Перекрестки Сумерек

Глава 23 Украшения

Температура воздуха в комнате превышала наружную ровно настолько, чтобы стекла в красных рамах запотели. Вдобавок, внутри запотевших стекол, были пузырьки, но стоящая у окна Кадсуане всматривалась в окно, словно с легкостью могла разглядеть открывающуюся тоскливую картину. В любом случае, видела она более чем достаточно. Несколько несчастных поселян, закутанных с ног до головы так, что лишь наличие бесформенной юбки или мешковатых брюк позволяло отличить мужчину от женщины, устало тащились по окружавшим усадьбу грязным полям, иногда наклоняясь, чтобы размять в ладонях горсть земли. Скоро они должны будут начать ее распашку и удобрение навозом, но только такой осмотр способен точно указать на скорое начало весны. За полями, на фоне грязно-серого утреннего неба, голыми ветвями темнел лес. Обильный снег сделал бы предстающий перед взглядом пейзаж гораздо менее унылым. Однако здесь он шел здесь мало и редко, так что следы одного снегопада нечасто доживали до следующего. Тем не менее, она с трудом могла припомнить несколько мест лучше этого подходивших для ее целей. Они расположились возле Хребта Мира, на расстоянии чуть более дня пути трудной дороги на восток.

Кто догадается искать их не территории Тира? Однако, не слишком ли легко удалось убедить мальчика здесь остановиться? Вздохнув, она отвернулась от окна, чувствуя, как закачались свисавшие с прически золотые украшения: маленькие луны, звезды, птички и рыбки. Она хорошо освоилась с ними за последнее время. Освоилась? Ха! Последнее время они ей уже снились во сне.

Гостиная была просторной, с красными, покрытыми резьбой деревянными карнизами, но выглядела, как и весь дом, не слишком роскошно. Мебель была ярких цветов, но позолота ее не коснулась. Два высоких камина из простого, но хорошо обработанного камня. Их железная, доброго металла оснастка предназначена, скорее, для долгой службы, чем для услаждения взора. Огонь, по ее настойчивому требованию, поддерживался небольшим. Языки пламени в обоих каминах слабо трепетали над наполовину прогоревшими дровами, но тепла любого из них едва хватало, чтобы согреть ей руки. Все, чего она хотела. Дай Алгарину волю, и он окружит ее непереносимой жарой и задавит слугами. Пусть их у него оставалось и немного. Незначительный поместный Лорд, он был далеко не богат. Однако, свои долги отдает даже тогда, когда большинство других людей давно сочли бы себя свободными от обязательств.

Простая, без резьбы, дверь в гостиную открываясь заскрипела. Основная часть слуг Алгарина так же стара, как и он сам. Хотя они и поддерживали все в чистоте, наполняли маслом и подрезали фитили ламп – петли в усадьбе, видимо, смазывались далеко не регулярно.

Дверь скрипнула, пропустив все еще одетую по-дорожному Верин: коричневая шерсть простой выделки и юбка с разрезом. Плащ перекинут через руку. Тем не менее, ее тронутые сединой волосы были аккуратно уложены. Широкое лицо полненькой маленькой Сестры выражало досаду. Она качала головой.

– Итак, Кадсуане, Морской Народ фактически оккупировал Тир. Я не приближалась к Твердыне, но слышала, что Благородный Лорд Асторил перестал жаловаться на боль в суставах и заперся внутри вместе с Дарлином. Кто бы мог подумать, что Асторил зашевелится, да еще и выступит на стороне Дарлина? Улицы полны вооруженных людей, в большинстве своем пьяных и затевающих поединки друг с другом, когда они не сражаются с Ата'ан Миэйр. Морского Народа в городе столько, сколько их никогда раньше не собиралось в одном месте. Харине была ошеломлена. Как только смогла нанять лодку, она сразу помчалась на корабли, надеясь стать Госпожой Кораблей и восстановить порядок. Уже несомненно, что Неста дин Реас мертва.

Кадсуане с удовольствием дала этой маленькой кругленькой женщине возможность поболтать. Верин далеко не так рассеянна, как притворялась. Некоторые Коричневые Сестры действительно способны, не заметив, споткнуться о собственные ноги. Однако, Верин одна из тех, кто лишь носит напускную личину, оторванного от жизни, книжного червя. Кажется, она полагает, что Кадсуане принимает ее маску за чистую монету. При этом, пользуется любым удобным случаем ее продемонстрировать. И то, что сейчас она оказалась без нее, тоже могло оказаться трезвым расчетом. На счет этой Сестры Кадсуане была не так уверена, как ей хотелось. Сомнения составляют суть жизни, но она сомневалась в слишком многом, чтобы такое положение вещей ее устраивало.

К сожалению, Мин, видимо, расслышала из-за дверей последние слова Верин, а терпения у девочки явно маловато.

– Я говорила Харине, что это произойдет по-другому, – запротестовала она, врываясь в комнату. – Я говорила, что ее накажут за сделку, заключенную с Рандом. Только после того, как это произойдет, она станет Госпожой Кораблей, и я не могу сказать, случится это через десять дней или десять лет. – Стройная, хорошенькая и высокая, в своих сапожках на красных каблуках, с темными локонами, спадающими до плеч, Мин обладала низким женственным голосом, но одета была в красную мальчишескую куртку и голубые брюки. Пусть по рукавам и на отворотах были вышиты цветы, а штанины сверху донизу украшены лентами – все равно это была куртка и брюки.

