Перемещенное лицо. 2. Квадра

* * *

На прощание он прикоснулся губами к ее виску, чуть не умер от нахлынувшей нежности, но она не проснулась или не захотела проснуться, и Дан побрел к себе. Из комнаты он постарался выйти с соблюдением всех правил конспирации: прислушался, принюхался, выглянул в глазок и только потом открыл дверь. Все равно кто-нибудь да узнает. Откуда сплетники узнают новости, бог весть. Но узнают, и достоверно, сколько уже раз убеждался. И сколько уже раз Квадра пользовалась сплетнями, которые оказывались точнее официальных данных.

Лестница освещалась тускло. Подразумевалось, что благородные ей не пользуются, а слугам хватит. Дан, понятное дело, к благородным не принадлежал, однако статус имел едва ли не более высокий. Например, с ним здоровалась императорская семья, да не кивком, а вполне полноценно. Доброго утра желали или соответственно ночи. Могли даже спросить что-нибудь, ну, не император лично (хотя и такое внимание оказывали пару раз), а сын его или тем более племянники. Генерал и генеральша Тури небрежный монарший кивок в сторону большой толпы, где и они стояли, почитали за величайшую честь – это к примеру. Аль даже цинично предполагал, что императрица допускает до своей свиты скромную графиню исключительно из-за ее романа с собственностью властителя.

Башня такой высоты, конечно, не могла обходиться только лестницами, потому имелись подъемники, неторопливо переползающие с этажа на этаж со страшным скрежетом. Кстати, комнаты генерала были поближе к этому грохоту, чем комнаты Квадры, что тоже указывало на статус. Длины цепей хватало на пять этажей, так что подниматься приходилось с пересадками, и Гай, например, ножками успевал быстрее, чем Дан в этом «лифте».

Дан преодолел пятьдесят высоких ступенек и метров пятнадцать коридора. Снаружи и издалека Башни казались тонкими, как спицы, но были, конечно, массивными. На каждом этаже было по тридцать комнат; и чем выше, тем меньше жилплощади выделялось на семью. Если на первых этажах были роскошные многокомнатные апартаменты, то на верхних жили холостяки по два-три человека на комнатушку. Квадра была посередке. Властитель поселил их здесь умышленно, хотя случалось им ночевать в его комнатах в императорском дворце, и все придворные просто исходили на зависть, потому что им такой чести не оказывали никогда. Квадра могла и жить с властителем, но он даже не приказал, а посоветовал им быть поближе к народу, то есть работать глазами и ушами. Они и не возражали, потому что большую часть времени все равно проводили либо рядом с властителем, либо в его заданиях, либо в тренировках.

Здрасьте. Все в сборе, несмотря на разгар ночи. И, что интересно, все в сборе именно в Дановой комнате. Он прошел к кровати, на которой вольготно разлеглась Лара, расстегнул пряжку пояса, положил его вместе с мечом на самый натуральный бабушкин комод, аккуратно повесил куртку на колышек и сел в ногах у Лары.

– Кости мне промываете?

– А как же, – согласился Аль. – Согласись, дело серьезно.

– Что-то случилось или проблема в Тике?

– В Тике? – лениво удивился Аль. – Какие проблемы в Тике? Проблема в твоем отношении к ней и в отношении ее мужа ко всему происходящему.

– Ну?

Гай поднял глаза от карт, которыми они тут развлекались, и тихо спросил:

– Мы не можем с тобой об этом говорить?

Дану стало стыдно.

– Простите, ребята. Можете, конечно. Сто раз уже говорили. Я ничего не могу с собой сделать, не могу заставить себя ее разлюбить, вижу, что она со мной играет, но ведь не заигрывается, правда? Полагаете, это может как-то повлиять…

– Глупости, – оборвал несколько смущенный Аль. – Не повлияет, конечно, хотя бы потому, что мы не позволим. Я не хочу лезть тебе в душу…

– Так и не лезь, – посоветовал Гай, – пока мы не начали лезть в душу к тебе. Или не ты у нас самая таинственная личность?

Аль обиженно замолчал. Дан вздохнул.

– Властитель поручил провести воспитательную работу?

– Нет. Мы беспокоимся за тебя, Дан.

– Беспокоиться-то чего?

– А того, что она тебя не стоит, – отрезала категоричная Лара. – Хороша сучка, даже где-то не глупа, только пустая, как та герцогиня Фрика.

