Перо, закон и стеклянный шар

Глава 9

Что за столом сидит покойник, Хальрун понял сразу. Он не в первый раз видел убийство, но в Роксбиле обычно все происходило более неряшливо. Там предпочитали разбивать головы или протыкать животы, а вей Лаксель раскинулся в кресле в позе спящего. Только синее лицо да свесившаяся через подлокотник рука молодого фабриканта не оставляли простора для сомнений.

Перед тем, как упокоиться навсегда, Ракард отдыхал. Из-под его великолепного красно-черного домашнего халата выглядывала белая шелковая рубашка, а по поверхности стола, за которым сидел мертвец, растеклась подсохшая и даже на вид липкая лужица, еще хранившая запах вина. Такое же пятно имелось на полу, рядом с упавшей бутылкой. Ее толстое синее стекло не разбилось, а вот от бокала осталась только изящная ножка и россыпь осколков.

Хальруна передернуло.

– Детектив? – позвал он Дорена и удивился, как глухо звучал голос.

– Ничего не трогайте, – отозвался полицейский таким же тоном. – Стойте на месте.

– Но убийца еще может быть тут. Кто-то же нас звал?

Дорен вел себя странно: не двигался и на покойника смотрел с заметным отвращением. При жизни Ракард, может, и заслуживал такого отношения, но не тогда, когда от него осталась лишь телесная оболочка. Внезапно отмерев, Дорен глубоко вдохнул.

– Разумеется, вей Осгерт, – процедил он сквозь зубы. – Держите крепче ваш зонтик, наблюдайте за выходом и прислушайтесь ко всему. Мне нужна пара минут.

– Детектив? – спросил Хальрун. – Все хорошо?

– Хорошо? – Дорен выразительно посмотрел на тело, поморщился и все-таки подошел, чтобы осмотреть Ракарда. – Ничего хорошего, вей Осгерт, я вокруг себя не вижу.

Пока детектив был занят, Хальрун осмотрелся. Темно-зеленые шторы закрывали окна, но над сидящим имелась лампа с четырьмя газовыми рожками. Ее света хватило, чтобы рассмотреть все подробности, включая темные полосы на шее мертвеца. Они стали видны, когда Дорен отодвинул ворот рубашки. Детектив прикасался к ткани кончиками пальцев, словно боялся пошевелить ее лишний раз, зато следы от удавки он рассматривал долго и внимательно. Взгляд Дорена становился все более и более заинтересованным... Газетчик поморщился и отвернулся.

Углы комнаты терялись в тени, как, видимо, и задумывал хозяин. Над интерьером тщательно работали, и Хальрун видел вокруг себя попытку создать подобие веселого дома, предпринятую человеком, который на знал цену денег и не имел вкуса. Отсюда хотелось бежать, и газетчик нетерпеливо переступил с ноги на ногу

– Что-то узнали, детектив? – спросил он.

– Удавка. А еще его били по затылку.

Дорен осторожно опустил голову покойника обратно на подголовник кресла, и Хальрун еще раз присмотрелся к убитому. Под складками ворсистого халата скрывалась уличная одежда, а волосы фабриканта были разделены на идеальный косой пробор и блестели от средства для укладки. Все указывало на то, что Ракард стал мертвым еще вчера, и эту ночь провел в кресле, а не в постели.

– Зачем было бить? – не понял Хальрун.

Дорен дернул уголком рта и брезгливо вытер руки о собственный плащ.

– Чтобы не сопротивлялся. Только не могу понять, как это сделали.

Детектив продемонстрировал Хальруна замах воображаемой дубинкой, которому мешала широкая спинка сидения.

– Ловкий убийца? – предположил Хальрун. – Или Ракарда усадили уже после оглушения? Есть ли смысл сейчас гадать?

Дорен с сожалением обвел комнату взглядом.

– Нужно осмотреть всю квартиру и найти того, кто нас звал. Не отставайте… И не трогайте ничего.

– Я не трогаю, – пообещал Хальрун и убрал руки за спину подальше от искушения. – Даже не собирался.

Следующая комната снова оказалась проходной. Как и предыдущая, она была обставлена в стиле публичного дома и точно, как предыдущая, обыскана.

– Интересно, что тут искали? – тихо спросил Хальрун. – Если бы у меня была квартира для визитов веселых девочек, я бы не держал в ней ничего ценного.

Дорен остановился с удивлением посмотрел на журналиста.

– Интересная мысль, вей Осгерт. Об этом стоит подумать.

