Перемещенное лицо. 2. Квадра

* * *

Озеро было зеркально спокойно. Синее-синее, как небо, и только узкая полоска желтеющего берега намечала границу. Солнце садилось, и небо и озеро темнели с одинаковой скоростью, а осенняя желтизна наливалась темным огнем. Дан ждал, когда небо начнет сереть. Щенок осторожно подошел к краю, высунул нос и торопливо побежал обратно, забрался Дану на колени и притих. Избаловался за время путешествия, привык к рукам, а немаленький уже. Особенно большим он, конечно, не вымахает, с овчарку, наверное. Дан погладил лохматую спину, и пес блаженно засопел.

Рядом опустился на шершавый камень Аль.

– Можно?

– Конечно, – удивился Дан.

Аль долго-долго молчал, глядя в небо.

– Как глаза у Лары, – выдавил он наконец. – Дан, мы же ее любили, почему не вспоминаем?

– А зачем я здесь сижу, по-твоему? – усмехнулся Дан. Он отлично понял, что имел в виду Аль. Лара словно стала тенью, и ему уже нужно приходить сюда и ждать, когда посереет небо, чтобы подумать о ней. А Гай есть всегда.

За прошедшие два месяца оболочка, называемая Даном, не заполнилась.

Властители навели порядок, залили бункер цементом или еще чем, устроили снаружи землетрясение, безвредное, потому что их стараниями район Огненных гор был безлюден, пользовался дурной славой, и его избегали все расы. Нирут, оказывается, нескольких собратьев предупредил, что собирается что-то предпринять, попросил быть наготове, заманил первейшего друга в бункер, но получил по башке заклинанием и позвать властителей не успел. Заклинание было какой-то особой поганости, противодействия ему оказать еще никогда никому не удавалось, потому что оно радостно этим противодействием питалось и только усиливалось, так что был Нирут беспомощен как этот вот щенок. Аля и Шарика Велир просто спеленал щитом, а на остальных силу решил не тратить, чтоб хватило на Нирута. Лара хотела этим воспользоваться, и не смогла. Не успела. Маги умели убивать на расстоянии. Ловушка на Велира сработала, но совсем не так, как предполагал Нирут.

– Дан, – звенящим голосом начал Аль, – я понимаю, что не смогу заменить тебе Гая…

– Я тебе тоже, – перебил Дан. – Нам с тобой только еще отношения выяснять осталось.

Аль упрямо опустил голову.

– Нужно.

– Раз тебе нужно, давай. Можно я начну? – Аль кивнул, не поднимая головы, и Дан вздохнул: – Какие отношения, если кроме тебя у меня есть только Шарик? Я люблю тебя, Аль. Ты мой единственный друг.

– Будь со мной, Дан, – тихо попросил Аль. – Не оставляй. Я не хочу стать таким, как остальные маги. Я хочу оставаться живым и чувствующим. Или черт с ней, с магией.

– И не надейся от меня отделаться, – серьезно сказал Дан. Пустота никогда не заполнится. И у Аля тоже. И это сближает их еще больше.

– И еще, – почти беззвучно сказал эльф. – Я помог Гаю умереть. Никто не спас бы его. У него… у него все внутри было разорвано, все кости перемяты, позвоночник скручен, но он вампир, он умирал бы еще несколько часов, и никакому магу не под силу было бы снять такую боль… я…

– Я знаю, Аль, – мягко прервал его Дан. Аль повесил голову еще ниже, и Дан просто обнял его за плечи, как прежде обнял бы только девушку. Он всегда остерегался лишний раз прикоснуться к Алю, чтоб грешным делом не вызвать у него каких-то устремлений, но сейчас этот жест не казался ему ни сексуальным, ни двусмысленным. И не был им. Плечи Аля дрогнули. А говорят, эльфы не плачут. Глупости. Вот люди!– разучились. Не получается. – Нам обоим будет не хватать Гая. Но у меня есть ты, у тебя – я. Ты – мой мир, Алир. Ты – мой друг. И ты уж постарайся выжить, чтобы я не умер окончательно.

– И не надейся, – сдавленно произнес Аль. – Ты – это я.