Гай только головой покачал, зато Алир изобразил абсолютное согласие. У эльфа была крайне выразительная мимика. Гай тоже не возражал, ему просто Дана жалко было. Остатками разума Дан понимал, что они правы, и все равно. Все равно. Лара продолжила:

– И хоть ты что, не нравится она мне, и чем дальше, тем больше. А если она решит вдруг овдоветь?

– Она понимает, что я не принадлежу се…

– Болван. Кого заподозрят в безвременной кончине генерала – ее или тебя, дурака влюбленного? Это тебе надо? Это властителю надо?

– Лара, а что это ей даст?

Гай положил карты, откинулся на стуле и сплел пальцы на затылке. Появилась у него такая привычка.

– Она женщина, Дан. Она может понимать, но не может не надеяться. Вот признайся, готов ты на ней жениться?

Дан промолчал. Эльф хихикнул:

– Гай тут прогнозировал развитие событий, а ты знаешь, что у него это получается лучше всех. У нас с Ларой не нашлось возражений.

– А я могу услышать? – заставил себя произнести Дан. Погано получилось: сухо, холодно, зато севшим голосом. Гай кивнул. Он никогда не обижался на Дана.

– Я, конечно, не во всем уверен, предугадать поведение властителя, сам понимаешь… Однако давай предположим, что генерал откушал грибочков или рыбки и трагически скончался. В последнее время многие от отравлений умирают, грибы ядовитые расплодились, рыба-змея от угря почти неотличима. Никаких преступлений, просто пищевое отравление. Вот и генерал… просто отравится. Помучается да и помрет на руках у неутешной супруги. Дело житейское. Даже если она отвар болисердца в соус добавила. Все равно – ничего необычного. Я даже не стану говорить, что, по моему глубокому убеждению, генерал империи нужнее, чем его жена. Гораздо интереснее, что будет дальше. – Дан и сам начал догадываться, что будет дальше, но терпеливо слушал друга. Лучшего друга. – Далее генеральша повдовствует малость да и замуж захочет. К примеру, за тебя. Ты, будучи до полусмерти влюбленным, пойдешь с просьбой к властителю…

– И он мне откажет, – пожал плечами Дан. Гай удивился:

– Да ну? Я вот не уверен. Ты как думаешь, почему властитель этот твой роман не пресечет?

– Он не мешает мне выполнять задания.

– Ну, это только повод не пресекать. А вообще, я считаю, что властитель попросту хочет, чтоб все прошло естественно. Рано или поздно Тика тебя кинет, и он хочет, чтоб ты сам врезался мордой в то, что произойдет. Разбитое сердце не загонит тебя в петлю…

– Но докажет мне, что отвлекаться от Квадры нельзя.

– Глупо, – буркнул Аль. – Докажет только то, что кроме Квадры у тебя никого нет и быть не должно. Как и у нас. Я ж по глазам вижу, что ты согласен.

Гай покачался на стуле и размеренно продолжил:

– Властитель тебя благословит, и ты женишься на Тике. Даже неважно, что это событие из разряда невероятных и скандальных, как бы там ни было, она из благородных, а мы так, на улице подобраны. Но мы тут в почете, вот, даже эльфа терпят, не говоря уж о вампире, так что это не страшно. А вот дальше… Дальше, Дан, властитель раздумает проводить много времени в столице. Дела у него появятся. И придется Тике жить в замке на озере. И я отчего-то предполагаю, что у нас работы будет много. И что будет делать в замке бедная одинокая Тика?

– А властителю никак не понравится, если кто-то из тамошних обитателей вдруг окажется в ее постели, – фыркнула Лара, – так что никто не рискнет оказаться. Там, в замке, дураков давно повывели.

– Сколько времени она выдержит? – спросил Аль. – И что начнется потом, когда ей смертельно надоест торчать посреди озера? Ни тебе приемов, ни тебе верховых прогулок, ни тебе светского общества… И даже Тика не может не понимать, что ты этого никогда изменить не сумеешь. Не уйдешь ты от властителя.

– Не так, – поправил Гай. – Не уйдешь ты из Квадры.

Лара села, обняла сгорбившегося Дана за плечи и поцеловала в щеку.

– Вы вообще любили когда-нибудь? – пробурчал Дан.