– Можете пользоваться, – великодушно разрешил Хальрун. – А вдруг именно поэтому тут все в таком беспорядке? Неопытный убийца пытался найти деньги или драгоценности, которых не было. А?

Эту идею Дорен не оценил. Детектив дернул плечом и равнодушно заметил:

– Все возможно. Нам, кажется, дальше.

Следующей комнатой стала спальня с огромной кроватью, аккуратно застеленной тяжелым покрывалом. Ложе (иначе не сказать!) занимало большую часть немаленького помещения и приковывало к себе внимание любого вошедшего. Затем взгляд подали на пошлейшие гравюры, по сравнению с которыми девушка из прихожей казалась невинной воспитанницей пансиона. Причем, понимал гость это не сразу. Требовалось вначале приглядеться к рисункам – черно-белая гамма и небольшой размер не позволяли с ходу осмыслить сюжет. В целом спальня выглядела менее пестро, чем остальные комнаты, что, конечно, не делало ее приятным для пребывания местом.

Хальрун неловко усмехнулся.

– Снова не та дверь. Тут никого.

– Нужно вернуться, – согласился Дорен, но задержался на пороге еще на чуть-чуть, чтобы запомнить обстановку.

В предыдущей комнате имелась дверь, чуть ниже той, что вела в спальню. За ней находилась просторная гардеробная с двумя шкафами, тремя комодами и дюжиной ящиков для хранения всякой всячины. Почему-то их содержимое на пол никто не выгреб.

– Тоже никого? – спросил Хальрун, а затем в дверцу одного из шкафов что-то ударило.

Судя по звуку, это могли быть чьи-то маленькие кулачки.

– Кто здесь? – спросил высокий женский голос. – Вы меня слышите? Я разобрала, как вы вошли...

Когда изумленный Хальрун не ответил, а Дорен промолчал, незнакомка заговорила снова:

– Выпустите меня, пожалуйста! Кто-нибудь... Вы здесь?

Молодой и приятный голос совершенно не напоминал потустороннее завывание, которое Хальрун слышал ранее.

– Кто вы? – резко спросил Дорен.

Детектив выглядел собранным и напряженным и как будто пытался пронзить шкаф взглядом.

– Какое облегчение! – обрадовался голос. – Помогите мне! Меня заперли, и я не знаю, что происходит. Пожалуйста!

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Разве это важно? – вмешался Хальрун, потянув детектива за рукав. – В ближайшие пять минут вы все равно не научитесь видеть сквозь дерево, поэтому давайте выпустим бедную девушку и поговорим с ней лицом к лицу?

Дорен заколебался, но Хальрун ждать не стал.

– Я сейчас вам помогу, – объявил он громко, чтобы незнакомка услышала.

– Благодарю, вей, – жалобно сказала она. – Прошу вас.

У нее имелись манеры, и это говорило о многом.

– Детектив, – позвал Хальрун, изучив шкаф. – Нужна ваша помощь. Вас и вашего чудо ключа.

Дорен едва заметно поморщился. Газетчик не знал, зачем запирать собственный шкаф, но вей Лаксель вообще оказался странным человеком. Странным и неприятным. Хальрун посторонился, пропуская полицейского к замочной скважине.

Дорен справился быстро, а затем отступил в сторону и позволил девушке выбраться наружу самостоятельно. Хальрун, конечно, готовился к появлению вейи Кросгейс (странные события дня вели именно к этом), но все равно удивился. В жизни Мализа оказалась красивее, чем на изображении: невысокая и хрупкая, с прекрасными льняными волосами, собранными в простой узел, и со светло-голубыми глазами, одетая со вкусом, но без излишеств. Шляпку, если та и имелась, Мализа потеряла, а туфли на небольшом каблучке она держала в руке. Вейя очень старалась сохранять достоинство, но получилось так себе – если бы не трагические обстоятельства, Хальрун посмеялся бы над освобождением пленницы шкафа.

– Вейя Кросгейс? – спросил Дорен.

– Вы меня знаете? – изумилась она.

Когда девушка оказалась близко, стало заметно, что кукольную правильность ее лица нарушали две родинки. Одна находилась над губой, а вторая, совсем крошечная, около левого глаза.

– Знаю, вейя. Я из полиции, поэтому вам не нужно бояться.

Вместо того, чтобы испытать облегчение, она испугалась еще сильнее.

– Вы меня искали? – спросила девушка, глядя то в спокойное лицо Дорена, то на Хальруна.

Почему-то казалось, будто газетчик вызывал у нее больше доверия, чем детектив Лойверт. Полицейского Мализа опасалась, похоже, сильнее.