– Ты можешь войти, Мин, – тихо произнесла Кадсуане. Тон, обычно заставлявший людей выпрямиться и насторожиться. Во всяком случае, тех, кто ее хорошо знал. На щеках Мин проступили красные пятна. – Боюсь, что Госпожа Волн, знает обо всех твоих видениях, касающихся ее. Но, судя по вторжению, возможно, ты прочла еще чью-то ауру и спешишь мне об этом сообщить? – Необычная способность девочки доказала свою пользу в прошлом и, вполне вероятно, опять пригодится. Возможно. Насколько могла судить Кадсуане, Мин никогда не лгала о том, что видела в появляющихся над людьми образах и аурах. Хотя далеко не всегда говорила о них откровенно. Особенно, когда дело касалось одной персоны, о которой Кадсуане хотелось знать больше, чем обо всех остальных.

Покраснели там у нее щеки или нет, но Мин упрямо вскинула подбородок. Она изменилась после Шадар Логота. Хотя, возможно, началось это раньше. Так или иначе, подобные изменения были не к лучшему.

– Ранд хочет, чтобы ты с ним встретилась. Он велел попросить об этом так, чтобы у тебя не появилось повода грубить.

Кадсуане просто смотрела на нее и позволила тянуться молчанию. Грубить? Действительно, не к лучшему.

– Сообщи ему, что я приду, когда буду готова, – ответила она, наконец. – И прикрой за собой дверь поплотнее, Мин. – Молодая женщина открыла рот, словно собираясь сказать что-то еще, но, по крайней мере, сохранила достаточно благоразумия, чтобы промолчать. У нее, несмотря на смешные сапожки, даже вышел сносный реверанс. И она плотно закрыла за собой дверь. Точнее, громко ею хлопнула.

Верин, издав прозвучавший не слишком весело смешок, снова покачала головой.

– Она влюблена в юношу, Кадсуане, и спрятала свое сердце у него в кармане. Она следует движениям чувства, а не разума, независимо от того, что делает или говорит. Думаю – она переживает, что он чуть не погиб из-за нее, а ты знаешь, как это может заставить женщину привязаться.

Кадсуане поджала губы. Верин знала больше ее об этом виде отношений с мужчинами. Кадсуане, в отличие от некоторых других Зеленых сестер, никогда не считала нужным давать себе волю со Стражами. Остальные же мужчины всегда находились вне поля ее зрения. Тем не менее, Коричневая и не догадывалась о том, насколько близко подобралась к правде. По крайней мере, Кадсуане не думала, что ее собеседница действительно знает об узах, связавших Мин с юным ал'Тором. Она сама поняла это только потому, что девочка неосторожно допустила слишком большую промашку. Как бы плотно не сжимала раковину мидия, в конечном счете, она все равно отдаст свое мясо. Стоит лишь найти маленькую щель в створках. А иногда случается обнаружить в раковине нежданную жемчужину. Да, Мин хотела, чтобы паренек остался жив, любит она там его или нет. Однако не сильнее, чем того же желала Кадсуане.

Повесив плащ на высокую спинку кресла, Верин подошла к ближайшему камину и протянула к нему руки, согревая их над низкими языками пламени. Нельзя сказать, что Коричневая Сестра двигалась плавно, но выглядело это грациознее, чем предполагала ее полнота. Какую долю в поведении Верин занимало притворство? Каждая Айз Седай, через какое-то время, начинала прятаться за личинами разнообразных масок. Затем это становилось привычкой.

– Я полагаю, что ситуация в Тире все еще может разрешиться мирно, – пробормотала она, глядя в огонь. Словно разговаривая сама с собой. Или желая, чтобы так подумала Кадсуане. – Геарн и Симаан доведены почти до отчаяния страхом, что остальные Высокие Лорды вернутся из Иллиана и поймают их в городе, как в ловушке. Они могут склониться к признанию Дарлина, учитывая другие возможные альтернативы. Истанда сделана из более крепкого материала, но если ее удастся убедить в существовании в таком признании выгоды для нее лично…

– Я приказала тебе не крутится возле них, – сурово прервала Кадсуане.

Полная женщина в удивлении прищурилась, глядя на нее.

– А я и не крутилась. Улицы всегда полны слухами, а я знаю, как смешать их воедино и, просеяв, отцедить оставшуюся на дне частицу правду. Я видела Аланну и Рафелу, но нырнула за спину парня, торгующего с тележки пирожками с мясом, прежде чем они смогли меня заметить. Я уверена, что они меня не заметили. – Она сделала паузу, явно ожидая объяснения Кадсуане, почему та велела избегать и Сестер тоже.

– Я должна сейчас идти к мальчику, Верин, – вместо этого сказала Кадсуане. Такова одна из досадных обязанностей, всегда возникающих, когда согласишься давать кому-либо советы. Даже если ухитришься настоять на всех желаемых условиях – во всяком случае, на большинстве – тебе приходится, рано или поздно, являться по их зову. Не вчера, так сегодня. Но это давало повод уклониться от любопытства Верин. А ответ прост. Если попробуешь разгребать все проблемы сама – закончишь тем, что не решишь ни одной. А что касается некоторых вопросов – как их не решай, в конечном счете, большого значения это иметь не будет. Но не дать ответа – означало поставить Верин перед необходимостью ломать голову над загадкой. Немного скользкого масла под ее любопытные лапки. Когда Кадсуане бывала в ком-то не уверена, она хотела, чтобы и он тоже оставался в неуверенности на ее счет.