Солнце наконец село. Темнота здесь была странная – то ли вода в озере немножко светилась, то ли белый камень замка за день набирал свет, но какое-то время после заката по галереям или по двору спокойно можно было разгуливать без фонаря. Смутный зыбкий свет, который любил Гай.

Зачем он бросился на Велира? ведь понимал, что не успеет, что магия сильнее руки. В очередной раз прикрыл Дана – зачем, ведь через минуту или две все равно… Надеялся быть быстрее Лары, надеялся успеть. Все пытался вернуть тот старый долг, не понимая, что никакого долга нет? Или считал, что… что просто обязан закрывать собой Дана. Хотел умереть первым.

– Я тебе еще спасибо не говорил, Аль,

– За что? – спросил эльф сдавленно.

– За катану. Ты же сунул мне ее в руку.

– Я? – Аль посмотрел на него. Зеленые глаза тускло светились. – Нет. Я даже дышать мог с трудом. До магии дотянуться не мог. Вообще.

– Значит, Нирут.

Между собой они перестали называть его властителем. Не хотелось.

Аль покачал головой.

– Тем более нет, Дан. Я магии такой мощи никогда не видел. Нирут ничего не мог сделать. Ничего. Он дышал-то с трудом.

– Ну не сама же она ко мне в руку прыгнула.

– Почему? Она – не обычное оружие. Ваше единение могло дать ей силу. Ты больше всего в жизни, больше самой жизни захотел, чтобы она была у тебя в руке – и она тебя услышала. Дан, ты, конечно, больше меня понимаешь в тех штуках в зале, в ядерном сдерживании и принципах программирования, но в магии лучше разбираюсь я. Ты не маг. Катана не магическое оружие. Но вот что такое вы вместе, вряд ли знают даже властители. Вы с ней успели. Не успела Лара, не успел Гай. Не сумел я.

– Мы как раз опоздали, – прошептал Дан. Горло сдавило. – Пойдем Шарика навестим, а? Я хотел его в комнату себе забрать, да ему там что-то не нравится.

Щенок на руках даже не проснулся. А тяжелый уже, килограммов на шесть. Отожрался тут, бездельник.

– А почему мы ему имя не дадим, Аль? Давай его Чернышом назовем? Он вон тоже… в цветах Нирута. Хоть бы одно пятнышко где было.

– Черныш – хорошее имя. У меня был пес в детстве. Каарун. Черныш по-вашему.

– Может, Каарун?

– Нет. Ты же не захотел бы назвать его Тяпой? Каарун остался в прошлом. Он долго для собаки прожил. А это Черныш.

Они спустились вниз. Шарика так обрадовало их появление, что они выпустили его побегать, а потом сели на самом берегу. От воды тянуло холодом, но Дан умел отгонять мелкие неприятные ощущения. Тренировка по эльфийскому методу долго не давала результатов, а потом как прорвало – Дан научился отделять от себя боль, холод, неудобства. Очень полезное умение. Шарик замер между Даном и Алем, положив голову им на плечи – пришлось сесть поближе друг к другу. Черныш побродил около воды, полакал немножко, шумно отфыркиваясь, потрогал воду лапой – не понравилось.

– Интересно, в воде и правда живет какое-то чудовище?

– Живет, – отозвался властитель. – Рыбу жрет, но спит большую часть года. Собственно, тоже рыба, наверное. Только очень большая. Можно мне с вами?

Он сел рядом, обхватил колено и долго смотрел на воду.

– Я понимаю, что ты не поверишь мне, Дан, – трудно сказал он наконец, – но не могу не сказать. Мне очень больно, что Гая нет. Я боялся потерять тебя, но думал, что… а оказалось, что могу чувствовать боль.

– Я верю вам, Нирут.

Аль немножко расслабился. А Нирут напрягся.

– Только не надо меня утешать…

– Была нужда, – удивился Дан. – Нирут, я бываю с вами дерзким или наглым, но всегда откровенным. Я верю вам. К тому же вас гложет чувство вины, а это способствует боли.