– Верно, вейя Кросгейс. Я занимался вашими поисками по просьбе вашей домашней прислуги.

– Кроме них, кто-то еще знает, что я была здесь, в этом ужасном месте?

Дорен и Хальрун переглянулись.

– Об этом не знает никто, кроме присутствующих, – заверил ее детектив.

– И еще, возможно, госпожи Лаллы, – вставил Хальрун. – Это она направила нас в Сартальф. Слишком точное попадание, чтобы быть случайным.

Мализа рухнула на маленький пуф и закрыла лицо руками, но миг слабости длился недолго. Вскоре вейя Кросгейс сумела взять себя в руки и заговорила почти спокойно.

– Лалла мне не навредит, я знаю. И людей она понимает... лучше меня. Раз она решила вам довериться, то и я поступлю также.

– Не сомневайтесь, вейя, – заверил ее Хальрун. – Все будет хорошо.

Дорен бросил на него быстрый взгляд и тоже вступил в разговор:

– Расскажите, что с вами случилось, вейя. Как вы оказались в этой квартире, и что произошло прошлой ночью?

– Квартире? – переспросила она, а затем впилась испуганным взглядом в полицейского. – Что с веем Лакселем? Он должен был быть тут, но тут сейчас вы... И это значит...

– Вы не знаете?

– Нет... Я ничего не знаю.

И тут прямо на глазах газетчика с девушкой произошла удивительная перемена. Мализа преобразилась. Только что она выглядела беспомощной жертвой, не понимающей, что происходит, но внезапно успокоилась.

– Что с ним случилось? Прошу вас ответить мне, веи...

Она переводила взгляд с одного мужчины на другого. Хальрун кивком указал на Дорена, а сам отошел в тень.

– Вей? – обратилась Мализа к полицейскому.

– Детектив Дорен Лойверт... Вначале расскажите, что случилось с вами.

Хальрун вдруг понял, что несмотря на обстоятельства, наследница семьи фабрикантов не выглядела неухоженной или растрепанной. Более того, Мализе очень шло закрытое темное платье, которое плотно облегало фигуру и делало силуэт приятно женственным. И пряди волос, выбившиеся из узла на затылке, тоже не портили облик девушки. Наоборот, с ними она казалась особенно несчастной, словно трагическая героиня. Несчастная, погубленная, но несломленная. Хальрун поморщился от пришедшего в голову сравнения – он нередко спешил с выводами, но Мализа была слишком опрятной и аккуратной для жертвы насилия.

– Конечно, детектив, – согласилась она и не опустила взгляд, как будто ей нечего было стыдиться.

Начало рассказа не стало для Хальруна неожиданным. Два дня назад около дома госпожи Лаллы вейю Кросгейс подкараулил неизвестный, который увез ее в незнакомую квартиру и запер в комнате без окон. Кто именно был виновен в похищении, Мализа догадалась сразу, но появился Ракард только прошлым вечером.

Взгляд вейи Кросгейс иногда останавливался не Дорене или на Хальруне, но большую часть блуждал по предметам в комнате.

– Он хотел получить мои деньги. Я не знаю, как ему пришла эта идея, но вей Лаксель хотел принудить меня к браку. Рассчитывал, что я соглашусь, если у меня не останется иного выбора.

– И вы бы согласились? – спросил Хальрун, и сразу получил предостерегающий взгляд от Дорена и возмущенный от Мализы.

– Никогда! – воскликнула она, гордо выпрямившись. – Я бы лучше умерла, чем жила в унижении. Это было бы невыносимо!

– Простите, если вопрос был неуместным...

– Продолжайте, вей Кросгейс, – перебил Хальруна Дорен. – Вам больше не будут мешать.

Газетчик кивнул, виновато улыбнулся и стал слушать с еще большим интересом. Вейя Кросгейс заговорила эмоционально, словно заново переживала страшные события.

– Спасибо, детектив... Я готовилась умереть... Думала, что иного пути не останется...

– Вы достойно пережили испытание. Успокойтесь, прошу вас. Опасность уже позади, – сказал Дорен заметно мягче, чем обычно.

– Я почти закончила, детектив. Вей Лаксель пришел вчера... мне кажется, что это было вчера, потому что я не знаю точно, сколько часов прошло с тех пор. Это было похоже на вечность.

– Простите меня, вейя Кросгейс, но я должен вас спросить. Что он сделал, когда пришел?

Ее лицо скривилось от отвращения.