Верин подобрала плащ и покинула комнату вместе с Кадсуане. Эта женщина хочет ее сопровождать? Но, выйдя из гостиной, они столкнулись с Несан, проворно спускавшейся вниз по переходу. Внезапно, она остановилась. Весьма малому числу людей когда-либо удавалось не обращать внимания на Кадсуане. Тем не менее, Несан эта задача оказалась по силам. Ее, почти неотличимые по цвету от черных, глаза впились в Верин.

– Ты уже вернулась, да? – Лучшее, что удается Коричневым – утверждать очевидное. – У тебя, насколько я помню, есть работа о животных Болотистых Земель. – Это подразумевало, что Верин действительно писала о них; Несан помнила все, что когда-либо видела – полезный навык, если Кадсуане когда-нибудь сможет доверять ей настолько, чтобы им воспользоваться. – Лорд Алгарин показывал мне кожу большой змеи. Он утверждал, что ее доставили из Болотистых Земель, но я убеждена, что уже ее подобную разновидность… – Верин беспомощно оглянулась на Кадсуане через плечо, пока более рослая Коричневая Сестра тащила ее за рукав прочь. Однако, не успев сделать и трех шагов по коридору, она уже погрузилась в обсуждение этой глупой змеи.

Удивительная картина и, в каком-то отношении, внушающая опасение. Несан оставалась верна Элайде, или являлась таковой прежде, в то время как Верин одна из тех, кто стремился свергнуть узурпатора. Или хотела этого прежде. Теперь же они мирно беседовали о змеях. Обе эти женщины дали юному ал'Тору клятву верности, что можно приписать его влиянию та'верена, бессознательно закручивающего вокруг себя Узор. Но достаточно ли этой присяги, чтобы заставить пренебречь разногласиями по поводу того, кто занимает Престол Амерлин? Или на них воздействует близкое присутствие та'верена? Ей бы очень хотелось это понять. Ни одно из ее украшений не ограждало от влияния та'верена. Конечно, она не знала, что делают две рыбки и одна из лун, но казалось маловероятным, чтобы они предназначались именно для этого. Возможно, объяснение в том, что Верин и Несан – Коричневые. Коричневые Сестры забывали обо всем на свете, когда углублялись в изучение чего-либо. Змея. Ха! Маленькие украшения, заколебавшиеся, когда она, поворачиваясь, тряхнула головой – указали на присутствие сзади двух удаляющихся Коричневых. Чего хочет от нее мальчик? Ей никогда не нравилась роль советника, являлась она для Кадсуане вынужденной или добровольной.

Сквозняки в коридорах трепали развешенные по стенам немногочисленные гобелены. Все они были выполнены в старом стиле, и хранили следы многократных снятий и повторных развешиваний. Усадьба разрослась скорее за счет хаотичных пристроек, словно какой-нибудь фермерский дом, а не сразу была выстроена такой большой. Его разрастание происходило всякий раз, когда того требовало увеличение численности или благосостояния семейства. Дом Пендалон никогда не купался в роскоши, но случались времена, когда он становился многочисленен. Последствия этого сказывались в гораздо большем, чем изношенные старомодные гобелены на стенах. Яркие карнизы – красные, синие или желтые. Коридоры, различные по ширине и высоте, иногда пересекающиеся между собой с небольшим перекосом. Окна, когда-то обращенные к полям, теперь смотрели сверху на внутренние дворики, необходимые, чтобы пустить в дом свет. Поэтому они, за исключением нескольких расставленных скамей, обычно оставались пустыми. Иногда, чтобы попасть из одного помещения в другое, не было иного выхода, кроме как пройти через крытую колоннаду, возвышающуюся над одним из дворов. Колонны были в основном сделаны из дерева, но зато превосходно окрашены там, где не были покрыты резьбой.

В одной из таких галерей, с толстыми зелеными колоннами, стояли две Сестры, вместе наблюдая за оживлением во внутреннем дворе. Стояли вместе, пока Кадсуане не отворила ведущую к колоннаде дверь. Белдейн заметила ее появление и напряглась, перебирая руками отделанную зеленой бахромой шаль, которую носила менее пяти лет. Хорошенькая, с высокими скулами и слегка раскосыми карими глазами, она не успела приобрести безвозрастных черт и выглядела моложе Мин. Особенно сейчас, когда, стрельнув в Кадсуане ледяным взглядом, поспешно удалилась из колоннады в противоположном направлении.

Мериса, ее компаньонка, весело улыбнулась вслед Белдейн, слегка теребя собственную шаль с зеленой каймой. Высокая и обычно весьма серьезная, с туго перевязанными волосами, откинутыми от ее бледного лица за спину, Мериса была не той женщиной, которая улыбается часто.

– Белдейн. Она начинает беспокоиться, что до сих пор не завела себе Стража, – сказала Мериса с тарабонским акцентом, когда Кадсуане остановилась рядом, хотя ее голубые глаза вновь обратились во двор. – Она, кажется, обдумывает, что им может стать Аша'ман, если найдется подходящий. Я предложила ей поговорить с Дайгиан. Если это не поможет Белдейн, то, возможно, поможет Дайгиан.

