдумывая его слова, потом растерянно переспросила:

– С нами?

Астер усмехнулся.

– Ты до конца примешь позор поражения, а я сбегу? При этом громко и пафосно изобличая аферистку. Так что ли? Хорошего ты обо мне мнения.

– Айвен… – теплота в ее голосе вознаградила Астера за принесенную нелегкую жертву.

– Может, моя скромная персона добавит солидности твоему правительству. А может, и нет – уже слишком поздно. Я сожалею, что не был с тобой с самого начала. Но дальше мы пойдем вместе.

К вечеру поражение стало очевидным. Полина отдала своим отрядам последний приказ: уйти с позиций, раствориться в городе и считать миссию завершенной. С нею в Гнезде остались лишь те, с кем две недели назад она прибыла на Остров, да группка местной молодежи. Восемь ребят и одна девушка ни в какую не захотели уйти.

– Ты заметил, Айвен, как много на Острове детей?

– Обычный всплеск рождаемости после окончания войны. Добавь еще…

– Понимаю, – она покраснела.

Во все времена женщины побежденных принадлежат победителям. Остров не миновала такая же участь. Миллионы изголодавшихся мужчин, два года не видевших женщин; они вооружены; они хозяева положения. Они могут делать все, что хотят и командование закрывает на это глаза.

– Эти дети… Они – не дети Эгваль.

– Дети Острова, несмотря ни на что, – подтвердил Астер. – Придет время, они вырастут; вместе с ними созреют зерна реванша. Мир ждет новая большая война.

За открытым окном золотой шар солнца опускался к горизонту, становясь все больше. Вдали над Северными холмами, покрытыми редким лесом, сгущалась вечерняя дымка.

– Вот и все.

Полина отвернулась от окна.

– Будем ждать, когда за нами придут?

– Будем сидеть, и пить кофе. Пусть, увидав это, лопнут от злости.

– Если уже не лопнули… – Полина слабо улыбнулась.

Астер днем успел выдать радиообращение на Эгваль. И уже дважды слышал собственный голос в выпусках новостей – его волосатый приятель Ив зря времени не терял.

«В час, когда торжествуют предатели и интриганы…»

Пусть Гэри Ромм играет желваками на скулах, пока ему челюсти не сведет.

В небе раздался низкий, тягучий звук. Так гудит медленно идущий тяжелый транспортник или пассажирский самолет.

Полина вскрикнула. Астер, обомлев, увидел, как над Северными холмами во множестве расцветают белые купола парашютов.

В комнату буквально ворвался помощник Полины. Этот человек был рядом с нею во времена, когда Полина была крупной фигурой в политическом раскладе Эгваль; не оставил ее и в нынешние, далеко не безоблачные дни. (Если это – не любовь, то что же?)

– Что происходит? – спросила Полина.

Астер, торопливо порывшись в ящиках стола, нашел там маленький бинокль и кинулся к окну. Лихорадочно вгляделся в окуляры, воскликнул:

– Самолеты без опознавательных!

– Это – не Эгваль, – сказал помощник Полине, – Мы не можем связаться с ними – эфир забит помехами, глушат все начисто.

– Тир?! Воздушным десантом атаковать Остров бессмысленно. Пока разбросанные на местности бойцы сориентируются, соберутся вместе… Несколько сот человек с легким вооружением не смогут ничего. Их передушат, как новорожденных стиксов.

– Под парашютами нет людей… – сказал Астер.

– Что?!

Полина выхватила у него из рук бинокль. Своими глазами увидела, как из разверстого брюха транспортника вываливается туша бронехода, как тяжелая машина медлительно переворачивается в воздухе. За ней, вспухая, тянется на тросе тормозной парашют. Мгновение спустя разворачиваются основные купола, и бронеход раскачивается под ними, словно маятник. Колебания быстро затухают, белый, пухлый цветок, равномерно снижаясь, исчезает из виду за изгибом холма.

Из долины меж Северными холмами показались первые бронеходы. Машины шли быстро, в походной колонне, за каждой из них стлался шлейф пыли.

– Невероятно! Они десантировали технику вместе с экипажами. После приземления машины сразу вступают в бой. К ночи займут аэропорт… – сказал помощник.