– Я – нет, – покачал головой Гай. Эльф повскидывал глаза и в конце концов сказал:

– Я – да. Только ее забрали люди. Где она, что с ней, я не знаю. Я потому и сорвался тогда – хотел ее найти.

– Умный, – одобрительно кивнула Лара.

– Молодой, – возразил Гай.

Дан рассматривал колени, обтянутые черным тонким сукном. Хорошие ткани – штаны не вытягиваются в коленях, сидят ладно, пыль и мусор не собирают…

– И что вы предлагаете?

– Ничего. Но периодически тебя надо встряхивать, иначе ты совсем утонешь. Ну теперь все, мы спать пойдем. Утро скоро.

Мужчины встали. Лара еще разик поцеловала Дана, на миг прижавшись к его плечу грудью, и спрыгнула с кровати. Ведь лягут сейчас и сладко уснут. С чувством хорошо выполненного долга. А Дану предстоит валяться в постели и думать черт знает о чем, потому что думать о Тике рассудочно он не мог. Да и не хотел. Неприятно было. Голос рассудка не утешал.

Гай в своих прогнозах ошибался нечасто, но никаких пророческих талантов у него не имелось, нормальное умение накапливать информацию, разбираться в людях и иных расах и делать выводы. Аналитик Квадры. Самый умный к тому же. Самый начитанный. В Квадре, наверное, у каждого своя роль, но только у Гая она определилась.

Дан поплелся в крохотный отсек ванной. С водопроводом тут было лучше, чем в других городах, но после полуночи его отключали, чтобы проверить целость труб и исправность помп. Плеснув из кувшина в тазик, Дан умылся, потом налил в воду некоего средства, гибрид мыла, лосьона и одеколона, намочил полотенце и тщательно протер все тело. При этой штуке, если честно, легко можно было обойтись и без душа.

Он сбросил покрывало на пол, залез под одеяло и погасил лампу. В Башне было холодно всегда – зимой и летом. Высокий потолок потерялся в темноте, а в окно таращилась луна, та, что поменьше. Дан никогда не опускал шторы, потому что, кроме лун, подсматривать было некому. Вторая Башня была далековато, чтоб человек мог видеть, что Дан ходит по комнате голышом – перенял у Гая привычку спать без ничего. Разве что в подзорную трубу, а кому бы понадобилось за ним наблюдать в подзорную трубу? Вот уж… За Ларой – другое дело, но ее комната была последней в ряду и заглянуть в окно могли только пролетающие мимо птицы или вампиры.

Собственно, Башни были гостиницами. Столичная знать, конечно, имела свои дома или, что было куда менее престижно, квартиры, недвижимость здесь была так неприлично дорога, что даже властители предпочитали жить в императорском дворце. А прочих селили в Башни, и этих прочих было ужасающее количество, причем многие жили годами, если не десятилетиями. Вот взять того же генерала Тури – ему жалованья за сто лет беспорочной службы не хватит, чтоб купить хотя бы квартиру. А здесь плата была умеренной… Квадра, правда, ни за что не платила, хотя денег у них было неприлично много. Властитель, отправляя их на задание, корон не жалел, а когда Дан по возвращении решил остаток вернуть, очень удивился. Сам он эти короны чеканил, что ли? Словом, они, наверное, были единственными в обеих Башнях, кто вообще не думал о финансовых проблемах. Но вот сделать подарок Тике Дан толком не мог, разве что по мелочи. Вряд ли она смогла бы объяснить мужу появление солнечника на ее шейке. Дан бы отдал ей все. И себя…

Он заворочался, словно в простыню заползла сотенка-другая грибоедов – жучков безвредных, но жутко колючих и каменно-твердых. Все правы. И сам Дан прав, понимая, что солнечники-то ей нужны, а вот Дан – вряд ли. Разве что как потенциальный даритель солнечников. Классическая ситуация. В общем, зубки на нем Тика пробовала осторожно, роняя, например, слезу и наблюдая, с какой интенсивностью он кидается ее утешать. Или изображая равнодушную холодность и поглядывая, как он умирает от отчаяния… и, вероятно, наслаждаясь этим зрелищем… Но что б ни говорили, Тика была неглупа и не могла не понимать, что власти над ним ей иметь не надо. Может, конечно, да только с властителем ей не тягаться.