– Он принес еду... Ужин. Вино, фрукты, шоколад. Он знал, что я ничего не ела с самого похищения. Мне оставили только немного воды, – Мализа прикрыла глаза, пытаясь справиться с дыханием. – Он обещал стать хорошим мужем, а когда я отказалась, то мгновенно рассвирепел. Потом вей Лаксель сказал, что ждет кого-то, а иначе мне бы не поздоровилось. Он добавил, что как только гость уйдет, он вернется ко мне, и тогда уже выбора у меня не останется. А потом меня заперли тут, чтобы я не мешала.

Мализа выдохнула, опустила голову и спрятала лицо в ладонях.

– Вы знаете, кого ждал вей Лаксель? – спросил Дорен.

– Знаю, – неожиданно для Хальруна сказала Мализа. – Пока он вел меня сюда, мне удалось его расспросить.

Наследница фабрики Кросгейсов оказалась отважной девушкой. Госпожа Лалла не соврала.

– Это был смелый и дальновидный поступок, – произнес Дорен.

– Не так уж сложно это было. Вей Лаксель сам с удовольствием со мной поделился. Он думал, что так заденет меня. Он ошибался... К нему приходил человек, которого он нанял, чтобы меня выследить. За оплатой, как я поняла.

На лице Мализы появилось выражение отвращения, и на какое-то время в комнате стало тихо. Разыгравшемуся воображению Хальруна похититель представлялся сущим дикарем с обвисшими щеками, скрытыми густой и почему-то рыжей бородой, с низкими, насупленными бровями и взглядом исподлобья. Придуманный газетчиком образ получился впечатляющим, но вряд ли был верным. Человека с такой внешностью в богатом районе обязательно кто-нибудь бы заметил.

Наступившую тишину нарушил Дорен.

– Вей Лаксель волновался перед встречей? – спросил он.

– Нет... Совсем нет. Но потом я услышала, как они ссорились. Мне кажется, они спорили о деньгах, но я не совсем уверена. Потом... Потом кто-то начал громить квартиру, и мне стало так страшно. Ужасно страшно. Я боялась, что меня убьют, если найдут, поэтому я сидела тихо. Мне повезло, и этот страшный человек меня не заметил.

Она попыталась улыбнуться, но выглядела при этом совершенно несчастной.

– Я согласен с вами, вейя Кросгейс, вам очень повезло, – сказал Дорен. – Но удача не обесценивает смелости.

– Вовсе нет, детектив! Я побоялась дать отпор. Мое спасение – ваша заслуга.

– И все же позвольте мне остаться при своем мнении... Вейя Кросгейс, вы сможете описать человека, который похитил вас? Вы его запомнили?

– Конечно, во всех подробностях, – кивнула она. – Я никогда не забуду это лицо. Я могу вам его описать.

– Это хорошо, вейя Кросгейс. Тогда я попрошу вас скорее встретиться с художником управления.

– Художником? – отшатнулась она. – Зачем? Простите, детектив, разве это обязательно?

Вопрос был настолько неожиданным, что Дорен растерялся. Даже Хальрун удивился: не могла же вейя не понимать, что ей придется поехать в полицию. Потом газетчик сообразил, что Мализа до сих пор не знает про убийство.

– Детектив Лойверт! Прошу вас, я не собираюсь ни в чем обвинять вея Лакселя. Я лишь хочу вернуться домой, и чтобы никто не знал, где я провела эти два дня.

– Боюсь, вейя Кросгейс, что это невозможно, – произнес Дорен с сочувствием.

– Но почему?

– Потому что произошло убийство, – вмешался Хальрун, чтобы увидеть реакцию Мализы. – Вы не единственная жертва в этой истории.

– Убийство? – переспросила она ставшим внезапно звонким голосом. – Кого?

– Вея Лакселя, разумеется. Кого же еще?

Мализа замерла, но быстро опомнилась. Она подалась к Дорену, пытаясь поймать взгляд полицейского.

– Убийство! Какой ужас! Это меня погубит, – сказала она умоляющим тоном.

– Вейя Кросгейс...

– Вы понимаете, чем это обернется для меня?

Хальрун легко представил себе воняющий чан злословия, который прольется на голову Мализы Кросгейс. Ей с радостью отмстят за молодость, красоту и богатство. Дорен тоже это понимал, поэтому не мог не чувствовать вину.

– Если бы только речь не шла об убийстве, – сказал детектив. – Не просите меня, вейя Кросгейс. Была отнята жизнь, и мы говорим о поимке преступника.