День закончился под звуки короткого, ожесточенного боя. Орудийный и пулеметный огонь велся в районе аэропорта. Спорадическая перестрелка возникала в течение ночи не раз, но быстро стихала, подавленная огнем с Северных холмов. Кто владеет Северными холмами, тот владеет Вагноком. Кто владеет Вагноком, тот владеет Островом. Кто владеет Островом…

Через равные промежутки времени слышался гул идущих на посадку тяжелых самолетов. Силы вторжения получали подкрепления. Если ничто не помешает (а в верхушке Эгваль, похоже, полная растерянность и непонимание ситуации), то к утру под Вагноком сосредоточится мощная воинская группировка.

В эту ночь в Гнезде никто не спал. Утром восстановилась радиосвязь, Полине передали, что командование сил вторжения (как еще их назвать?) желает говорить с миз Ждан. Вместе с Астером она поднялась на третий этаж, где был оборудован радиоузел.

– Побольше твердости… – шепнул Астер.

– Кто вы? – твердо вопросила Полина в микрофон.

Ей отозвался бодрый голос, заверивший, что страшно рад говорить с миз Ждан; счастлив, мол, что ничего дурного не случилось; и, вообще, он надеется, что миз Ждан в добром здравии.

– Вашими молитвами… Вы держитесь так, будто мы хорошо знакомы. Между тем я вас не знаю, – заявила без экивоков Полина.

– Конечно, знаете, – собеседник сухо засмеялся. – Оставайтесь на месте и ждите меня. Я – команданте Йерк.

В ожидании команданте Полина успела принять несколько телефонных звонков от городских бонз. Они заверили, что всегда были ее единомышленниками, разделяют критику в адрес властей Эгваль и т.п. и т.д. – всяческое лизоблюдство. Полина сдержанно поблагодарила, мол, не сомневалась в их мужестве и преданности интересам Острова.

Обнаружив, что видео тоже работает, она включила программу утренних новостей.

Главная площадь Вагнока утопает в огненных, с золотыми коловратами флагах. Военнослужащие на площади одеты в форму эльберо – элитных воинских частей Острова. В кадре виден бронеход, тоже с символикой Острова на стальном боку. Полина тихо ахнула. Она на такое не осмелилась! А команданте Йерк, связав Эгваль войной с Суором на востоке, взял да и ткнул руководителей огромной страны мордами в грязь. Решившись просто и без затей возобновить независимость Острова.

Тихо возник помощник и доложил, что команданте испрашивает разрешения войти. Такая деликатность немного смутила Полину, но вообще-то ей было приятно. Она вышла навстречу невысокому седовласому человеку, протянула руку и вновь была смущена. Оказалось, команданте не пожимает женщинам руки, а целует.

– Забирайте всё, – вздохнула Полина. – Хотя мне нечего вам оставить, кроме несбывшихся надежд и нереализованных амбиций. Удачной вам дороги.

Он улыбнулся, не выпуская ее руки. И сказал те же слова, что недавно Астер:

– Дальше мы пойдем вместе.

Следующий день, 8 ноября 1394 года. Гимн Острова шел в записи, одна мелодия без слов, но Полина их хорошо помнила. «День придет, встанет заря / Трудный путь выбран не зря / В Тойво мы веруем все / И в борьбы нашей успех…». Разбойничья песенка времен соперничества Ваги и Тойво Тона. Государственная музыка смолкла. Вслед за этим все, стоявшие сейчас вместе с Полиной и Астером на трибуне подравнялись, распрямили плечи. Втянули животы. На другом конце площади глухая дотоле стена небоскреба Ратуши замерцала. Ничего особенного – гигантский видеоэкран. Наконец-то его починили.

И снова полилась мелодия. Это было необычно и удивительно. Странный человек – команданте… Вместо бравурного победного марша зазвучало адажио. А потом возник голос. На слова, сложенные знаменитым когда-то поэтом, известный певец пел повесть любви. На циклопическом экране черно-белые кадры сменялись в замедленном ритме, подстроенном под музыку и тоскующие, страстные слова. Полина зажмурилась до боли в веках, потом снова открыла глаза…

Хозяйка не разрешала хранить фото и видеоматериалы, на которых запечатлелась ее светлая особа. Но до конца проконтролировать исполнение приказа, естественно, не могла. Кто-то, друг или недруг, систематически нарушал запрет. И вот теперь, на огромном экране сменялись фотокадры и короткие видеофрагменты, где можно достаточно ясно разглядеть облик бывшей правительницы.