Если б она сказала: брось все и всех, убежим на край света и будем вдвоем жить в шалаше, Дан бы бросил, убежал и был почти счастлив… В конце концов Квадра нужна властителю больше, чем властитель нужен им. В конце концов почту не отменили. В конце концов силой властитель не станет его возвращать, потому что Квадра требует самоотдачи. Вот только зачем об этом мечтать, если он – готов, а Тика и думать не станет. Не нужен ей шалаш.

Дан прокрутился еще час, прежде чем наконец заснул, и спал совсем недолго, судя по тому, что луч солнца застрял на картине на стене. Примерно начало девятого, решил Дан, посмотрел на часы – восемь шестнадцать – и только потом сфокусировал взгляд на Гае.

– Что?

– Ты вчера с генералом не столкнулся в коридоре? Лежи!

Холодная ладонь припечатала его к кровати. За последние годы Гай слабее не стал.

– Нет. Я проверял. Что случилось? Тика?

– Жива твоя Тика. Или она дура, в чем я сомневаюсь, или стерва, что весьма похоже на правду. Ты с генералом разминулся на несколько минут. А когда муж приходит домой и видит жену голышом в разгромленной кровати, а на второй подушке наличествуют светлые кудрявые волоски, а возле кровати валяется платок с монограммой «ДЛ»… что он должен думать?

– Гай!

– Сказано тебе – жива. Не думай даже рваться мстить мужу за то, что он поколотил жену. Имеет право, между прочим. Наподдавал ей генерал качественно, но ничего не сломал, хрястнул дверью и пошел в трактир. А она немедленно вызвала курьера и затребовала лекаря как можно срочнее. Ну и где в Башне можно срочно взять лекаря, как не парой этажей ниже? Или ты думаешь, она об этом не знала? Не рассчитывала, что я скажу тебе, а ты рванешься делать ее вдовой?

– Не рванусь, – глухо проговорил Дан. – Не имею права.

Гай убрал руку, сел рядом и сказал совсем уже другим тоном:

– Я не вправе вмешиваться, Дан, но с этим пора кончать. Прости за жестокость, но Тика тебя не любит.

– Знаю, – буркнул Дан. – А вмешиваться ты вправе. Ты – вправе. Что мне делать, Гай? Прикинуться, что ничего не было? Ведь властитель, даже если имеет для нас какое-то задание, сейчас его не даст, чтобы я поглубже увяз.

– Или вынырнул, – пожал плечами вампир. – Вставай, одевайся. Не забыл, что нас с утра ждет принц Гент?

– Ты считаешь, – через силу выговорил Дан, – что я должен идти и трепаться ни о чем с Гентом…

– Я не знаю, что ты должен, – перебил Гай подчеркнуто равнодушно, – это каждый решает для себя сам. Но ты пойдешь и будешь трепаться ни о чем с Гентом. И сам это знаешь. Чем хочешь поклянусь, ни смерть, ни даже долгая болезнь Тике не угрожают. От десятка синяков никто еще не умирал и калекой не становился. Нет, Дан. Я не пущу тебя к ней.

– Гай!

Вампир покачал головой. Не пустит. Махнет рукой перед глазами – и все, уснет кто угодно сном младенца. Дан нехотя слез с кровати и отправился в ванную. Вода еще не нагрелась, так тем лучше. Гай уже набрал полный чан, служивший тут ванной, и Дан, задержав дыхание, опустился с головой. Пойдет кататься верхом вместе с принцем и при встрече с генералом Тури раскланяется с ним как ни в чем не бывало. Что будет твориться внутри, никого не волнует…

Нет. Волнует. Квадру.

Он вынырнул, наспех помылся, побрился и долго-долго чистил зубы. Почему-то этот процесс всегда его успокаивал: чистить зубы, тупо рассматривая себя в зеркале. У отражения были несчастные синие глаза, а выйти отсюда должен спокойный и уравновешенный Дан, а не его отражение с разбитым сердцем. Тика всегда была аккуратна, всегда приводила в порядок постель и себя. А Дан ночью не мог обронить платок с монограммой возле кровати, потому что его в кармане не было. Платки были в комоде. В среднем ящике. Не любил он эти претенциозные сооружения размером с полотенце, отягощенные затейливой черной вышивкой в уголке, но имел полдюжины. Как и любой в Квадре: старушка, когда-то прислуживавшая в замке на озере, а теперь мирно доживавшая там свои дни, подарила им всем в какой-то местный праздник.