Все Стражи, которых Сестры взяли с собой, собрались сейчас на вымощенном камнем внутреннем дворе. Несмотря на холод, они обходились без курток, оставаясь в одних рубашках. Большинство сидело на красных скамейках, наблюдая, как двое из их товарищей сражались учебными деревянными мечами. Джахар, один из трех Стражей Мерисы, миловидный загорелый юноша, атакуя, походил на стремительное черное копье. Неистовый перезвон серебряных колокольчиков, закрепленных на концах двух длинных косичек, передавал ярость его ударов. Казалось, что волосы Кадсуане шевелит не дыхание легкого ветерка, а двигающаяся восьмилучевая звездочка, похожая на золотую розу ветров. Если взять ее в руки, то можно ощутить вибрацию более четко. Но она уже знала, что Джахар – Аша'ман. Чтобы указать на него, нет нужды в подобной звездочке. Та просто сообщала, что поблизости находится мужчина, умеющий направлять. Опыт научил Кадсуане, что чем больше рядом таких мужчин, тем сильнее дрожит ее украшение.

Противником Джахара являлся очень высокий широкоплечий парень с каменным лицом и плетеным кожаным шнурком, закрепленным на седеющих висках, чтобы удержать достигающие длиной плеч волосы. Не будучи Аша'маном, он оставался не менее, хотя и по-своему, смертоносен. Казалось, Лан двигался не быстро, он словно… тек. Его меч, сделанный из туго перевязанных реек, всегда оказывался в нужном месте, чтобы отклонить меч Джахара. При этом, постоянно перемещаясь так, чтобы хоть чуточку сдвинуть юного Стража с его позиции.

Внезапно, деревянный меч Лана с громким треском воткнулся в бок Джахара. Смертельный удар, будь он нанесен сталью. И, пока его молодой товарищ продолжал вздрагивать от боли после пропущенного выпада, Лан перетек назад, в свою боевую стойку. Длинный меч в его руке поднялся в салюте. Нетан, второй Страж Мерисы, вскочил на ноги. Худощавый парень, с мазками седины на висках. Высокий, однако, на ладонь ниже Лана. Джахар сделал ему отрицающий знак и вскинул меч, громко требуя второго поединка.

– Дайгиан – держится стойко? – спросила Кадсуане.

– Лучше, чем я ожидала, – признала Мериса. – Она слишком долго остается в своей комнате, но не позволяет рыданиям вырываться наружу. – Ее пристальный взгляд переместился с мужчин, танцующих с мечами, к выкрашенной зеленым цветом скамье. Там, рядом с Томасом – коренастым и беловолосым Стражем Верин – сидел парень, чью прическу снег тронул лишь слегка. – Дамер. Он хотел попробовать на ней свое Исцеление, но Дайгиан отказалась. Она, может, и не имела никогда прежде Стража, но знает, что оплакивание мертвого Стража – часть памяти о нем. Я удивлена, что Кореле рассматривала возможность разрешить Дамеру Исцеление.

Покачав головой, тарабонка вернулась к изучению Джахара. Стражи других Сестер ее по-настоящему не интересовали. По крайней мере, не так, как собственные.

– Аша'маны. Они опечалены так же, как все Стражи. Я полагала что Джахар и Дамер, возможно, просто следуют примеру остальных. Но Джахар. Он говорит, что здесь, замешаны и личные мотивы. Я не навязывалась, конечно, в кампанию, но наблюдала их пир в память о молодом Эбене, Страже Дайгиан. Они ни разу не упомянули его имя, но налили для него полный кубок. Бессан и Нетан. Они понимают, что могут умереть в любой день. И они принимают это. Джахар же надеется умереть; каждый день он ждет этого. Для него, каждый прожитый час, словно последний.

Кадсуане едва удержалась, чтобы не кинуть на собеседницу быстрый взгляд. Мериса не часто решалась на такой длинный монолог. Лицо Зеленой Сестры оставалось спокойным, тон бесстрастным, но что-то ее явно беспокоило.

– Я знаю – ты практикуешься с ним в соединении, – небрежно бросила Кадсуане, глядя во двор. В разговоре с любой Сестрой о ее Страже требовалась деликатность. Это была одна из причин почему вниз она смотрела хмурясь. – Саидин. Ей не до того, чтобы проверять – стекает или нет по узам порча Темного. Какая жалость, что Кадсуане не получила шаль пятьюдесятью годами позже. Теперь она сама связала бы узами одного из этих мужчин и ей не нужно было бы спрашивать. Но эти пятьдесят лет подразумевали, что Норла умерла бы в своем маленьком домике в Черных Холмах прежде, чем Кадсуане Меледрин впервые появилась в Белой Башне. Во многом изменив ход истории. С другой стороны, маловероятно, что она столкнется с чем-либо подобным. И потому, Кадсуане просто задала свой вопрос и стала ждать.

Мериса молчала. Молчание длилось и длилось. Наконец она вздохнула.

– Я не знаю, Кадсуане. Саидар – это спокойный океан, который доставит тебя туда, куда захочешь, пока чувствуешь потоки и позволяешь им нести себя. Саидин…. Это лавина раскаленных камней. Обвал ледяной горы. Он ощущается более чистым, чем когда я впервые вступила в соединение с Джахаром, но в этом хаосе может скрываться что угодно. Что угодно.