– Чувство? – переспросил властитель. – Это, Дан, не чувство, а осознание. Я переоценил себя, недооценил Велира – а в результате погибли Гай и Лара. Ты знаешь, что Велир надеялся, что Лара будет ему давать информацию?

– Еще и дурак, – констатировал Дан. – А может, я дурак. Мне казалось, что Лара нашла в нас сразу и семью, и друзей. Трудно объяснить… но Квадра – это и правда что-то большее, чем четверо представителей разных рас. Она не врала нам, Нирут.

– Не врала. Я, собственно, от нее это узнал. Не так давно, правда, когда… в общем, когда неприятности пошли косяком. Она рассказала. Поклялась, что никогда ничего не говорила Велиру. Избегала его. Она была хорошая девочка. Простая, естественная, как сама жизнь.

– Милорд, – осторожно начал Аль, – а что остальные?

– Какой я тебе к черту милорд, – проворчал хозяин. – Нирут я. Я для вас не властитель. Хоть сейчас браслеты сниму.

– Можно подумать, мы служим тебе из-за браслетов, – усмехнулся Дан. Раз не властитель, можно и на «ты». И оказалось, можно. – Нет уж. Я твой. Особенно теперь. Когда я вижу, что ты живой и нормальный, что способен проколоться, как последний лох, что способен чувствовать вину, признавать ошибки. Ты нам не хозяин, Нирут. И не был им, разве что прикидывался первое время. Или очень старался, только получалось… не очень.

– Не хозяин, – согласился он. – Потому что у свободных не бывает хозяина, а вы были свободны. Не властитель. Кто же?

– Друг, я полагаю, – ответил совершенно спокойно Аль. Дан согласился:

– Конечно.

Шарик нежно присвистнул и переложил голову на плечо Нирута. Но ненадолго. Друг-то друг, но Дан дороже.

– Так что там остальные, Нирут? – после паузы спросил Аль, словно всю жизнь называвший его по имени.

– А что остальные? Говорят, что не ошибается тот, кто ничего не делает. Что им и в голову не приходило, что причина моих проблем в одном из нас. Что у Велира были такие замыслы – ведь никакого резона для подобных поступков нет. В Траитии все спокойно. Последняя война, которую и войной-то назвать нельзя, уже забылась. Равновесие неколебимо. А если его кто-то соберется раскачать… мы-то на что?

– Ну-ну, а я спас мир, – криво улыбнулся Дан.

– Да. Я понимаю, что тебе не нравится в это верить, да и не верь, какая, к черту, разница, веришь ты или нет. Конечно, я подразумевал другое, когда говорил, что вам спасать мир… Ты подумай только, Дан. Аль, может быть, ты будешь более убедителен?

– Не хочет верить – не надо, – пожал плечами Аль. Шарик поворчал и снова угнездил голову. – Только мне вот очевидно, что властители непременно докопались бы до того, что стерло с лица Траитии город и кто стер с лица Траитии Нирута Дана. И тогда не исключено, что случилась бы не война магов, а война властителей, способная разрушить мир куда быстрее и эффективнее, чем та давняя.

– Люблю я тебя, Аль, – мягко сказал Нирут, – ты все всегда понимал правильно, хотя и изувечен ненавистью и одиночеством. Война властителей могла просто… просто взорвать планету.

Дан выслушал их и возражать не стал. Пусть верят во что хотят. Мир он спас? Ну и ладно. Спас. Но не спас Гая.

– А кто теперь отвечает за зону влияния Велира?

– Все. Просто у каждого из нас увеличилась зона влияния. Если появится еще один властитель, она уменьшится. Что тебе, Люм?

– Послание от императора, ваша милость.

Нирут встал, бросил им: «Дождитесь меня» и зашагал к тому. Люм постоял рядом.

– Мне жаль Гая и Лару, Дан. И Аль. Никогда бы не подумал, что смогу сожалеть о ком-то… Тем более не о людях.

– Знал ты раньше не людей, – улыбнулся Аль.

– Я очень хорошо знал себя.

– Самокритично, – оценил Дан. – А ты не изменился разве? Научился сожалеть. Это немало.

– Ну да, – буркнул Люм и как-то непозволительно торопливо ушел.