Было больно. Прозаично, словно под лопатку воткнули шило. Наверное, это сердце в месте разлома ноет. Или разрыва? Тоска. А тоску в глазах надо ликвидировать, принцу Генту ее видеть необязательно, он хоть и очень неплохой парень, однако принц и на всякие мелочи внимание обращать основательно обучен. Должность у него такая. Отвечать за безопасность императорской семьи должен член этой самой семьи, однако от трона стоящий далече, чтоб соблазнов не возникало. Вот сын младшей императорской сестры от второго брака и отвечал. Работал генералом Коржаковым. Квадру он не то чтоб любил – такие и себя-то не любят, но уважал так основательно, что числил в своих приятелях. А этого удостаивались весьма немногие. Гент был нетипично демократичным, и относился одинаково неплохо не только к вампиру, но и к эльфу.

Гай принес одежду и в ответ на вопросительно выгнутую бровь (во рту еще елозила зубная щетка) пожал плечами:

– Хочешь одеваться при Ларе – пожалуйста.

Дан прополоскал рот, натянул одежду – чернота была сплошная – и вышел. Ну да, и Аль тут, и Лара в кресле развалилась. Шарика не хватает… Надо обязательно к нему зайти.

– Нормально, – одобрительно кивнула Лара, – за что люблю – за умение держать себя в руках. Молодец, Дан. Забегала я к твоей красотке – жива, умирающей прикидывается, не без того, ну так и понять можно. Она из тех, что пальчик занозят – и уже завещание пишут. Красоткой, правда, не назовешь уже…

– Лара, – укоризненно протянул Гай. – Не нужно так уж.

– Почему?

Откровенность и непосредственность Лары были абсолютны, что такое риторический вопрос, она в силу своей восхитительной необразованности не знала, потому Гай ответил:

– Потому что Дану эта тема неприятна. Оставим. Он все правильно понимает, так что не сыпь соль на раны.

– Обиделся?

– На тебя? – усмехнулся Дан одними губами. – На тебя невозможно обижаться. Ребята, я все понимаю, буду вести себя хорошо и правильно…

– Кто б сомневался! – фыркнул Аль. Дан открыл окно. Жаль, что отсюда столицу видно плохо, зато вторую Башню хорошо. Потянуло свежим ветерком, хотя внизу могло быть и тихо. Он сел на подоконник и заставил себя улыбнуться друзьям. Одного не оставят, даже если сильно просить и тем более требовать. Все равно кто-то будет маячить около. И правильно, он бы точно так же поступал.

Все внимательно смотрели на него, и наплевать им было, что он весь в черном сидит напротив солнца. Он бы видел только полуразмытое пятно, они – все детали. И человека называют венцом природы? Ладно, на Земле, там выбор невелик, можно быть венцом при отсутствии других разумных рас, но уж здесь это чистая мания величия.

– Я нормально. Справлюсь.

– Справишься, – согласился Аль. – Конечно.

Под лопатку садануло так, что Дан открыл рот, но дышать перестал, глаза, видно, вылезли из орбит, потому что вскочила Лара; стало чрезмерно больно, и он невольно выгнулся назад, а руки ослабли, все тело ослабло как-то враз, закружилась голова, и он потерял равновесие.

Сорок два этажа… Падая, Дан отстраненно подумал, что от него останется только неопределимая масса в черном на фоне большой красной лужи. Страшно не было. Даже боль ушла. Так странно было видеть стремительно удаляющуюся вершину Башни… и стремительно пикирующую на него тонкую фигуру. Черные крылья прорвали ткань рубашки, и вообще вся она клочьями облетела с помощневшего торса вампира, еще секунда – и Гай обхватил его руками, пытаясь одновременно погасить скорость, спланировать, сдержать удар о мостовую…

И ведь – сдержал. Тряхнуло, конечно, основательно, когда Гай приземлился. Может, он и ноги сломал, да только разве такие мелочи остановят или опечалят вампира с его регенерацией… Тишина кончилась как-то сразу, пространство заполнилось визгом и гомоном. Гай опустился на колено и трансформировался обратно, уложив Дана поясницей на второе колено. Он прыгнул за мной в окно. Головой вниз, вытянув руки по швам, чтоб догнать, чтоб увеличить скорость падения… И разбиться вместе со мной мог. А больно как…

Гай вдруг перевернул его лицом вниз. Камни были прохладные – сюда падала тень второй Башни. Дан не понял, зачем Гай это сделал, но и возражать не стал. Так даже лучше было. Толпу бы еще кто разогнал. Аль бы сумел, но Алю бежать сорок этажей… нет, наверное, уже двадцать, он быстрый, а Лара его и обогнать может… Больно-то как… Дан хотел было пожаловаться Гаю, но рот залился теплой и соленой гадостью, которая и выплеснулась наружу вместо слов. Дан скосил глаза. По мостовой растекалась кровь. Откуда?