Кадсуане кивнула. Наверное, она ничего другого и не ожидала. Почему она должна испытывать хоть какую-то уверенность в ответе на один из двух наиболее важных вопросов в мире, когда не может найти решения на огромное число более простых? Во внутреннем дворе, деревянный меч Лана замер, на сей раз, не нанеся удара, почти дотронувшись до горла Джахара. И снова, более рослый из двух мужчин, плавно вернулся обратно, в боевую стойку. Нетан встал опять, и опять Джахар подал ему рукой знак садиться, сердито поднимая меч и приводя себя в порядок. Третьим стражем Мерисы был Бессан – невысокий и широкоплечий парень, почти столь же загорелый, как Джахар. Все считали его кайриэнцем. Он расхохотался и отпустил грубое замечание о чересчур честолюбивых людях, спотыкающихся о собственные мечи. Томас и Дамер обменялись взглядами и покачали головой. В их возрасте мужчины обычно уже избавлялись от привычки подкалывать друг друга. Стук дерева о дерево возобновился.

Четверо остальных Стражей были не единственными зрителями Лана и Джахара. Основным объектом неодобрительного взгляда Кадсуане была стройная девушка с темными, заплетенными в длинную косу волосами. Она с волнением наблюдала за поединком с красной скамьи. Этому ребенку нравилось выставлять напоказ кольцо Великого Змея перед носами простаков, принимающих ее за Айз Седай, которой она если и являлась, то лишь формально. Не только потому, что у Найнив было лицо молоденькой девушки. Белдейн, например, до сих пор казалась юной. Найнив беспрерывно вскакивала со скамьи, подпрыгивая вверх на месте. Время от времени ее губы двигались, словно беззвучно выкрикивая подбадривающие слова. Иногда она вертела руками, будто пытаясь показать Лану, как тот должен двигать мечом. Легкомысленная, полная страстей девчонка, только изредка обнаруживающая наличие мозгов. Мин не единственная, кто ради мужчины забросил в колодец свой разум и сердце. Согласно традициям погибшей Малкир, красная точка, нарисованная на лбу Найнив, указывала на ее брак с Ланом. Хотя Желтые сестры редко выходили замуж за своих Стражей. Если на то пошло, очень редко. И, конечно, Лан – не Страж Найнив. Однако и он, и девочка притворялись, что дело обстоит иначе. Кому принадлежал Лан, оставалось загадкой, ответа на которую они избегали, словно воры, крадущиеся в ночи.

Куда интереснее и порождающими беспокойство были те драгоценности, которые носила Найнив. Длинное ожерелье, тонкий золотой поясок и, под стать им, браслеты и кольца на руках. Усыпавшие их, яркие до безвкусности, красные, зеленые и синие драгоценные камни, диссонировали с желтым платьем. Вдобавок, Найнив надела на левую руку ту странную штуку: золотой браслет, к которому на цепочках крепились золотые кольца. Ангриал, более сильный, чем птичка-сорокопут, украшавшая волосы Кадсуане. Остальные вещи тоже во многом были подобны ее собственному набору. Тер'ангриалы явно созданные в те же годы, что и ее. Во времена Разлома Мира, когда Айз Седай рисковала столкнуться с множеством обращенных против себя рук. Особенно, если те принадлежали мужчинам, умеющим направлять. Странно думать, что они тоже называли себя Айз Седай. Также странно, как встретиться с мужчиной по имени Кадсуане.

Вопрос – нынешнее утро оказалось набито вопросами, а ведь солнце еще не прошло и половины пути к полудню – вопрос заключался в том – носила ли девочка свои драгоценности из-за юного Ал'Тора, или же из-за Аша'мана? А, может быть, из-за Кадсуане Меледрин? Найнив выставляла на показ преданность молодому человеку, родом из ее деревни и, одновременно, демонстративно его сторонилась. Мозги у нее все же имелись, когда она находила время ими воспользоваться. Однако, пока на этот вопрос нет ответа, слишком сильно доверять девочке – опасно. Жаль, но в эти дни осталось мало такого, что не казалось опасным.

– Джахар становится сильнее, – внезапно заявила Мериса.

Мгновение Кадсуане хмуро смотрела на Зеленую Сестру. Сильнее? У юноши уже рубашка начинает прилипать к спине, тогда как у Лана еще первый пот не выступил. Затем до нее дошло. Мериса имела в виду владение Единой Силой. Тем не менее, Кадсуане лишь вопросительно приподняла бровь. Она не помнила, когда в последний раз позволила себе измениться в лице от потрясения. Может быть тогда, много лет назад, в Черных Холмах, когда она только начала зарабатывать те украшения, что носила сейчас.

– Вначале я думала, что форсированный способ, каким натаскивают Аша'манов, уже заставил его способности полностью раскрыться, – продолжила Мериса, насуплено уставясь вниз на двух мужчин, тренирующихся с мечами. Хотя нет. Хмурилась она только на Джахара. Лишь слабая морщинка у глаз, но предназначенная тому, кто умел видеть и распознавать ее недовольство. – В Шадар Логоте показалось, что мне это чудится. Три или четыре дня назад, я была наполовину уверена, что ошибаюсь. Теперь, я уверена в своей правоте. Если мужчины увеличивают свою Силу рывками и взлетами, никто не может сказать заранее, насколько сильными они станут.