– Очеловечивается, – серьезно сказал Аль. – Правда. Только я его все равно не люблю. И ты тоже. Но это ничего. Что там, интересно, срочного от императора? Основы пошатнулись?

– Императорские разве что. Может, Гент какой заговор раскрыл. Текучка.

– Он это умеет.

Они перебрасывались незначительными репликами, глядя на воду. Дан поймал себя на том, что потирает запястье. Именно в том месте, где его прокусывали клыки Гая. Пустота никогда не заполнится.

– Из меня словно кусок вырвали, – вдруг сказал Аль. – Я не знал, что так бывает. И… Дан, ты действительно веришь Нируту?

– Действительно.

– И верь. Он и правда страдает. Ему жаль Гая. Ему больно. Не так, как тебе, но у вас с Гаем была особая близость. Я вижу. Лара видела какие-то нити разноцветные, а я даже не скажу, что… Но я вижу истинные чувства окружающих. И Люм по-настоящему сожалеет. А уж то чувствуешь ты…

– А что чувствуешь ты? Боль не измерить, Аль, и нельзя сказать, что тебе менее больно.

– Можно. Вы с Гаем были особенно дружны. Близки. Иначе, чем со мной. Не больше или меньше, а просто иначе. У меня кусок вырвали, а тебя самого почти убили. Только я заставлю тебя ожить.

– Не возражаю, – улыбнулся Дан. – Что там, Нирут?

– Ерунда, – отмахнулся властитель. – Текучка. Гент заговор раскрыл… Эй, я сказал что-то смешное? Шарик, хоть ты не смейся!

Он помолчал глядя, как в воде появляется отражение звезд.

– Император просил выразить вам его соболезнования. И был искренен.

Все трое синхронно кивнули. Определенно, Шарик понимает практически все. Дан почесал чешуйчатую морду.

– И еще… Властители искренне сожалеют, что Квадры больше нет. Они знают, каково это…

– Нет?

Нирут не понял, а вот Аль заулыбался. Дан повернулся к властителю.

– Гая больше нет. Нет Лары. Но вот сила, а вот ум. – Шарик застрекотал совершенно по-птичьи. – Видишь, до него дошло, а до тебя нет. Чем ты не Ум Квадры, Нирут? Чем Шарик не Сила Квадры? Четыре расы. Что ни говори, Нирут, ты тоже мутант. А я не просто человек, я человек из другого мира. Эльф, человек, сторожевой дракон и властитель. Чем не Квадра?

– В любой жизни должен быть смысл, – сказал Аль. – Я вижу смысл своей в служении тебе, Нирут.

– Мне? – усмехнулся властитель. – Я не Первый Квадры, Алир. Первому нужна человечность.

– Тогда в служении тому, чему служишь ты. Заботе о Траитии. Такая формулировка тебя устраивает? Я хочу заботиться об этом мире, хотя этот мир неласков к моей расе. Пусть громко звучит, эльфы склонны к пафосности… Я хочу, чтобы этот мир стал лучше, а служа тебе, я могу это сделать.

– Вот именно, – подтвердил Дан, а Шарик коротко стрекотнул. Согласился. – Он ведь разумен, да, Нирут?

– Уже – да, – кивнул властитель, почесывая Шарика под челюстью, как кошку. А он жмурился почти по-кошачьи. – Сторожевые драконы погранично разумны, потому так хорошо обучаются. А вы не дрессировали его. Вы с ним разговаривали, вы с ним общались, считались с ним, заставляли его думать. И теперь он разумен. Если ты понял, то что я сказал, царапни берег левой задней лапой.

Шарик снисходительно покосился на него и царапнул берег. Левой задней лапой.

– Квадра, – покачал головой Нирут. – Вы уверены?

– Пока нет, – пожал плечами Дан. – Но разве у нас не будет времени это понять?

– Клянусь: больше никакого «в свой срок поймешь».

– Не клянись. Дурные привычки трудно искоренить.

Аль засмеялся. Впервые за эти два месяца. Квадра. Дан был уверен.

– Дан, – несколько смущенно спросил Нирут, – а кто такой этот последний лох?