Он словно выпал из действительности, хотя сознания вроде и не терял, просто перестал воспринимать окружающее, а потом опять увидел: ноги. Много разных ног. Даже, казалось, непарных. Или еще юбки – тоже много и еще более разные, в глазах зарябило от официальных попугайских расцветок. Рядом на коленях стояла Лара и гладила его по щеке. А куда делся Алир? На лестнице застрял? Или в соответствии с местными обычаями спускается на подъемнике? Тогда через часик будет… А это чьи ноги? Гай. И тоже на коленях.

Толпа расступалась. Точнее, рассекалась, как мороженое горячим ножом, и возле Дана объявился третий коленопреклоненный – властитель Нирут. Это должно быть лестно?

– Выдерни стрелу, Гай, – обыденным голосом приказал он, – главное, чтобы на меня не попала его кровь. И не паникуй: раз он еще жив, сердце не задето.

Это он о ком?

Дальнейшее запечатлелось в памяти, как банальная пытка. Сначала резкий рывок – словно Гай запустил руку ему в грудь и небрежно выдернул из нее сердце. Было такое в каком-то кино. А потом властитель начал постепенно вытягивать остальную требуху, и продолжалось это довольно долго, и когда кончилось, Дан блаженно закрыл глаза. Он все время таращился на круглые коленки Лары, обтянутые черными штанами – она платьев не носила принципиально, а издавал ли при этом какие-то звуки, было непонятно. С одной стороны, ему казалось, что он выл, орал и вопил дурниной, а с другой – голос не хотел рождаться, так что, может, обошлось без публичного позора. Толпа вокруг почему-то испуганно молчала.

Ага. В меня стреляли. Из второй башни. Само по себе событие заурядное, даже поводом для сплетен послужило бы не больше пары дней. Но до толпы дошло, что какая-то нехорошая личность покушалась не на императора, не на императрицу, а куда страшнее – на собственность властителя. На часть Квадры. У толпы шок, вот она и молчит. Основы пошатнулись: игрушке властителя стрелу в спину засадили.

Властитель перевернул его на спину, что крайне неприятно отдалось под лопаткой, и улыбнулся. Выглядел он усталым, но довольным, словно только что провел несколько бурных часов в постели с какой-нибудь красоткой.

– Где Алир, Гай?

– Ищет, – коротко отозвался вампир. – Я донесу его, милорд.

– Сам справлюсь. Накинь на себя что-нибудь, ты обгорел уже. Собирайте вещи – и во дворец. – Толпа завистливо вздохнула. – В чем дело, Лара? Мне повторить?

Лара поднялась и мрачно повертела головой. Отчего-то ей сильно не нравилось бывать во дворце. Толпа недоуменно вздохнула и вдруг снова развалилась на две части, едва ли не быстрее, чем в первый раз. Сторожевой дракон производил не меньшее впечатление, чем властитель. Как-то же он чувствует, что со мной непорядок? Загончик свой разнес, хулиган. Властитель позволил Шарику обнюхать и облизать Дана, потом легко, как котеночка, поднял его на руки и донес до первой же кареты. Опять как в кино: «Я реквизирую вашу машину», – сообщает шериф, а бедный владелец жалобно кричит вслед: «My car!» Он тоже кино смотрит, знает, что шерифы сохранностью чужих машин не озабочены…

Он лежал на коленях властителя. Очень хотелось спать, но заснуть не получалось, потому что Нирут постоянно трогал его: то вдоль тела рукой вел, и от этого пощипывало под кожей, то голову оглаживал, и в мозгах было ужасно неприятно. Томография по-местному. Рентген в стиле Ивана Грозного: «Я тебя насквозь вижу».

– Я спать хочу, – пробормотал Дан. Прогресс, шепот появился.

– Спи.

– Не трогайте меня тогда.

– Какой нежный, – засмеялся властитель и положил руку ему на глаза.