Кто-то рядом с Полиной сказал:

– Кто твердил, что она – старая ведьма?..

Кинофрагменты сменялись в прихотливом порядке. Их высочество принимают парад. Они же дают ценные указания на строительстве Виольского гидроузла. Изволят вести заседание Госсовета… В характерных жестах и эффектных позах владычицы неожиданно проглянуло то, чего никто не замечал десятилетия назад, когда эти кадры были живыми событиями. Самоирония. Насмешка не только над одураченным народом, но и над собой.

Наконец, последний кадр, на котором в остановленном движении застыла фигура. Плащ (или легкое пальтецо) распахнут, руки в карманах. Когда-то давно она так шла, навстречу фото-оператору и он навеки запечатлел мгновение. На физиономии Хозяйки не было ставших позже привычными темных очков. Шевелюра, растрепанная ветром, образовала темный ореол вокруг вполне приятного молодого лица. Когда это снято?

– Смотри! Она улыбается! Почему говорили, что Хозяйка никогда не смеется?

– Это – жульническая улыбка. Усмешка мошенницы, обтяпавшей очередное дельце.

– Да ну тебя! Вечно говоришь гадости…

Неподалеку, на гостевой трибуне, в числе прочих, в компании троих мужчин, отрешенно стоит пожилая женщина. На ее слегка одутловатом лице еще читаются следы былой красоты. Мужчины ведут себя с нею почтительно, как и положено сыновьям вести себя по отношению к матери. Они помнят, каким тяжелым было их детство, и сколько мама для них сделала. Несмотря на то, что ей было очень трудно. Жизнь ссыльных никогда не бывает легкой, а во времена Хозяйки, тем более.

Им не вполне ясны отношения мамы и команданте Йерка. Известно лишь, что в молодости они были знакомы. После безвременной смерти отца именно команданте (тогда его еще так не называли) помог деньгами и связями. Возможно, Йерк – бывший возлюбленный мамы, ну что ж, это давно не имеет значения. Мама выбрала себе другого спутника жизни и ни разу не пожалела. Но зла на бывшего друга не держит, и приняла приглашение посмотреть на его триумф. Вот и посмотрим…

Отсюда открывается хороший вид на запруженную народом площадь. В центе выстроились части эльберо, издалека не заметно, что на многих плохо сидит форма, а кто-то неловко держится, потому что вовсе к ней не привык. У нескольких старших по возрасту командиров изможденные лица.

По проходу, образованному рядами воинов и горожан, идет команданте Йерк. Его соратники культурно держатся позади вождя. Невысокий, крепенький, с моложавым лицом и совершенно седой шевелюрой, он кидает в толпу уверенные взгляды, изредка делая приветственный жест.

Не просто солдат. Великий ученый, творец сверхоружия. И плевать, что над проектом работали тысячи людей, а Йерк был среди них не самым-самым. Человек, провидящий будущее – основатель математической социологии. И пусть его работа на эту тему была единственной и вышла много лет назад. Сегодня она известна лишь специалистам. Зато все знают команданте.

Он поднимается на трибуну, микрофон уже включен. Занимает место между Астером и Полиной. Бросает взгляд искоса вниз – наверняка речь станет читать по написанному. Нет, сначала он говорит от себя. Простые и понятные вещи, о том, что не нужно заниматься самобичеванием, выискивать в прошлом узловые моменты и ключевые события, когда по чьей-то злой воле все пошло не так. Ничего неправильного в истории никогда не было. Просто, кончалась одна эпоха и начиналась другая. Вот, как сейчас. На короткое время команданте Йерк замолкает, потом вновь его слова, усиленные громкоговорителями, раскатываются над площадью.

– ПРИСЯГА КООРДИНАТОРА…

Тут он читает по бумажке, дабы не сбиться в ответственный момент. Обещает защитить Остров от агрессии и внутренних распрей; сберегать народ; хранить культурные и научные ценности. Исполнять сие ответственно и честно, и да поможет Бог…

Выдерживает короткую паузу. Обводит взглядом притихшую площадь, и буднично заканчивает, словно подпись поставил:

– Верховный Координатор Острова – Одиссей Неодим Гор.