Естественно, Мериса не стала озвучивать свое очевидное опасение: Джахар способен стать сильнее, чем она. Произнести вслух подобную вещь невозможно по многим причинам. Хотя сама Мериса несколько свыклась с тем, что происходит ранее казавшееся невозможным – большинство Сестер упадут в обморок от самой идеи связать узами мужчину, умеющего направлять – говорить без обиняков ей не удобно. Кадсуане не постеснялась бы высказаться прямо, но заставила свой голос звучать бесстрастно. Свет, как же она ненавидела быть вежливой. Во всяком случае, ненавидела необходимость в этом.

– Он выглядит довольным, Мериса. – Стражи Мерисы всегда выглядели довольными. Она с ними хорошо обращалась.

– Он бесится из-за… – женщина коснулась своего виска, словно указывая пальцем на вихрь ощущений, различаемых ею через узы. Она на самом деле расстроена! – Он не злится. Просто разочарован. – Дотянувшись до зеленого кожаного мешочка на поясе, она извлекла из него небольшой покрытый эмалью значок: причудливое красно-золотое существо, похожее на змея, с когтистыми лапами и гривой льва. – Я не знаю, где молодой ал'Тор взял его, но он вручил это Джахару. По-видимому, для Аша'манов, такой акт сродни достижению шали. Я, конечно, его отобрала. Джахар, он – все еще на стадии, когда должен учиться принимать от посторонних только то, о чем я говорю, что он может его принять. Но он так переживает из-за этой вещи… Мне нужно вернуть ему значок? В некотором смысле, тогда он получит его уже из моих рук.

Брови Кадсуане начали подниматься вверх прежде, чем она смогла взять над собой контроль. Мериса просит совета об одном из своих Стражей? Конечно, Кадсуане сама намекала при каждом удобном случае, что знает о мужчинах все, но такая степень доверительности казалась… Невозможной? Ха!

– Я уверена – какое бы решение ты не приняла, оно будет правильным.

Бросив последний взгляд на Найнив, она покинула Мерису, продолжавшую поглаживать большим пальцем эмаль значка и хмуро поглядывать вниз, на внутренний двор. Лан только что снова победил Джахара, но молодой человек изготовился к бою, требуя еще одной схватки. Независимо от того, что решит Мериса, Кадсуане уже узнала одну вещь, которая не пришлась ей по вкусу. Границы в иерархии взаимоотношений между Айз Седай и их Стражами пролегали четко – Айз Седай командовали, а Стражи повиновались. Но если из-за раскрашенного значка в замешательство приходила Мериса… твердой рукой управлявшая своими Стражами, и от которой менее всего приходилось ожидать чего-то подобного – тогда необходимо установить новые границы, по крайней мере, для Стражей, умеющих направлять. Казалось маловероятным, что связывать Аша'манов узами перестанут. Белдейн служила тому доказательством. Люди никогда по-настоящему не меняются, а вот мир – да, и с пугающим постоянством. Ты просто должна жить с этим или, по крайней мере, жить, не смотря на это. Иногда, если повезет, сможешь повлиять на перемены. Но даже если что-то удастся остановить, придет в движение другое.

Как она и предвидела, дверь в комнату юного ал'Тора не оставалась без присмотра. Естественно – Аливия была на своем посту. Сложив руки на коленях, она сидела на скамье с одной стороны от двери. Светловолосая шончанка сама себя назначила кем-то вроде телохранителя. Аливия поверила в мальчика с момента освобождения от ошейника дамани, но в ее поведении скрывалось нечто большее. С одной стороны, Мин она не нравилась, и это не было обычной ревностью. Аливия, казалось, едва догадывалась о том, чем мужчины и женщины занимаются друг с другом. Но какая-то связь между нею и мальчиком существовала. Связь, просвечивающая во взглядах, несущих… с ее стороны – решимость, а с его – надежду, как не трудно было в это поверить. До тех пор, пока Кадсуане не разобралась, что за всем этим стоит, она не собиралась ничего предпринимать, чтобы их разлучить. Острые голубые глаза Аливии посмотрели на Кадсуане с уважительным опасением, но врага в ней не увидели. С теми, кого Аливия считала врагами юного ал'Тора, разговор у нее короткий.

Вторая женщина, находившаяся на страже, во многом была одного поля ягода с шончанкой. И при этом нельзя было представить себе двух более разных людей. Не только по обличью, хотя карие глаза и гладкие, безвозрастные черты Элзы контрастировали с искусно подведенными уголками глаз и едва заметными седыми прядями Аливии. Элза вскочила на ноги сразу, едва только заметила Кадсуане, и, плотно завернувшись в шаль, загородила собою дверь.

– Он – не один, – произнесла она. От холода ее голоса слова словно покрылись инеем.

– Ты хочешь преградить мне путь? – спросила Кадсуане также холодно. Теперь андорка должна отойти в сторону. Элза стояла во владении Единой Силой настолько ниже ее, что этого должно хватить, чтобы исключить все сомнения и промедления при исполнении приказа. Однако, как ни странно, Зеленая Сестра крепко расставила ноги, а ее пристальный взгляд стал наливаться гневом.

Положение стало затруднительным. Как пятеро остальных Сестер в усадьбе, принесших мальчику клятву верности, так и те, кто сохранял лояльность Элайде, все они – смотрели на Кадсуане так, словно не доверяли ее намерениям по отношению к нему. Что, естественно, порождало вопрос, почему также не поступала Верин. Но только Элза пыталась удержать Кадсуане от него подальше. От поступков этой женщины сильно пахло ревностью, в которой не было смысла. Элза не могла всерьез полагать, что лучше подходит на роль его советницы. А будь хоть намек на то, что она домогается мальчика, как мужчину или Стража, Мин бы уже зарычала. В этом отношении интуиция у девочки работает превосходно. Принадлежи Кадсуане к подобным женщинам, она бы заскрипела зубами.