– А как же моя жизнь? – жалобно спросила Мализа. – За что вы наказываете меня?

– Я не...

– Нет, вы хотите казнить меня без вины!

Мализа растерянно смотрела то на Хальруна, то на Дорена, но ни от кого не получила желаемого ответа. Детектив и вовсе избегал ее взгляда.

– Неужели ничего нельзя сделать? Я не верю. Это несправедливо.

– Мне жаль, – за обоих ответил Хальрун. – Такова жизнь.

Бедная девушка опустила руки и повесила голову. Газетчик решил дать ей время, чтобы осмыслить свое положение. Дорен тоже молчал.

– Я... – наконец произнесла вейя. – Я кое-что придумала. Прошу вас, помогите мне.

– Если это не помешает расследованию, – после небольшой заминки ответил детектив. – Простите, вейя Кройгейс. Я совсем не рад тому, как должен поступить.

– Моя просьба расследованию не помешает. Я хочу поговорить с начальником вашего управления. Если он благородный человек, то разрешит сохранить мое имя в тайне от общественности.

Хальрун моргнул. Идея Мализы выглядела... разумно. Можно было не сомневаться, что расследование поручат Дорену, и множить число посвященных в тайну личности вейи не потребуется.

– Я была бы очень благодарна вам обоим, – настойчиво продолжала Мализа. – И я знаю цену дружбы, если вы меня понимаете...

Теперь, поверив в успех своей идеи, она стала более уверенной.

– Вейя Кросгейс, вы приглашаете друзей на свои знаменитые пятничные приемы? – спросил Хальрун. – Я столько про них слышал.

– Конечно! – обрадовалась она. – Обязательно приглашаю! Я буду рада вас видеть... Вы?

– Хальрун Осгерт. Вы мне писали, если помните.

– Я должна была сразу это понять, – Мализа протянула журналисту узкую ладонь. – Рада с вами познакомить, вей Осгерт, несмотря на обстоятельства нашей встречи.

Газетчик слегка сжал предложенную руку, а затем повернулся к полицейскому.

– Детектив Лойверт, предлагаю доверить решение вашему начальнику. В любом случае все будет так, как он скажет.

Дорен неохотно кивнул – мысль переложить ответственность на другого человека, детективу не слишком понравилась.

– Хорошо, – согласился полицейский и посмотрел на гардероб. – Вейя Кросгейс, если вы хотите прибыть в управление Центрального округа неузнанной, вам потребуется набросить что-нибудь на голову.

Губы Мализы тронула улыбка.

– Вей, у вас есть с собой бумага и перо? – обратилась девушка к газетчику.

– Конечно, – сказал он и полез в карман за блокнотом.

Почерк у вейи Кросгейс красивым, но излишне вычурным: на вкус Хальруна она использовала слишком много завитков. Готовую записку Мализа отдала газетчику в развернутом виде.

– Пожалуйста, вей, покажите это моей горничной, но не говорите ей, где вы меня нашли. От вашей деликатности зависит моя жизнь.

– Я привезу вам вуаль, – пообещал Хальрун, пробежав взглядом короткий текст. – Даю слово вернуться как можно скорее.

– Благодарю вас, – вейя Кросйгейс ответила ему благодарной улыбкой. – Мы будем вас ждать, верно, детектив?

Дорен кивнул.

– Когда будете возвращаться, – попросил он, – загляните в окружное управление. Тут нужны люди.

– Конечно, – согласился Хальрун, но уже на пороге остановился. – Вейя Кросгейс, кстати!.. Почему ваш голос звучал так странно?

– Странно?

– Когда вы звали нас на помощь.

Мализа слабо улыбнулась и указала на шкаф, где была заперта.

– Вы об этом... Ответ там. Взгляните.

Дорен отправился на проверку и вскоре вернулся с небольшим конусом в руках.

– Что это? – спросил полицейский, вращая в руках странный прибор.

– Рупор для цеха, – узнал предмет Хальрун. – С помощью таких отдают приказы на фабриках, где очень шумно.

– Вы угадали, – ответила Мализа. – Если бы не эта вещь, я не смогла бы до вас докричаться. Она меня спасла.

– Выходит так, – согласился Хальрун, но добавил, – странно, что вей Лаксель держал рупор у себя дома. Да еще рупор с таким необычным звучанием.

– Кто может сейчас сказать, что у него было на уме. Вей Лаксель был человеком с большими странностями.

– С этим сложно спорить, вейя.

Ответ Мализы устроил Хальруна, и газетчик стремительно покинул гардеробную убитого фабриканта.