В момент, когда Кадсуане начала думать, что ей придется прямо приказать Элзе подвинуться, Аливия наклонилась вперед.

– Он посылал за ней, Элза, – растягивая слова, произнесла шончанка. – Он огорчится, если мы ее не впустим. Огорчится из-за нас, не из-за нее. Дай ей войти.

Элза искоса взглянула на шончанку и ее губа презрительно искривилась. Аливия стояла выше нее во владении Силой – в этом отношении, Аливия стояла много выше и Кадсуане – но, с точки зрения Элзы, оставалась дичком и лгуньей. Темноволосая женщина, казалось, едва мирилась с тем фактом, что Аливия была дамани. Гораздо меньше, чем с остальной частью ее истории. Все же, Элза кинула взгляд на Кадсуане, затем на дверь позади себя, и поправила шаль. Очевидно – она не хотела, чтобы мальчик огорчался. Из-за нее.

– Я посмотрю, готов ли он принять тебя, – почти сердито пробурчала Элза. – Держи ее здесь, – более резко добавила она Аливии, перед тем, как повернуться и тихонько постучать в дверь. С другой стороны отозвался мужской голос, и она, отворив створку на ширину, достаточную чтобы проскользнуть внутрь самой, тут же захлопнула ее за собой.

– Вы должны извинить ее, – сказала Аливия со своим раздражающе тягучим, мягким акцентом Шончан. – Я думаю, это из-за того, что она слишком серьезно относится к своей присяге. Она не привыкла служить кому-либо.

– Айз Седай держат свое слово, – сухо ответила Кадсуане. Общение с этой женщиной требовало такой изворотливости и сообразительности, что чувствуешь себя разговаривающей с кайриэнцем! – Мы должны.

– Думаю – так оно и есть. Только вы должны знать, что и я держу данное слово. Я послужу ему всем, что он захочет от меня.

Очаровательное замечание. И брешь в защите. Но прежде, чем Кадсуане смогла использовать ее к своей выгоде, вошла Элза. Следом за ней появился Алгарин. Его белая борода была аккуратно пострижена. С улыбкой, углубившей морщины на его лице, он отвесил Кадсуане поклон. Простая, темной шерсти куртка, пошитая в молодые годы, теперь висела свободно. Остатки волос едва прикрывали голову. Нет ни малейшего шанса выяснить, зачем он приходил к юному ал'Тору.

– Он хочет видеть тебя немедленно, – резко сказала Элза.

Кадсуане едва удержалась чтобы не заскрипеть зубами. Аливия подождет. Как и Алгарин.

Когда она вошла, мальчик был на ногах. Почти такой же высокий и широкоплечий как Лан. Одет в черную куртку, с золотой вышивкой на рукавах и высоком воротнике. Слишком уж сильно похоже на мундир Аша'манов. Только, по ее настоянию, была добавлена вышивка. Однако Кадсуане ничего не сказала. Он отвесил учтивый поклон, сопровождая ее к креслу перед камином, на котором лежала подушка с кисточками. Затем спросил, не хочется ли ей вина. То, что было в кувшине, стоящем на краю стола рядом с двумя кубками уже остыло, но он может послать за другим. Она достаточно потрудилась, чтобы заставить его быть вежливым. Он может носить куртку, какую захочет. Есть более важные вещи, в которых его нужно направлять. Или подталкивать, или тащить в нужную сторону. Она не собиралась тратить время впустую, как и обсуждать, во что он одет.

Учтиво наклонив голову, она отказалась от вина. Наполненный кубок предоставлял массу возможностей – сделать глоток, когда нуждаешься в мгновении на размышление, опустить в него взгляд, когда хочешь скрыть выражение глаз – но этого юношу лучше иметь постоянно под наблюдением. Его лицо выдавало также мало, как лицо Айз Седай. Темные рыжеватые волосы и серо-голубые глаза могли подойти какому-нибудь айильцу, но мало кто из Айил имел столь же холодный и непреклонный взгляд. Взгляд, заставивший Кадсуане вспомнить утреннее небо, на которое она недавно смотрела. Оно казалось теплее. Выражение глаз стало холоднее, чем до Шадар Логота. И, к сожалению, упрямее. И еще в них проглядывала… усталость.

– У Алгарина был брат, который мог направлять, – бросил он, поворачиваясь к обтянутому тканью креслу. И, на полуобороте, запнулся. С лающим смехом задел подлокотник кресла, притворяясь, что споткнулся о собственные сапоги. И не схватил саидин – она видела, как он заколебался на грани – иначе украшения в прическе ее бы предупредили. Кореле говорила, что, для того чтобы оправиться от Шадар Логота, ему достачно только спать немного побольше. Свет, ей нужно сохранить мальчика живым, или все будет напрасно!

– Я знаю, – ответила она. И, так как имелась вероятность, что Алгарин мог рассказать ему все, добавила, – я та, кто захватил Эмарина и доставил его в Тар Валон. – То, что Алгарин благодарен ей за это, кое-кому показалось бы странным, но его младший брат спокойно жил в течение почти десяти лет после того, как она помогла ему смириться с произошедшим. Братья были неразлучны.

У устроившегося, наконец, в своем кресле мальчика дернулись брови. Он не знал.

– Алгарин хочет пройти испытание, – сказал он.

Она встретила его пристальный взгляд твердо и невозмутимо, и придержала язык. Дети Алгарина женаты. Те из них, кто оставался в живых. Возможно, что он готов передать этот клочок земли своим потомкам. В любом случае, станет ли больше-меньше еще одним мужчиной, умеющим направлять – вряд ли это сильно изменит положение вещей. Конечно, если этим мужчиной не будет тот мальчик, что сейчас всматривается в нее.

Выждав паузу, его подбородок дрогнул в одобрительном кивке. Он ее проверял?

– Не стоит бояться, мальчик, что когда ты того заслужишь, я позабуду назвать тебя дураком. – Большинству людей хватало одной встречи с Кадсуане, чтобы запомнить ее острый язык. Этому же юноше, время от времени, приходилось его показывать. Он хмыкнул. Это мог быть смешок. Это мог быть стон. Она напомнила себе – он хотел, чтобы она его чему-то научила. Хотя при этом, кажется, не знал – чему. Не имеет значения. У нее имелся на выбор целый список, а она только начала.

По его лицу не возможно было прочесть его чувства, словно оно было высечено из камня. Однако, он вскочил с кресла и стал ходить по комнате взад и вперед: от камина к двери, и обратно. Закинутые за спину руки сжимались в кулаках.

– Я разговаривал с Аливией. О Шончан, – начал он. – У них есть основания называть свою армию Непобедимой. Она никогда не проигрывала войну. Сражения – да, но никогда войну. Когда они терпят поражение, Шончан садятся и разбирают, что они делали не так, и что враг делал правильно. После чего изменяют то, что нуждается в переменах для того, чтобы победить.

– Мудрый подход, – заметила она, когда поток слов на мгновения прервался. Очевидно, он ждал комментария. – Я знаю людей, которые поступают так же. Даврам Башир, например. Гарет Брин, Родел Итуралде, Агельмар Джагад. Даже Пейдрон Найол, когда был жив. Их всех считают великими полководцами.

– Да, – ответил он, продолжая ходить. Он не смотрел на нее, возможно даже не видел, но он ее слушал. Как ни странно, можно надеяться, что и слышал. – Только пять человек, и все великие полководцы. А у Шончан каждый поступит также. И подобным образом они действовали в течение тысячи лет. Они изменяют то, что нуждается в перемене, но не отступают и не сдаются.

– Ты начинаешь думать, что их нельзя победить? – спросила она невозмутимо. Пока не знаешь фактов, невозмутимость всегда выручает. Да и после того, как узнаешь, обычно тоже.

Мальчик повернулся к ней, упрямый, с ледяными глазами.

– Я смогу, в конце концов, нанести им поражение, – произнес он, сделав над собой усилие, чтобы говорить вежливо. Очень хорошо. Чем реже придется доказывать, что она способна наказать, и обязательно накажет нарушителя установленных ею правил, тем лучше. – Но… – он с рычанием прервался, когда через дверь проникли звуки перепалки в прихожей.

Мгновением позже она распахнулась, и в комнату, спиной вперед, ввалилась Элза, продолжая громко спорить, и старалась расставленными руками сдержать появление двух других Сестер. Эриан, ее бледное лицо стало пунцовым, с силой пихала вперед свою напарницу по Зеленой Айя. Сарен, женщина столь красивая, что Эриан на ее фоне выглядела почти простушкой, имела более спокойное выражение лица, как и следовало ожидать от Белой. Но при этом, в раздражении, так сильно трясла головой, что цветные бусинки, заплетенные в ее тонких косах, с треском бились друг о друга. Характер у Сарен имелся, хотя обычно она держала его за семью замками.

– Приближаются Бартол и Рашан, – громко доложила Эриан. Волнение подчеркнуло в ее речи иллианский акцент. Речь шла о двух ее Стражах, оставленных в Кайриэне. – Я не посылала за ними, но кто-то их сюда переместил. Час назад я внезапно почувствовала, как они направляются ко мне, а только что оказались еще ближе. Скоро они объявятся здесь.

– Мой Витальен тоже приближается, – добавила Сарен. – Он прибудет сюда, я думаю, в течение нескольких часов.

Элза дала своим рукам опуститься, хотя, судя по неподвижности спины, все еще сверлила Сестер взглядом.

– Мой Ферил также вскоре появится, – пробормотала она. Он был ее единственным Стражем. Говорят – они женаты, а Зеленые сестры, выходя замуж, редко брали себе еще одного Стража. Кадсуане задалась вопросом, не придется ли, если не решатся другие, заговорить ей самой.

– Я не предполагал, что это произойдет так скоро, – мягко сказал мальчик. Но под этой мягкостью чувствовалась сталь. – Но я не должен рассчитывать, что события станут меня дожидаться. Не должен, Кадсуане?

– События никогда никого не ждут, – ответила она, вставая. Эриан вздрогнула, словно заметив ее только сейчас. Кадсуане знала – ее лицо оставалось столь же невозмутимым, как и у мальчика. Хотя, возможно, и столь же непреклонным. То, с чем прибыли Стражи из Кайриэна и те, кто переместился вместе с ними, само по себе могло доставить достаточно хлопот. А тут еще она, по-видимому, получила от мальчика новый ответ и оказалась перед необходимостью тщательно обдумать, что ему советовать дальше. Иные ответы заковыристее вопросов.